Пламя Силаны

Глава 27

***

К тому времени, как они отправились к Калебу, начался шторм. Леденящий, завывающий зверем над шпилями, осенний шторм, какими славилась Грозовая Дева Силл Арне. Летать в такую погоду было невозможно, и Каро с Джанной взяли экипаж — темный, неприметный, с небольшим гербом государственных агентов на дверце.

Дорога заняла у них чуть больше часа, по обледенелым улочкам приходилось продвигаться медленно, намного осторожнее обычного, и ветер бился в крохотное оконце экипажа, выл на одной громкой протяжной ноте.

Каро разложил на коленях какие-то бумаги и внимательно изучал их при свете чародейского светильника. На каких-то ставил размашистую подпись вычурной перьевой ручкой, какие-то просто откладывал.

Джанна сидела напротив, аккуратно сложив руки на коленях, и не мешала. Скользила взглядом по перевернутым строкам, которые могла разглядеть, но они ни о чем ей не говорили. Просто какие-то обрывки приказов, официальных распоряжений, кажется, что-то связанное с армией.

Каро отправился к Калебу в такую погоду, несмотря на шторм, и на обилие работы. Значит, он считал эту встречу важной. И он взял с собой Джанну — должно быть, рассчитывал, что ее присутствие сможет на что-то повлиять.

Или же ему просто нравилось держать ее рядом.

Последнюю мысль Джанна отмела как бессмысленную.

Экипаж остановился у высоких ворот, где-то на окраине города. За хлопьями снега и голым, над опустевшим садом угадывались треугольные крыши.

Жилище Калеба больше напоминало имение, чем обычный городской дом.

Агент, который правил экипажем, соскочил на землю, пошел к воротам и долго звонил в колокол у двери.

— Не сомневайтесь, — с усмешкой сказал Каро Джанне, — это надолго.

Он оказался прав, люди Калеба не торопились пустить их внутрь — и это явное пренебрежение, пусть мелочное и абсолютно бессмысленное, очень наглядно показывало отношение хозяина к гостям.

— Вы уже чувствуете, как нам рады? — Каро фыркнул, когда мрачный, сгорбленный дворецкий провел их в дом и предложил расположиться в гостиной у очага. По крайней мере там было тепло.

— Внезапные гости у нас редкость, господин, — с безупречной вежливостью, и затаенной издевкой ответил дворецкий. И его «внезапные» звучало так же как «нежданные». Он разговаривал исключительно с Каро, на Джанну даже не смотрел.

— Мы не гости, — ровно отозвался тот. — Мы хозяева. Так Байрнсу и передайте.

Дворецкий замер, с трудом удерживаясь от ответа — Джанна видела, чего это ему стоило — и все же возражать не решился.

— Можно не передавать. Байрнс вас слышал, — угрюмый голос, громкий и будто отразившийся от стен, заставил Джанну повернуть голову. Калеб стоял на лестнице, на верхних ступенях, и его фигура терялась в полумраке.

Наверху горело всего несколько светильников, словно весь дом уже спал. — Вы-таки явились сами.

— Разумеется, — Каро шутливо поклонился. — Раз уж вы проигнорировали мое приглашение.

— Вам здесь не место. Вам и вашей… жене.

Последнее он словно выплюнул.

— Повежливее, Калеб, — холодно осадил его Каро. — Относитесь с уважением к своей семье. Или последствия вам не понравятся.

— Снова лезете с угрозами, — Калеб рассмеялся, уродливо и совсем невесело, а Джанна подумала, что это больше напоминало ей встречу зверей, чем нормальный человеческий разговор. — Вы запугиваете, потому что ничего другого вам не остается.

Два хищника кружили друг вокруг друга, перерыкивались угрозами, прикидывали, как вырвать друг другу глотку.

— Ошибаетесь, — Каро вдруг улыбнулся, и его напряжение и холодность исчезли, словно их и не было. — Я могу и не угрожать. Как ни крути, Калеб, я заставлю вас делать все, что мне нужно. Уверены, что хотите обсуждать это при слугах?

Калеб сделал несколько шагов вниз. Подкованные сапоги будто лязгали по мраморным ступеням:

— Ну, пойдемте в мой кабинет, если вам так неймется говорить наедине, — он повернулся к слуге, коротко кивнул. — Можешь быть свободен. Если потребуется я сам провожу гостей.

Он подчеркнул тоном, пренебрежительным и мрачным это «гостей».

