Письма бойцов

Глава 29 Англия

17 ноября 1940. Иван Дмитриевич

Никифоров выскочил из машины следом за Кравцовым. Вдвоем побежали к голове колонны. Батальон остановился в поле, за спиной остался очередной городок, название Иван Дмитриевич и не запомнил. Дорога достаточно широкая, съехавшие на обочину машины саперов не мешали текущим сплошной рекой танкам и грузовикам с пехотой.

Что хорошо, уже практически не встречались беженцы. Мало того, что дороги забивают, так штабс-капитан подсознательно чувствовал себя немного виноватым в том, что у людей такая беда. Не мог спокойно смотреть на понурые фигуры, ловить испуганные взгляды искоса. Бездомные потерянные люди, тележки со скарбом, тюки, чемоданы, замотанные дети. Дети самое страшное. Несчастные, бредущие по дорогам с рюкзаками и чемоданчиками, вырванные из жизни дети, бледные лица, большие жалобные напуганные глаза. Взрослых не так жалко, от вида маленьких беженцев разрывается сердце.

Никифоров никогда не любил войну, дурное дело. Это всегда боль, смерть, страдания. Это всегда бедствие для простых непричастных и невиноватых. Не любил, но пришлось самому поучаствовать. Однако о своем решении он не жалел. Не в первый раз ведь Господь вручает этот крест.

— Чистяков, Никифоров, срочная задача, — комбат махнул рукой от своей машины. Гакен уже разворачивал на капоте карту.

— Авангард наткнулся на укрепленную позицию. Брать в лоб выйдет слишком дорого, малой кровью не обойдутся. Бригада выделяет подвижную группу для обхода с последующим фланговым ударом. Тебе Алексей Сергеевич со своей ротой обеспечить марш, впереди речка с болотистыми берегами. Понимаешь. Иван Дмитриевич как помощник по инженерной части обеспечивает прокладку гатей или переправ. На месте разберетесь.

— Понял, командир. Что могу взять из технических средств? — вопрос непраздный. Все столь любимые саперами и танкистами понтонные парки остались во Франции.

— Все что хотите, Иван Дмитриевич.

— Тогда уточню после разведки. Остальной батальон продолжает марш?

— Пять верст не больше. Нас задействуют на демонстрационных мероприятиях перед фронтом. Будем изображать подготовку к штурму.

Чистяков уже отдавал приказы своим офицерам роты и унтерам. Иван Дмитриевич подозвал первого попавшегося сапера и отправил его срочно найти унтера Селиванова. Как минимум надо взять с собой передвижную лесопилку, кран. Все остальное придется решать на месте старым бурлацким способом силами людей Чистякова и пехотой.

— Что скажете, господин штабс-капитан? — ротный скрестив руки на груди обозревал заболоченную пойму реки.

Унылый английский пейзаж. Пожухлая зелень, кустики рогоза, окошки чистой воды, островки с чахлыми березками и ивняком. Метрах в двухстах правее на берегу домишко с парой сараев. Разведчики нашли и сейчас провешивали полузатопленную, размытую дорогу к ферме. На противоположном берегу из ивняка торчала корма плавающего танка. Невдалеке окапывалась пехота авангарда. Бравые бесшабашные парни из разведроты заняли позиции на том берегу за рекой.

С остальными все хуже. Два легких танка вытаскивали тросами из болотины. Один умудрился засесть по самую башню чуть ли не посередине открытого пространства. Заляпанные жижей и ряской бронеходчики проваливаясь по пояс с матами-перематами волочили тросы к машине.

— Это не озеро, — задумчиво молвил Никифоров, — на гать и плоты дерева не хватит.

— Времени тоже нет. Что делать будем?

Работа конечно шла. За пригорком развернулась лесопилка, до ушей офицеров доносился визг пережевывающих дерево циркулярок. Саперы и помощники из пехоты спешно валили подходящие деревья в рощице на берегу. Другая команда копошилась на ферме, разбирали постройки и вязали плоты. Впрочем, инженер не обольщался, кривые тонкие ивы мало подходили даже для настилов. Лодками и парой плотиков людей перебрасывать можно до второго пришествия. Пушки они не выдержат. Брод, на который все рассчитывали, оказался еще на сто метров ниже. По-хорошему, минимум день работы только на обустройство переправы и подходов к берегу.

Вода в реке поднялась. Поздняя осень. А что вы хотите?

— Когда нас перебросите? — державшийся рядом с саперами капитан в черном комбинезоне нервно дернул плечом.

— Так, Сергей Павлович, что у вас с лебедками на машинах? — Иван Дмитриевич прищурился.

— Разберемся.

Уже через час можно было увидеть осмысленный результат. На нескольких «Осликах» и «Двадцать-пятых» стояли достаточно мощные лебедки самовытаскивания. Средние по массе машины пусть медленно, с подстраховкой буксирами, но смогли проползти по насыпи дороги. Хуже обстояло дело с бродом. Глубина в полтора метра не позволяла пройти пехотным танкам не залив двигатели.

