Первопричина 3: СССР, любовь и магия

Глава 27

Следующий день. Школа. Игорь.

Дома капец, в школе капец, на работе всё хорошо. Жизнь удалась. И вот я, красавец мужчина и завидный жених можно сказать нарасхват, стою в курилке и смотрю на злую Вараксину. Хихикаю, кошу под дурачка.

— Ты издеваешься? — краснея от злости шипит Яна. — Что значит ты в поход не идёшь? Как это понимать?

— Буквально, — затягиваясь киваю. — Беру и не иду.

— Через неделю торжественная линейка. На следующий день, в шесть утра, ты должен стоять у ворот школы. Одетый, с рюкзаком, палаткой и гитарой.

Не смей портить нам праздник.

— Так я и сам не хочу. Но обстоятельства… Ты же сама всё знаешь. Представь что будет когда они напьются? Крики, женская драка, выдранные волосы и трусы в разные стороны. Оно тебе надо? Вот и я говорю.

— Боишься? — щурится Яна.

— Опасаюсь. Я без похода проживу. Но если своим присутствием испорчу праздник двадцати своим одноклассникам, то мне будет неудобно.

— Да-а-а-а, — качает головой Яна, встаёт поближе и закурив хихикает.

— Что?

— Да так. Странный ты, Скворец. Любой другой на твоём месте от счастья бы сдох. А ты артачишься. Ладно, в твои отношения с Леной и Танечкой, я не лезу. Но вот эти трое… Да ты смотри сколько плюсов.

Плюсов действительно много. Да и права Яна. Другой на моём месте сдох бы от счастья. Да я и сам в это счастье с головой готов уйти. Но мне больно. Невыносимо. И боль теперь не в виде приступов. Она не давая мне выдохнуть, отдохнуть или хотя бы просто поспать, со мной постоянно.

— Ян, а вы все здесь повёрнутые или просто прикидываетесь. Вот ты…

— Уже год встречаюсь с Макеевым из одиннадцатого.

— Ага! А если твой Макеев вторую взять надумает? Что ты тогда скажешь?

— Не надумает, — улыбается Яна.

— А если вдруг?

— Этого не будет, — мотает головой Вараксина.

— А ты представь.

— Не могу.

— Почему?

— Потому что я третья! Аха-ха-ха. И нет, не шучу. Чистая правда. Можешь подойти к нашему Рыжику и сам спросить. Уже год как мы вчетвером. И знаешь что?

— Что?

— Хорошо всё. Ругаемся, миримся, в кино и на прогулки ходим. О свадьбе мечтаем. И она у нас будет. На следующий год. Квартиру получим. Мой папа обещает машину подарить. Родители нашей второй дачу отдают. А первой, с работой помогут. Вот так. А ты тупи дальше.

— Мне любовь нужна, а не квартиры дачи, — пытаясь увести тему в сторону и понимая что рассказывать про боль бесполезно выдыхаю.

— А у тебя её нет? Ты сам смотри девчонки сохнут по тебе. Будь уже мужиком, наконец. Запечатление, оно такое.

— И ты туда же. Да что за мир такой? Запечатление и всё. И всё этим можно объяснить. Круче запечатления, наверное путь ниндзя.

— А что за путь?

— Им можно объяснить всё. Пропил зарплату, говоришь что это путь ниндзя. Изменил жене, тоже путь ниндзя. Нагадил в раковину, и это тоже путь ниндзя. В этом долбанутом мире…

— Нормальный мир, — пожимает плечами Яна. — Ладно, думай…

Дверь курилки открывается, внутрь шипя как змеи входят Громова и Иванова. Встают перед нами и просят Вараксину отойти. В воздухе начинает пахнуть мордобоем.

— Оу, спокойней, — поднимает руки Яна. — Без глупостей. Вы меня знаете.

— И чо? — сжав кулаки шипит Ольга. — Ну давай, рыжая, моя сила против твоих способностей. Испугалась?