— Вы все еще не поняли, Калеб? — спокойно спросил Каро. — Одно мое слово, и вы сами станете в этом доме всего лишь гостем.

Калеб сделал вид, что не услышал его.

В кабинет Калеб зашел первым, не потрудился посмотреть, следуют ли за ним Каро и Джанна, и сел за стол, отодвинув массивное кресло.

Каро закрыл дверь, пододвинул Джанне стул, предлагая сесть. Жест был совершенно обыденным, и наверняка заученным. Каро делал это не потому, что заботился, а потому что был так воспитан, но она все равно приняла его с благодарностью.

Стол перед Калебом был завален бумагами.

— Мне доложили, что вы очень заняты, — спокойно и с легкой усмешкой заметил Каро, кивая на бумаги.

— Вашими стараниями, — отозвался Калеб.

— Я ждал вас на Арене. Но вы не пришли.

— Ваша возня с Делией меня не касается, — ответил Калеб. — Мне плевать, на ком вы женились, кого обидели. Я не участвую в Парной Лиге, и, откровенно говоря, я сожалею только, что вы выжили.

Каро улыбнулся:

— Опасно говорить такое государственному агенту.

Калеб фыркнул, полностью игнорируя Джанну:

— Вы бесите меня не потому, что государственный агент, а потому что мудак, который тянет руки к моему имуществу. И я клянусь, Каро, вы не получите от моей семьи ни пунта. Не важно, станете вы патриархом или нет, — он кивнул головой на бумаги. — Если потребуется, я собственноручно перепишу все на других людей, лишь бы оно не досталось вам.

Каро с интересом вздернул бровь, протянул руку:

— Правда? Вы позволите?

Калеб отдал ему один из листов:

— Наслаждайтесь.

Джанна сидела достаточно близко, могла разглядеть аккуратные, ровные строки.

Это была дарственная.

— Вряд ли вы хорошо разбираетесь в правилах наследования у аристократов, Джанна, так что давайте я поясню, — сказал ей Каро. — Патриарх семьи имеет право распоряжаться общим имуществом рода, а также привилегиями родственников. Но не частным имуществом. Как, например, я могу продать наш с вами дом, но не имею права продать ваше платье.

Она молчала, не перебивая, тем более, что действительно плохо в этом разбиралась. И говорил он на самом деле не для нее.

— Патриарх так же может наградить члена семьи и подарить ему часть родового имущества. Так оно станет частным.

— А потом это частное имущество можно будет подарить кому угодно еще, — предположила Джанна, без труда угадывая, что именно Калеб пытался сделать.

Он отдавал имущество рода другим родственникам, а они в обратной дарственной могли вернуть это имущество ему.

— Он может это сделать? — спросила она.

— Увы, — Каро спокойно пожал плечами. — На то, чтобы сменить одного патриарха на другого требуется несколько дней. Номинально я уже глава семьи, с момента, как мы с вами поженились. А фактически, мне нужны бумаги, чтобы официально получить статус. Еще день-два не больше. Но наш с вами новый брат, — он кивнул на Калеба, — потратит эти дни с пользой.

Что-то не складывалось в этой картине, подумала Джанна.

— Не знаю, на что вы надеялись, Каро, — Калеб презрительно скривился. — Но отобрать у меня мое не так просто.

Каро сам сказал Калебу про свадьбу, сказал заранее. Предупредил.

И теперь у Калеба появился шанс выиграть преимущество.

Джанна плохо знала Каро, но не верила, что он совершил бы такую ошибку.

Каро вдруг улыбнулся шире, подмигнул:

— Я надеялся, что вы побежите спасать свое имущество и наделаете глупостей.

Калеб сжал кулаки так, что у него побелели костяшки:

— Вы бредите?

— Нет, совсем нет, — Каро пожал плечами, вернул дарственную на стол. — Понимаете, я на самом деле не могу на вас давить. Я могу угрожать, но не могу исполнить угрозу. Не потому, что у меня не хватит возможностей, а потому что у нас Силаной уговор. Я не имею права причинить вам вред. Я должен спасать вас, защищать вас. Она никогда не позволит мне оставить вас нищим.

— Тогда не нужно было мне угрожать, — бросил Калеб.

— Нужно, — с улыбкой поправил Каро. — Просто необходимо. Ведь вы собираетесь поддерживать Вейна, готовы дать ему денег. Хоть и знаете, что он мечтает о войне.

