Под светом чужой звезды - 1

Глава 9

Регламент велел, чтобы я сначала проверил все системы и комплектность. Ну их, главная система на этом корабле, которая должна быть в целости и сохранности — это я. Ну и Зоис еще, за компанию. Поэтому первым делом взял управление в свои руки. В прямом смысле.

Смахнул одним движением конструкты с шара, чуть пальцы покололо, и все. Ставил их кто-то не слишком тщательно, выброса энергии удалось избежать, просто развеял оранжевые субстанции. Тактильные ощущения нужны? Некогда. Просто взял шар под свой контроль, как оказалось, это не так уж сложно. Мгновение, и теоретические знания наложились на реальную обстановку.

Первое — сброс оболочек. Обязательный пункт, единственная причина, по которой это делают — оболочки дорогие, после прыжка, если находятся рядом с кораблем, их уже не восстановить, разнесет на атомы. Пропускаем.

Второе — маршевые двигатели в корпус, проверка целостности «пленки». Тут если какой существенный дефект, нам уже обратно из подпространства не выбраться. Целиком не выбраться, частями выкинет в разных частях галактики, если повезет. Несколько незначительных повреждений — не помеха. Выполнено.

Третье — все члены экипажа должны быть закреплены на своих местах. Будем считать, что зафиксированы надежно. Нашел внешнее управление скафом напарницы, зарастил его. Появившийся шлем частично скрыл застывшее гримасой ужаса лицо. Отлично, женщинам не идет такое. Свой скаф тоже активировал. Сделано.

Четвертое — выбор маршрута. Это уже работа с ядром двигателя напрямую, обычные пилоты, они через мячик этот общаются, но истинным псионам, как оказалось, для подключения к системе активации нет нужды в промежуточных девайсах, просто расширил канал передачи данных и попытался вывести нужную информацию.

Блок управления двигателя отчаянно сопротивлялся. Подпространственное ядро, казалось, воспринимало меня как врага, но на каждую такую фигню у меня свое ядро есть, магическое. Перемещения из мира в мир мне только на пользу, до настоящего мага еще далеко, но и новичком не назвать. Простейший конструкт подчинения с регулировкой на максимум, спасибо Силе, не той, которая «Люк, я твой отец», а тому, который Ухтомский. И voilà — система защиты ядра заблокирована. Еще один, и теперь этот блок управления — я. И вот этому учатся столько времени? Да я уже — пилот! Как там главного героя «Топ ган» звали? Пит Митчелл? А будет Марк Гарецки.

Мгновенное, на доли секунды, чувство эйфории от слияния, и тут же — разочарование от того, что мне досталось. Блок управления был основательно почищен, оставались только три возможных маршрута. Точнее говоря, один.

Первый маршрут, о котором говорила Зоис, был поврежден. Он указывал на звезду, давал ее положение в галактике, относительные координаты, но при попытке активировать его просто исчез. Это теоретически говорило о том, что прыжок по нему смертельно опасен. По любой причине — может быть, звезда превратилась в сверхновую, или там засел флот пришельцев. Как бы то ни было, обмен сообщениями с маяком в этой системе не прошел, вероятность удачного прыжка была менее 10 процентов, и ядро маршрут удалило. На мой дилетантский взгляд — совершенно напрасно.

Второй, активный, вел в систему в нескольких десятках световых лет отсюда, практически на грани дальности прыжка. С вероятностью меньше процента. Однако этот маршрут остался висеть. Странно, однако.

Был еще и третий, под кодом безопасности. Четыре схемы, соединенные шестью линиями. Казалось бы, все просто, посторонний не поймет, с какой начать, но порядок был совершенно очевиден. На первый взгляд. А вот на второй одну из линий дублировала еще одна, настолько тонкая, что я даже поразился своим способностям. Да еще и синяя.

Не зря я тренировался в боте, под молчание кураторши. Схема светляка, по размерам сопоставимого с толщиной линии-дублера, проникла в ядро. И активировалась прямо в центре пирамидки.

Доли секунды хватило, чтобы синяя линяя натянулась, а потом распалась. После этого оставалось только снять связи в нужном порядке, и пожалуйста — маршрут вылез на лист доступа, с вероятностью под сто процентов. И тут же второй маршрут исчез, ну да, слишком большой риск, и он уже не единственный.

Координат у третьей точки прибытия не было вообще. В теоретическом курсе говорилось, что такое невозможно, но я-то помнил, что корабль — экспериментальный. Времени на выбор не было, три плоских корабля окружили нас, а четвертый явно пытался пристыковаться. К прыжковому носителю? Энлиль тебе в помощь, как тут говорят, в радиусе десяти километров эта область космоса будет в ближайшие секунды для жизни совершенно непригодна.

Потому что эксперименты, опыты и наблюдения — это моя слабость.

