Первопричина 3: СССР, любовь и магия

Глава 8

— Я… — опустив голову выдыхает Лена. — Я…

— Ну…

— Загну! — вскакивает она. — Чего разнукался? Я тут душу перед ним изливаю, а он нукает сидит. Да.

— Что, да? — не понимая спрашиваю.

— Согласна я! — кричит Лена. — Согласна быть с тобой, твоей девушкой. По другому всё равно никак, нет другого выхода. К счастью… Ты что? Ты передумал?

— Нет. Что ты. Ух! И чо теперь?

— Через плечо. Да я согласна, даже рада этому, у меня есть причины радоваться. О них я пока не скажу. Но ты сам пойми! Разница в возрасте, многое другое.

— То что ты моя тётя?

— Хренотя! Племянничек нашёлся! — убегая из кухни кричит Лена.

— Ну вот, она опять сбежала. Всё как обычно. Напьётся, наверное. Или…

— Смотри! — залетая на кухню

и бросая на стол фотоальбом садится рядом Лена. — Вот… Да где же. Ага! Смотри! Видишь?

— Ну да, вижу. У мамы есть такая. Вот ты, вот мама, дед с бабушкой. Тебе здесь сколько? Семь? Если ты на семь лет старше, то…

— Да ты на лица смотри, — тыча пальцем в снимки рычит Лена. — Ну? Видишь? Ты что, ослеп? Ну?

— Мама на бабушку похожа. А ты… А ты на кого? Есть сходство с дедом, но совсем небольшое.

Вздохнув, Лена переворачивает страницу и пальцем указывает на другую фотографию. Где дед держа на руках примерно годовалого ребёнка, обнимает совершенно незнакомую женщину чем-то, то есть почти всем похожую на Лену.

— Вы с мамой сводные, — закрыв глаза выдыхаю. — Почему я этого не знал?

— Потому что даже Ольга об этом не знает. Это тайна. Скажу только, что так было нужно и ты теперь третий кто знает об этом.

— Круто…

— Нет! Дорогой мой! — закрыв альбом и встав кричит Лена. — Не круто. Значит так. Я согласилась, да. Но это не значит что ты получишь всё и сразу. Я, знаешь ли, привыкла жить одна. Поэтому… Не торопи меня. Раз мы решили быть парой, то пусть всё развивается постепенно. Плавно, романтично. Без всего этого, лишнего. Ну то есть не лишнего… Ну ты понял? Мне нужно время, понимаешь? Всё, завтракай и на учёбу. А я спать пойду.

— А поцелуй?

— Обойдёшься.

— В щёчку.

— В щёчку не интересно, — уходя кивает Лена.

— Чудны дела твои Господи. Ой… Хотя… Без божьей помощи тут не разберёшься. Или без поллитра? Или… Эх…

— Ладно! — возвращается Лена. — Дабы все точки над ё расставить, объясню тебе всё и сразу. По поводу нас, меня и твоей мамы. Мы не от одного отца. Когда наши родители решили пожениться, мне было почти восемь, маме твоей год, вот эта фотография, за месяц до их свадьбы. Хочешь подробности, смотри альбом, там всё. И моя мама, и её свадьба, и то как нас из роддома забирают. По нам с тобой. Помнишь нашу первую встречу?

— Каждую секунду. До сих пор не понимаю что со мной было.

— Было — запечатление, — округлив глаза выдаёт Лена. — То есть любовь с первого взгляда и до последнего вздоха. Когда мы встретились… Я в это не поверила. Но! Вибрации наших душ совпали и мы… Мы… Уже тогда, мы стали предназначенными друг другу. Я думала это пройдёт, думала что ошиблась, что мы никогда больше не встретимся и меня отпустит. А сама ждала. Десять лет я ночами плакала в подушку и просила… Нет! Я умоляла высшие силы дать мне ещё хоть раз увидеть тебя. Понимаешь, если это есть, если запечатление случилось, от этого не избавиться. Ты сам видишь, даже в разных мирах нас тянуло друг к другу. И притянуло. Нам остаётся только… Только быть вместе.

— А я рисовал тебя, — сглотнув говорю. — Хотел сбежать к тебе. Держал под подушкой твою фотографию. Я…

— Ты! — встав кричит Лена. — Ты! Теперь мой. Уже тогда стал моим! А я…

Упав на стул, Лена закрывает лицо руками и громко плачет. Стучит кулаком по столу.

