Письма бойцов

Глава 3 Царское Село

1 июля 1940. Князь Дмитрий.

Знакомый кабинет на втором этаже Александровского дворца. Хозяин молча читает документы, делает быстрые пометки карандашом, резолюции пишет чернильной ручкой. Мундир гвардейского полковника сидит на человеке как влитый, видно молодому мужчине постоянно приходится носить форму. Наконец, Алексей распрямляется, закидывает руки за голову и с наслаждением потягивается.

— Извини, заставил ждать.

Сидящий напротив князь кивает в ответ.

— Завалили?

— Мобилизация проклятая. Вержбицкий прислал очередной прожект на шесть миллионов. Да еще предлагает формировать легкие дивизии из инородцев.

— Даже так? — бровь князя Дмитрия поднялась. — Куда нам столько?

— Верно мыслишь. Мобилизовать я могу хоть десять миллионов, но кто работать будет?

— Знаешь, все больше убеждаюсь, что ты правильно все решил. Хотя я сам поддерживал Вержбицкого. Кедров думает широко. А с рокировкой адмиралов, ты тогда всех удивил.

Оба тихо рассмеялись. Речь шла о назначении главкома Ставки верховного командования. Несмотря на первоначальные симпатии и опасения, Алексей Николаевич все же предложил пост начальнику МГШ. На его место забрал с Севера адмирала Новопашенного, а в Романов-на-Мурмане перевел с Тихого океана Владимира Алексеевича Потапьева. Все равно Тихоокеанский флот ныне серьезно ослабляется, контр-адмирал Ваксмут должен справиться с командованием.

Да, армейцы сию комбинацию восприняли без восторга, но царя вдруг поддержал военный министр. Генерал-лейтенант Верховский прекрасно знал: начальник сухопутного генштаба уже выше головы не прыгнет. Достиг дражайший Григорий Афанасьевич своего уровня компетентности. А вот адмирал Кедров оказался способен видеть не только свои родные океанские просторы, но и сухопутные театры. По крайней мере, командующие фронтами и округами восприняли его взлет без особого неприятия.

— Вот и мне Михаил Александрович сказал, что не представляет себе, что ему делать с шестью миллионами солдат. Это еще без Морского министерства, пограничной стражи и предполагаемых «Диких дивизий».

— Размах!

— К черту! Четыре миллиона до конца года предел для нашего Вержбицкого. В сорок первом поднимем до пяти миллионов, если мы глубоко завязли в британском дерьме.

— Не много? Все же заводчане людей с руками отрывают. С нашим казенным заказом, все в две смены работают.

— Решим. — Алексей резко выбросил вперед руки, затем развел плечи до хруста в спине. — Засиделся. Составишь компанию пройтись по парку?

Дмитрий поднялся на ноги. От прогулки грех отказываться, погоды стоят замечательные. Однако, не похоже, что его только ради этого срочно выдернули из Петербурга. В Парке Алексей молчал, они шли в тени избегая главных аллей, только у Ламских прудов царь остановился.

— Врачи настойчиво требуют, чтоб я как можно больше двигался. Не всегда получается.

— Может быть перенести кабинет в павильон?

— Думал об этом. Интересная идея, но не удобно. Отвлекает, — Алексей спустился к самой воде и скрестив руки на груди глядел на уток. В парковых прудах их всегда много, в городе тоже. А вот лебеди редкие гости, даже в царских резиденциях. Так и в жизни, так и с людьми.

— Ты очень хорошо провернул работу во Франции. Слышал о сражении Орана? — на лице Алексея мелькнуло довольное выражение. — Французы уже наши. К осени у нас будет еще одна полноценная эскадра.

— Я слышал, не все так просто с французскими кораблями. Мы не производим снаряды к их орудиям, есть проблемы с оборудованием и силовыми установками.

— Решаемо, — Алексей поморщился, — не сразу, но решим. Меня куда больше беспокоят корабли в Касабланке.