— Это выгодное вложение, — раздельно, словно идиоту повторил Калеб. — И абсолютно законное. Не связанное с войной. Оно не имеет отношения даже к Силане.

— Деньги, которое оно принесет, отправятся в карманы аравинских военных. Военных, которые мечтают взять реванш за свое поражение. И ваше абсолютно законное дело может обернуться большой бедой, — поправил его Каро. — Я знаю, вы видите в Вейне союзника. Он так же ненавидит Силану, и он знает, как приумножить ваш капитал. Хотите верьте, хотите — нет, я много думал о вас. О том, что вами движет, и как на вас повлиять. И понял одну важную вещь.

Калеб скривился:

— Не сомневаюсь, сейчас вы мне расскажете.

Джанна почувствовала, что вдоль позвоночника словно прошлись ледяные пальцы.

Калеб слушал и не боялся.

Но ему следовало. Джанна не смогла бы объяснить этого даже самой себе. Она знала, что Каро опасен. Понимала с самой первой встречи.

Но никогда не чувствовала этого так.

«На балконе, когда говорили про то, что станете патриархом семьи Байрнс, вы не рассказали мне всей правды», — подумала она.

— Не сейчас. Сначала я расскажу моей жене, — он безмятежно улыбнулся Джанне, — что такое право на отречение от рода.

Калеб нахмурился:

— Это здесь совершенно не причем.

— И снова ошибаетесь, — Каро улыбнулся Джанне. — Понимаете, на самом деле патриарх может распоряжаться не только имуществом, но и до некоторой степени судьбой членов рода. Он может настоять на свадьбе, на воинской службе, на определенной профессии для взрослых родственников. Звучит варварски, и сейчас пользоваться подобными правами не принято…

Он замолк, предлагая ей самой продолжить:

— Но это возможно, — предположила она.

— Законно, как сказал бы наш брат, — он с усмешкой кивнул в сторону Калеба. — Разумеется, если члену семьи слишком ненавистен приказ патриарха, всегда можно покинуть род, верно, Калеб?

Калеб замер, сглотнул:

— Верно.

— Кроме одного исключения, — продолжил Каро. — Член рода не может покинуть семью, если принял от патриарха имущество рода в дар. И именно это вы сделали, Калеб. Вы раздали имущество семьи между теми, кому доверяете. Теми, кто вам дорог. Вы отдали этих людей мне, а их я не обещал защищать.

Он аккуратно достал стопку бумаг, которые подписывал в экипаже, протянул Калебу с улыбкой:

— Взгляните. Это приказы о поступлении на военную службу.

Калеб смотрел… почти растерянно. И казался странно беззащитным, несмотря на его массивную фигуру, на его жесткие, почти жестокие черты лица.

— Взгляните, — мягко повторил Каро. — Вам ведь нужно убедиться.

Калеб молчал, просматривал бумаги, и бледнел. И кончики пальцев у него дрожали.

— Я не понимаю вас, — наконец зло, с каким-то затаенным отчаянием сказал он. — Не понимаю, почему вы это делаете.

— Потому что, Калеб, — спокойно ответил Каро. — Для вас война происходит где-то там. Она не настоящая. В ней нет ничего личного. Именно поэтому вы так носитесь со смертью своей матери, поэтому не можете простить Силану. Поэтому не видите ничьей трагедии кроме своей собственной. Я это исправлю. И если начнется новая война, если Вейн добьется своего, все, кем вы дорожите, все, кому вы доверяете, отправятся на фронт. Рисковать собой, выживать день за днем и терять товарищей.

Калеб слушал его, абсолютно неподвижно, а Джанна смотрела на него, и думала о том, как же легко, как умело Каро ломал людей. Когда считал это нужным.

— Вы останетесь здесь, в тепле и безопасности. Абсолютно один, — тихо, проникновенно говорил он. Голос тек как яд. — И вы ничего, совершенно ничего не сможете изменить.

— Замолчите, — сквозь силу выдавил Калеб.

— Я знаю, что этого вы боитесь больше всего, — шепнул ему Каро. — Именно это не можете простить себе и Силане. Беспомощность. То, что Силана не спасла вашу мать, и вы были рядом до конца. Смотрели как мать умирает, день за днем, час за часом. И вы ничего не могли сделать. У вас не было выбора.

