Первопричина 3: СССР, любовь и магия (Артём Соболь) читать бесплатно онлайн полную версию книги

Глава 18

Понедельник 8:30 утра. Школа.

Стоя в курилке, светловолосая девушка нервно стряхивает пепел с сигареты и с ожиданием смотрит на подругу. Которая уже который день светится от радости, но явно хорошие новости от подруги скрывает. То есть не скрывает, а не торопится делиться.

— Ну и? — бросив окурок в пепельницу спрашивает Громова. — Что такого таинственного произошло, что ты, Машка, по два раза в день промокшие трусики меняешь.

— По четыре, — улыбается Иванова. — А случилось у нас… Запечатление на Скворца! Да-да…

— Да иди ты, — доставая из пачки ещё одну сигарету выдыхает Громова. — Да быть не может.

— Я, Оленька, сама не сразу поняла. Поэтому уже несколько дней ношусь по школе как скаковая лошадь и собираю информацию. И насобирала я… Тебе Скворец нравится?

— Ну да.

— Олька, описывай что происходит когда ты его видишь?

— Ну… — чешет затылок Ольга. — Он светится. От него пахнет вкусно. Мороженым! И я веду себя как дура. У меня голос понижается. Я двигаюсь слишком плавно.

— Со мной также, — шмыгает носом Иванова. — Точно также. И у других, у всех кого я спрашивала, тоже. Запечатление! Наверное. Чо делать будем?

— А в таких случаях что-то надо делать? — удивляется Громова, прикуривает и задумчиво смотрит в стену. Глубоко вздыхает, улыбается и выдохнув колечко дыма выдаёт: — Машка, это что получается? У нас парень будет? Это же здорово. А он согласился?

— Кто? — не понимает Иванова.

— Горностаев. Ты же к нему ходила. За шлемом виртуальной реальности.

— А, нет. Он его сёстрам Бельковым отдал. Это те близняшки из одиннадцатого. Они встречаются. Но я не об этом!

— А о чём?

— Да ты послушай. Я такое узнала. Наша Танечка, вчера весь день в парке отдыхала. Угадай с кем? Со Скворцовым! Громова, тебе совсем неинтересно?

— И чо? Ну отдыхали и отдыхали. Они давно друг на друга смотрят. Тебе какая разница?

— А такая, что он наш. Мы с тобой запечатлились, наверное. Пока не точно, потому что… Ну мне так кажется что мы… О чём я?

— О Скворце, — подсказывает Громова.

— Ага! Точно, Скворец. Так вот наш Игорёк, встречается с Леной, с тётей которая ему не тётя потому что запечатление с родственниками не работает. А ещё у него запечатление с нашей Танечкой. Хорошая семья собирается.

— Ты спятила? — покрутив пальцем у виска спрашивает Громова. — Хотя… Чего я спрашиваю? Это и так видно. Ну и куда нам с тобой, если там и так двое?

— Ты не понимаешь! — мотает головой Иванова. — Совсем не понимаешь. Запечатление! У этого нет ограничений. А ещё… Ты же знаешь, папа работает директором банка. Так недавно, отец пришёл с работы очень расстроенным. А потом они с мамой разговаривали как раз про Скворцова. И знаешь о чём конкретно?

— Нет…

— О том что на счету у Игоря два миллиона рублей. Огромные деньжищи. Папа конечно же, обратился куда надо. Но люди в штатском всё проверили и сказали что криминала нет. Игорь богатый, но деньги ему не нужны. С нами он будет не из меркантильного интереса, как некоторые пытались. Да он вообще половину деньжищ своей Лене перевёл. Ты понимаешь что это значит?

— Он богатый, — разводит руками Олька. — И чо? У вас же с деньгами проблем нет.

— Дура ты, Громова, — качает головой Иванова. — Телом выросло, а мозгом не очень. Тут дело не в деньгах. А то что он за ними гоняться не будет. Да и на папу он, очень хорошее впечатление произвёл. Вежливый, даже на вызов КГБ адекватно отреагировал, общительный. Пока папа извинялся, он шутил сидел и смеялся. Щедрый… Ты где-нибудь видела, чтобы парень своей девушке миллион просто так подарил?