Легкий кивок в ответ. Дмитрий по долгу службы видел некоторые крайне интересные документы. Сейчас в колонии на севере Африке собралась французская эскадра. Ключевой момент — там новейший «Ришелье». Англичане получили по зубам у Орана, но корабли в Касабланке они обязаны если не захватить, то потопить.

Беда в том, что дерзкий рейд эскадры графа Гейдена не повторить. Сам Георгий Александрович заперт в Средиземноморье. Гибралтар, это не та пробка, которую вышибают одним молодецким ударом. А Макарову из Норвегии придется идти вокруг Британии. Да и линкоров у Вадима Степановича нет. Удали на пятерых хватит, а из тяжелых кораблей одна «Полтава» да авианосцы.

— У тебя контакт с Петэном. Верно?

— Сложный вопрос. Когда я от него уходил, маршал пребывал в состоянии нервном.

— Давай без поэзии. После твоего визита Дарлан получил хороший совет. Мне передали, что диктатор очень хочет союзный договор с нами и Берлином. После захвата французских кораблей в Британии, настроения сам знаешь какие.

— Боюсь, из Орлеана я не решу вопрос Касабланки. А два полка морской авиации в Марокко ты не перебросишь.

— Двух лишних полков у меня нет. Есть один родственник.

— Неделю отдохнул, можно опять в Европу, — князь заложил руку в карманы, особого желания лететь он не имел, и так Марину и детей видит редко, но есть такое слово «надо». Если работаешь с Алексеем, самолет твой дом родной, а крейсер как яхта.

— Два дня разнюхать и обдумать. Затем или через Францию в Алжир, либо напрямик через Сербию и Италию. Приказа как такового нет, сам не знаю, что можно сделать. Касабланку укрепить надо, корабли спасти надо, людей поддержать обязательно. Решай на месте. Ресурсы любые в пределах возможного. Ты генерал.

— Не обещаю. Постараюсь.

Царь нахмурился, автоматом достал из кармана портсигар, повертел в руках, хмыкнул, и убрал обратно.

— Подожди. Летишь в Тулон. Сейчас туда Гейден идет на «Босфоре» со всеми силами. Вдвоем у вас лучше получится Дарлана и тамошних политиканов на место ставить. Только затем прыгаешь в Касабланку.

— Разумно.

Дмитрий быстро прикидывал в уме варианты. Что ж, сражение у Орана многое изменило. С одной стороны, французам хороший урок, их симпатии явно совершили кульбит. С другой стороны — англичане получили таких затрещин, что сейчас прямо-таки обязаны ответить хорошей оплеухой. Направление удара очевидно. Ловить немецкие рейдеры получается плохо, в Южной Норвегии вице-адмирал Вилькен будет только рад принять островитян в штыки береговой авиации и подлодок. Остаются Касабланка и показательная порка французов.

— Дай от своего имени распоряжение согласовать и прикрыть маршрут до Тулона, — молвил князь. — У меня на это уйдет больше времени.

— Добро. Позвоню.

— Если «Ришелье» утонет, это плохо?

— Жалко, но не страшно. Французы злее будут. Мне нужно чтоб он не достался британцам. Наши специалисты клянутся, корабль все равно еще полгода придется доводить до ума. Даже если удастся пригнать линкор в наш порт, для него нет снарядов, а заводчане рассказывают, что наладить производство не так-то просто.

Алексей не стал говорить, что захваченный немцами в Сен-Назере «Жан Бар» спешно готовят к переходу на Балтику. По соглашению между союзниками, большая часть французского флота отошла России. И дело не в особых заслугах или взаимных уступках. Банально, у немцев и так недостаток морских офицеров и подготовленных нижних чинов, а подгонять линкор под немецкое вооружение и немецкие стандарты — геморой года на два. Русские имеют кадровый резерв и могут хоть частично обеспечить новую эскадру людьми и техникой, немцы нет.