— А если бы ты по-настоящему была моей тётей?

— Ничего бы не случилось, между родственниками, даже дальними, запечатления не происходит. Теперь извини, я пойду. А ты завтракай и беги в школу. Заодно начинай думать, что делать будешь. Со мной! Да как так? Да что же это такое? Да как я Ольге в глаза смотреть буду?

Хрена себе, поворот событий.

История, конечно, очень интересная и увлекательная, можно сказать — сюжетный твист. Но мне почему-то кажется, что это всё… Какой-то бред? Хотя здесь, в мире магии в развитом социализме… Может это было за ночь придумано? Специально для, так сказать, успокоения? А что, людям свойственно успокаивать себя. Плюс фотошоп. А может и нет, потому что фотографии настоящие и довольно старые.

Дальнейшее изучение фотоальбома, подтверждает слова Лены. Всё так, как она говорит. Вся история деда, его первой жены и Лены почти до восьми лет, здесь есть. Нда. Однако, надо идти. А это… Это как радует, так и пугает. Я очень, можно сказать до безумия рад что мы с ней не родственники и теперь будем вместе. Меня радует что навсегда. Не очень радует то, что то что было с Леной, было с Татьяной. И тут я не знаю. Я надеюсь, но не знаю на что. Возможно на то, что да, а возможно… Невозможно. Всё странно и непонятно.

****

Школа, класс, сурьёзный нагоняй от старосты. Выговор от Резнова, интересные взгляды Тихоновой, Громовой и Ивановой. Урок… То есть звонок и ожидание явления Татьяны. Которая, как и вчера походкой от бедра входит в класс, жестом останавливает нас и приложив палец к губам шикает. Потом смотрит на меня и…

— Скворцов, Игорь, Игорёк, нашёлся. Радость-то какая. Ну и где мы шлялись? Вас, товарищ, между прочим, весь класс по городу искал.

— Извините, Татьяна Ивановна, — раскусив что к чему строю виноватую рожу. — Обстоятельства. Забыл с беззвучного снять. Извините.

— Ладно, — прищурив фиолетовые глаза улыбается она. — Будем считать это недоразумением. Как проходит учёба?

— С химией, физикой и биологией не очень. Арданиум рушит все мои знания. С остальным неплохо.

— Ну, с химией и биологией, так и быть, я помогу. С Василисой Геннадьевной договорюсь, она тебе физику подтянет. Кстати, Скворцов, те карточки, которые я дала тебе. По биологии. Ты ведь ознакомился? Насколько оценишь?

— Они мне очень помогли, — стоя с умным лицом подыгрываю. — Эти карточки по биологии, я оценю на пятнадцать.

— Из ста?

— Пятнадцать из десяти. Да… Можно мне ещё таких?

— Пожалуйста, сколько угодно, — улыбаается Татьяна. — Но ты же понимаешь, что раз так легко усвоил первые, вторые будут посложнее?

— Да. Я готов. Люблю трудности. Они закаляют.

Хмыкнув, Татьяна достаёт из стола пластиковые карты размером с кредитку, отсчитывает мне четыре и приносит.

— Спасибо, — приняв исчерченные таблицами карточки киваю.

— Начнём урок. И сегодня мы поговорим о взаимовыручке. На примере загадочным образом потерявшегося Скворцова, мы видим следующее. А именно то, что все вы без разговоров пошли искать его. Не зная вас, я бы решила что вы просто уроки прогулять захотели. Но я же с вами с пятого класса. Поэтому в вашей ответственности я не сомневаюсь.

Слушая Татьяну, обращаю внимание на карточки и понимаю что они мне очень даже пригодятся. Это не заковыристые задания, и даже не шпаргалки, а можно сказать ключи к пониманию. Первая из них объясняет и приводит примеры влияния арданиума на организм. Вторая помогает по росту и весу вычислить содержание его в организме. Третья в кратце объясняет про магические силы. Четвёртая, тоже в кратце, но всё же объясняет как арданиум влияет на химию в целом. И это, надо изучить. Потому как без этого, мне светит стать двоечником.

Классный час, с которого начинается каждый учебный день заканчивается. Все идут на перемену…

— А вас, Скворцов, я попрошу остаться, — изучая журнал останавливает меня учительница.

Подхожу к столу, вытягиваюсь и жду откровений. После того как все выходят из класса, они и начинаются.

— Значит пятнадцать из десяти? — щурится Татьяна. — Не слишком высокая оценка?