Яна глубоко вздыхает, тушит окурок в пепельнице и нагло улыбаясь качает головой. Резко поднимает голову, широко открывает глаза… По курилке разгоняя дым проходит волна энергии. Ольга и Маша стиснув зубы замирают как стояли.

— Нда, нашли на кого рыпаться, — подходя к ним ворчит Яна. — Пришли, нахамили… Да не нужен мне ваш Игорь, у меня дело к свадьбе идёт. Так, Громова, высоковатая. А ну пригнись! Ещё. Глаза открой. Рот тоже. Язык высунь. Иванова, то же самое. Встань ближе к подруге. Коснись её языка своим. Замечательно. Скворец, теперь ты. Тоже самое и подходи.

Подхожу к застывшим в довольно странной позе девушкам, высовываю язык, тянусь… Оля и Маша судорожно выдыхают, довольно жмурятся и как я понимаю уже мысленно благодарят Вараксину. Как вдруг…

— Целуйтесь, дети мои, — подняв руки улыбается Яна.

— Вот именно поэтому, я и не хочу в поход, — отходя обратно и закуривая качаю головой. — Потому как я сдержусь. Сдержусь чтобы они не делали, но вот куча доброжелателей… То есть вы, легко можете мне всю малину обломать.

— На тебя не действует? — удивляется Яна. — Поразительно. А как?

— А хрен его знает, — развожу руками и подхожу к девушкам. Стучу пальцем в лоб Громовой и спрашиваю: — Есть кто дома? Не важно. Короче слушаем меня, обе. У нас с вами ничего не будет. Не будет, потому что не будет. Никогда. Ни за что. Ни при каких условиях. Предлагаю закрыть этот дурацкий вопрос.

Девушки уныло вздыхают, переглядываются и смотрят на меня.

— Не сдадимся, — в один голос говорят обе.

— Да что вы такие упёртые? У меня есть две. Две! Понимаете? Мне больше никто не нужен. Две!

— Три… — доносится со стороны голос Женьки.

— Нет, Тихонова, — глядя в сторону, туда где предположительно стоит под маскировкой Женька улыбаюсь. — Теперь две. Да. С недавних пор. Всё, бывайте. От меня подальше держитесь. И это… Вараксина. Если хочешь со мной общаться, не делай так больше. А то мало ли.

— Мало ли что? — складывает руки на груди Яна.

— Ну сама подумай. Я, за проявленную глупость, легко могу от девушки отказаться. От тебя, малознакомая мне личность, и твоего драмкружка я откажусь ещё легче.

— Отобьёшься от коллектива? И как потом жить будешь?

— Легко и спокойно. Без лишней головной боли вами вызываемой. Я здесь чтобы учиться, в последствии работать. А не шуры-муры с на голову слабенькими крутить и в их разборках участвовать. Понятно? Так, вопрос с походом закрыт, я не иду. Бывайте.

Выхожу из курилки, выдыхаю и только собираюсь зайти в класс, как меня останавливает дежурный. Говорит что меня очень хочет видеть директор и жестом просит следовать за ним.

Перебирая варианты топаю к директорской. Постучав захожу и вижу странно весёлого Палыча. А вот стоящая у стола Таня, ещё злее чем с утра.

— Здрасте, Иван Палыч. Вызывали?

— Вызывал, — пододвигая к себе стопку бумаг улыбается директор. — Жалобы на тебя. И на Татьяну Ивановну. И на Громову с Ивановой. Вот видишь сколько бумаги извели. Так что там у нас. Аморальное поведение в учебном заведении. Совращение учеников. Нарушение дисциплины. Кое-кто…

— Жилины, — кивнув нагло улыбаюсь. — Вот же неугомонные. И что теперь?