— Нет. Да я и миллион не видела. Ну и что?

— Да блин, за что? За что мне тебя дали? Здоровая, красивая, но мозгов…

— Я бы попросила, — показывая подруге кулак хмурится Громова. — А дружим мы с тобой, потому что наши родители семьями дружат. Мой папа, твоего на себе тащил, когда его взрывом контузило. Они всю войну прошли и стали братьями. Так значит мы сёстры? Вот здорово.

— Да блин, Громова! Слушай сюда. Запечатление уже случилось, наверное. А раз мы всё ещё не вместе, значит случился замедленный вариант. И это значит что? Что мы с тобой, это запечатление подгоним! Твоя сила и привлекательность, плюс мои ум, хитрость и красота. Добавим всё это к случившемуся замедленному запечатлению, наверное случившееся, поднажмём и превратим его в спонтанное! Надо только поднажать.

— Бить будем? — потирая кулаки улыбается Громова. — Это можно…

— Олька! Да выслушай ты меня. Значит так, после первого урока, Скворец идёт в курилку. Ждём у входа. А как дождёмся. Наклоняйся и слушай.

Начинается совещание. Маша Иванова быстро рассказывает детали как именно всё проверить, Громова перестав строить из себя дурочку дополняет и вносит коррективы. Девушки жмут друг другу руки, смеясь обнимаются и как только звенит первый, короткий звонок уходят в класс.

По их мнению план прост, но гениален. Скворцова нужно напугать, потом сразу же заинтересовать, и выждать. А как только любопытство возьмёт своё, взять и дожать. Причём дожать любыми способами, потому как если запечатление случилось, то в таком случае оно обязательно себя проявит.

Класс. Игорь.

Второй урок, биология, довольная жизнью Таня. Не менее довольная Женька за последней партой. И странные Громова и Иванова. Которые, как я понимаю, хотели подойти на перемене, но поссорились друг с другом и ушли выяснять отношения. И это…

— Так, раз уж у нас повторение, — глядя в журнал говорит Таня. — То… Половое размножение. К доске пойдёт… так… ага… Громова! Вперёд. А то я смотрю ты второй урок подряд места себе не находишь.

Вздохнув, Оля идёт к доске. Пока Таня, выбирает и выводит на доску соответствующую тему, берёт указку…

— Итак, Громова, — улыбается Таня. — Расскажи нам о половом размножении…

— Бегемотиков! — неожиданно доносится громкий шёпот из класса.

Хрустнув, переломилась указка, которую Оля сжимает в руке… Все мгновенно опускают головы. Олька обводит мрачным взглядом класс, хмыкает, смотрит на меня, потому как голову опускать я не собираюсь. Мило улыбается, хмурясь наклоняет голову на бок…

— Ликорис Рикойл, — глядя то на Громову то на Иванову шепчу. — Они обе, напоминают мне некоторых персонажей. С отличиями, но… Хм-м-м…

— Между прочим, бегемоты убивают в год в Африке людей больше, чем львы, крокодилы, и прочие хищники вместе взятые… — неожиданно спокойно произносит Громова. — Шутки с ними чрезвычайно опасны, особенно для тех, кто уровень опасности не осознаёт. От бегемотика, если спровоцировать — не убежать. Бегемот затопчет тебя или напополам перекусит. А ещё эти звери очень мстительны и коварны. Тех кто их достаёт, они как правило, находят и калечат. Или поджидают, в курилке, например, а потом, когда жертва зайдёт туда… Наносят удар!

— Олечка, успокойся, я всё записала в блокнот, так что отомстим позже… — ехидным колокольчиком звучит на весь класс голос Маши Ивановой — Мы не злопамятные, зла не помним, приходится записывать…

— Тихо! — повышает голос Таня. — Громова, продолжай.

— Извините, Татьяна Ивановна, — кивает Олька. — Половое размножение…

Охренеть. Такая коня на скаку остановит и яйца ему оторвёт, потом на плечо закинет и в избу горящую занесёт. А после бензином обольёт. Нда… Арданиум. Других объяснений у меня нет.

