Переписать сюжет. Книга 1

Глава 1

Это определённо была не больничная палата.

Андрей поморгал, убеждаясь, что зелёная дымка перед глазами и не думает рассеиваться. А с чего бы ей рассеяться, если она вполне материальна? Нет, это точно не палата, в которой он лежал перед операцией и не та, в которой должен был оказаться после — если всё прошло хорошо, разумеется. Хотя бы потому, что у больничных кроватей как правило не бывает пологов из полупрозрачной зелёной ткани. И — он прищурился — эти пологи не крепятся на толстые резные балки.

Андрей повернул голову сначала в одну сторону, потом в другую. Кровать, на которой он лежал, напоминала кушетку — с трёх сторон у неё была невысокая резная спинка. Цветочный орнамент, тёмное полированное дерево… Если это гостиница или чья-то квартира, то точно не рядовая. Полог, к слову, тоже был сплошь покрыт тканым цветочно-геометрическим узором. Он был достаточно широк, чтобы закрыть всю кровать, и там, где его края сходились, было видно, что он обшит широкой золотистой тесьмой. С тесьмы по всей длине густо свисали бронзового цвета колокольчики… Хотя нет, понял Андрей, приглядевшись, не колокольчики. Что-то вроде цветочков на довольно длинных стеблях из металлических и прозрачных, янтарного цвета, бусин. Кончались стебли бронзовыми раструбами с такой же янтарной сердцевиной внутри.

Андрей машинально потянулся потрогать их и понял, что это удаётся ему безо всякого труда. В прошлый раз было не так. Тогда он отходил от наркоза тяжело и долго, и чтобы пошевелить пальцем, приходилось прилагать такое усилие, словно к нему привязали гирю. А теперь руки хоть и подрагивали, но слушались.

Стараясь не делать резких движений, Андрей отвёл полог и зацепил его за кроватный столбик у изголовья. Комната, в которой он до сих пор мог разглядеть только неясные очертания предметов, открылась во всей красе. Прямо напротив кровати находилась высокая двустворчатая дверь с бронзовым узором на створках, а перед ней, в центре комнаты, на трёх металлических львиных лапах стоял… стояла… Андрей так и не смог решить, что это такое. Столик — не столик, ваза — не ваза, что-то вроде круглого поддона с довольно высоким бортиком, закрытого выпуклой крышкой с многочисленными прорезями. На вершине крышки сидел кто-то толстенький и бронзовый, сложивший ручки на округлом животе.

Бронзы тут, впрочем, хватало и без него. Всё помещение было отделано и обставлено в стиле шинуазри. Тускло-жёлтые узоры змеились и по деревянным панелям на стенах, перемежавшихся белыми оштукатуренными прямоугольниками, и по толстым балкам под потоком, и по столбам, эти балки подпиравшим. Со своего места Андрей видел два столба с одной стороны комнаты, и, надо полагать, за его изголовьем находились ещё два — для симметрии. Широкие окна, хоть и были закрыты непрозрачным стеклом, давали достаточно света, чтобы разглядеть обстановку. Крошечные декоративные столики под окнами, с высокими вазами, из которых высовывалось что-то зелёное, две бронзовые — опять бронзовые — фигурки где-то по полметра высотой в виде коленопреклонённых людей по обе стороны от двери. В углу виднелся открытый стеллаж, над ним на стене висело не то блюдо, не то что-то вроде небольшого круглого щита. Между столбами стояла ширма из светлых деревянных реек, перед ней находился ещё один столик, такой низенький, что сесть за него можно было только по-турецки на пол.

Как он здесь оказался? И где это вообще «здесь»?

Увы, ответить было некому — похоже, Андрей пребывал в комнате в гордом одиночестве. Он приподнялся, осматриваясь, но никакого движения ни с открытой стороны, ни сквозь полог не просматривалось. Запоздало вспомнилось, что со свежезашитой раной в брюхе пресс лучше не напрягать. Однако никаких неприятных ощущений, кроме слабости, за движением не последовало. Андрей провёл рукой по атласному одеялу, потом поднял и заглянул под него. На теле обнаружилась длинная белая рубаха. Андрей задрал подол — и уставился на девственно чистую кожу своего живота.