Разведка перебросила своим ходом все четыре плавающих Т-27. С этих машин тросами перетащили через реку первый штурмовой самоход. Когда «Ослик» утвердился на берегу, буксиры отцепили, бронеходчики открыли нижний люк и на пригорок хлынула вода. Головки цилиндров и карбюраторы не залило. Магнето сухое. Моторы завелись с пол оборота. Взрыкнув и выпустив облачко сизого дыма машина под радостные крики пехоты покатила к импровизированной линии обороны плацдарма.

Тросов и канатов на технике нашлось много. Плоты вязали на сухом берегу, через болотину перетаскивали лебедками. Пехота с легким вооружением, навьюченная ротными минометами, пулеметами, патронами и снарядными ящиками шла своим ходом по вешкам. Саперы тут же засыпали ямы и укрепляли промоины фашинами, набрасывали кругляк на хлипких участках. Плоты уже работали как паромы. На плацдарме постепенно накапливались люди.

Дозоры противника не наблюдали. Впереди чистое поле, каменистое пастбище. Шагов через триста щебеночная дорога. Зато далекая канонада красноречиво говорила о тяжелом бое на фланге. Видимо, англичане уперлись, зацепились за железную дорогу и ничего не видели вокруг себя. Оно и к лучшему.

— Не обошлось, — горько выдохнул Иван Дмитриевич.

Очередной танк на переправе качнулся, дернулся, трос лопнул с резким звуком, концом хлестнуло по броне. Сам танк накренился и плавно скатился с песчаной гривы. Над водой осталась только башня.

Саперы и танкисты попытались заново зацепить машину, но их остановил резкий возглас штабс-капитана.

— Отставить! Остановить переправу!

Никифоров заставил людей проверить троса. Забраковали одну почти перетершуюся сцепку. Утопленный танк бросили до лучших времен. После недолгой паузы через брод потащили следующую броневую машину.

Параллельно саперы собрали три больших плота на бочках из-под бензина. На них перекидывали легкую бронетехнику и артиллерию.

Разведка без дела не сидела, в разгар переправы нашли старую гать через пойму. Восстановить ее бревнами и вязанками ивняка для разгоряченных бойцов недолгое дело. Дело пошло быстрее.

Устраивать обед никто в здравом рассудке и не думал. Люди перекусывали сухим пайком на бегу. Хорошо если на ужин развернут полевые кухни. На это надеялись. Хотя, многие больше настраивались на вечернюю винную порцию. После боя или тяжелой работы солдатам полагалась чарка крепленого вина или портвейна. Как раз чтоб согреться. Воскресный день на календаре, но на войне выходных нет. Даже священники службы служат не по дням, а по возможности.

— Сглазили, — сплюнул Чистяков.

Воздух разорвала длинная пулеметная очередь. Передовой дозор таким образом подал сигнал тревоги. Затем пришло подтверждение по радио. Впрочем, вскоре выяснилось, что ничего страшного. По грунтовке маршировала английская пехота численностью около роты. Наткнувшись на русские позиции британцы спешно отступили. Их и не преследовали.

После двух часов по-местному основные силы группы собрались на северном берегу. Саперы перебрасывали через гать механизированные тылы. Для охраны переправы остался взвод пехоты. Остальные силы вытянулись в маршевую колонну и поспешили на звук канонады.

Полковник Манштейн задействовал всю свою тяжелую артиллерию в размягчении вражеской обороны. Через час марша, подвижная группа сбила жиденькую цепочку заслонов и врубилась во фланг английской сводной бригады теробороны. На закате все было кончено.

Саперная рота с тылами и пехотным прикрытием догоняла бригаду уже в сумерках. По всем уставам марш в темноте без передового и флангового охранения запрещен, но кто сейчас смотрит на такие мелочи? Капитан Чистяков как старший офицер оправил в авангард единственный легкий танк, посчитав, что этого за глаза хватит для окруженцев, буде попадутся по дороге. Люди роптали, надежда на ужин не оправдалась. Но и отставать от своих рискованно.

Тактическая карта представляла собой классический слоенный пирог. Наши механизированные части вырвались вперед, пехота и тылы корпуса болтались где-то там черт знает где. Вокруг разрозненные отступающие английские части. Причем, кто-то еще огрызался. Ночь разрывал треск далеких выстрелов, справа частили скорострельные пушки. Темное затянутое тучами небо отражало отблески сполохов пожаров.

Машины шли с затемнением. Свет из узких прорезей фар почти не освещал дорогу, только выхватывал из темноты отдельные фрагменты пейзажей. Водители с остекленевшим взглядом до рези в глазах вглядывались в темноту.

Шофер «Кергесса» зазевался, не заметил, как идущий спереди грузовик резко затормозил. Ефрейтор ударил по тормозу, машину занесло, задний борт и кованный бампер «Ярса» стремительно приближались. В последний момент водитель успел выкрутить руль до упора. «Кергесс» пошел юзом, зацепил бортом бампер грузовика и вылетел в кювет.