— Тебе такую не окучить, — хихикает Резнов.

— Можно подумать я собирался.

— Ну конечно, — не успокаивается друг. — У тебя же их две.

— Три. То есть четыре. То есть неважно.

— Да блин. Везёт тебе.

— Я сам себя везу, Федя, сам. Вот только куда везу…

— Последняя парта! — громко говорит Таня. — Вы дополнить желаете? Нет? Тогда не мешайте.

****

После урока общаюсь с Таней, говорю что скучаю, пока никого нет обнимаю, целую и попу её жамкаю. Довольный выхожу из класса. Двигаясь в сторону курилки замечаю странность, резко разворачиваюсь…

— Скворцов! — кричит Иванова.

— Нет его. Это не я. Похож просто…

Попытка свалить успехом не заканчивается. Громова забыв о своих габаритах, изображает несколько акробатических прыжков, догоняет, встаёт и прижимает меня к стене. Блокируя пути к отступлению упирается руками в стену… Её грудь, оказывается прямо перед моим лицом. И тут…

Какой приятный запах. Да она же… Она большая и сильная. Как я люблю. Да ты моя хорошая, как я раньше тебя не разглядел? А твоя грудь… Да там уже под пятёрку… Уху-ху… Но запах…

Жадно втягивая носом её аромат, не обращая внимания на усиливающуюся боль смотрю на её грудь, поднимаю голову… Ольга жадно принюхивается, её зрачки сужаются, дыхание становится тяжёлым и глубоким. Она медленно моргает…

Твою мать, красота-то какая.

— Куда пялишься? — приближаясь так что едва не целует улыбается Олька.

— Пуговица, красивая, — сам едва не поцеловав её говорю. — И галстук ничего такой. Ой, надо же, красный. Что хотела, красотуля? Если что — сразу предупреждаю, у меня девушка есть. Три. Отпустите меня, пожалуйста. Мне идти надо.

— Слушай сюда, Скворцов, — подходит с боку Иванова и тычет мне в живот пальцем. — Из-за тебя, Скворцов, мой папа неделю дома почти не появлялся, ходил невыспавшийся и усталый.

А Маша тоже ничего такая. Миниатюрная черноволосая красотка. И тут…

И тут случается это… Меня скручивает и растягивает. Голова начинает буквально гудеть. Борясь с болью сглатываю… Вся романтика улетучивается.

— Маш, ты о чём вообще? — морщась от продолжающего усиливаться приступа и охреневшая от этого кошу под дурачка. — Я как… Ты о чём? М-мне…

— Я о том, что из-за твоих финансовых махинаций папа лично занимался ими, ел и спал кое-как, и даже ночевал на работе, — приближаясь ко мне и опаляя лицо мятным дыханием выговаривает Маша. — А ему это вредно, у него контузия на войне была! Смотри у меня! Ещё одна такая выходка и контузию получишь ты. Оля, пойдём… И мы следим за тобой, Скворцов. Мы внимательно следим. Живи пока.

— Следите за мной… — покачиваясь шепчу. — Следите за мной полностью. Можете даже без одежды. Ух… Больно-то как…

Странная парочка гордо удаляется по коридору… Иванова оглядывается, кривясь указывает пальцами себе на глаза, а потом на меня. Фыркает и убегает догонять подругу.

— Ты как это делаешь? — сложив руки на груди спрашивает Резнов.

— Делаю что? — потирая ноющие виски и стараясь не упасть спрашиваю.

— Ну, ты здесь всего ничего, а к тебе девушки липнут. Пять уже. Пять! То есть шесть. Передовик. А кто шестая?

— Иди в задницу! А я домой пошёл, пока меня не убили. Или я сам не сдох. Короче до завтра.

Уйти домой не получается. Потому как Маргарита Сергеевна уехала по делам, заменять предметы руководство школы не стало. Вараксина собрала драмкружок и увела в актовый зал. Отмазаться от неё не получилось. Поэтому сижу, смотрю на злых Громову и Иванову и думаю. Думаю о том кто я есть на самом деле. Потому что ничего конкретного насчёт себя сейчас сказать не могу.

