Первая кудесница Империи

Глава 3. Каково мне в этом чужом мире?

Мама Полины опустилась на кушетку и снова достала свой безупречно белый платок.

— Мы уже и не надеялись, что это станет возможным... — её взгляд на мне изменился. — Моё имя Татьяна Михайловна Ушакова. Я мать нашей милой Полины. А как зовут тебя, дитя, и откуда ты пришла?

Она выпрямилась, стараясь скрыть волнение. Лицо стало строгим, почти холодным, голос — сдержанным и отчуждённым. Она больше не говорила со своей дочерью. Теперь перед ней была незнакомка. Я.

— Меня тоже зовут Полина, но я из другой реальности. Вчера одна очень инициативная гадалка отправила меня в этот... временной поток, — произнесла я, стараясь сохранить спокойствие.

Мои слова повисли в воздухе, и на миг всё замерло. Мне даже показалось, будто кто-то резко вдохнул, но я не обратила на это внимания.

Пока рассказывала, волнение медленно подбиралось ко мне. Я начала ходить по комнате, словно пытаясь справиться с тревогой — или просто убедиться, что всё это реально, и я действительно здесь.

Пространство вокруг вдруг стало казаться ещё более чужим и неприветливым. Осознание того, что я действительно попала в другой мир, обрушилось на меня с такой силой, что перехватило дыхание. Перед глазами замелькали обрывки воспоминаний: лицо гадалки, холод той ночи, дрожь, пробежавшая по спине.

Меня словно выворачивало изнутри — от страха и боли. Я едва не согнулась пополам, прижав руку к животу, пытаясь хоть как-то удержать себя и не потерять контроль.

— Полечка... Полина, присядь, прошу тебя! — в голосе Татьяны Михайловны больше не было ни строгости, ни холода — только тревога и искреннее беспокойство. — Сколько же тебе лет, милая?

— Двадцать два, — выдохнула я, заставив себя дышать ровно. Внутри всё сжалось, и я вновь ощутила странную, чужую слабость, будто тело не до конца принимало меня. Это явно было ненормально.

Сомнение нарастало, как гул в ушах. Я снова взглянула на своё отражение в зеркале: блеск незнакомых глаз, тонкая линия губ — всё было… не моим.

— Что случилось с вашей дочерью? И как вы это всё устроили? — выпалила я, прежде чем успела остановиться.

Интуитивно, будто сам воздух подсказывал, что делать, я положила ладонь — тонкую, изящную — на солнечное сплетение, будто надеясь на миг почувствовать настоящее, живое биение изнутри.

— Встань, душа, на место. Позволь хозяйке жить... — прошептала я, и это было больше, чем просто слова.

В ту же секунду по телу пронеслась горячая волна, и из горла сорвался стон — острый, пронзительный. Перед глазами вспыхнули золотистые искры, осветив тусклую комнату. Мне показалось, что внутри тела Полины что-то дрогнуло, словно откликнулось.

Мать вздрогнула. Её глаза расширились — будто она увидела нечто, что видеть не должна. Татьяна Михайловна что-то воскликнула, но я уловила только тревожный тон.

И вдруг — стало легко. Тепло и спокойно, как будто с плеч упала тяжёлая цепь. Внутри разлилось чувство уверенности — такой, что хоть сейчас можно было скакать в бой и брать крепость.

Я почувствовала себя настолько лучше, что, заметив молодую девушку с косой до пояса и опущенным взглядом, спокойно попросила её помочь мне переодеться и выбрать самое удобное платье.

Белый резной шкаф открыл передо мной наряды XIX века. Удобными их назвать было сложно — но выбора, похоже, особо и не было.

— Татьяна Михайловна, прошу вас, не заставляйте наших кавалеров долго ждать своих дам, — произнесла я, обернувшись так, чтобы камеристке было удобнее надеть на меня турнюр — тот самый каркас, придающий силуэту нужную форму и изящную выпуклость сзади.

Честно говоря, я почувствовала облегчение: наконец-то мой дар оказался мне во благо, а не во вред, как бывало раньше. Пока я мысленно ликовала, камеристка уже успела затянуть корсет, подчёркивая стройную фигуру Полины.

— Зачем вы так поступили? — раздался за спиной голос Татьяны Михайловны, полный упрёка. — Гадалка клялась, что чужая душа исцелит тело моей Полиночки, и тогда мы сможем вернуть её обратно. А теперь что нам делать? — в её голосе дрожала боль, которую она едва сдерживала. Но во мне это не вызвало ни капли сочувствия.

Я резко обернулась. На лице матери — поднятые брови, сжатые губы, бледные щёки.

— А вы хоть раз подумали, каково мне в этом чужом мире? Что будет с моим телом? Как вы вообще можете быть такими эгоистичными? — выпалила я. — Боюсь, ваша дочь не справится с моей жизнью. У неё нет опыта вести дела в таком масштабе.

— Вы… деловая женщина? — ахнула она, выхватив веер и начиная обмахиваться с удвоенным рвением.

Я раздражённо цокнула языком. Зачем я вообще всё это ей говорю? Ведь и так ясно — она привыкла думать только о себе.

— А что об этом скажет ваш муж? — наконец решилась я выяснить, с кем именно мне придётся иметь дело, пока не найду способ вернуться домой.

— Он ничего не знает и знать не должен. Он вообще не верит во все эти «небылицы» про колдовство! — отмахнулась она, а потом добавила жёстко: — И даже не вздумайте ему что-то рассказывать. Всё равно не поверит, а заодно и запрёт вас в этой комнате до конца дней.

Камеристка, о которой мы напрочь забыли, испуганно ахнула и что-то уронила.

— Марфа! Будьте добры объяснить, почему я вынуждена созерцать ночной горшок моей дочери в разгар серьёзного разговора? — с негодованием обрушилась на неё Татьяна Михайловна.

— Простите, мадам, но Константин Фёдорович велел срочно спуститься. К нам прибыл генерал Дмитрий Львович, — затараторила служанка. Я заметила лукавый блеск в её глазах.

Значит, пришла с поручением, но из любопытства выжидала, что затеяла хозяйка, и только после выговора вспомнила, зачем вообще здесь. Вот лисица!

Я с интересом посмотрела на светловолосую, розовощёкую девушку и подумала, что из неё можно будет многое вытянуть.

— Ах, Боже мой! Да вы и правда хитрюга, — вздохнула Татьяна Михайловна, слегка приподняла подол платья и с изяществом покинула комнату.

Я осталась, чтобы немного прийти в себя после тяжёлого разговора, и позволила лисице Марфе привести меня в порядок. Сейчас я — дворянка, и этикет обязывает.

Мысли о том, что я завишу от чужих людей, и о женихе, который, скорее всего, с нетерпением ждёт свадьбы, вызывали лёгкую грусть. Мне хотелось независимости. Хоть на время — уехать от всего этого высшего света, собрать информацию и понять, как вернуться в свой мир.

К счастью, мой дар снова пришёл на выручку. И вскоре я нашла занятие, которое позволило сделать первые шаги к цели.