— Я бы все двадцать пять поставил. Но… Я просто очень удивился. Просто в нашем мире, такое мягко сказать не одобряется и грозит не самыми приятными последствиями. Уголовным делом, реальным сроком.

— Да? Очень интересно. Но у вас же там капитализм, свобода. Разве взрослые люди, в своё свободное время не могут общаться так, как хотят?

— У нас, люди взрослые с восемнадцати. А ещё наши люди, за каким-то интересом любят выставлять свои отношения напоказ. С какими целями непонятно, но они сдают сами себя. Вот например в нашем мире, не происходи это между нами, а между другими людьми. Шестнадцатилетний идиот получив такие карточки, побежал бы показывать их всем. Ну или бы в интернет слил.

— А ты не такой? — щурится Татьяна.

— За это меня считали чудиком. О своей личной жизни я никогда не распространялся и делать этого не собираюсь. Умею фильтровать информацию и точно знаю о чём можно говорить, а о чём лучше промолчать. Например моя личная жизнь, это моя личная жизнь, касается она только меня и тех кто в неё входит.

— Значит молчать ты можешь. А ты умнее чем я думала.

— А вы красивее, Татьяна Ивановна. Я могу идти?

— Да, Игорёк, иди. Вечером продолжим обучение. Но теперь по другому, то есть обмен три на три.

— Хорошо. Я пойду…

Получаю в ответ взгляд ярко-алых глаз, побыстрее выхожу из класса и чуть ли не бегу в курилку. Там встаю у стены, под тихий шум вытяжки закуриваю и погружаюсь в размышления.

Интересует меня следующее. Если конкретнее, то всё же сколько учеников получают такие карточки? Или я на самом деле один такой особенный? Или… А ведь если посмотреть, то с Татьяной всё же происходит тоже самое что и с Леной. То есть вот так работает это пока таинственное запечатление? Но… А как же… У меня же Лена есть. Где мне больше узнать о запечатлении? Как оно происходит, на что влияет? И как…

— Скворец, ты чо такой мутный, не высыпаешься? — подваливает ко мне Резнов. — Зашёл, никого не замечает.

— Конечно, не высыпаюсь. Я же не порошок. А ты чего такой радостный?

— Во-о-т… — доставая из футляра старенький, отремонтированный с помощью синей изоленты фотоаппарат улыбается Резнов. — Смотри какая вещь. Старый, садится быстро, памяти на сто фотографий. Но оптика, моё почтение. Улыбнись, сниму на память.

— Фотографом хочешь стать?

— Моя мечта, — пытаясь включить устройство улыбается Резнов. — Свадьбы снимать буду, юбилеи, дни рождения. Да блин… Не работает. Ну ё-моё.

Попытка включить фотоаппарат путём его встряски и ударов по корпусу, приводит к тому что устройство падает на пол и устраивает саморазбор на запчасти.

— Нда, не повезло. Не расстраивайся…

Резнов всхлипывая собирает устройство, бережно складывает запчасти в футляр и заявив что дома починит стреляет у меня сигарету. Встаёт рядом и с самым расстроенным видом курит.

И всё-таки, немного поразительно. В школе, для учеников есть курилка. Оборудованная. Голые кафельные стены, большие окна. Нормальная такая вытяжка. Пепельницы… В углах огнетушители. И как бы… А почему нет? Тут всё вверх дном. Ну есть курилка, ну и пусть будет. А то в туалете ещё подожгут что-нибудь. Или…

Скрипнув открывается дверь, в курилку воровато оглядываясь входит Тихоня. Встав в угол достаёт из сумочки сигареты, нервно закуривает и глянув на меня жёлтыми глазами, демонстративно отворачивается.

Скрипит дверь, Тихоня подпрыгивает, мечется по курилке и не придумав ничего умнее встаёт рядом со мной. В курилку же входит нечто… Нечто… Короче это парень. Здоровый, высокий, квадратный, коротко стриженный, с маленькими бесцветными глазами. Внешность малоприятная. С виду злой и что удивительно злость эта с чего-то направлена на меня. Резнов на это судорожно выдыхает и опускает голову.

— Женька, вот ты где, — смерив меня презрительным взглядом говорит вошедший.

На это Женька икает и пододвигается ближе ко мне, что приводит здоровяка в бешенство. Покраснев от злости, он шагает ко мне…

— Скворец, свободен, — кивает он на дверь.