Мне нравятся девушки, я хочу чтобы у меня их было много. Я радуюсь что здесь такие интересные правила. Но в тоже время, считаю такие семьи мерзостью. Меня корёжит… А голова болит так сильно… Мне нравится Громова. Мне от этого больно. А от мыслей что их пять, а возможно, если считать Иванову то шесть, мне ещё больнее. Но я… Как мне разобраться в том что со мной творится?

— Игорь, как успехи с песней? — подавая мне гитару спрашивает Яна.

— Да ты знаешь… Как-то не очень. Вот всякая дрянь в голову лезет, а что-то такое ну ни как. Вот например. Кхем…

Я уже совсем большая,

И умею хорошо,

На пол прыгать с табуретки

садиться на горшок.

Я уже совсем не крошка,

Куклам суп могу варить,

Только мне не разрешают

слово «жопа» говорить…

— Игорь! — бесится Яна. — Ты издеваешься?

— Хто, я? Не-е-е-ет.

— Нормальное что-нибудь, — хмурится Яна и тут же улыбается. — Давай, ты можешь.

— Кладбище, кладбище!

Спряталось у леса,

Спит уснула вечным сном!

Юная принцесса!

Я смотрю из-за ветвей, на её

могилу,

Позвоню в могилу ей…

— Игорь! — краснеет от злости Яна.

— Ладно, есть и другое. Слушайте.

Пьяный дровосек,

Тащи-и-ился по лесу…

— Да блин, Скворцов. Я тебя сейчас ушатаю!

— Конечно, художника каждый обидеть может. Нет бы поддержать, а она ушатать собирается. Ладно, слушайте. Советский Марш. Кхем… На гитаре сыграть это… Ну как бы сказать не очень красиво. Но как-то всё равно получится.

— Начинай уже!

— Наш союз бьёт заклятых

врагов,

Освободит всех от рабских

оков,

Грозный Медведь на востоке

восстал,

Ох берегись кто его

унижал…

Наш путь велик, мы правде

верны,

Надежный оплот мы Родной

страны,

Наше знамя мы гордо несем

Гимн победный мы запоем!

Всех сокрушит Великая Русь,

Братских народов Вечный

Союз!

Нормально?

— Ты дурак! Какой там нормально! — становясь красной, как галстук на шее кричит Вараксина.

— Ну извините. Потом что-нибудь другое…

— Это здорово! Заменить Грозный на Красный и всё. Да нас цветами закидают.

— Или яйцами с помидорами, — перебрав струны улыбаюсь. — Музыка нужна, оркестровая. Ноты я напишу. И хор. Желательно смешанный и большой. А так под гитару, в соло, эпик теряется. Ян, а ты не знаешь что с Громовой и Ивановой? Они какие-то злые.

— Не смотри на них. Продолжай.

— Хорошо.

Игорь не смотри в эти злые

лица,

Нам их не спасти, лучше

вдрызг напиться,

Чо они хотят, сами того не

знают,

Пионеров лишь к стенке

припирают…

— Игорь!

— Да знаю я. Семнадцать лет уже Игорь. Почти семнадцать. Хотя раньше у меня из-за этого были проблемы. Близнец у меня есть, Стёпка. Болван такой… Бывает напакостим, отец кричит… Стёпа! Приходит Стёпа, он смотрит на него, а это не Стёпа, это я, Игорь.

— И? — вопросительно приподнимает бровь Вараксина.

— Горь, — улыбаюсь ей и понимая что сейчас отхвачу собираюсь. — Ладно, не нервничай. Сейчас всё будет.

Исполняю марш, благо давно уже проверил и узнал что здесь такого нет. Отдаю гитару и пока все обсуждают где взять хор, сваливаю.

****

Дома получаю неожиданный сюрприз. То есть записки на кухонном столе в которых говорится что Лену вызвали на работу, будет она поздно, еда в холодильнике. А Таня, дабы оставаясь со мной наедине не травмировать Лену, сегодня ночует дома.

— Что поделать, работа. Работа здесь это святое. Тем более Лена медик.