— Где мы? — Зоис пришла в себя и вращала головой. Вот что значит односторонняя связь летного нейромодуля и протоколы безопасности, я давно уже вывел изображение на свой внутренний «экран».

— Тебя надо спросить, — шар я сунул ей обратно в руки сразу после переноса, так что девушка была уверена, что это у нее все под контролем. — Куда ты нас забросила?

А у кого мне было еще спросить?

Момент прыжка занял несколько секунд. Вот от корабля отделяются элементы защитной оболочки, отлетая в противника, на фоне полуразрушенной станции и выныривающего из пространства носителя, в несколько раз больше лже-ларсианского. Как знать, может поторопился. Хотя неизвестно, к кому подкрепление подошло, к своим или к врагам.

Потом все затопило яркой вспышкой, уничтоженные элементы внешних конструкций до конца передавали информацию на пульт управления, так что я несколько раз в записи полюбовался, как начинают разрушаться нападавшие на нас корабли. И сразу резко — совсем другой участок космоса, с другими звездами.

Подумаешь, триллион звезд в нашей Галактике. Звездные карты для того и составлены были, чтобы можно было найти себя в любой точке космоса. Только вот по этим картам на месте, где мы находились, кроме межзвездной пыли ничего не было. Картографы — те еще спецы, хоть и бездушные, практически все сведения вносятся беспилотными зондами. Но халтурят они почище людей. Иначе как обьяснить, что висели мы в сотне миллионов километров от звезды. А вокруг нее вроде как крутились четыре планеты, и это только те, которые внешний детектор успел засечь.

Зоис получила ту же самую информацию. Но вот что значит военный человек, это я сидел, рассуждал, раздумывал, а она тем временем нарастила внешнюю оболочку, привела все системы в состояние боевой готовности и по пунктам сверяла с регламентным наличие на борту ресурсов, оборудования и запасов.

— Не пойму, — в который раз за сегодня сказала она.

Я пожал плечами. Ну да, тоже могу проверить, залезу в систему. А что проверять-то?

— У нас на борту ныряльщик.

— Это что значит? — вежливо поинтересовался я.

— Да, ты же гражданский. В стандартное оборудование входит внутрисистемник и ховер. Потому что мы всегда прыгаем в соседние планетарные системы. И пока ядро двигателя восстанавливается, есть возможность посетить планету, курсанты это любят, оплачивают дополнительно. Ну и внутрисистемник простенький, до планеты долететь — это обычно два-три дня в каждую сторону, выкидывает-то нас в определенной точке, на маленьких расстояниях погрешности тоже небольшие.

Я кивнул. Да, так и есть.

— А тут вместо всего этого — челнок, да еще с новейшим двигателем поверхностным, я о таких только слышала — обычные большие, им место нужно для двигателя, а этот компактный. По сравнению с другими — так-то он всю центральную часть носителя занимает. Да он один без оборудования стоит в три раза дороже, чем этот шар! С медкапсулой, маскировочным оборудованием, системой подавления атак и усиленным боевым снаряжением — еще в два раза больше.

— Так это здорово, — порадовался я. — Видишь, как тебя ценят.

— Ничего не здорово. Мы должны были прыгнуть в одну из соседних систем, их обычно десяток на выбор. Вот я предпочитаю систему Трапеции, там желтый карлик, три планеты, из которых две условно-обитаемы, и четыре газовых гиганта, а еще база поддержки, и на поверхности второй планеты есть растительность. Пятнадцать световых лет от Шамаша.

— И?

— Марк, — ого, по имени назвала, хороший знак. — Это — экспериментальный носитель. У него маршрут жестко заложен в блоке управления. Должен прыгать как мячик, пока данные снимаются. А для этого подбирают близко расположенные системы с низкой относительной скоростью.

— Ну а мы прыгнули на триста семьдесят световых лет, — пожал я плечами, — что тут такого? Смотри, рядом, ну в двадцати световых годах, система Квинта-15, корпорация «Сигма Эшта», Урук, сейчас развернем зонд, пошлем сигнал, прилетят и нас подберут. Или с Уруком у нас война?

— Нет никаких войн. Мы не могли на такое расстояние прыгнуть, ядро слишком маленькое, я смотрела документацию. И у нас нет зонда.

— Погоди, что?

— Зонд есть в списке оборудования, а по факту — нет его, обычный бурильщик для астероидов вместо него лежит. Я давно говорила, что на этой станции бардак. А новая оболочка — без антенного слоя. Мы никому ничего не передадим.

— Знаешь, — сказал я ей, — не делай поспешных выводов.

Потому что комм-браслет вдруг решил меня порадовать новым сообщением: «Обнаружена сеть, подключаюсь. Расшифровка протоколов сети производится».

