Первопричина 3: СССР, любовь и магия

Глава 43

Появление в нашем доме Жени, восприняли по-разному. Лена и Таня сдержанно обрадовались. Грибочкина показала большой палец. Маша схватив Ольку, с криками что завтра они приедут волоком утащила подругу на улицу.

Волоком в буквальном смысле. Нда… Но… Самое удивительное, что я воспринял это более чем спокойно. Хотя ладно…

Далее начинаются посиделки на кухне, чай со сладостями, разговоры. Высказывание мне за драку. Похвала от Грибочкиной, которая приземлившись ко мне на колени в красках описала, что со мной им бояться нечего. Потому как я, целого солдата не испугался и практически завалил. А солдаты в Союзе, ребята серьёзные. В общем по мнению Марии Андреевны я молодец и меня надо наградить, желательно в душе. Но, поскольку Маша, в нашей семье, самая старшая по званию, целый подпол, то она возьмёт всё это на себя и невзирая на тяготы, героически отблагодарит меня, два раза.

— Сучка, ты, Грибочкина, — качает головой Лена. — К тому же ещё и бессовестная. Только в семью приняли, а она уже…

— А я как ты монашку из себя строить не собираюсь, — обнимая меня кривится Маша.

— Поэтому ты Игоря у себя на квартире трахнула? — язвит Таня.

— Как вы догадались?

— По твоей довольной роже поняли, — качает головой Лена. — Мы не против. Так что ты там говорила?

— Я о том, что… Ну не сдержалась, простите. Да и вообще, разве я виновата в том что вот этот товарищ, свёл меня с ума. Теперь пусть отдаёт супружеский долг со всеми процентами.

— Это как? Маш, я всё понимаю, но когда я тебе задолжать успел?

— Я тут кое-что поняла, — улыбается Грибочкина. — Короче… Мне кажется, это я тебя столько лет ждала. И дождалась. Ох и бред несу… Но вы внимания не обращайте. Это я от радости.

— Мы поняли, — кивает Женя. — А вообще, ты добрая и весёлая. Я очень рада что теперь с вами. Честно. Правда мне придётся постараться. Вы красивые, умные, мне надо соответствовать.

— Пф… — фыркает Таня и улыбаясь продолжает. — Ничего не надо. Ты и так у нас просто прелесть. А Игорь… Наша гордость.

— Спасибо. Но…

— Завтра пойдём с тобой в «переговорник» позвонишь родителям, — поправляя очки кивает Лена. — Стоит это конечно, не мало. Но, с семьёй поговорить надо.

— Здорово. А теперь…

— А теперь ужинать, мыться и спать, — подмигнув мне хлопает в ладоши Лена.

Ужин, совместное мытьё посуды. Раздельный несмотря на возмущения Грибочкиной поход в душ. Просмотр новостей по телевизору и перемещение в спальню. Где все укладываемся на кровать и… И начинается возня. Лена и Таня, не теряясь прижимаются ко мне с боков. Женька, которую Тихоней назвали по ошибке, ложится на меня сверху.

— Это немыслимо! — стоя у кровати возмущается Маша. — А я? Двигайтесь, кобылы.

— Ага, уже, — поудобнее устраиваясь у меня на руке ворчит Таня. — Прям взяли и сдвинулись.

— Кто не успел, тот опоздал, — целуя меня в нос хихикает Женя. — Маш, в следующий раз…

— Шевели копытами, — вздыхает Лена. — Коза.

— Ладно, сами напросились. Ну я сейчас…

Прикосновение и Женя вытягивается и замирает. Следом за ней замирают и Лена с Таней. Грибочкина подносит руки к лицу, дует на вытянутые пальцы и улыбаясь кивает мне. Хватает Женю, утаскивает к стене и ставит. Через секунду злые Лена с Таней встают рядом.

— Мр-р-р, — скидывая ночнушку выдаёт Маша и прыгает на меня. Садится сверху, ёрзает и вздохнув говорит: — Теперь, целых два часа, нам никто не помешает. Начнём?

— Встань, сними с них эту дрянь, извинись и никогда больше так не делай.

— Игорь… — округляет глаза Маша. — Но я…

— Спать будешь в другой комнате. Это не смешно.

— Прости, пожалуйста. Я сейчас…

Хватаю Машу, сажусь и целую её. Обнимаю, утыкаюсь носом в её шею…

— Маш, не надо. Мы семья. Тебя приняли, тебя любят. Зачем всё портить?

— Я просто обнять тебя хотела. Почему им всё, а мне ничего? Я тоже хочу. Мне по-прежнему не терпится.