Вот только достраивать французский линкор не простая задача. Конечно, если все получится можно попробовать вытянуть третий корабль серии «Клемансо». Хотя в МГШ эту идею резко встретили в штыки. Фактически от корабля сейчас только часть корпуса, сам линкор совершенно не вписывается в русскую концепцию тяжелого корабля, перепроектирование под русские орудия и оборудование та еще задача. Куда проще заложить еще парочку суперлинкоров типа «Николай Второй». Как раз два таких корабля строятся на Адмиралтейских верфях.

По пути в резиденцию мужчины молчали. Каждый думал о чем-то своем. Император пару раз бросал испытывающие взгляды на князя.

— Нет, не нужно, — тихо прошептал Алексей Николаевич.

Дмитрий умный верный, за дела берется грамотно, до сих пор крупных ошибок не совершал. А мелочи…. У кого нет мелких огрехов⁈ Только у бездельников, вестимо. Но и перегружать порученца не стоит. Еще будучи мальчишкой Алексей видел, как болезненно папа переживал измены, тупость, трусость и подлость в своем окружении. Никто этого не знает. Мемуары папы о мятеже 17-го года с материалами расследований, допросами и воспоминаниями участников изданы тиражом аж в дюжину экземпляров. Из детей Николая кроме самого Алексея читали их только Оля и Таня. Слишком уж честно писал папа, слишком много нелицеприятного он изложил, да и о своих ошибках, сомнениях, слабости, колебаниях не умолчал.

Так что, не стоит пока подключать Дмитрия к внутренней политике, вот силовая дипломатия и управление активами это его конек.

Князь в свою очередь пытался хоть как-то распланировать своё время на ближайший месяц, вычленить второстепенное, что можно отдать на откуп помощникам. Получалось не так уж и хорошо. Придется, чем-то жертвовать, например, инспекционной поездкой в Кузнецк.

В приёмной царя встретил нежданный визитер. Высокий худощавый пожилой мужчина в черкеске вскочил с дивана и шагнул к императору с распростертыми объятиями.

— Алеша, ты возмужал!

— Дядя! Рад тебя видеть!

— Сто лет в столице не был, дай думаю заеду в Село, на племянника посмотрю, — визитер сграбастал царя в объятья.

От этой сцены бровь секретаря приподнялась. Казаки конвоя же сохраняли полную невозмутимость. Они прекрасно знали, кто приехал и что ему позволяется.

— Рад видеть, Ваше Высочество! — Дмитрий решил о себе напомнить.

— Очень рад! Князь Романов!

— Князь Романов! — Дмитрий сжал протянутую ладонь.

Мужчины довольно рассмеялись незатейливой шутке. Великий князь Михаил отступил на шаг и окинул взглядом своего венценосного племянника. По лицу дяди читалось, что впечатление не испорчено.

— Извини, без предупреждения. Не хотел звонить и записываться через адъютантов, — Михаил лукавил. Он один из немногих имел право «в любое время суток без доклада». Однако пользовался им крайне редко, да и столицу не жаловал, предпочитая балтийскому климату свои кавказские дачи.

— Ничего страшного. Для тебя всегда часок найдется. Дядя, тебе уже апартаменты показали?

— Вроде ищут. Я не спрашивал. Приехал на моторе от Гатчинского аэродрома, твоя челядь встретила, чемодан забрали, обещали все устроить.

— Тогда перекус с дороги?

— Не сейчас, — резкий отрицающий жест, но затем князь быстро поправился, — от ужина не откажусь. Алеша, я только на одно слово приехал. Говорят, ты «Дикую дивизию» созываешь? Так вот, не откажусь! Сразу готов взять дело в свои руки. Ты знаешь, не подведу.

— А кто говорит?

— Мне звонили из здания с аркой.

— Дмитрий, видишь?

Ответом короткий кивок. Император тяжело вздохнул, на его лице заиграла саркастическая улыбка.