— А ничего, — разводит руками директор. — Комиссия запросила записи с камер, у всех преподавателей взяли показания. Дело подробно изучили в Свердловске, ничего предосудительного в вашем поведении не нашли. Плюс я поручился за тебя. И не только я. На работе положительную характеристику написали. В милиции тоже похвалили и грамота твоя роль сыграла. А раз ничего такого комиссия не нашла, это дело передали под мою ответственность. Но, просто так оставлять это, я вам категорически не советую. Татьяна Ивановна, возьмите вот эти бумаги и идите в милицию. С клеветой, особенно с такой наглой необходимо разобраться. Игорь, без рук. Жилиных, всю их семейку, лучше не трогать. Пусть этим милиция занимается.

— Спасибо, Иван Палыч. Очень тронут. Значит моей жене ничего не будет?

— Ах, — прижав руки к груди краснеет Таня.

— Твоей жене точно не будет, — усмехается директор. — Однако от тебя я жду благоразумия. Всё, идите. Мне ещё с товарищами Громовым, Ивановым и Тихоновым пообщаться надо.

Хватаю Таню за руку, вытаскиваю в коридор…

— О, зятёк, — поймав меня жутковато улыбается Сидор. — А мы тут к директору идём. Представляешь, какая-то падаль, на вас в комиссию накапала. Узнаю кто, ухи оторву. Ну ты как? Смотрю стесняться перестал, Танечку за руку держишь. Молодец.

— Здрасте, дядь Сидор, — глядя на счастливого Громова и выглядывающую из-за него Ольгу киваю. — Извините у нас дела.

— Давай-давай, вперёд. Кстати, на выходных на дачу собираетесь? Вы приезжайте, вместе посидим. Не чужие всё-таки. По сто грамм примем. Лучше, конечно, по семьсот. Шашлычков пожарим, на рыбалку сходим. Леночка и Танечка с Ольгой и Машкой пообщаются. Им же надо контакты налаживать.

— Всенепременно, дядь Сидор. Нам пора.

Тащу Таню в другую сторону. Доходим до лестницы…

— Да блин…

— Игорёк, — поднимаясь кивает Иванов. — Я думал у директора увидимся, а ты уже свободен. Кстати, здравствуйте, Танечка. Как хорошо что мы здесь встретились. Вы на выходные что планируете? Ничего, тогда давайте на дачу. Встретимся, посидим в семейном кругу, пообщаемся. Сидор и Нино рады будут. Да и мы с Рахиль.

— Спасибо, мы постараемся, — глянув на бледную как мел Таню киваю. — А сейчас извините, нам пора.

— Давайте-давайте, удачи вам, — усмехается Иванов.

— Да что же это такое, — утаскивая Таню дальше ворчу.

Спускаемся на этаж ниже, где нос к носу встречаюсь с Тихоновым.

— Игорь, как хорошо что я тебя встретил. Есть разговор…

— Извините мне пора, — не дожидаясь вопросов и предложений убегаю дальше.

Выбегаем из школы, выходим за территорию. Уже там трясущимися руками достаю из пачки сигарету, закуриваю…

— Это как называется? — отбирает у меня сигарету Таня.

— Я не знаю. Ты местная, ты и скажи… Как-то… На ум только что-то матерное приходит. Совсем матерное. Рассказать?

— Не надо. Ух…

— Ага, — прикуривая следующую выдыхаю.

— Домой?

— Нет, пойду прогуляюсь. Не хочу ваши злые лица видеть.

— Игорь…

— Ну что? Ну что Игорь? Ну, скажи. Тоже меня кобелиной считаешь? Прям как Лена. Знаешь, у меня с отцом всегда были сложные отношения. Но вот теперь, за то что они со мной сделали и в какую задницу загнали… Руки при встрече, я ему не подам.

— Они спасли тебя.

— Да лучше бы я сдох! Закончить на столе в лаборатории, многим лучше чем вот это всё мозгоклюйство которое вы мне устраиваете. Ладно, пойду. Сразу говорю, на звонки отвечать не буду. Буду поздно.