— Всё будет, Маш. Будет, я тебе обещаю. Никого из вас я выделять не буду. Это будет сложно… Да, Лену я люблю сильнее. Я не буду это скрывать. Это ещё с детства и это только крепнет. Но и вас всех я люблю. Ты…

— Люблю тебя, — стиснув меня в объятиях всхлипывает Маша.

Спрыгивает с кровати, прикасается к девушкам и снимает с них паралич. Скромно встаёт у кровати и выпятив грудь опускает голову.

— Коза-дереза, — ворчит Лена. — Надо же додуматься до такого. Чо встала, иди ложись, обнимайся. А ты…

— Ага. Не вру. Хотя… Я же тебе говорил. Неоднократно. А теперь ложитесь, обнимаемся, целуемся и спать.

Хихикая девушки лезут на кровать. Снимают одежду… И нет, ничего предосудительного не происходит. Но, от их поцелуев, объятий и поглаживаний, едва не таю. И понимаю, что то что со мной сделали в госпитале, а именно поработали над психикой, для меня только во благо. Я бы всё равно продолжил загоняться, и, возможно, довёл себя до истерики или срыва. Теперь же нет, теперь я возьму от жизни всё.

****

Утро. Просыпаюсь в одиночестве. Сажусь, потягиваюсь, вскакиваю и прихватив полотенце топаю в душ.

Странно, но в доме тишина. Пахнет жареными сосисками, кофе и парфюмом Грибочкиной. Решив что все ушли выбирать свадебные платья, заваливаюсь в душ. Привожу себя в порядок, вытирая голову полотенцем выхожу и слышу ритмичные звякающие звуки. Иду посмотреть, заруливаю на кухню и вижу стоящую у мойки Грибочкину. Но не такую как обычно. В длинном разноцветном халате, с косынкой на голове завязанной спереди. Она стоит, моет посуду и из-за шума воды меня не замечает. И выглядит она… Как-то тепло и по домашнему. Так мило, что взгляд оторвать не получается.

Бросаю взгляд на стол где моя любимая яичница с сосисками, тосты, масло и большая чашка кофе. Приваливаюсь к стене и улыбаясь смотрю.

Маша же, заканчивает с посудой, вытирает руки об халат, поворачивается и подпрыгивает.

— Тьфу, напугал. Я уже тебя будить хотела. А ты сам проснулся. Завтракать садись.

— Спасибо. А где все?

— Лена и Женя уехали заказывать переговоры и в банкетный зал, договариваться. Таня и Маша с Олей, усвистали выбирать новый дом. Я осталась присмотреть за тобой.

— И тебя оставили? — пододвигая тарелку улыбаюсь.

— Как ты ешь эту гадость? — морщась качает головой Грибочкина. — Там же одна соль. Хотя… Мы с Женей вообще готовить не умеем. Я с тобой посижу?

— Почему ты спрашиваешь? Ты же с нами. Тебе не обязательно…

— Я… Прости, я пока не привыкла. Глупо всё это, — поворачиваясь к мойке и протирая её рассказывает Маша. — Я конечно, рада. Очень. Но сам пойми, долгое одиночество. Да и прошлое покоя не даёт. А теперь… Я привыкну.

Глядя на Машу и не слушая её, отодвигаю тарелку и буквально любуюсь. Да, халатик не очень. Но он невероятно тонкий и всё подчёркивает. А подчеркнуть есть что. Такие окружности, это что-то.

Медленно поднимаюсь, подхожу к ней, встаю на колени и хватаю за задницу. Маша взвизгивает, оглядывается.

— Ч-что ты… Что ты задумал?

— Хочу погладить свою без пяти минут жену, — наглаживая её полушария говорю.

— А на моей квартире ты так не делал, — стонет Грибочкина.

— У нас тогда времени не было. Ты торопилась, а сейчас…

Осторожно приподнимаю халат. От увиденного ловлю приступ головокружения. Конечно, ничего такого под халатом нет. Но тонкие белые плавки в горошек, так сильно всё утягивают и выделяют… Причём размеры и формы впечатляют.

— Игорь, — стонет Маша. — Может не надо?

— А может надо? — цепляя пальцами плавки и приспуская их спрашиваю. — Знаешь, со мной здесь что-то случилось. Раньше, я бы посчитал всё это извращениями и никогда не решился бы. Но здесь… Маш, ты прекрасна. Твой вид, формы… Маш, ты потрясающая.

— Зато характер… — прогибая спину и шире расставляя ноги судорожно выдыхает Грибочкина. — Я… Ох…

Целую её… Ниже спускаю плавки, пальцами прикасаюсь и медленно, осторожно надавливая глажу. От каждого прикосновения Маша вздрагивает, вздыхает…

— Мы не остановимся… — заключает она. — Особенно я. Что ты со мной делаешь?