Эй, а где швы? Это что же — операции вообще не было?!

Пальцы подтвердили то, что видели глаза — никаких швов нет и в помине. Некоторое время Андрей бездумно гладил живот, пока в голове мелькали предположения одно бредовее другого. Что в последний момент семья зачем-то забрала его из больницы и отвезла в элитный санаторий на неведомо где добытые средства. Что его похитила эксцентричная влюблённая миллионерша. Что всё это — эксперимент спецслужб… На этом Андрей призвал к порядку своё расходившееся воображение и откинулся на длинную подушку, больше напоминавшую валик. Ладно, раз он не прооперирован, то вполне может встать и оглядеться, куда его занесло, а не строить больше догадок. Мужчина сел, решительно отбрасывая одеяло, и тут его поразило соображение, которое минутой назад он совершенно упустил из виду, видимо, от потрясения.

Ладно, операции не было, и потому на нём нет швов. А куда тогда девались рубцы от предыдущей?!

Он снова задрал рубаху, убеждаясь, что шрамов действительно нет. Совсем, хотя ещё вчера были видны совершенно отчётливо. Да и не могли они исчезнуть всего лишь за год. Но факт оставался фактом — живот был целым и гладким. Андрей поскрёб кожу ногтем в тщетной надежде обнаружить скрывающую шрам плёнку грима. Грима не нашлось, зато он заметил кое-что другое. Да, там, где шрамам положено было быть, их не было. Зато в местах, где их раньше не было, они появились.

Целых четыре тонкие полоски шли с левой стороны по рёбрам от бока вниз, словно когда-то его от души полоснули когтистой лапой. С тонкими острыми когтями. Здрав рубаху выше, он увидел ещё один шрам, напоминавший звезду с кривыми лучами — на этот раз справа, ближе к плечу. Все следы выглядели бледными, давным-давно зажившими. Скользнув рукой ещё выше, Андрей нащупал очередной рубец, на этот раз на плече, под рубашкой. Уже имея кое-какой опыт ношения шрамов, он точно мог сказать — всем этим отметинам точно не один год. И, вероятно, не два. Сколько же прошло времени?..

Зеркало! Ему срочно нужно зеркало!

Андрея буквально вынесло из постели. Босые ноги шлёпнули по гладкому деревянному полу, его шатнуло, так что он был вынужден ухватиться за столбик кровати. Плеснуло что-то чёрное, он перевёл дух — и тупо уставился на свесившиеся вперёд длинные чёрные пряди.

Голове было заметно тяжелее, чем обычно — и, как выяснилось, последствия наркоза тут были ни при чём. Длинная антрацитово-чёрная грива ниспадала ниже пояса, как принято говорить в книгах, окутывая его словно плащом. Андрей взялся за одну из прядей, дёрнул — стало больно. Значит, не парик. Говорят, что можно нарастить не только ногти, но и волосы, хотя он никогда толком не интересовался, как: к каждой волосинке, что ли, новую приклеивать? Так свихнёшься раньше, чем закончишь. Он пропустил волосы сквозь пальцы по всей их длине, но никаких признаков наращивания не увидел, хотя, признаться, и не представлял, как они должны выглядеть.

А если не наращённые, если свои, то… сколько же лет должно было пройти, чтобы они вот так отросли? И зачем красить их в чёрный цвет? Да он с подросткового возраста не увлекался парикмахерскими экспериментами. Потребность найти зеркало становилась всё острее, он завертел головой, оглядываясь, но ничего похожего не увидел. Шкафы, стеллажи… Ещё один столик, тоже совсем низенький, ещё одна ширма за изголовьем кровати… Ещё две колонны, он был прав в своём предположении… А за ними деревянная стойка с деревянными же выступами. И на этих выступах лежит меч.

