Переполох в Загранье

Глава 22. Когда боги спорят

Первым, что я слышу, становится воздушная мелодия. Она проникает в сознание чарующей волной, переливом колокольчиков и хрустальным звоном.

И только потом до меня доносятся странные голоса. Одновременно высокие и низкие, они вибрируют, отзываясь странным волнением где-то в глубине души.

– Они справились, отец. – Один из голосов приближается, обретает женское звучание.

– Ты обещал, отец, – раздаётся совсем рядом глубокий женский голос. – Ты предложил спор, мы его выиграли. Ты обещал сохранить им жизнь.

Вместе с этими словами крепнет и моё сознание. Как возвращается и ощущение собственного тела. Мне больно, я существую. Неизвестно где, но я жива.

Приоткрыв глаза, тут же смежаю веки. Всё оттого, что вокруг слепяще светло. Опаловые переливы окружающего меня пространства пугают, отчего хочется ещё больше зажмуриться. Но сквозь опущенные ресницы я замечаю висящих рядом Рика и Дэль.

Они оба без сознания, оба безвольно парят в воздухе, а их головы запрокинуты назад. Но главное, судя по мерно поднимающимся грудным клеткам, – они оба живы.

Перебарывая страх, собираюсь уже обозначить своё пробуждение, как пространство заполняет жуткое многоголосье. Мужское, женское, абсолютно безликое, оно заставляет мурашки устроить панические бега по всему телу.

– Какой пример ты подаёшь нам, своим дочерям? – когда жуткий рёв стихает, возражает второй женский голос, глубокий и бархатный.

Я снова приоткрываю глаза, не в силах больше сдерживать любопытство. Рядом с нами во всполохах фиолетового и зелёного пламени парят девушки, чьи образы неуловимо меняются, не давая запомнить их лица. Сёстры. Это должно быть Милость и Благость, другого объяснения у меня нет!

Они обе развёрнуты к тому, на кого я смотреть не могу. Как ни стараюсь чуть больше открыть глаза, от слепящего света они закрываются снова и снова.

– Им удалось сохранить человечность! – вторит сестре Милость, подлетая ко мне и закрывая глаза одним невесомым движением. – Ей удалось примирить ненавидящие друг друга сердца! У людей всё ещё есть надежда.

И снова в ответ звучит категоричное многоголосье. В нём я, совершенно не понимая слов, слышу отказ и приговор как для Марфариса, так и для моей родной Земли.

– Отец, ты не прав. В них ещё живёт любовь. – Благость оказывается рядом, это я улавливаю по фиолетовым всполохам, отпечатывающимся под веками. – Любовь, что заставляет их жертвовать собой, лишь бы спасти душу любимого человека.

Перед глазами пролетают картинки минувшего боя. Объятый яростью Рик и он же, полный раскаяния. Сердце сжимается от боли и тоски, ведь я не знаю, что ждёт нас дальше.

Но встав между Риком и Аластасом, я не думала ни о какой жертве. Мне нужно было вернуть Дейрика – человека, которого я полюбила. И если цена этому моя жизнь – я нисколько не жалею об этом.

– Хорошо.

Одно-единственное слово, сказанное гулким голосом Всевидящего, пробивает меня мелкой дрожью, которая усиливается от осознания того, что я его понимаю.

– Я слышу её мысли, чувствую её эмоции. Как и детей Марфариса. Их не коснулась гниль и алчность, разрушающие души и тела. Что ж, дочери мои, вы смогли убедить меня том, что они достойны жить, а миры – существовать. Но баланс должен быть восстановлен. Души должны вернуться в свои миры, а Грани – закрыться навсегда. Иначе ничего не изменится.

– Спасибо, отец! – благодарно вскрикивает Милость, заливая всё вокруг изумрудным светом.

– Благодарю. – Более сдержанно кланяется Благость.

А до меня только сейчас доходит смысл слов Всевидящего. Меня вернут домой? К семье?

Одна мысль об этом причиняет боль. Почти столь же сильную, что испытывает моё тело. Раньше я так хотела этого, стремилась покинуть Марфарис, но сейчас… Сейчас это мой дом!