— Замолчите! — заорал Калеб. Вскочил, сметая бумаги со столешницы. Глаза у него подозрительно блестели, и Джанне хотелось отвернуться.

Каро молчал. Смотрел совершенно спокойно, непроницаемыми, светлыми глазами и ждал. И знал, что добился своего.

Калеб тяжело дышал и молчал тоже, и — Джанна это видела — снова переживал смерть матери.

И наконец он выдохнул:

— Будьте вы прокляты. Вы, Силана, все, кто… Будьте вы все прокляты.

Каро встал, проигнорировал рассыпавшиеся по полу бумаги: дарственные вперемешку с военными приказами, и спокойно оправил манжеты:

— Вы ничего не могли сделать тогда, Калеб. Но можете сейчас. От вашего решения, от того, чью сторону вы примете — мою или Вейна — может зависеть очень многое. Подумайте об этом на досуге. Время бессилия прошло. Теперь вам придется выбирать и жить с последствиями.

***

Когда они вышли на улицу, Джанна ненадолго задержалась у ворот. Застыла и засмотрелась на голый, помертвевший сад вокруг. На черные ветви. Шторм притих ненадолго, и стояла тишина, такая пронзительная и звенящая, какая бывает только перед новой бурей.

— Вы страшный человек, — Джанна не боялась и даже не испытывала к Каро отвращения. Просто зачем-то сказала вслух то, что и так они оба знали.

— А вы очень красивая, — спокойно, равнодушно отозвался он. — И на удивление легко принимаете мои худшие стороны.

— Вы сломали Калеба. Вы обещали защищать его, и солгали Силане.

— Я не обещал беречь его иллюзии и его гордыню, — Каро дернул уголком губ в усмешке. — Только его жизнь. Его жизни ничего не угрожает.

Джанна повернулась к нему всем телом и протянула руки.

Он не перестал улыбаться, и настороженное, недоуменное выражение промелькнуло на его лице как тень. Или же Джанне просто показалось.

— У меня замерзли пальцы, — сказала она. — Согрейте, пожалуйста.

Он сделал шаг вперед, обхватил ее руки ладонями. Они были очень горячими, немного шершавыми и уверенными.

Сильные мужские ладони. Руки человека, который не боялся даже самой грязной работы.

— Удивительно, Джанна. Вы доверяете мне после того, что увидели.

— Я просто напоминаю себе, что у вас есть не только худшие стороны.

***

Мелеза отвела Рейза с Силаной в просторную комнату, забитую всякой магической мутью — полки возле стен ломились от трав и камней, повсюду были начертаны глифы, листы с магическими формулами и заклинаниями валялись на столешнице и вокруг, и даже на полу ютились книги.

В самом центре был начертан круглый орнамент с магическими символами в углах.

Мелеза заставила Рейза раздеться полностью, и он мимоходом подумал, что может быть, это было вовсе и не обязательно. А Мелеза просто так мстила ему за дурацкие вопросы и то, что он не умел держать язык за зубами.

Рейз принимал это молча.

Тем более, что теперь смущаться было бессмысленно. И она, и Силана уже успели рассмотреть его в подробностях.

В этот раз Грей остался снаружи, и Рейз хотя бы не боялся, что тот сорвется и полезет бить ему морду.

Сам магический осмотр занял почти час.

Мелеза бормотала заклинания. Несколько раз символы на полу загорались и гасли, а по краям магического рисунка поднималась стена силы — белесая и плотная.

Силана сидела в углу на стуле, и казалась совсем юной. Она не вмешивалась, только хмурилась обеспокоенно, и старалась не отвлекать.

Рейз все равно на нее смотрел. У него часто возникало ощущение, что, если упустить ее из виду, она исчезнет без следа.

— Я ничего не вижу, Силана, — наконец сказала Мелеза, отступая к столу и утирая пот со лба. — Ни одно из заклинаний-маяков не сработало. Никакого вреда, или даже следов вреда, кроме поврежденной спины и твоего пламени. От заклинания Вейна не осталось и следа. Остаточное излучение слишком слабое, слабее, чем даже знахарские заговоры.

— Но вы можете доказать, что Вейн использовал магию? — спросила Силана.

— Я не могу доказать, что ее использовал именно Вейн и не могу доказать, что заклинание причиняло какой-либо вред. Сейчас твой гладиатор в полном порядке. И никакой скрытой магии внутри него нет.

Рейз выдохнул и порадовался, что одной проблемой стало меньше.