Андрей подошёл поближе. Да, это действительно был меч в светло-коричневых ножнах, украшенных уже не бронзой, а позолотой. С золочёной же рукояти свисала длинная тёмно-зелёная кисть на шнурке, а крестовина была не столь ярко выражена, как он привык по историческим и типа историческим фильмам. Боковые «рожки», или как они там называются, были едва намечены, так что с крестом этот меч, пожалуй, никто бы не сравнил. Тряхнув головой — нашёл время любоваться — Андрей отвернулся и двинулся к двери. Самые животрепещущие вопросы — сколько времени прошло, где он и как теперь выглядит — всё так же набатом гудели в голове и требовали немедленного ответа.

Створки открывались внутрь. Стоило дёрнуть за ручки, как они распахнулись, и в лицо ударил ослепительный солнечный свет. Андрей невольно зажмурился. Пусть в комнате было достаточно светло, но всё же мутные стёкла крали часть освещения, и теперь глаза словно ослепил прожектор.

— Учитель!!! Вы проснулись!

Ликующий мальчишеский вопль ударил по ушам. Андрей поморгал и прищурился. Силуэты предметов перед глазами постепенно наливались красками. Довольно обширный двор, высокая стена, над которой висит диск солнца, какие-то строения сбоку, кривые деревья… И мальчишка-подросток в долгополом одеянии, который как раз, отвернувшись, деловито командовал кому-то:

— Чан Сюэ, беги, сообщи главе Ши, что учитель проснулся!

Послышался удаляющийся топот ног. Между тем подросток снова обернулся к Андрею, сияя улыбкой во все тридцать два зуба. Он был смуглым, узкоглазым, черноволосым, на голове у него красовалось что-то вроде пучка, перевязанного белой лентой. Долгополое одеяние, напоминающее платье или, скорее, приталенный халат с широкими рукавами, тоже было белого цвета, с узорами на плечах.

— Учитель, как вы себя чувствуете? Вам что-нибудь нужно? Позвать кого-нибудь?

Андрей сделал шаг назад, захлопнул дверь и привалился к ней спиной. Только что жаждавший ответов, сам отвечать на град вопросов он оказался не готов. Учитель?.. Это про него?

Он опять обвёл комнату взглядом, бездумно выхватывая какие-то детали обстановки: бумажный фонарик, висящий на крючке, торчащем из кроватного столбика, свитки — свитки? — в ячейках стеллажа, картину с каким-то растением на дальней стене… Бронзовые фигурки по обе стороны двери оказались подсвечниками — каждый из коленопреклонённых людей держал в руках по вертикальному пруту, один конец которого упирался в колени, а второй венчался гнездом со вставленной в него толстой свечой. Некоторое время Андрей разглядывал их, потом посмотрел на низенький столик перед ширмой. От двери был ясно виден стоящий на столике ветвистый шандал с не менее чем полудюжиной свеч. Андрей машинально поднял глаза, но люстры на потолке не обнаружил.

Мальчишка, оставшийся снаружи, не торопился ломиться в дверь, и Андрей рискнул оторваться от створок. В голове было пусто, ноги подрагивали, не то от слабости, не то от стресса. Но сделать несколько шагов и плюхнуться на край кровати всё же удалось. Во всяком случае, сказал внутренний голос, ты прожил достаточно, чтобы отрастить эту гриву и заиметь ещё несколько шрамов. Не всё так плохо. И операция, скорее всего, была. Просто следы от неё… ну, свели.

Разобраться бы ещё, где он находится, и почему всё вокруг настолько странно. Если б снаружи хотя бы был кто-нибудь взрослый! Но общаться с детишками как-то… Не то, чтобы Андрей боялся детей. Но хотелось всё же говорить с разумным, взвешенным человеком, а не восторженным щенком, который снова примется забрасывать его вопросами, на которые неясно, как отвечать. И ещё неизвестно, как он отреагирует, если узнает, что «учитель» ничего не помнит.

Как будто все взрослые реагируют адекватно, ехидно заметил внутренний голос.