— Игорь, так нельзя…

— А трахать мне мозги можно? Что блин за двойные стандарты? Тебе нельзя, а нам всё можно. Вы что у меня, прав больше имеете? Короче ну вас нафиг. Всех пятерых. Блин.

— Игорь…

— Ай, да ну тебя.

— Подожди!

— Да не виноват я! Не виноват! Вы это поймите. Не знал о этих ваших запечатлениях, не знал. У нас там нет такого. И потом… Ну разве вы, две взрослые женщины не видите что это блядь они за мной таскаются, а не я за ними. Не видите? Да пошли вы.

Сунув руки в карманы разворачиваюсь и не обращая внимания на окрики Тани ухожу.

Иду и не понимаю что происходит. То есть понимаю, но уложить весь этот бред в свою больную, теперь постоянно больную голову не могу. Потому что… Ну допустим… Лена и Таня, так сильно любят меня, что не могут держать себя в руках. Но блин, не до такой же степени. Я же на самом деле не виноват в том что так происходит. Ну не мог я знать что здесь это во всех смыслах задолбавшее меня запечатление есть. Не мог! Я даже не знал что меня сюда отправят. Хотя пофиг… Нет не пофиг. Так не бывает. Не бывает и всё. Взрослые женщины так себя вести не могут. Молодые девушки тоже… Так, хрен с ними с девушками, меня эти две интересуют. Почему? Ну любят, ну… Нет, никакой логики в их поступках я не вижу. А что если это запечатление вовсе не запечатление, а типа наркотики? Они во мне банально последний шанс увидели и теперь что-то подсыпают? Может такое быть? К сожалению да. А ещё они могут оказаться агентами Кей Джи Би, под маскировкой, которых приставили ко мне. Тоже не исключаю. Ничего не исключаю. Это всё… Это безумие напоминает мне плохо поставленную пьесу. Всё быстро, коряво, у персонажей не мотивов, ни логики. Дешёвенький хентай в жанре гаремник в антураже СССР. С милфами, школьницами, шкодницами и придурком главным героем, который вместо того чтобы кайфовать от благодати на него свалившейся, подыхает от головной боли, не ест, не спит и ведёт себя как муфлон. Муфлонище… А как иначе? Я же не сплю. Мне выть от боли хочется. Я же даже отвлечься не могу. Ни на секунду. Пойду посижу один, в кустах.

****

Сидеть в кустах, я конечно же не стал. Вместо этого устроил себе прогулку по городу. Купил обезболивающее, сожрал несколько таблеток. Как немного легче стало пошарохался по улицам, зашёл в пару магазинов электроники, с целью посмотреть новинки. В одном из таких, нечаянно зацепился взглядом за фотоаппараты.

Улыбчивая девушка консультант, сразу же начала рассказывать про устройства, их плюсы и минусы. Выбираю самый лучший, аж за двенадцать тысяч. «Зенит» с тремя сменными объективами, штативом и дополнительными картами памяти.

К устройству беру принтер для печати снимков, прошу всё это красиво упаковать и оставив в магазине двадцатку ухожу. Решаю зайти в гости к другу, а дабы скоротать время, зайду в «Снегири» провою пару песенок. Денежку заработаю, куплю цветы своим бешеным. Или не куплю? Короче ладно.

****

Вечер. Дом. Лена и Таня.

Обстановка, прямо сказать удручающая. Настроения нет ни у кого. Любовный многоугольник, клевета, Игорь снова куда-то свалил и дозвониться до него не получается. Плюс поведение самих женщин, от которого им самим стыдно. Особенно расстраивается Лена, которая нагрубила, нахамила и обзывалась нехорошими словами.

— Ну и где он? — спрашивает Лена.

— В «Снегирях» — показывает телефон Таня. — Поёт песню о жизни и смерти. Знаешь…

— Я снова веду себя как тварь? Ну, а как…

— Более спокойно, — качает головой Таня. — Более сдержанно. Неделю прожили как в раю, а теперь взяли и сами всё испортили.