Мелеза подошла к его вещам, прочитала несколько заклинаний, но ничего не произошло.

— Думаешь, что-то осталось на одежде? — спросил Рейз.

— Иногда так делают, — спокойно отозвалась она. — Но мало какие заклинания нельзя обнаружить. Спрятать магию в человеке намного проще, чем в предмете.

И все же она достала его меч, принялась вертеть в руках.

— Вейн брал его, — сказал Рейз. — Не знаю, важно ли это.

Мелеза нахмурилась, обнажила меч и посмотрелась в лезвие, как в зеркало.

— Вы что-то чувствуете? — тихо спросила Силана.

— Беспокойство, — ответила ей Мелеза. А потом будто очнулась, тряхнула волосами и вложила меч в ножны снова. — Не обращай внимания. Это глупости. Бесполезно зачаровывать меч твоего гладиатора. Все равно на Арене это моментально откроется. Да и зачем Вейну портить ваше оружие? Это слишком очевидно, слишком грубо.

И ее магия ничего не обнаружила.

— Может, он просто мудак и хотел накрутить нас перед боем, — Рейз пожал плечами. — Если так-то он сильно просчитался. Я не умираю, и мне этого хватит.

Мелеза усмехнулась:

— Твой гладиатор очень просто устроен.

— Силана не жалуется, — буркнул Рейз.

— Потому что ей некому жаловаться, — Мелеза вздохнула, будто очень сожалела по этому поводу.

Силана бросила на него один быстрый, хмурый взгляд и сказала:

— Иногда, Рейз, когда вы совсем не думаете, что говорите, мне хочется на вас жаловаться.

Мелеза рассмеялась:

— Поверь, жалобы никогда не помогают. Пороть намного эффективнее.

***

По дороге домой — и Рейз с удивлением ловил себя на мысли, что действительно считал дом Силаны и своим тоже — он старался ее не трогать. Силана злилась, злилась справедливо, в своей обычной тихой и отстраненной манере, и Рейз про себя уже представлял, как будет извиняться.

Почему-то прощения хотелось попросить именно у нее, а не у Мелезы и не у Грея, хотя именно в их жизнь Рейз сунул нос, не спросив.

Когда экипаж остановился у дома, Рейз выскочил первым, протянул Силане руку, в надежде, что она не откажется. Силана помедлила на мгновение, и все же вложила ладонь в его.

Пальцы были прохладными, и казались ему хрупкими.

Хотелось согреть дыханием, а потом целовать, и обязательно при этом смотреть Силане в глаза. Чтобы ей было хорошо, и она смущалась, но не отводила взгляд.

Рейз отпустил ее руку, и почти с грустью подумал, что превращается в какого-то похотливого кобеля. Тем более, что за разговор у Мелезы его вполне могли сослать спать в гостиную. Он бы не удивился.

Силана все еще хмурилась, глядя на него, но ничего не говорила.

Рейз дождался, когда они окажутся в доме и сказал:

— Прости. Я повел себя как идиот.

Она смотрела на него в ответ, застыв у самой двери, а потом ответила:

— Вы повели себя бестактно и жестоко. И не у меня вам нужно просить прощения.

— Я не хотел. Просто ляпнул, не подумав. Я… не привык молчать, не привык к секретам и интригам. Раньше всем было наплевать, кому и что я говорю. Я все равно не знал никаких секретов. Нечего было выбалтывать.

Он старался выглядеть искренним, тем более, что и правда сожалел. Не о том, что задел Мелезу, а о том, что Силана из-за него чувствовала себя виноватой.

— В этот раз мне было за вас стыдно, — тихо сказала она. Лучше бы ударила.

А потом Силана смягчилась, отвела взгляд:

— Хотя, наверное, вам тоже бывает за меня стыдно.

Она так часто принижала себя, но в этот раз говорила иначе. Просто признавала вслух то, во что искренне верила.

— Ни разу, — честно признал Рейз. — Я злился на тебя, но стыдно мне не было.

Кажется, она смутилась — лучше уж так, чем эта тихая, отстраненная злость — и неловко пожала плечами:

— Теперь уже все равно ничего не исправишь. У вас завтра сложный бой, ложитесь пораньше. Я помолюсь Майенн и тоже приду.

Она всегда уходила молиться Майенн перед тем, как ложиться, а Рейз представлял ее за молитвой и хотел попросить: можно, я побуду рядом. Я не помешаю.