— Твою мать! — Иван Дмитриевич успел упереться ногой в переднюю панель.

Штабс-капитана швырнуло вперед. Макушкой чувствительно приложился о крышу машины. Алексей Сергеевич на заднем сиденье громко вспомнил падшую женщину. Машина застыла, уткнувшись мордой в дерн откоса. Из-под капота поднимался пар.

— Простите, ваши благородия! Зевнул, — промямлил водитель.

— Живой?

— Так точно.

— Вот и ладно. Все целы. А машина дело наживное.

Выбравшись из «Кергесса», офицеры закурили. К ним уже бежали саперы. На бедолагу ефрейтора налетел было Адам Селиванов, но капитан Чистяков резко оборвал унтера. Все бывает на марше. На учениях люди тоже бьются, а здесь фронт, все устали как черти.

Неожиданная авария привела к задержке колонны. Машину из кювета выдернули тросами, но дальше ее пришлось тащить на буксире. От удара обломило трубки радиатора и повело подвеску. Обезлошадившим старшим офицерам нашлись места в легковых внедорожниках. Никифоров дальше ехал на «Жуке» в компании ротного фельдфебеля и двух унтеров.

Еще через час колонна пристроилась в хвост артиллеристам. На утро встали на окраине большой деревни. Наконец-то задымили полевые кухни, повара с добровольными помощниками готовили сытный обильный завтрак.

Хоть какой-то отдых. После ночного марша задница одеревенела, спину тянуло. В отличие от с трудом пытающегося проснуться Никифорова, ротный капитан глядел бодро и зло. Чистяков рысью пробежался по машинам, взбодрил людей. Никто не видел, как он брился, но успел ведь. Скорее всего, воспользовался механической бритвой прямо на ходу.

Со стоянки саперы сорвались первыми. Командир батальона по радио потребовал срочно догонять. Еще два часа мучений по разбитым танками и тяжелыми грузовиками, раскисшим под осенними дождями дорогам и на дорожном указателе наконец-то мелькнула надпись: «Бирмингем».

Разведка мехбригады разбежалась дозорами по окрестностям. В сам город не входили. На окраинах замечены укрепления, свежая земля на брустверах окопов, блестели глиной эскарпы и противотанковые рвы.

— Штурм? — обреченно выдохнул полковник Никитин, созерцая в бинокль предместья города.

— Нет. Даже мараться не буду, — усмехнулся Петр Манштейн.

Командир бригады на марше получил пакет со свежими директивами. Делиться новостями с подчиненными он пока не спешил. Видимо прикидывал, выдержат такие радости, или нет? Особым гуманизмом полковник не отличался, потому протянул ровно столько сколько требуют приличия, только затем порадовал людей.

— Четыре часа на отдых, обед и мелкий ремонт. Город штурмовать не будем. По крайней мере, не мы точно. Бригада вышла в чистый прорыв, фланги повисли. Авиаразведка докладывает, что из Уэльса на нас движутся механизированные чести, не менее двух дивизий с танками. В бой с ними вступать не будем.

— Идем вперед? — воспользовался паузой молодой поручик из штаба бригады.

— Идея интересная, но у нас горючки еще на сто верст марша. Как раз должно хватить.

Совещание проходило в зале придорожного трактира. Многие офицеры прямо за обсуждением жевали трофейные колбасы и сыр. Манштейн относился к такому делу весьма либерально, понимал, что нормально поесть люди могут и не успеть. Им после совещания в штабе не к кухням идти, а бежать своих людей готовить и строить.

— У нас на правом фланге мощная пехотная группировка противника. Именно эти силы мы и должны если не окружить, то рассеять ударом с тыла. Идем по внешнему кольцу окружения, справа нас поддерживает Киевская механизированная. Времени нет, сами понимаете. Чем дольше будем ползти, тем больше даем противнику шансов нас обнаружить и встретить фронтом.

— Какова задача моего батальона?

— Вас, Григорий Петрович разбиваю по ротам, идете сразу за моими полками, вместе с бригадными саперами поддерживаете марш, переправы, техническое сопровождение атаки тоже на ваших плечах.

— Понял, Петр Александрович. Не подведем.

— Повторяю для всех, на нашей стороне скорость и только скорость. Поломанную технику разрешаю бросать, людей нет. Если распогодится, поддержит авиация, но я бы не стал на это рассчитывать.

Резонное замечание. Непогода не только закрыла небо, но и остановила все судоходство в Ла-Манше. Передавали, что ни одного судна в море не видно, все отстаиваются в портах. Снабжение армий в Англии, ясное дело, прекратилось. Весь расчет на накопленные запасы и трофеи.

— И еще момент. Прошу всех срочно вспомнить опознавательные таблицы немецкой техники. Своих людей накрутить. Вполне возможно, нам в лоб выйдут союзники. На этом все. Расписание, маршруты, порядок построения получите через час, — полковник демонстративно посмотрел на часы.