— Извини, здоровяк, но моё сердце занято.

— Ты не понял. Исчезни отсюда. И вот это чмо забери. Мне с Тихоней поговорить надо.

Женька двигается ещё ближе, Резнов на оскорбление никак не реагирует. Здоровяк свирепеет ещё сильнее.

— Скворец, ты чо герой?

— А ты чо злодей? — отлипнув от стены шагаю на встречу.

— Резнов, расскажи недоумку кто я такой.

— Жилин Влад, — мямлит Резнов. — Скворец, пойдём. Нафиг надо. Сейчас урок начнётся.

— Здарова, Влад, — хлопаю Жилина по плечу чем довожу его до белого каления. Он от этого краснеет, пыхтит, я же продолжаю: — Как сам?

— Ты совсем страх потерял. Да ты хоть знаешь кто я?

— Знаю, Владос, знаю. Я экстрасенс, вижу будущее, для тебя совсем не радужное. Рассказать? Ну так вот, ясно вижу, что через пять секунд, если ты, конечно, не исчезнешь отсюда, ты будешь лежащим, стонущим и зажимающим сломанный нос телом. Ты сам время засечёшь или мне посчитать? Ладно. Мне не трудно. Пять…

— Охренел? — рычит Влад.

— Четыре…

— Женька, иди сюда, курица тупая.

— Нет, — вцепляется в мою руку Тихоня.

— Три…

— Тихонова, я тебя урою. Ты у меня по соплям получишь.

— Два…

Влад замахивается, бьёт… Наклоняю голову, кулак впечатывается в стену. Уши режет крик Влада. Женька повиснув у меня на руке пищит. Резнов отскакивает в сторону.

— Урод! Ты мне руку сломал! — прыгая на месте кричит Жилин и уходя добавляет. — Конец тебе.

— Игорь, тебе и правда конец, — Выдыхает Резнов. — Почему ты не мог просто уйти?

— Значит не мог. Жень, ты как? — пытаясь успокоить Тихонову спрашиваю. — Жень! Евгения? Ты с нами?

Женька явно не с нами, дрожа от страха и всхлипывая, она смотрит на меня стеклянными, но фиолетовыми глазами. Звенит звонок… Дверь с грохотом распахивается, в курилку залетают пятеро. Влад и как я понимаю четверо его друзей. Настроены серьёзно.

— Мордобоя не избежать. Жаль. Ну давайте. По одному или все сразу? Хотя, есть шанс решить всё словами. Поговорим? Разберёмся в ситуации? Махать кулаками, тем более со мной, совсем не выход. Я пять лет занимаюсь, бить буду сильно, больно и не так как вы, а так как меня учили. Вы можете подумать и избежать совершенно ненужных вам травм. Выбитые зубы и переломанные носы

— Конец тебе, — морщась от боли ехидно тянет Жилин. — Бейте его!

— Нет, значит. Ладно! Фёдор, Женя, за мной держитесь. Понеслась!

****

Час спустя, кабинет директора. Стою, потираю подбитый левый глаз и смотрю на злого Палыча. Рядом со мной строем все пятеро. Влад баюкает уже загипсованную, то есть залитую специальной пеной руку. Остальные выглядят мягко говоря неважно. У кого нос сломан, у кого губы как вареники только синие. Последний и самый настырный, пытается смотреть на мир заплывшими глазами, шипя потирает чёрно-синее ухо, трогает шатающиеся передние зубы и как девушка всхлипывает. С другой стороны от меня бледный Резнов и заплаканная Женька. Мама Влада, худая и неприятная женщина требует от директора исключить меня. Родители пострадавших смотрят на меня как на врага народа и высказывают гадости. Отец Резнова, приглаживая усы строго смотрит на сынулю. Отец Женьки, мужичок азиатской внешности очень похожий на Шан Сунга, то есть японца, смотрит то на дочь, то на Влада, то на меня. Лена, сложив руки под грудью молчит. Преподаватели: Татьяна Ивановна и пока неизвестные мне в дело не вмешиваются. Участковый, то есть девушка в форме с погонами старлея внимательно слушает.

— Тишина! — ударив по столу кричит Палыч. — Что за балаган вы здесь устроили? Так, раз все в сборе, Влад, что произошло?