— Люблю… А теперь…

— Да! — запрокинув голову восклицает она. — Вот так… Игорь…

Ласки продолжаются. Непонятно почему наслаждаюсь процессом и стараюсь быть с ней как можно нежнее, что в данном случае невероятно сложно. Сложно, потому что хочется взять её по-настоящему и желательно грубо. Но… Держусь.

Маша, вздрагивая и задыхаясь ложится на мойку и виляет задом. Приглушённо вскрикивает, стонет и глубоко вздыхает. В итоге начинает трястись, рычит, подаётся назад и зашипев замирает. Резко выпрямляется и на негнущихся ногах отходит. Включив воду умывается, поворачивается…

— Вставай, — задыхаясь выдаёт Маша. — Сейчас я тебя… Сейчас я тебя досуха выжму.

— Я готов…

И хоть я на самом деле готов, и Маша уже на коленях передо мной, всё нарушает звонок в дверь.

— Я не хочу открывать, — схватив меня за бёдра качает головой Маша. — Это явно не наши, поэтому…

Звонок повторяется. В дверь деликатно, но настойчиво стучат. Вздыхаю, целую Машу и ухожу в комнату. Одеваюсь, иду к двери, пытаясь понять кого так не вовремя принесло открываю…

— Скворцов Игорь Николаевич, — демонстрируя удостоверение капитана КГБ говорит человек в плаще. — Капитан Вяземский Юрий Владимирович. Прошу за мной.

— А что случилось, капитан? — спрашивает прибежавшая Маша.

— Ничего страшного, — улыбается человек. — Абсолютно ничего. Просто, Игоря вызывают в отдел. На беседу с психологом. Это займёт пару часов. Не волнуйтесь, пожалуйста.

— А… Психолог? Да со мной вроде всё нормально.

— Небольшая проверка не повредит, — улыбается человек и тут же добавляет. — Всё это простая формальность. Психолог задаст несколько вопросов и всё. К обеду будете дома. Машина ждёт.

Спорить с КГБ совсем не хочется, поэтому целую Машу, говорю что быстро и иду за капитаном. Садимся с ним на заднее сиденье машины неизвестной мне марки и едем в город. И вроде ничего, но ощущения двоякие. С одной стороны, капитан выглядит очень доброжелательно и даже весело. Вспоминает мои подвиги, начиная дракой в ресторане, потом в школьной курилке, и заканчивает всё это недавней аварией. Но, от этого, как раз холодок по спине и пробегает. Капитан, как бы невзначай выделяет такие моменты, о которых знать не должен. Например встреча с Сидором на крыльце сельпо и некоторые другие…

На рассказы капитана, весело улыбаюсь, внешне. Внутри же близок к панике. Не нравится мне всё это. Снова дают понять то, что я на самом деле никто. Меня держат под колпаком и смотрят. Тотальная слежка всё-таки есть. И она… Ох…

— Нервничаешь? — улыбается капитан, суёт руку в карман и достаёт сигареты. — Не надо. Ты лучше закури, расслабься. Обещаю, тебя никто не съест. Допросов так же не предвидится. Ну, выпрямись. Улыбнись…

— Да как-то…

— Понимаю. Стереотипы. Злая и кровожадная гэбня. Расстрелы, поиски предателей. Бывал я в том твоём мире, сам всё видел. В смысле ваш кинематограф, — улыбаясь рассказывает Вяземский. Смотрит на меня, вздыхает, суёт руку во внутренний карман плаща и достаёт флягу: — Коньяк, хороший. Выпей, легче станет.

— Так я же… Нет, спасибо. Мне с психологом разговаривать. Не хочу на него перегаром дышать.

— На неё, — улыбается капитан. — Ладно, не хочешь как хочешь. Да успокойся ты, Игорёк. Ну серьёзно.

— Да это просто неожиданно. А мы скоро…

Договорить не успеваю. Машина останавливается у большого здания. Капитан жестом приглашает выйти и следовать за ним. Иду как на расстрел. Понимаю, что ничего страшного нет, откуда-то знаю что мне ничего не сделают, но всё равно как-то не по себе.

Тем временем капитан заводит меня в здание, здороваясь с сотрудниками проводит по коридорам и после подъёма по лестнице, останавливается у двери.

— Завьялова Екатирина Константиновна, — зачитываю с таблички. — Психолог. Ну, я пошёл.

— Иди, а я здесь подожду. Вперёд, боец.