Мы висели в пространстве прямо над оранжевым карликом. В космосе, вообще-то, сложно сказать, где верх, а где низ, но вот эта система была похожа на Солнечную, планеты и тела помельче вращались вокруг звезды примерно в одной плоскости, и, если учесть направление их вращения и воспользоваться правилом буравчика, мы были как раз сверху.

Оранжевые карлики живут гораздо дольше желтых. Когда Солнце наше представляло собой сгусток космической пыли, где зарождались ядерные реакции, эта звезда уже несколько миллиардов лет дарила окрестностям тепло и свет. Хоть антенный блок и был оставлен в родной системе, но навигационное оборудование работало, так что примерное строение местного звездного образования мы получили.

Вокруг звезды вращались четыре планеты условно земной группы, все примерно одного размера, чуть больше Меркурия. Самая ближняя — на расстоянии примерно в тридцать миллионов километров, так что и света, и тепла ей хватало с избытком, чтобы избежать появления любой жизни на поверхности, самая дальняя отошла от местного солнца на четыреста миллионов километров, и ни света, ни тепла ей не хватало. Как-никак, оранжевые карлики, они потускнее желтых будут.

А вот вторая планета, в восьмидесяти миллионах километров от звезды, имела все шансы на зарождение жизни. Да что там, хоть мы и далеко находились, но то, что планету окружала атмосфера, было видно отчетливо. И не только ее. Третья планета тоже была окружена дымкой, хоть и находилась далековато, примерно на орбите Земли, а это сто пятьдесят миллионов километров почти, в зону обитаемости местного светила еле-еле входила.

Еще в системе был астероидный пояс, обрамлявший эту систему — небольшой, шириной в два десятка миллионов километров, но плотный.

И это еще не все.

В системе оранжевого карлика кипела активная жизнь. Анализ инфракрасного излучения показывал аномальные точки активности в поясе астероидов, или там вулканы извергались, или шел активный сброс энергии. От четвертой планеты отделился явно искусственный летающий обьект и направился к первой, благо они находились по одну сторону от звезды. Как бы ее назвать?

— Аргамен, — произнес я вслух.

— Что? — Зоис была занята своими девичьими делами, так что мое замечание пропустила вскольз.

— Аграмен — это такой плащ лугаля. Он светло-пурпурного цвета, — обьяснил я.

— Знаю, — рассеяно кивнула второй сержант, явно пытаясь что-то сделать с кораблем, пальцы ее слегка подрагивали, а глаза были плотно прикрыты.

— Ну вот эта звезда именно такого цвета.

— Аргамен — светило системы Лисицы и Трех, — поморщилась моя спутница. — Придумай что-нибудь пооригинальнее.

— Тогда будет Эпсилон, — подумав, выдал я.

— Странное слово, словно из старого эллинского языка. Ладно, пусть будет Эпсилон. Только сдается мне, что ты не первый, кто решил как-то назвать эту звезду. И пока мы не узнаем, кто тут хозяин, нам лучше не попадаться на глаза местным.

Я полностью с Зоис согласился. Мы и так наделали наверняка шуму своим появлением.

Маскировка летательного аппарата — дело с одной стороны сложное, при развитии местной техники обнаружения, а с другой — простое.

В небольшом участке космоса движутся тысячи обьектов размером с наш шар. Так что мой куратор сделала несколько подтверждающих нажатий пальцами, и запустился соответствующий протокол, параллельно передававшийся мне на модифицированный комм — я наконец-то занялся делом и слегка улучшил стандартную модель, превратив ее в пульт связи с системами носителя.

Обшивка шара потеряла идеальные контуры, изображая рельеф. Шар тронулся с места, хаотично перемещаясь, и развил скорость приблизительно 30 километров в секунду, выходя на вытянутую эллиптическую орбиту вокруг Эпсилона. Позади шара, превратившегося в подобие астероида, образовался небольшой шлеф. Тем временем необходимые запасы и принадлежности перемещались в бот-ныряльщик.

Под конец Зоис поставила носитель в режим охраны, если кто-то, кроме нас, решит проникнуть на борт, то вместе с шариком взорвется. Пришлось незаметно эту нехорошую опцию убрать, а заодно восстановить в ядре маршрутную схему, слегка ее модифицировав. Синие линии, увы, у меня не получались, а вот тончайшие оранжевые штрихи — легко. Те, кому надо, распутают, а посторонний не слишком одаренный человек превратит ядро в кирпич. Но не насовсем, если что, помогу.

— Готов? Ничего не забыл? — привычная словоохотливость возвращалась ко второму сержанту.

Молча занял одно из двух мест в боте — летающей тарелке высотой в пять и диаметром в сорок метров, модуль молчал, видимо, расшифровывал до сих пор протоколы. Или опять в спячку ушел, с него станется.

— Стартуем, — предупредила моя спутница, и проследив мой взгляд, добавила, — будешь пялиться на мою грудь, нос сломаю.