Андрей зарылся пальцами в волосы, заставляя со скрипом поворачивающиеся мысли работать. Вообще-то разговор — не единственная возможность получить информацию. Если найти календарь, можно узнать число и год. Впрочем, день, месяц, а то и год можно узнать, если найти какой-нибудь гаджет. Можно ещё телевизор включить… Вот только, похоже, в комнате нет телевизора. И радио нет, во всяком случае, ничего похожего на радиоприёмник он не заметил. Телефон может лежать на каком-нибудь из двух столов или в каком-нибудь шкафу. Кстати, а почему рядом с кроватью нет тумбочки? Неудобно же — ни тебе будильник поставить, ни телефон на зарядку на ночь. Ни хотя бы наручные часы снять и положить. Часов, к слову, тоже нет — ни на руке, ни где-то в комнате. Ну, или они хорошо прячутся.

Да есть ли в этой комнате хотя бы одна розетка?

Нужно было встать и как следует обшарить помещение, но Андрей вдруг понял, что сил на это нет совершенно. Дрожали не только ноги, но и руки, сердце колотилось, и голова начинала кружиться, соблазняя прилечь на подушку-валик. Хотелось пить. Андрей опустил руки и уставился на них — сперва бездумно, а потом с возрастающим удивлением.

Это были не его кисти. Пальцы заметно тоньше, ногти иной формы. Чуть искривлённый мизинец на правой — раньше ничего подобного не было. Линии на ладонях — честно говоря, он мало присматривался к линиям на своих ладонях, но, кажется, они тоже были иными.

А… всё остальное? До сих пор он не задумывался из-за того, что на него обрушилось, но точно — раньше его грудь была заметно волосатее. Ну, волосы можно и удалить. А вот родинки… У него было несколько пятнышек на груди и внизу живота. Сейчас они есть?

Однако задрать рубаху и проверить Андрей не успел. Дверь без предупреждения распахнулась, и порог переступил человек. На этот раз точно взрослый, судя по росту заслонившего солнечный свет силуэта.

— Шиди, ты очнулся? Как ты себя чувствуешь?

Шиди? Слово было знакомым, хотя ещё несколько месяцев назад Андрей бы его не понял. Но незадолго до операции сестра Санька подсунула ему фэнтезийный роман в китайском или псевдо-китайском антураже. Среди действующих лиц были заклинатели — китаизированный вариант магов, и вот они постоянно называли друг друга шиди, шисюнами, шидзунями и прочими заковыристыми словами. К концу книги Андрей более-менее разобрался и запомнил, что они все значат. Шиди — младший соученик, тот, кого ваш общий учитель начал обучать позже, чем тебя, хотя годами он, в принципе, может быть и старше.

Между тем пришелец захлопнул за собой дверь и подошёл вплотную. Он был высок, и внешность у него оказалась вполне китайская. Долгополое одеяние напоминало покроем наряд мальчишки, но было заметно богаче — чёрно-белое, многослойное, с вышивкой и широким поясом. На голове у него красовалась замысловатая штука из серебристого металла, напоминающая не то небольшую корону, не то диадему. Эта штука полностью скрывала пучок, к которому, видимо, и крепилась — Андрей ясно видел тонкую поперечную шпильку.

— Что-нибудь болит? — между тем поинтересовался пришелец самым участливым тоном.

— Н-нет, — выдавил Андрей и на пробу добавил: — шисюн.

Раз он «шиди», то есть младший соученик, то его собеседник, стало быть, старший соученик, то есть «шисюн». Правильно?

Видимо, всё было правильно, так как возражений не последовало. Человек присел рядом с ним на кровать и тут же взял Андрея за руку, безошибочно нащупав пульс. Некоторое время напряжённо прислушивался — Андрей поймал себя на том, что затаил дыхание — после чего выпустил его запястье с видом не очень довольным:

— Наставница Шэ предупреждала, что когда ты проснёшься, то будешь в порядке, только ослаблен искажением. Тебе нужен покой, чтобы восстановиться, однако я вижу, что твой разум в смятении. Тебя что-то тревожит?

— Что это за место? — тут же спросил Андрей. Вот теперь его собеседник изумился — по-восточному раскосые глаза расширились, рот чуть приоткрылся:

— Ты не помнишь?

— Нет.

— Это твой дом.

— Дом?! — Андрей снова оглянулся по сторонам, и опять повернулся к собеседнику, который теперь выглядел не изумлённым, а встревоженным.