Постучав жду приглашения и как только получаю его вхожу. Едва зайдя сразу замечаю неладное. Ну или ладное, это как посмотреть. То есть… Запах. Очень приятный запах. Морозная свежесть и мандарины.

Или тут отмечают новый год, или… Так пахнет женщина сидящая за столом. Именно женщина, а не девушка. Однако её вид…

От её вида вытягиваюсь, поправляю воротник и даже волосы приглаживаю.

За столом женщина, лет так двадцати пяти, от силы тридцати. Симпатичная, в теле, можно сказать слегка… Слегка пышная. Светлые волосы, милое лицо, и грудь наверное шестого размера. Одета она в белую блузку, которая такие объёмы вмещать отказывается. Сидит и улыбаясь смотрит на меня. Хихикает, надевает очки и внимательно смотрит большими умными глазами цвет которых мной не определяется. Такого цвета просто нет в природе.

— Здравствуйте, Екатерина Константиновна, — сглотнув говорю и киваю.

— Здравствуй Игорь, — нежным и тягучим как мёд голосом говорит Завьялова. — Проходи, присаживайся, будем разговаривать. Я психолог и мне ты можешь полностью доверять. Кстати, можешь звать меня Катя. Не люблю формальностей. А раз ты у нас не собираешься зазнаваться, давай не будем их соблюдать?

— Хорошо, Катя, — падая в кресло улыбаюсь ей. — Я готов сотрудничать.

— Судя по твоему прикованному к моей груди взгляду, ты и сознаться в чем-нибудь готов. Шучу. Итак, начнём. Игорёк, что беспокоит? Не стесняйся.

— Вам всё или только самое наболевшее? — чувствуя что женщина смотрит не на меня, а внутрь меня спрашиваю. — Если самое, то… Меня вырвали из зоны комфорта и поместили в совершенно непривычную среду обитания. От чего у меня волосы дыбом встают. То есть вставали, первое время.

— Хм-м-м, — крутя в пальцах карандаш тянет Катя. — Но ты же справился? Насколько я знаю, сейчас у тебя всё нормально. Шесть замечательных женщин. Опережу твой вопрос и расскажу откуда мы всё это знаем. Понимаешь, кругом враги, даже среди нас они есть. Поэтому, мы присматриваем. За всеми. Тут всё как с болезнью. Лучше предотвратить, чем потом лечить. Так ты справился?

— Кажется, да. Но… Мне всё равно, непривычно. А ещё… Мне немного страшно. Я чувствую себя виноватым. Понимаешь, я мог отказаться, не поехать. И тогда…

Глядя на неё понимаю что она мне верит. Даже не так, она не верит, а уже знает что я говорю правду. И знает это, ещё до того как я начну говорить. Она… Я как будто её видел. Мельком, но… Возможно в городе, в толпе. Возможно в магазине, но видел точно. Или… Нет… Это она! Женщина в белых вуалях. Точно!

— Игорь, всё в порядке? — едва заметно кивнув спрашивает Завьялова.

— Мне кажется, я вас… Мы знакомы? Как будто…

— К сожалению нет, — приложив палец к губам улыбается Катя, слегка подаётся вперёд и подмигнув добавляет. — Я бы запомнила. Едем дальше. Какие планы на будущее?

— Хочу стать большим человеком.

— Вот как? — удивляется она, но по глазам видно что она и так это знает. — Подробнее.

С этими словами она встаёт, выходит вперёд и садится на стол. От чего, глядя на её ноги в сетчатых чулках снова сглатываю.

— Д-да… Хочу выучиться, закончить институт и работать. Открыть что-нибудь. Знаешь, чтобы моё имя в учебниках находилось.

— Молодец. Похвально. Главное не опускать руки и идти к своей цели. Несмотря ни на что двигаться вперёд. Тогда всё обязательно получится.

— Спасибо. А ты…

— Я думаю, на сегодня всё. Ты здоров, отклонений и травм нет.

— Так быстро?

— У меня очень большой стаж, — улыбается она, встаёт и переваливаясь через стол от чего короткая юбка задирается и демонстрирует чулки на подвязках и чёрные трусики лезет в ящик стола.

Вытаскивает визитку, выпрямляется и хихикая от моей реакции подаёт её мне.

— Будут вопросы — не стесняйся звони.

— Обязательно. Спасибо. Я пойду.

Получив в ответ милую улыбку, иду к выходу. Катя догоняет меня, желает удачи и вдруг гладит по голове. Хихикая смотрит на меня и тут…

Это она. Снежная Королева. Девушка из сна. Да, точно. Её прикосновение…

— Спасибо, — улыбаясь киваю.

— За что? — даже не стараясь изобразить удивление спрашивает Катя.