Здоровяк Хуч, неугомонная Лилу, остряк Арчи и умник Клифф – они моя семья! Рик, Фло… Иво…

Всё внутри сжимается от предчувствия скорой, настоящей потери. Боги, да за что мне это?! Я не смогу жить, зная, как много потеряла! Сейчас смерть кажется куда более милосердным исходом!

– Ты готова, дитя?

Не сразу соображаю, что вопрос Всевидящий адресует именно мне.

Но прежде, чем я успеваю ответить, моей руки касается Благость, а в голове раздаётся бархатистый напев: «Не спеши с ответом, дитя, действуй только любя…»

Только любя… Так я ведь и так их люблю. Всех их. Настолько, что жизнь готова положить.

И тут меня осеняет. Моя жизнь и есть плата за их существование. Не согласись я сейчас, последуй за эгоистичным желанием быть со своей новообретённой семьёй – и жить нам предстоит недолго. Жить в мире, где случайный прорыв из Загранья может уничтожить целое поселение невинных жителей. Жить в мире, где рано или поздно появится новый Аластас, заигравшийся с тёмной стороной.

Нет, я так не могу.

– Готова, – шепчу я, быстрым каскадом перебирая в памяти все счастливые моменты, которые я успела пережить вместе с ребятами. – Но прошу выполнить одну мою просьбу.

– Слушаю, дитя.

– Сотрите все мои воспоминания, проявите милосердие. Надеюсь, я его заслужила?

– Да будет так, дитя, – гремит многоголосье.

Я успеваю обернуться к Рику, впитать каждую чёрточку его лица. Прощаться сейчас ещё больнее, чем несколько мгновений раньше.

Нам не быть вместе, но каждый из нас хотя бы будет!

Мир вокруг становится ярче, богини, а затем и Дэль с Риком исчезают в опаловом мареве, а меня затягивает в воронку из зелёных, фиолетовых и синих искр.

Закрываю глаза и отдаюсь во власть этой стихии. Я больше ничего не решаю. Складываю руки на груди, прижимая ладони к сердцу, там, где мне так хочется сохранить память о Дейрике, о наших с ним чувствах.

Сознание меркнет в момент, когда яркая вспышка озаряет мой внутренний взор. И в тот же миг я прихожу в себя. Словно по щелчку пальцев! Резко открыв глаза, я сажусь на кровати и в шоке оглядываюсь по сторонам. Больничная палата. Передо мной больничная палата.

Небольшое помещение с кроватью, софой напротив и большим панорамным окном пусто, лишь неясные разговоры из коридора разгоняют гнетущую атмосферу. Но чем больше я приглядываюсь к обстановке и к пейзажу за окном, тем больше нервничаю.

Со всё больше разгоняющимся стуком сердца ощупываю себя, морщусь от тянущей боли в груди. Под тонкой сорочкой обнаруживается длинный, узкий шрам. А это означает только одно!

Стягиваю с волос резинку и в шоке смотрю на рыжий каскад, завесой упавший на лицо.

– Ха-ха, – истерично, запрокидывая голову, смеюсь. – Ха-ха-ха-ха!

Из глаз брызжут слёзы, но я даже не пытаюсь успокоиться. Да к чёрту всё! Я хочу реветь. От счастья, облегчения или от нервного ожидания будущего – неважно. Я просто хочу отпустить себя.

– Эля! – в палату врывается Рик.

Бледный, взъерошенный, но такой родной, он одним прыжком оказывается возле меня. Укутывает в свои объятия и лихорадочно целует. Сначала волосы, потом глаза и добирается до губ. И это единственное, что заставляет меня затихнуть.

Тепло его тела под моими руками, нежные прикосновения – всё это отогревает замученное сердце, даёт душе новые крылья взамен тех, что сгорели от боли тоски и расставания.

– Ты очнулась, Эля, – шепчет Дейрик, неверяще глядя мне в глаза.

Его же зрачок танцует, то расширяясь, то сжимаясь, и это зрелище завораживает.

– А вдруг я не Эля? – спрашиваю я, неотрывно следя за ним.

– Ты моя Эля, я знаю, – произносит он с уверенностью. – Моё сердце это знает.