Я хотел было ответить, что такие прыщики мы мажем зеленкой, но вовремя спохватился, смущенно отвел взгляд и постарался покраснеть. Хорошие отношения надо даже на таких мелочах строить.

— То-то же, — Зоис отстыковалась от разошедшегося на две половинки шара, и двинула в сторону звезды. Правильно, гравитационный колодец прямо по полюсу, так нас сложнее будет отследить. — Какие мысли, капрал-стажер? Молчишь, крыса тыловая? Правильно, вы, гражданские, только торговать умеете да девкам глазки строить, а как до настоящего дела дойдет, только ищи. Вот не справилась бы я с ядром двигателя, где бы мы сейчас были? На атомы разнесло в лучшем случае, а в худшем — сгинули бы в подпространстве. Что бы ты делал без меня, а?

Я кивнул. Ну да, с ней веселее, спору нет.

— Я так думаю, — продолжала теперь уже пилот, уверенно управляя почти прямолинейным движением бота, — что нам схорониться надо где-то. Чует мое нежное сердце, не оставят нас в покое. Сначала этот шар непонятно чей, вот готова об заклад побиться, не Ларсы это корабль, и вообще не из семи царств, может пираты, а может и похлеще кто. Потом нападение на станцию, там все по-настоящему было, давно хотела в реальном бою поучаствовать, а то все одни симуляторы. И кое из-за кого мне не повезло, — она злобно посмотрела на меня. — Все пропустила. Болтаюсь вот теперь с одним идиотом бесполезным неизвестно где. Да еще ядро это непонятное, точно ас-ариду все придумали, и эксперимент не над носителем проводят, а над нами. Наверняка все это они затеяли, мне Тим рассказывал, что они творят. Только это секрет, никому не говори.

Я пообещал.

— Смотри, а то Тиму влетит. У него отец с Громешами якшается, в штурмовом отряде с кем-то из старшей ветви, если узнает, что Тима на станцию перевели, ох и влетит ему. Представляешь, псион — и в наемниках? Вот умора, я бы если таким даром обладала, нашла бы чем поинтереснее заняться. А ты когда-нибудь псионов видел? Хотя да, ты же с Земли, там их полно. Сволочей. Ты кого из них знаешь?

— Громешей, — пожал я плечами.

— Ух ты, не может быть. И нашего коммандера знаешь?

— Алу-кома эн Тоалькетана Громеша? Нет.

— Из какой ты вообще деревни вылез. И алу-ком, и регал-командор царства — Громеши. Это же элита из элит, одна из тринадцати старых семей царства, ты небось с кем-то из младших ветвей знаком? Таких как ты разве к верхушке подпустят.

— Ага, с эре. Это рабы.

— Знаю, — мы падали на Эпсилон, постепенно разгоняясь, но до светила оставалось еще почти столько же, сколько в начале, для нырка нужна была определенная скорость, а проще всего ее было набрать в гравитационном колодце. — Лысые такие. У Тима есть, важный очень и надутый. Я иногда даже думаю, что из них двоих этот лысый — главнее. Ладно, смотри, Марк, у нас два варианта. Первое — мы сейчас ныряем в пояс астероидов и хоронимся там. Среди каменных обломков нас не найти. Сидим, ждем, запасов хватит на месяц-полтора. Стараемся захватить чей-нибудь бот или челнок, или станцию, на крайний случай, и выйти на связь с нашими. Как тебе такое?

— А второй вариант?

— Летим на планету. Я тут посмотрела, вторая по условиям почти Земля, сила тяготения в два раза больше, чем на Сальбаат-ане, кислородная атмосфера, даже магнитное поле есть. И датчики говорят, что там органики полно, есть и водная поверхность, и твердая, а если судить по местной активности, наверняка и поселения существуют в каком-то виде. Ты адаптирован?

— Что, прости?

— Ох, с кем я разговариваю? — Зоис картинно закатила глаза, — организм у тебя адаптацию проходил, ну чтобы по внешним мирам перемещаться? Как тебя вообще на наши курсы отправили?

— А, ну да. Адаптирован. Могу дышать, могу не дышать. Могу копать, могу не копать.

— Что копать? Странный ты какой-то. Как тебе второй вариант?

— А ты сама что думаешь?

— Молодец, курсант. Решение должен командир принимать, а кто тут командир, ты должен уяснить четко. Скажу лечь — ложишься, скажу встать — встаешь. Ты куда опять пялишься? Слушай команду. Летим к планете.

— Есть, сержант! — четко ответил я.

— Молодец, — Зоис усмехнулась, — будешь себя хорошо вести, дам увольнительную. Пинком под зад.

Добрая девушка. Видно было, что волнуется, первый раз, небось, в такой передряге, я бы ее успокоил, но вот зачем было про меня плохие слова говорить.