По версии Влада, он шёл поговорить со своей девушкой. Узнал что она в курилке и зашёл туда. Там увидел что я пристаю к ней и, как и положено рыцарю, решил заступиться. Я же, пользуясь тем что спортсмен, поступил как падла. То есть довёл несчастного, а потом сломал ему руку. Влад, борясь с невыносимой болью побежал в медпункт, по пути встретил приятелей и попросил защитить Женьку. Однако, как только они зашли забрать её от меня, поросёнка, я без лишних слов напал на них и самым жестоким образом избил. Уговоры на меня не действовали, попытки успокоить я игнорировал. Рычал как зверь, обзывался и нещадно бил бедолаг.

— Игорь? — округлив глаза спрашивает директор.

— Без комментариев, Иван Палыч.

— Оправдываться не будешь?

— Давайте для начала выслушаем все стороны.

— Хорошо, — кивает директор. — Фёдор?

Фёдор отводя глаза молчит. Силится что-то сказать, но из-за страха не может. Что-то мямлит… Посмотрев на меня прикусывает губу, морщится и…

— Всё было не так. Иван Палыч, всё было не так! Игорь не ломал руку Владу. Он сам…

— Сам себе сломал руку? — удивляется директор. — Фёдор, а ты уверен?

— Да. Игорь заступился за Женю. Влад ударил Игоря. А он увернулся и тот кулаком в стену. Сейчас я всё расскажу.

Резнова прорывает, он с горящими глазами вываливает как всё было. Эти его слова, подтверждает Женька и добавляет что Жилин ей уже две недели прохода не даёт. Пристаёт, обзывается, угрожает.

Родители приходят в бешенство. Мама Влада рвёт и мечет. Угрожает связями в милиции, высоким положением мужа и всяческими карами.

— Тишина! — едва не разнося ударом стол ревёт директор. — Стороны мы выслушали. Информацию приняли. Сейчас…

— Сейчас вы исключите его из школы, — визжит мама Влада. — Таким извергам здесь не место. Пусть в колхоз едет, коровам хвосты крутить. А если он останется, я все свои связи в милиции подниму и вы все пожалеете.

— Что за связи? — взяв планшет спрашивает участковая. — Гражданка Жилина, уточните кто в органах такой к вам неравнодушный?

— Ну так это… Это я так. К слову. Но всё равно, Скворцов настоящий изверг. Товарищ директор, вы уж разберитесь с ним. Владик, он очень хороший и никогда первым не бросился бы.

— То есть вы допускаете, что Скворцов не заступался за девушку как говорят Резнов и Тихонова, и не пытался избежать драки, а взял и, вот от нечего делать напал?

— Товарищ директор, он не из наших. Кто знает как у них там принято? Может избивать слабых у них в порядке вещей? Может он так самоутверждается? А мой Владик… Ему нравится Женечка…

— Когда девушка нравится, ей комплименты делают, подарки дарят, стихи читают, — нагло улыбаясь говорю и подмигнув покрасневшей Лене продолжаю. — А не ведут себя с ней как с вещью. Ну и тем более урыть не обещают.

— Молчи! — кричит на меня Жилина. — Молчи негодяй! Не смей так о моём сыне. Решил показать себя? Возвыситься? А Резнова и Тихонову запугал чтобы они моего сына опорочили? Так? И что дальше, начнёшь у ребят деньги отбирать?

— До уровня вашего сына не опущусь. Мне воспитание не позволит. И совесть.

— Нет, ну вы посмотрите! Посмотрите на него! Товарищ участковая, да он же преступник.

— А вот это мы сейчас и посмотрим, — быстро набирая на планшете текст бормочет Надежда Ивановна. — Иван Палыч, я на ваш монитор выведу, чтобы лучше видно было.

Директор кивает, разворачивает монитор компьютера, встаёт и дабы самому посмотреть выходит в центр кабинета. Участковая проводит манипуляции с планшетом, монитор мигает и выдаёт запись. На которой, в очень хорошем качестве видно и слышно как мы с Резновым заходим в курилку и всё последующее. И, судя по реакции родителей и учеников, о существовании камеры в курилке никто из них до этого момента не знал.