Душа расцветает от нежности и любви, что слышатся в его голосе. Но тревога всё равно до конца не отступает.

– Почему я здесь? – спрашиваю главный на данный момент вопрос.

– А не должна?

Рик отстраняется, но тут же перехватывает меня, усаживая к себе на колени. И нахмурившись, ждёт ответа.

– Меня должны были вернуть в мой мир, – отвечаю дрогнувшим голосом.

Мои руки, будто действуя отдельно от меня, блуждают по плечам Рика, ощупывают спину, ерошат его волосы. Я будто пытаюсь убедиться в реальности происходящего.

– Пропала только Дэль, – отвечает Рик, бросая взгляд на дверь.

– Погоди, а сколько времени я тут?!

– Три дня. Ты провела в коме три дня.

– Ребята! – вскрикиваю я, пытаюсь соскочить с колен Рика, но он удерживает меня.

Да и я не сопротивляюсь, ощутив мощный приступ головокружения.

– Живы они все. И даже практически целы, – сварливо бубнит Дейрик, утыкаясь носом мне в ложбинку между шеей и плечом. – Хотя бы сейчас перестань беспокоиться о других.

– Но… Рик, ты не понимаешь. Всевидящий потребовал вернуть меня в родной мир. Иначе Марфарис продолжит разрушаться!

– Не продолжит, – отнекивается Рик.

– Почему?

– Потому что после битвы при Пробое он закрылся. Созвездиям удалось его зашить! И прорывов всё это время не случалось! Эля…

Он чуть отодвигается и смотрит на меня с укором. А ещё с затаённой грустью в самой глубине его глаз.

– Забудь. Ты здесь, ты со мной. Я хочу забыть о том кошмаре!

И я сдаюсь. Он прав. И он имеет на то полное право. Слишком многое свалилось на Рика: и безумие тёмной стороны, и гибель сначала Раманюк, затем матери.

Сжимаю его ладонь, с лаской и нежностью глядя на причину моего ярого желания остаться в Марфарисе.

– Хорошо. – Касаюсь его щеки поцелуем. – Но, если тебе захочется поговорить об этом, знай, что я всегда рядом.

– Знаю, – Рик отвечает низким, будоражащим голосом и тянется к моим губам.

Мы почти целуемся, когда дверь в палату снова распахивается. Теперь уже с грохотом и треском сорванных петель.

– Не, ну ты посмотри на них! – возмущённый вопль Фло эхом разлетается по комнате. – Она только с того света вернулась, а ты её уже поцелуями мучаешь!

– Не мучаю, а лечу! – со смехом произносит Рик, чмокает меня в нос и разворачивает к входу.

И вот тут я закашливаюсь от шока. Моя изящная Флоренс сейчас по размерам составит конкуренцию крупной львице. Но даже не это удивляет меня. В двери пытается протиснуться Коготь! Крылья не дают ему сделать этого, и он лишь обиженно смотрит на нас.

– Да стой ты там, всё равно не пролезешь! – машет ему рукой Рик, а я хватаю его за локоть и требовательно поворачиваю к себе.

– Почему не пролезет? Они же могут через межгранье оказаться в самой палате.

– А всё, прикрыли конторку, – проговаривает Флоренс, прищуриваясь на кровать, будто целится. – Закрыто для нас межгранье теперь.

– Это как? А пиримы?!

– А пиримы теперь все здесь, – хмыкает рыжуля и всё-таки запрыгивает на постель.

Та жалобно скрипит под этой неподъёмной тушкой, но Фло и не думает слезать.

– Устала я, – довольно щурясь, отвечает она на мой полный недоумения взгляд.

– Объясните, что произошло? – Перевожу взгляд с лисы на Рика. – Вот с самого начала. Когда закрыли Пробой.

– Стойте, стойте, стойте! – отодвигая Когтя, в палату врывается Хуч.

Находит меня взглядом и, расплываясь в широкой улыбке, шагает к кровати. Он так широко разводит руки, что это выглядит почти угрожающе.

– Элька-а-а! – Он склоняется над нами с Риком и внезапно меняется в лице, настороженно переспрашивая: – Элька же?