— Похоже, — осторожно произнёс он, — ты пострадал сильнее, чем мы думали.

— А кстати, что со мной произошло?

— У тебя было искажение ци. Ты и этого не помнишь?

Опять пахнуло китайским фэнтези. О «ци» в той книге тоже постоянно говорили — это была внутренняя энергия заклинателей, благодаря которой те, собственно, и заклинали. Её можно было копить, умножать, она перемещалась по телу человека по неким «меридианам», а источником её было спрятанное где-то в области не то груди, не то живота «золотое ядро».

— Шиди? — встревоженно спросил человек.

— Искажение ци? — повторил Андрей, чтобы что-то сказать.

— Да. Тебе надо быть осторожнее, я предупреждал тебя…

Андрей с силой потёр лицо своими-чужими руками. Всё происходящее было абсурдом. Странно одетый человек нёс какую-то чушь, невольно наводя на мысль о розыгрыше или инсценировке, уж не с Санькиной ли помощью, не зря же она подсунула ему ту книжонку… Нет, вот это точно абсурд, так шутить сестра бы не стала. Да и провал в его памяти — не чья-то инсценировка, а реальность. И никакого иного источника информации, кроме этого парня со шпилькой, у него пока нет.

— Там снаружи быль мальчик, назвавший меня учителем. Это действительно так? Я его учитель?

— Это действительно так. За дверями тебя ждёт Бай Цяо, твой старший ученик. Мы все стали учителями, когда поколение наших учителей ушло в горы на поиски бессмертия.

— Бессмертия?

— Да, — человек пристально всматривался в него. — Сяо Ань, что последнее ты помнишь? Орден Линшань помнишь?

— Орден Линшань в горах Линшань… — пробормотал Андрей.

— Да, да! — обрадовался человек. — Помнишь, как мы… — он вдруг запнулся, — как ты в него поступил? Учителя Юня помнишь?

Андрей вздрогнул. Что-то пробило у него в мозгах, как будто откуда-то изнутри кольнули иглой, прорвав какую-то мембрану — и звучание слова раздвоилось. Его уши чётко услышали произнесённое «шифу», но в разуме бессмысленный набор звуков отозвался совсем по-другому. Учитель. Наставник. Почти отец.

Юнь-шифу — учитель Юнь…

— Сяо Ань? — спросил голос над ухом, и Андрей опять вздрогнул, невольно схватившись за висок. Опять то же раздвоение, когда в его голове слово «сяо» вдруг приобрело значение «младший, маленький». Малыш Ань — вот как его назвал этот парень со шпилькой. Но и имя Ань отозвалось новым смыслом, только глуше, словно меньше отпечаталось в памяти как слово, и больше — как имя. Ань — тёмный, тайный…

— Бай Цяо! — оказывается, парень со шпилькой уже не сидел рядом, а стоял около двери и командовал, распахнув створку: — Беги за наставницей Шэ!

— Что с учителем?! — пискнули снаружи, но писк перекрыл командный рык:

— Живо!

Снова донёсся топот ног, а дверь тем временем захлопнулась, и человек вернулся к кровати.

— Всё будет хорошо, шиди, — сказал он. — Сейчас придёт Шэ Ванъюэ, она тебе поможет.

— Шэ Ванъюэ?! — Андрей вскочил, словно его подбросило. В мозгах вспыхнул ещё один фейерверк, и от понимания прежде незнакомых слов, и от смешавшегося с ним внезапного озарения. Мелькнула мысль, что он только и делает, что повторяет чужие слова, как попугай, но тут же исчезла. Все эти имена — Бай Цяо, Шэ Ванъюэ — были ему знакомы!

— А ты? — Андрей в упор посмотрел на явно растерявшегося парня со шпилькой. — Как тебя зовут? Ши… Чжаньцюн?!