Тем временем, Влад ломает руку, участковая быстро переключается на другую камеру, ту что в коридоре и показывает как Влад не стесняясь в выражениях и угрозах заставляет друзей идти и бить меня. Далее снова курилка, мои попытки успокоить перепуганную Женьку и мордобой. После которого, тела сползаются в кучу и придумывают план мести. То есть раз в курилке камер нет, можно говорить всё что угодно. А поскольку получить по фейсу, впятером от одного противника стыдно, то можно этого противника и подставить. По мнению пятерых сверхразумов, Резнов и Тихоня ничего не скажут. Плюс мама Влада, которая с его слов бешеная и её все послушают. Жаловаться директору, никто зазорным не считает. Нда…

— Какой позор, — сокрушается директор. — Взрослые мужики. По семнадцать лет. Одиннадцатый класс, выпускники. Я в вашем возрасте, уже два года как фашистов бил. А вы…

— А они, — убирая планшет за спину вытягивается участковая. — Если продолжат в том же духе, поедут лес валить. Ну или телогрейки шить. Ну или на другое производство, за полярный круг. Так что делать с вашим Владиком? Гражданка Жилина, скажите нам.

— Он… Он…

— Нечего сказать? — спрашивает участковая. — Очень жаль. Тогда я продолжу. Вот это, то что сейчас было. Настоящее преступление, за которое вам пятерым светит настоящий срок. Это уже не разборки между учениками, это организованная банда целенаправленно идущая против закона. Группа лиц, по предварительному сговору. Вы знаете что за это бывает и какой срок вам мерзавцам светит.

— Надежда Ивановна, — глянув на побледневшую пятёрку поднимает руки директор. — Не надо. Ребята всё поняли. Так ведь, Жилин? Что ты плачешь? Будь мужиком, соберись. Надежда Ивановна?

— Только под вашу ответственность, — хмурится участковая. — Но от хулиганства вам не отвертеться. Вы у меня все, сегодня же на учёт встанете. И попробуйте до конца учебного года хоть раз на урок опоздать или на кого-нибудь косо посмотреть. Особенно ты, Владик. Ты у меня сразу в места не столь отдалённые уедешь и друзей своих за собой утянешь. Всё понял?

— Да…

— Я не слышу?

— Да, товарищ участковая.

— Смотри мне, Владик. И вы все тоже. Я слежу за вами. Свободны! А вас гражданка Жилина, я попрошу проследовать за мной. Уж больно мне интересно что у вас за связи в милиции такие.

— Я… — резко бледнеет мамаша.

— Мне наряд вызвать? — хмурится участковая. — За мной. Иван Палыч, если что я на месте. Всего доброго.

— Ну что я скажу, — падая в кресло разводит руками директор. — Ты снова молодец, Игорь. Правильно поступил, по совести. И не испугался. Кстати знакомься, твой тренер Василий Макарыч. На секцию к нему. Можешь идти и показывать что умеешь.

— Да я уже достаточно видел, — улыбается крепкий мужик лет тридцати, хотя ему может быть и шестьдесят. — Как закончите, зайдёшь ко мне.

— Ну, а молчал-то почему? — спрашивает у меня директор.

— А смысл что-то доказывать? Не буду же я в кабинете директора кричать как слабоумный. Да и потом, вы ещё при знакомстве сказали что всегда во всём разбираетесь. Так что, я не видел повода для паники.

— И камеру в курилке ты не заметил?

— В том то и дело что не заметил. Но курилка не туалет, она просто обязана там быть. Иван Палыч, разрешите идти, мне с тренером пообщаться надо.

— Отфутболивай, — кивает директор. — Елена Николаевна, вас тоже не задерживаю. Завтра в милиции увидимся.

— В какой милиции? — напрягается Лена. — А что случилось?

— Награждение там случилось, — улыбается Палыч. — Всё, идите. Мне с товарищем Тихоновым поговорить надо.

Выходим в коридор, Лена тут же останавливается и вопросительно смотрит на меня. По быстрому рассказываю ей о грамоте и увожу в секцию. Где тренер выделяет мне шкафчик, показывает где что, объясняет что всё необходимое мне выдадут и на завтра назначат тренировку. Прощаюсь с ним и поблагодарив ухожу из школы. Как только выходим, Лена облегчённо выдыхает и берёт меня за руку.

— Лен…

— Не нужно слов. Я бы поругалась на тебя за то, что ты снова в драку полез, но это ведь бесполезно? Лучше пойдём…

— На набережную?

— Нет, домой. Я уборку затеяла. А поскольку время потеряла, то без твоей помощи не обойдусь. Поможешь?

— Спрашиваешь. Да я для тебя… Да хоть…

— Пошли уже, рыцарь, — смеётся Лена.

Так мы и идём, молча, но слова тут как обычно не нужны.