– Да я это, я! – шмыгая от радости, отвечаю я и тут же оказываюсь тесно прижатой к Рику, потому что Хуч и не думает размениваться по мелочам, обнимает нас обоих.

– Ну ты и Переполошик, Элька! Я уж думал всё, нет у нас больше командира!

– Как и поводов влезать в новые неприятности. Я бы не пережил. – В палату ленивой походкой заходит Арчи и подмигивает мне.

– Вообще, я так и говорил, что ей просто надо абсорбировать ту волну магии, которая через неё прошла, – тем временем доносится из коридора голос Клиффа, отчего-то ворчливый и, я бы даже сказала, недовольный.

– Магия-шмагия, а я говорю, это всё божественное провидение. Только этим можно объяснить спасение и Рика, и Эли!

– Ты учёный, Лилу, а вечно всякую мистику приплетаешь, – огрызается умник.

– А ну, хватит на мою невесту наезжать! – Хуч стремительно отходит от меня и одним рывком затаскивает в палату нашу парочку умников.

– Мы ещё ничего не решили. Я не давал согласия на этот брак, – возражает Рик и даже приподнимается, но я удерживаю его за руку.

Во-первых, всё никак не могу отпустить его, а во-вторых, если Хуч так хочет обзавестись пожизненной головной болью в виде неугомонной Аллилуйи, то кто мы такие, чтобы портить человеку жизнь?

К спору подключаются и Арчи с Фло, а я сижу в объятиях Рика и молчу. Молчу и просто смотрю на них. Они моя семья. Не родная, но ставшая настоящей. И я так люблю их, что слов не могу вымолвить.

От переизбытка чувств, кажется, меня разорвёт на множество маленьких Эль. Но, может, это и к лучшему? Так я смогу обнять их всех и разом.

– Ну вот, вы её до слёз довели! – тыча в меня раскрытой ладонью, гремит Хуч. – А всё потому, что жениться мне не даёте!

– Может, она хочет, чтобы ты на ней женился? – ехидно прищурившись, спрашивает Арчи.

А Бефферадо, засранец эдакий, присматривается ко мне и вдруг выдаёт:

– Ты меня прости, Эль, но я, пожалуй, на пенсию попрошусь. Мне переполохов на всю жизнь вперёд хватит.

– Найдёшь, где её оформляют, – меня позови, – киваю я и, задрав голову, прошу Рика: – Так что там с закрытием Пробоя?

– О, это было феерично! – оживляется Арчи.

И принимается во всех красках рассказывать о том, как после схлопывания Пробоя и падения Аластаса в расщелину все его войска сдались. Даже подконтрольные твари. Меня и Рика сразу же доставили в госпиталь на Ливеке. Но если Дейрик пришёл в себя в тот же вечер, то я почему-то впала в кому.

– Самое паршивое, что мы не могли лечить тебя магически, – потирая лоб и заправляя чёлку за ухо, проговаривает Рик. – Сейчас у всех наблюдаются проблемы с использованием способностей.

– Вообще, ничего удивительного, – фыркает Фло, лениво приподнимая голову и обводя нас взглядом. – Раньше вашим дополнительным резервом были пиримы, а теперь мы отделены от вас. Полноценные боевые единицы почти без привязки к носителям!

– А? – дружно тянем мы.

Судя по реакции ребят, для них это тоже новость.

– Ага, – вздыхает Фло. – С одной стороны, это «ура!» и свобода воли для всех пиримов. А с другой – всё время хочется есть! Почему никто не говорил мне, что полноценное физическое воплощение несёт столько проблем?!

– Добро пожаловать в реальный мир, – хмыкает Рик. – Получается, вы больше не будете нам помогать?

– Да кто ж вас, болезных, оставит? – Лисица совсем по родному закатывает глаза. – Мы по-прежнему ваши хранители. Просто теперь вам придётся полагаться только на свои силы. Но это не точно.

– Фло! – возмущаюсь я, опять негодуя на её вечные недомолвки.

– Да я не знаю, как дальше будет, Эля. Пиримы, люди, оставшиеся твари – все мы будем заново учиться сосуществовать.