Интересно, а кем буду я? Что я буду делать? Летать? Как супермен! И стрелять лучами из глаз! И молниями из задницы. Хотя нет, магия, если она магия, здесь не такая как я знаю из фильмов и игр. Например лечение очень напоминает медтехники из одного длинного, полного не особо нужных филлеров аниме про крикливых ниндзя.

Бегу в свою комнату, включаю компьютер, набираю запрос и с удивлением читаю что информации нет. То есть не совсем нет, присутствует пара закрытых сайтов, но для их просмотра нужен особый доступ. Который даётся ученикам одиннадцатого класса и студентам института. Также, закрыта информация о самом институте. Коме того что ЛТМ это Лазаревский Техно-Магический ничего узнать не получается. Ну и, это не совсем институт. Скорее продвинутый универ. Информация почему так, опять же закрыта.

Решив что с этим лучше подождать, решаю посмотреть игры. Первым делом идёт Зов Долга. То есть в том мире Call of Duty Modern Warfare II, но тут всё наеборот. Тут злые америкосы напали на нас. Напали и закономерно получили по соплям. Сюжет, персонажи, локации… Всё один к одному. Названия изменены, фамилии. Добавлена Советская тематика. Не интересно.

Следующая игра, или Крылья Свободы, ничем от оригинала не отличается. Разве что на броне Рейнора красная звезда присутствует. Он также революционер, революция которого застоялась. Всё те же зерги и протоссы… Тоже не интересно.

Интересно что здесь игры не на дисках, а на дискетах, то есть выглядит носитель как древняя дискета, на самом же деле нормальная такая флэшка с огромным объёмом памяти. Сам компьютер тоже впечатляет. Привычных обозначений и маркировок в нём нет, названий тоже, но память, то есть её объём в восемьсот терабайт внушает. Ну и конечно же тут нихрена не окна, а своя очень даже удобная и шустрая система с названием «Аист» дополненная ИИ.

Поскольку компьютерным гением не являюсь, а про ИИ вообще только слышал и в автобусе видел, оставляю изучение аппарата и перехожу к изучению информации, которая по мере изучения становится сложнее. Однако, не пугает.

Вооружаюсь книгами, открываю несколько сайтов по теме и приступаю. Начинаю с истории и ухожу с головой… Счёт времени теряю. Всё интересное, захватывающее, вкусное… Послевоенные годы, восстановление, реформы. Указы ЦК, направленные на улучшение. Открытие магии, изучение, что очень поверхностно написано. Генсеки, аресты, расстрелы. Что вроде бы жутко, но при просмотре списков тех кого поставили к стенке, как-то даже гордость берёт, за родину. Я и сам не вижу смысла их перевоспитывать, лучше так, хотя судить тут явно не мне.

Далее идёт прогресс и он потрясает. Всё двигалось десятикилометровыми шагами, росло и развивалось. Не было застоя, железного занавеса, прочего. Нет понятий по типу: «Советскому человеку это не надо.» Надо, причём самое лучшее. Ходят за океаном в джинсах? Да пожалуйста, вот вам джинсы, но только ещё лучше. Изобрела группа энтузиастов игровую приставку? Да без проблем. Мы её изучим, найдём плюсы и минусы. Что? Влияет на внимание? Те кто играет могут лучше концентрироваться? Держите господдержку! Давайте новый вариант! Лучше, красивее, производительнее. В добавок тысяча игр наполненных патриотизмом, воспитательными методиками и задачами, как логическими и математическими, так моральными и психологическими. Всё для страны, всё для народа. Если делаем, то делаем лучшее. Запреты? Зачем? Смотрят люди порно. Так пусть смотрят, мы даже через порно привьём вам правильные, полезные для государства взгляды. Но только полезные и правильные. То что несёт вред, будет закрыто. А для тех кто желает окунуться в мир запретных удовольствий, предусмотрена статья. За мужеложество — десять лет, с конфискацией. При отягощающих — расстрел. О смене пола здесь вообще не знают. Однополые отношения между женщинами, если эти отношения происходят между незамужними женщинами, порицаются. В семьях же никаких запретов нет. И будь у тебя хоть десять жён, то что происходит у тебя в спальне под одеялом государство не интересует. Работай, рожай детей, получай бонусы от государства, которые здесь очень даже неплохие, потому как помимо нехилых выплат мамочкам ещё и продуктовые наборы на месяц выдают, и не выёживайся. И тогда, всё у тебя будет хорошо.