— А как мне быть! — вскакивает Лена. — Ну как? У меня счастье отобрать пытаются.

— Не отобрать. Уводить у нас Игоря никто не собирается. Наоборот, все хотят влиться в семью. А Женя ещё и помогает. Как может. Советы Игорю даёт, к действиям подталкивает.

— Шарится по нашему дому, — ворчит Лена.

— А ты бы удержалась? Поставь себя на её место. У тебя случилось запечатление, ты жить без него не можешь… Хотя тут и ставить нечего, мы с тобой такие же, — вздыхая говорит Таня и в тайне используя свою силу улыбаясь продолжает. — Лен, мы его потеряем. Своей необоснованной ревностью, упрёками, скандалами. Мы с тобой разрушим семью. От нас он не уйдёт, но характер ему, мы с тобой испортить сможем.

— Ну да, — потерев переносицу вздыхает Лена. — Тут ты права. Но и брать в дом каждую… Я не смогу так. И что делать? А почему ревность необоснованна?

— По двум причинам. Потому что Игорь сам не хочет. По нему видно. Он шарахается от них как буржуй от красного знамени. Сегодня в поход с классом идти отказался. Вторая… Лен, он перешагивая через себя делает всё, чтобы нас с тобой не расстроить. А мы?

— А что мы… Я виновата что так люблю его? Люблю и сама же всё порчу. А тут ещё эти. Ивановы-Громовы.

— Ну тут у меня только два варианта, — усиливая воздействие вздыхает Таня. — Или они будут жить с нами, что учитывая запечатление весьма вероятно и тут мы с тобой ничего не сделаем. Или, если они всё придумали, то устанут и отстанут. Прости, но тут решать не Игорю. И не нам. И даже не девушкам. Тут дело в руках судьбы. Если да, то мы все будем вместе и ругань здесь неуместна. Если нет, то Игорь сам никого из них не подпустит.

Щёлкает замком входная дверь, слышатся шаги. По коридору проходит мрачный Игорь, проносит две коробки и скрывается в своей старой комнате. Через несколько минут, с полотенцем в руках проходит обратно. Судя по звуку запирает дверь ванной…

— Это когда он замок починить успел? — хмурясь спрашивает Лена. — И кому подарки? Ну и как мне в такой ситуации быть? Ну и как мне не ревновать?

— Спокойно, сейчас всё узнаем. Главное не нервничать. Ты помолчи, а я всё сделаю. Лен?

— Ладно.

Через несколько минут, из ванны выходит Игорь. Шлёпая босыми ногами проходит мимо.

— Игорёк, задержись, пожалуйста.

Ничего не отвечая, Игорь останавливается и вопросительно смотрит на них. Вздыхает и…

— Подарки моему другу, Резнову. Ни с кем не встречался, ни с кем кроме начальства не разговаривал. Налево не ходил, водку не пил. На дачу больше не поеду, возможно никогда, в поход с классом не иду. Ещё что-нибудь?

— Игорь! Да хватит уже! — вскакивает Лена. — Ну правда.

— Ничего, значит, — кивает Игорь, разворачивается и уходит. — Пока не наговорили друг другу лишнего, как обычно, я пойду. Спокойной ночи.

— И-и-и-и? — глядя на Таню разводит руками Лена.

— Подожди… Сейчас…

Дверь щёлкает замком, женщины уныло вздыхают и смотрят друг на друга. Лена порывается пойти на разборки, однако Таня ловит её за руку и садит на стул. Грозит пальцем и весело улыбаясь смотрит.

— Ты что задумала, Кошка?

— Ничего. То есть задумала, но тебе пока не скажу.

— Тань!

— Не-не-не, даже не пытайся. Сама увидишь.

— Когда?

— Скоро, Лена, скоро.