– Главное, в этот раз сделать это по-человечески. Без рабства и экспериментов, – уверенно произносит Рик, а остальные поддерживают его согласным молчанием.

Но длится оно недолго, ребята наперебой начинают рассказывать свои версии произошедшего после пробоя. Хэль, Иво и какой-то неизвестный мне Велос, при упоминании которого парни многозначительно переглядываются, отправились в столицу Ливеки решать дипломатические вопросы. Твари, оставшиеся на Эмионе, провозгласили отдельное государство, и теперь решалась проблема их принятия остальным мировым сообществом.

Делами семьи Верндари сейчас занималась Ниамея, с ходу занявшая место главы корпорации. В ближайшее время должны будут состояться похороны Милеи. При упоминании матери Рик ненадолго замолкает, но я не лезу к нему с сочувствием. Просто сжимаю его руку крепче и получаю взгляд, полный благодарности.

Дабы не продолжать тяжёлую тему, ребята перескакивают на рассказ о командующей. Сразу после лечения, которое длилось чуть больше суток, Радики рванула в Мереникт – предоставлять Кворуму государств все улики против Аластаса. С ней же отправился и Адиллир.

С каждым сказанным ребятами словом тревожность, так и пытающаяся пробраться обратно в сердце, отступает под ударами хороших новостей.

Нам действительно удалось! Удалось хоть немного, но починить этот мир. Да, впереди ещё длинный путь, но сейчас Марфарис в безопасности!

Остался лишь один вопрос.

– Рик, а где Аластас? – спрашиваю я, когда ребята под разными предлогами покидают палату.

Фло тоже сбегает, утащив с собой и Когтя. Лиса опять отправилась на поиски пропитания.

При упоминании отца лицо Дейрика ожесточается, но никаких фиолетовых искр в его глазах я не вижу. Да и не чувствую я от него той волны слепящей ярости, что вспыхивала в нём раньше.

– Пойдём, покажу кое-что.

Он уверенно берёт меня за руку и выводит из палаты. По длинным шумным коридорам мы добираемся до лифта, спускающего нас глубоко под землю.

В холле нижнего этажа нас встречает вооружённая призрачными орудиями охрана и с десяток разномастных пиримов. Бойцы расставлены с равным интервалом до одиночной палаты. Одетые в броню «Клинков» мужчины не вызывают у меня доверия, но спокойствие Дейрика передаётся и мне. Скорее всего, все они воевали на нашей стороне.

Рик по сигналу от охраны открывает дверь и пропускает меня внутрь. Тут темно, лишь блёклый потолочный свет хоть сколько-нибудь разгоняет эти вечные сумерки.

В центре оббитой мягким материалом комнаты стоит специализированная койка с парящими рядом устройствами, похожими на наши аппараты поддерживания жизни. А на кровати лежит Аластас. Недвижный, с открытыми, смотрящими в потолок глазами.

– Лекари говорят, что он всё слышит, но тело ему не подчиняется, – сложив руки на груди, произносит Дейрик. – Взрыв от удара «Созвездиями» по Пробою повредили его нервную систему и разорвали ауру. Иво сказал, что его душа навечно запечатана в Загранье.

Его безразличный взгляд направлен на того, кого он раньше звал отцом. И я вижу, что Рик не играет, не пытается сдержать злобы и ненависти к нему. Просто потому, что в нём этих чувств больше нет.

– Это поправимое состояние? – осторожно спрашиваю я, подходя ближе к кровати.

– Нет, а надо? – удивлённо переспрашивает Рик.

– Вот и отлично.

А я вот не сдерживаю злорадства. Кары идеальней для Аластаса не придумать. Смерть была бы слишком лёгким исходом.

– Как иронично. Тот, кто так жаждал тотального контроля и власти, – наклонившись к мужчине, шепчу я, – теперь не в силах контролировать даже собственное тело.

Смотрю на когда-то сильного и пугающего мужчину и понимаю, что вот сейчас точно всё – мы действительно победили.

– Пойдём, Эля. – Рик берёт меня под локоть, а потом и вовсе поднимает на руки. – Тебе надо больше отдыхать.