— За сверхполезную информацию, которую вы, Снежная Королева, вложили в мою дурную голову.

— Более чем похвально, — звучит в голове её голос. — Но тс-с-с… Ты ничего не знаешь, ничего не видел, ничего не понимаешь. Кругом враги и кто может им оказаться, даже я не знаю. Инструкции у тебя в голове, они будут открываться. Мы всегда рядом. Удачи.

Катя открывает дверь. Смеясь толкает меня в коридор.

— Екатерина Константиновна, — кивает стоящий в коридоре человек интересной внешности. — У меня тут…

Гнездилов… Точно. Один в один.

Значит… Тогда был не сон. Он был в моей палате. Он разговаривал с Леной и Таней. Он… Вот чёрт возьми. Это что получается? Это… Лена и Таня, на самом деле агенты КГБ? Тогда… Блин… И чо? У нас же запечатление. Они не могут врать мне. Они нет, а вот кое-кто другой может это использовать против меня. И это значит… Я ничего не видел, ничего не знаю, ничего не понимаю. Становится интереснее…

В кабинете психолога. Полковник Горчаков.

С уходом Игоря, настроение генерала Морозовой резко меняется. Вся доброжелательность и веселье исчезают, милая улыбка превращается в оскал взявшей след волчицы. Блеск в глазах становится ярче. Она, сложив руки под массивной грудью стоит у окна и смотрит на улицу.

— Екатерина Константиновна…

— Он всё понял, — вздыхает Морозова. — Парень не так прост. Он вообще не прост. Он раскусил меня, почти сразу же. Пришлось сознаться, скрывать смысла не было. Думаешь я неправильно поступаю?

— Нисколько не сомневаюсь в ваших методах, товарищ генерал-лейтенант, — закуривая выдаёт Горчаков, протирает голову платочком и сверля её суровым взглядом продолжает. — Но тем не менее я их не одобряю. Жестоко это, бесчеловечно. Ловить таких уродов на живца — опасно и не по нашему.

— По-другому никак, — опустив голову говорит Морозова, садится за стол и продолжает. — Враг не спит. За последние сутки мы потеряли троих бойцов группы «Рысь.» Спящие ячейки активизируются. В городе начинаются непонятные движения. В канализации замечены мутанты. В зоне вообще непонятно что. Всё это, недвусмысленно намекает на то, что грядёт нечто страшное. И если мы с вами, не начнём играть на опережение, то провалимся. Вы знаете как они работают, вы видели последствия. Ни мне ни вам не нужны теракты и массовые убийства. Лазаревск и отдельные его жители слишком важны для нас.

— Но тем не менее, — кривится Горчаков. — Я отвечаю за Игоря и Елену. И я должен сделать так, чтобы они не пострадали. Никаких потерь быть не должно. Ни среди моих подопечных, не среди их семьи. Мы услышали друг друга?

— Да, Денис Матвеевич, — улыбается Морозова. — Обещать не могу, но сделаю всё что в моих достаточно больших силах, чтобы сохранить их. Кстати, тогда в палате, после инцидента в аквапарке. Скворцов вас видел. Я не знаю как, но он был в сознании. Воспринял всё это как сон. Но увидев вас сейчас, до всего доехал.

— Когда всё вскроется, он нас возненавидит, — закатывая глаза бормочет Горчаков. — Нас, и Лену с Таней

— Мне это не особо важно. Полюбит меня Скворцов или ненавидеть начнёт. Для меня главное сохранить людей и найти уродов не дающих нам спокойно жить. Остальное неважно.

— Ну-ну, — замечая в поведении Морозовой кое-какие странности часто кивает Горчаков. — Я тоже не вчера работать начал. Я вижу что вы врёте. Вам их судьба и уж тем более отношение к вам, далеко не безразлично.

— Это правда, Денис, — закрывает глаза Морозова. — Я не знаю что со мной происходит. Я не могу вспомнить своё прошлое. Но видя Скворцова, у меня всё внутри переворачивается. Я выть хочу. Кричать и рвать на голове волосы. Нет, это не любовь, не внезапное спонтанное запечатление. Это похоже на чувство вины.

— И снова вы врёте, Катя, — качает головой Горчаков.

— Да… — выдыхает Морозова. — Вру… Пытаюсь успокоить сама себя. Но ты. Это ведь останется между нами?

— Ну как тебе сказать? — вставая рядом пожимает плечами Горчаков. — Пока да. А там видно будет.

— Я сама всё объясню Игорю. Про тебя, про Лену с Таней. Немного позже. Информации для него и так слишком много. Работаем?

— Работаем, — улыбаясь кивает Горчаков.