Что-то его останавливало раз за разом, а тут он вдруг подумал, что завтра ведь могло случиться что угодно.

— Можно мне с тобой?

Она замерла, посмотрела удивленно:

— Вы… хотите помолиться Майенн вместе со мной?

Он не молился несколько лет, и о богах особо не задумывался. Они существовали в каком-то другом, непонятном ему мире. И единственный раз, когда он просил — искренне, вкладывая всю веру, что у него была — он просил о том, чтобы Джанна выздоровела.

Только это не помогло, а больше ему от богов ничего не было нужно.

Раньше.

— Знаешь, думаю, мне есть, о чем ее попросить.

Силана покачала головой:

— Вы не понимаете. Майенн не дарит чудес, когда о них просят. Она сотворила людей, способными на чудо. Она течет в нашей крови, она в каждой крупице земли, в каждом дуновении воздуха. У нее нельзя попросить, чтобы она решила ваши проблемы, или магическим образом все сделала лучше. Можно только обратиться к ней, как к силе, с благодарностью за мир, который она создала. За день, который прожит, за счастье и за боль. Можно попросить, чтобы она осветила путь и провела по струне сквозь черноту. Можно попросить, чтобы дала сил. Но она не выиграет за вас поединок, не защитит ваших близких.

Она говорила мягко, и Рейз видел самое главное:

— Ты очень ее любишь.

— Да, — просто ответила Силана.

Рейз попытался представить то, о чем она говорила. Он всегда воспринимал богов… ну, как людей, да.

Представлял мужчин и женщин — красивых и далеких, чуждых.

Когда Силана говорила о Майенн, она говорила не о женщине. Она говорила о силе, о пламени. Пламени, которое могло поглотить весь мир и согреть весь мир. О чем-то огромном, непостижимом. О чем-то, чего Рейз не мог себе представить. Майенн, о которой говорила Силана, не просто создала весь мир. Она и была всем миром.

— Не знаю, смог бы я ее полюбить, как ты, — честно признал он. — Или даже верить, но, знаешь, я бы хотел еще раз увидеть, как ты молишься.

Силана улыбнулась одними глазами и сказала:

— Хорошо.

В этот раз она принесла алтарь в их спальню, аккуратно расположила у окна: простое полотно, несколько предметов. Совсем простых, но Рейз видел, что они очень ей дороги и сам смотрел иначе. На простую чашу, на нож. На отколотый краешек у курильницы.

— Этот алтарь, — тихо сказала Силана, — был со мной на войне.

Рейз услышал то, о чем она не сказала: как часто Майенн, молитва и вера спасали Силану в самые страшные, самые невыносимые дни.

— Я не буду мешать, — пообещал он и устроился в углу.

Силана опустилась на колени перед алтарем, легко привычно коснулась лбом рук перед собой.

Раньше Рейзу этот жест у жрецов всегда казался каким-то рабским, подобострастным, но у Силаны он выглядел совсем иначе. Она не пресмыкалась перед Майенн, не принижала себя и не была рабыней. Она просто показывала свое уважение перед силой, которой посвятила себя. Которую любила.

Почему-то показалось, что воздух в комнате стал плотнее, как будто мир прислушивался, тянулся к Силане в ответ.

И она заговорила. Мягко и тихо, совершенно естественно. Благодарила, рассказывала. И что-то в воздухе, что-то невидимое словно наполняло ее светом изнутри.

Рейз смотрел и не мог отвести взгляд.

Силана не просила Майенн. Она с ней говорила. С кончиков пальцев срывались вверх крохотные алые искры.

Рейз так и не запомнил слов, он сидел и боялся пошевелиться.

Когда Силана закончила, она повернулась к нему и сказала:

— Спасибо, что разделили со мной молитву.

Хотя он ничего не просил и ничего даже не сказал.

Она встала, мягко и плавно, и подошла к нему.

Рейз протянул к ней руки, взял ее ладони в свои и поцеловал. Не знал, как поблагодарить иначе.

Силана улыбнулась, коснулась ладонью его волос и сказала:

— Давайте пойдем в постель.

А потом словно решилась на что-то и стянула платье через голову. Помедлила, отводя взгляд, и опустила на кресло.

---------------------------------------------------------------------------------------------------

Спасибо за чтение) Рада, если вам нравится текст. Не забывайте оставлять комментарии и нажимать на сердечко)