Странный всё-таки мир. Пока не очень понятный…

— Ты бы отдохнул, — отвлекает знакомый голос.

Поворачиваюсь, вижу лежащую на кровати Женьку, смотрю на часы, встаю и с хрустом потягиваюсь.

— Привет. Да, отдохнуть не помешает. Пять часов в одной позе. А ты…

— Да так, поговорить зашла.

— Если ты о сегодняшнем…

— Нет, — ложась на бок и подпирая рукой голову улыбается Женька. — Громова и Иванова меня не беспокоят. Они запечатлились, тебе они интересны, это видно. Всё нормально. Хотя, есть неприятные моменты.

— Это какие?

— Ты пялился на сиськи Ольги. Я видела. Однако повторюсь, это не проблема. Да и они… А вот с ними есть небольшая проблема. Они просто не смогут здесь. Нас у тебя трое. Громова и Иванова, здесь, в этом доме, и пяти минут не протянут. Если только…

— Если только что?

— Если запечатление не пересилит наши не особо приятные способности, — разглядывая свои ногти ворчит Женька. — Тогда, если они смогут, стели красную ковровую дорожку к своей ширинке, вешай табличку «Открыто» и старайся не сдохнуть. Пятеро сразу, а это рано или поздно будет… Такое, знаешь ли не каждый вынесет.

— Хорошо. Я постараюсь.

— А ты делаешь успехи. Вы так мило общались с Таней. Не боишься что она тебя на столе разложит?

— Нет. Теперь точно нет.

— Хорошо, — переворачиваясь на живот и демонстрирую белые плавки под коротенькой юбочкой улыбается Женя. — Я тут кое-что узнала. Папа, мягко сказать был потрясён моим любопытством и выложил всё что знал. В подробности вдаваться не буду, но скажу что нас троих объединяет арданиум в спинном мозге. У Лены и Тани, они в результате несчастных случаев, у меня от необходимости. По тебе, отец говорит следующее. Там, в том мире, ты бы сошёл с ума и умер. Арданиум, в твоём мире ведёт себя странно. Не в чистом виде, в таком состоянии он не изменяется. А вот если в организме, тогда свойства меняются, да и сам мир считает его чужеродной субстанцией. Так что скажи спасибо своим родителям. Если бы они попытались тебя спрятать, а не отдали… Мы бы с тобой сейчас не разговаривали.

— А что за несчастный случай у Тани?

— Вот сам у неё и спроси, — вставая, но делая это медленно, давая рассмотреть свою пятую точку улыбается Женька. — А я пойду. Кстати, пока ты тут сидел, я у вас конфет позаимствовала. Маскировка много сил отнимает. Мне энергия нужна. До завтра. Если Громова тебя грудью не задушит, то поговорим. Ну, а задушит…

— Нда…

— А чего ты хочешь? — разводит руками Женька. — Пока, ты мне только нравишься. Наше запечатление пока не подтверждено. И хоть ты мне сильно нравишься, драться за тебя я не готова. Пока, не готова. На что-то большее тоже не рассчитывай. Из-за того что ты весь такой уникальный, я перед тобой трусики снимать не буду. Ноги раздвигать тоже. Сиськи трогать и попу лапать, не дам, не проси.

— Да я как бы и не просил.

На мои слова Женька нехорошо щурится, подходит ближе и внимательно смотрит в глаза. Качая головой уходит к окну…

— Тормоз ты, Скворцов. Ручной. Нет, не так, ты корабельный якорь. Сиди дальше. А я пойду.

Запрыгнув на подоконник, Женька присаживается, оглянувшись хмыкает и спрыгнув исчезает.