Тот кивнул, глядя на Андрея с явным опасением. И его согласие уже не могло быть совпадением. Андрей мог бы и не вспомнить, но разговоры о ци и ордене Линшань волей-неволей напоминали о том самом романе. Все эти имена и названия там были. К ордену Линшань, организации заклинателей, в той или иной степени имели отношение все главные герои романа. Шэ Ванъюэ была знаменитой целительницей ордена. Ши Чжаньцюном звали его главу. И Бай Цяо… персонаж далеко не первого плана, но вполне заметный… особенно в начальных главах…

Андрей снова дико огляделся по сторонам. Догадка была невозможной, настолько невозможной, что разум сопротивлялся ей всеми силами. Но… Комната со свечами, без единой паршивой лампочки… Слова на другом языке, вдруг ставшие понятными… Изменения, произошедшие с его телом… Его ли?

Разумеется, Андрей слышал о попаданцах, даже читал несколько подобных опусов. Хотя, признаться, остросюжетные детективы и политические триллеры увлекали его больше. Но невозможно, шаря по литературным сайтам и посещая книжные магазины, совсем не столкнуться с подобного рода литературой. Вот только… Все эти бедолаги, даже оказавшиеся в чужом теле, обнаруживали себя в другом мире. Иногда — в реальном прошлом. Но он не помнил ни единого случая, чтобы кто-нибудь попал в только что прочитанный роман! Или там в просмотренный фильм. Разве что где-нибудь в фанфиках, где сочинителю очень хочется отправить хотя бы своё альтер-эго на встречу с полюбившимися героями.

— Шиди? — донеслось сквозь нарастающий шум в ушах. — Сяо Ань?!

Андрей попытался сфокусироваться на стоящем перед ним человеке, но со зрением случилась та же беда, что и со слухом. Перед глазами плыли какие-то пятна, очертания предметов шевелились и искажались, как не снилось ни одному кривому зеркалу. Шум в ушах превращался в пронзительный звон, раздиравший мозг, хотелось схватиться руками за голову, но он понял, что не может контролировать руки. И даже не чувствует, есть ли они у него вообще, эти руки. С телом тоже творилось что-то странное, оно вытягивалось и скручивалось, то казалось, что у него проросла разом сотня конечностей, то — что не осталось ни одной. Андрей заорал бы от накатившего ужаса, если бы владел своим голосом. А может и заорал, только сам себя не услышал.

А в следующий миг его словно сунули в сугроб, и кожу по всей поверхности тела обожгло холодом. Волна холода сменилась волной тепла, и жуткое ощущение искажения всего и вся исчезло. Больше ничего не ломало и не выкручивало, только навалилась темнота да в ушах по-прежнему звенело, хотя уже не так пронзительно. Кажется, он не стоял, а сидел — судя по твёрдой поверхности под задницей, просто на полу.

— Шиди, дыши! — донёсся голос издалека. — Вдох, медленно! Выдох! Досчитай до трёх — и снова вдох!

Андрей послушно втянул в себя воздух, выпустил, выдержал паузу, снова вдохнул. И ещё раз, и ещё. Звон стихал, и темнота отступала, только всё вокруг почему-то было чёрно-жёлтым, словно в мире остались только две краски. Чтобы проявились остальные цвета, понадобилось ещё несколько медленных вдохов и выдохов. Чья-то рука уверенно нажала на загривок, потом между лопаток, и по венам снова пробежало тепло, словно кровь подогрели на пару градусов. Безумие отступило окончательно, только голова кружилась пуще прежнего.

— Шиди, ты очнулся? — в поле зрения возникло встревоженное лицо.

— Нет, пребываю в глубоком обмороке, — машинально съязвил Андрей. Голос прозвучал хрипло и не очень внятно, но Чжаньцюн ответил облегчённой улыбкой:

— Хорошо, я рад, что тебе лучше. Тебе нужно лечь. Давай, я помогу. Вот так…

Без его помощи Андрей бы действительно не поднялся, а поднявшись, на ногах не удержался. Карусель, в которую превратилась комната, и не думала останавливаться, но, к счастью, постель находилась буквально в шаге от них. Чжаньцюн не просто помог до неё добраться, а уложил его на подушку, заботливо придерживая под затылок, да ещё и одеялом сверху укрыл.

— Значит, это и есть искажение ци? — спросил у полога над головой Андрей. — Ну и поганая же это штука.