— В Генштабе немного фланги попутали, видимо звонили, чтоб узнать твое мнение, но ляпнули так, что все извратили.

— Не будет мусульманских частей?

— Нет. Пока нужды в них нет. Но ты не зря приехал.

Алексей первым взялся за ручку двери и сделал широкий приглашающий жест.

— Я нужен? — попытка отвязаться от семейных разговоров.

— Ты мне всегда нужен, князь.

Конечно, разговор сразу пошел о делах минувших, здоровье, многочисленных родственниках. Пока Алексей и Михаил беседовали, Дмитрий устроился на диване у книжного шкафа и вытянул ноги.

С Михаилом он познакомился давно, интересный человек, один из редких порядочных и чуточку идеалистичных Романовых. Биографии великого князя можно позавидовать, пережить такие взлеты и падения не каждому суждено. Точнее говоря далеко не все способны выжить после таких финтов судьбы. О Михаиле можно писать романы.

Наследник престола, блистательный офицер вдруг в вопросах брака пошел против семьи и общества, ради женщины отказался от положения. Разумеется, попал в опалу. Затем война, прощение от брата, возвращение домой и успешное командование туземной кавалерией — самая подходящая работа для бесшабашного эксцентричного человека. После войны жертва весьма оригинального проявления братской любви со стороны Николай Второго. Все же польский король, до сих пор пребывающий в полном здравии и радующийся жизни, явление необычное. Особенно если учесть, что Михаил последний польский король. Формально от престола не отрекшийся, но фактически свергнутый.

Да, об этом человеке стоит писать книги. В страшном 28-м, когда против него поднялась вся Польша, он сам с двумя тысячами горцев личной гвардии заперся в Варшавском замке, старший брат отказался выделять войска на подавление мятежа в соседней стране, Михаил сумел найти выход, спасти если не престол, то своих близких и верных. Дерзкий захват вокзалов, взятые горцами бронепоезда, беспримерный прорыв эшелонов из Варшавы в Брест-Литовск достойны саги о дерзких, несгибаемых и не слишком умных, надо добавить. Ибо только Михаил мог умудриться настроить против себя поляков так что в конце его царствия восстали все кроме немцев и евреев.

Впрочем, корону он сохранил, вместе с легендарным мечом Пястов Щербецом — лежит корона на подушечке в усадьбе под Пятигорском. А знаменитый меч висит на стене рядом с охотничьими трофеями. Как показали недавние события, польские доблесть и воинская слава мистическим образом оказались связаны с этим мечом. Явно Польшу они покинули на сцепках эшелонов Михаила.

— К тебе поляки не приходили? — при этом вопросе Алексея Дмитрий навострил уши.

— Появлялись два умалишенных. Я их послал в Берлин.

— У меня тоже через разведку пришли интереснейшие предложения. Дескать, есть в Польше сильное движение за возрождение и восстановление. Пытаются выпросить у меня нового короля.

— Если найдется желающий, — Михаил презрительно хмыкнул. — Практически это возможно?

— Возможно, но территорию немцы обрежут. И мне придется что-то отдать Штрассеру за это царство.

— Тогда не стоит оно того.

— Тоже так думаю. Дмитрий, твое мнение?

— Не вижу достоинств.

— Дядя, если ты очень хочешь, то я могу попробовать, но не обещаю.

Ответом послужила образная тирада из репертуара творческой интеллигенции, с такими заворотами, что даже Дмитрий слегка покраснел. Пожалуй, хорошо, что бывшие подданные Михаила этого не слышали. Если очень кратко и вежливо, то польская государственность, это половое извращение, беда поляков и проблема немцев. Не стоит порядочным людям мараться, и обоняние себе портить.

После семейного ужина Дмитрий нашел момент тихо шепнуть сюзерену:

— Дай дяде работу на Ближнем Востоке. У него хорошо получается с мусульманами.

— Лучше не надо. Мишкин слишком хороший человек для этого.