— Вот и попробуй пойми их. Мы говорим нет, а на самом деле да. Ты к нам не лезь, а если не лезешь ты тормоз. Ты пока ни на что не рассчитывай, но я буду тенью следовать за тобой, кривляться, труселями светить и ложиться в твою кровать, даже если там спит твоя девушка. Как это? Блин, опять голова раскалывается. Так! Надо ужин приготовить. Сделаю Лене приятное. Интересно как она там?

Тоже время. Первая поликлиника. Лена.

Сижу в курилке, смолю уже четвёртую… Авария на стадионе. Из-за отвалившегося колеса, мотогонки превратились в мясорубку. Больница сбилась с ног, всех кого можно вызвали на рабочие места. Но, оперативные действия, слаженная работа персонала и обошлось без смертей. Конечно, четверых пришлось собирать как конструктор, по кускам, и возвращать конечности на места. Но… Отлежатся, вернутся в строй. Однако удивляет не это, а то что я не падаю от усталости. Столько раненых, включая тяжёлых, а я полна сил. Видимо хороший настрой и приподнятое настроение. Или…

— Лен, — заглядывает в курилку Грибочкина. — Отдохнула? Пошли, на ногах только мы, а там последний остался.

Идём в операционную, заходим, выбросом энергии дезинфицирую руки, подхожу к пострадавшему и прикладываю к нему ладони. Медик поддерживающий его, облегчённо выдыхает и вздрагивая отходит в сторону. Пациент же представляет жалкое зрелище. После падения проехал на спине и содрал кожу с затылка, спины и ягодиц. Лежит на животе, судорожно дышит, однако держится и даже пытается улыбаться.

— Так-так, — осматривая повреждения кивает Машка. — Случай серьёзный.

— Товарищ доктор, — морщась от того что я рядом выдаёт пострадавший. — У меня союзная гонка через месяц. Вы мне поможете, а? Мне от завода выступать.

— Хм-м-м… Сделаем всё возможное. Лен, подай побольше. Радищев, готовь заплатки, без синт кожи здесь не обойтись.

— А соревнования? — пытается поднять он голову, с ужасом смотрит на меня и вздрагивает. — Товарищ доктор.

— Спи, — касаясь его лба и усыпляя улыбается Маша. — Какие в задницу соревнования? Тут же всё до костей стесало. Ладно, работаем. Некрасова, держи его.

Закрываю глаза, подаю больше энергии. Чувствую слабость и головокружение, но явно не такие как раньше. Как будто…

— Хм-м-м… — выдаёт Маша. — Лен, ты бы глазки-то открыла.

Открываю глаза и тут же чуть не падаю. Ткани пациента, они регенерируют. Причём быстро. Мышцы восстанавливаются. Сгустки свернувшейся крови светлеют и растекаются. Застрявшие в мышцах кусочки пластика от защиты растворяются.

— Некрасова, держи, — видя что я напугана кричит Маша. — Молодец! Давай ещё.

— Не могу.

— Надо! — кричит Маша и несмотря на неприятные ощущения хватает меня за руку и передаёт мне энергию. — Не вздумай останавливаться. Давай!

Получив подпитку облегчённо выдыхаю и с удвоенным энтузиазмом продолжаю. Смотрю как плоть восстанавливается. Следом за ней очень быстро вырастает и кожа. Через пять минут, о страшных повреждениях ничего не напоминает. Только… Выросшая на пациенте кожа более светлая.

— Ух нихрена себе! — зайдя в операционную восклицает Радищев. — Это как?

— Сама не знаю, — подозрительно глядя на меня щурится Маша. — Однако, у меня есть предположения. Радищев, заканчивай здесь. Лена, за мной.

Чуть ли не галопом бегу за Машей в её кабинет. Там оказываюсь усаженной в кресло и…

— Кажется, мне это только кажется, — наливая в стакан коньяк качает головой Маша. — Я стала свидетелем феномена.

— Какого? Если ты обо мне, то…

— Не только о тебе, — подав мне стакан и упав в кресло вздыхает Грибочкина. — Сама посмотри. У тебя больше сил, новые способности открылись. Но ты, как я предполагаю, здесь не причём. Это всё твой Игорь.