– Я вполне могу идти сама, – шутливо возмущаюсь я, но, решив подыграть Дейрику, изображаю головокружение и вздыхаю: – А, нет, не могу.

Верндари в ответ лишь усмехается и очень мужественно и храбро доставляет меня обратно, в мою светлую и такую уютную палату.

– Я пойду сообщу Несси и Виамиру, что ты пришла в себя, – сжав мою ладонь, произносит Рик. – А ты пока поспи.

– Хорошо, но ты всё равно не задерживайся, хорошо? – Почему-то мысль о его уходе не на шутку меня пугает.

– Как я и сказал, я буду с тобой всегда.

Он наклоняется и целует меня. Очень жадно и глубоко, отчего я хватаюсь за его шею, не в силах оторваться от Рика.

– Я должен идти, – хрипло выдыхает он в мои губы, когда воздуха между нами становится очень мало. – Но мы потом продолжим.

– Конечно, – покраснев, лепечу я в ответ.

Одарив меня напоследок хищным, многообещающим взглядом, Дейрик уходит, а я решаю последовать его совету.

И даже успеваю уснуть, правда, длится это недолго. Просыпаюсь от ощущения, будто кто-то присел на кровать в моих ногах.

Встрепенувшись, открываю глаза и вижу перед собой… Благость? Высокая, пепельноволосая и с сияющими фиолетовым светом глазами, она смотрит на меня с материнской любовью. Изящное белое платье на ней отделано фиолетовой с золотом вышивкой, а в волосах блестит лучистая корона.

– Привет, Эля, – произносит она тем самым низким, бархатистым голосом, который я слышала в своём видении.

– Здравствуйте, – настороженно произношу я, натягивая одеяло почти до носа.

Стреляю взглядом в сторону двери, что сразу же замечает богиня.

– Не стоит меня бояться, – мягко произносит она. – Я пришла объяснить тебе, почему ты тут. Почему не вернулась домой и что такая хитрость не несёт никакой угрозы Марфарису.

– Да? – с надеждой тяну я. – Я буду очень благодарна за ваши разъяснения!

– Понимаешь, ваши с Адель души настолько сильно тянулись к противоположным мирам, что мы с сестрой сразу поняли: добром это не кончится. Вы всё равно рано или поздно разрушите Грани, и вот тогда отец не прислушается к нашим доводам.

– Но разве Всевидящий не заметит, что вы не выполнили его наказ?

Я не хочу, но всё равно волнуюсь. С богами, особенно такими всемогущими, как местный верховный бог, шутки плохи.

– Отец всевидящий, но не всё чувствующий. – Благость подмигивает мне, превращаясь в озорную девчушку. – Он видит, что все на своих местах. Видит, что ни одна душа не пытается пересечь священные для него Грани. К тому же его впечатлила твоя искренняя готовность пожертвовать собственными желаниями и стремлениями, лишь бы спаслись твои друзья.

– А Дэль? – спрашиваю я. – У неё ведь остались чувства к Рику, к Несси. Она не станет скучать?

– Эле стёрли память, как она того и просила, – отвечает богиня, очень красноречиво при этом посмотрев мне в глаза. – Она ничего не помнит и очень рада вернуться к своей семье.

Я на секунду зависаю, укладывая эти знания по полочкам сознания. И только потом соображаю: надо же поблагодарить!

– Спасибо! – широко улыбаясь, говорю я и чувствую, что новая порция слёз приливает к глазам. – Боги, я никогда так много не плакала, как последние дни!

– Теперь можно, – ласково произносит Благость. – Теперь можно позволить себе быть слабой, Эля. Ты очень храбрая девушка, храбрая и стойкая. И миры действительно живы только благодаря тебе.

– Нет, – качаю я головой, – Не только мне. Я без друзей – ничто.

Благость в ответ лишь мягко улыбается. Поднявшись с кровати, она касается моего лба, отчего мне резко хочется спать.

Падаю на подушки, с наслаждением вытягиваясь и щурясь от удовольствия в предвкушении возможности выспаться.

– Спи дитя, все беды ушли от тебя, – доносится где-то на периферии, но я уже не слышу.

Я засыпаю. Без страхов, тревог и переживаний.