— Думаешь? А если…

— Никаких если, Лен. Никаких. Я профессионал. Своим глазам я верю. Да и тебя сто лет знаю. А ещё я знаю, что если способности есть, то со временем они усиливаются, но не изменяются.

— Мамочки… Маш…

— Я должна сообщить об этом. Скрывать смысла нет. Это польза, а пользу наше государство никогда не упустит. Не бойся, ты знаешь как работают наши спецслужбы. Ничего страшного с вами не случится. Особенно с Игорем. Тут не грустить, а радоваться надо. Если мои предположения верны, то жить вы теперь будете как в сказке. Так что не нервничай.

— Как мне не нервничать? Его же теперь по кабинетам затаскают…

— Не затаскают, — качает головой Маша. — Я тебе говорю. Лен, я слово тебе даю что сама проконтролирую. Я, как открывшая феномен, вполне могу получить разрешение на исследования. Так хватит на сегодня. Пей и дуй домой, тебя там ждут. А я отчёт напишу. Иди…

Ну вот, только всё пошло нормально, только всё наладилось, жизнь подкидывает новую проблему. Конечно, особых неприятностей не будет, по себе знаю. Проходила через такое. Но… Да блин!

— Лен, — догоняет меня Радищев. — Подожди.

— Чего надо? — резко останавливаюсь и злобно смотрю на него.

— Да так. Смотрю ты цветёшь, светишься. А! Вот, это тебе? — улыбается Радищев и протягивает мне цветок.

— В ординаторской сорвал. Грибочкина тебе голову оторвёт. Убери, мне от тебя ничего не нужно.

— Да что ты злая такая. Я же к тебе со всей душой. Пойдём, провожу тебя.

— Ещё чего. Ты бы шёл, по делам. Мне домой надо, меня парень ждёт.

— Ох ты, парень. Это тот малолетка? Самой-то не стыдно

— А тебе какая разница?

— Беспокоюсь. Мы же не чужие. Встречались…

— Не встречались. У нас ничего не было. Тот совместный обед, с которого ты сбежал не в счёт. Те сплетни о том что у нас с тобой было тоже. Так что надо?

— Подумал, понял, — улыбается Радищев. — Мы подходим друг другу. Да чего ты ломаешься. Пошли, посидим…

От ненависти и отвращения глаза заволакивает красной пеленой. От вида Радищева закипает ярость. Подхожу к нему, зарычав хватаю за горло и видя как тому становится плохо ставлю на колени.

— Слушай меня ты, урод, — сжимая его горло рычу. — Ты, сейчас, навсегда забудешь про меня. Отвалишь и больше никогда не подвалишь. Я не только лечить, я и убивать могу. Ещё один такой подкат ко мне или если ты по скудоумию, или даже случайно окажешься рядом с Игорем, тебя от меня даже спецназ КГБ не спасёт. Я тебя найду, найду и изуродую. Ты плакать будешь, пощады просить, умолять. Но тебе это не поможет. Понял?

— Понял, — кивает бледный Радищев. — Отпусти.

— Я тебя предупредила, сучонок. Пошёл отсюда. Козёл. Подумал он. Быстро!

Встаю, отряхнув руки поправляю шапочку. Мило улыбаюсь упавшему на пол Радищеву…

— Н-некрасова, — заикается, видимо, на шум вышедшая Маша. — Иди домой… Радищев, ко мне в кабинет. Бегом!

Ха… Ну сейчас ты ещё и от Грибочкиной получишь. Так и надо. Ходят тут уроды всякие. Надо было ему по яйцам зарядить… Так!

Хватаю телефон, набираю номер и после двух гудков…

— Лен, а я тебя уже искать идти хотел. Ты как?

— Игорь… Всё хорошо! Устала только очень. Смертельно. Прости, сегодня ужин приготовить не смогу. Закажем…

— Зачем? Я сам всё приготовил. Не шедевр, конечно, но вроде вкусно. Тебя встретить?

— Сама доберусь…

— Ну тогда жду. Пойду ванну тебе наберу.

— А… А… Спасибо…