— Это очень опасная штука, — сообщил глава ордена. — Хорошо, что я оказался рядом.

Андрей зажмурился. Может ли сходящий с ума человек задуматься о своём состоянии? Впрочем, почему обязательно сходящий с ума? Может быть, это сон. Или галлюцинация. В прошлый раз он не помнил никаких снов, вынырнув из наркоза как из-под плотного душного одеяла. Возможно, и в этот раз, очнувшись, он всё забудет. Самое простое объяснение, вероятно, самое верное — его оперируют, или уже прооперировали, и его спящий разум видит яркий сон по мотивам недавно прочитанной увлекательной книжки. Вот так, всё просто и понятно, не из-за чего было так волноваться.

— Глава ордена?

Андрей открыл глаза и повернул голову на прозвучавший от двери женский голос. Опять тёмный силуэт против света, видно лишь, что вошедшая поклонилась.

— Шигу Шэ, — Ши Чжаньцюн в свою очередь почтительно наклонил голову. — Сожалею, что пришлось вас потревожить, но с шиди опять случилось искажение. Мне с трудом удалось его остановить.

Шигу — соученик твоего учителя, расшифровал активизировавшийся словарь в голове. Андрей поморщился — он не помнил, употребляли ли это слово герои романа. Видимо, употребляли, коль скоро там фигурировала Шэ Ванъюэ — единственная из предыдущего поколения учителей, которая не ушла в горы на поиски бессмертия, а осталась в ордене, лечить людей дальше.

Между тем упомянутая Шэ Ванъюэ подошла к постели и взглянула на него сверху вниз, поджав губы. Она была куда полнее, чем представлял себе Андрей, читая про эту боевитую даму. Тяжёлые даже на вид чёрные волосы были уложены в узел на затылке, и только пряди над самой шеей позади свободно ниспадали вниз до пояса. Поверх узла голову целительницы украшало что-то вроде золотой короны, похожей на распустившийся цветок, с наружных лепестков которого свисали крупные каплевидные жемчужины. Других украшений видно не было.

— Вечно ты доставляешь беспокойство, шичжи, — сказала она даже без осуждения, просто констатируя факт. Чжаньцюн тревожно глянул на Андрея, но «шичжи» (ученик соученика) промолчал, не чувствуя ни сил, ни настроения огрызаться. Шэ Ванъюэ присела рядом и, как и Чжаньцюн, взялась за его запястье. Через минуту отпустила и покачала головой.

— Что там? — тут же спросил Чжаньцюн.

— Пульс крайне нестабильный. В теле шичжи сейчас преобладает стихия воздуха, а это несёт с собой спутанность сознания и бредовые видения. Но худшее, глава, вы предотвратили. Я приготовлю лекарство, оно должно помочь, если конечно, — Ванъюэ покосилась на Андрея, снова поджав губы, — он опять не доведёт себя до искажения. Уж не знаю, чем он тут занимался после того, как проснулся, раз оказался в таком состоянии. Лучше всего ему сейчас будет опять уснуть.

Андрей был отнюдь не прочь последовать совету — глаза и так слипались, это самое загадочное искажение ци выпило его досуха. Пока целительница говорила, он напряжённо вслушивался в её речь, убеждаясь — да, она говорит не по-русски. Как и они все, собственно, хотя он далеко не сразу это понял. Должно быть, для сна это нормально — смешивать языки в одно или даже выдумывать их, расширенное сознание ещё и не такое позволяет. Для него генерировать какие-то сочетания звуков и воспринимать их как осмысленные фразы сущие пустяки.

Он усмехнулся, больше не глядя ни на главу Ши, ни на целительницу Шэ. Ладно, ему снится роман. И сейчас он собирается поспать во сне, ага. Почему бы и нет, собственно? Если повезёт, он проснётся уже в реальности, если же нет, проведёт тут ещё какое-то время. Говорят, иные ухитряются за одну ночь прожить целую жизнь. Ну и кто же он теперь в этом романе? Кто-то из героев, или этот, как его, ОМП — оригинальный мужской персонаж? Андрей мысленно перебрал действующих лиц, но, вроде бы, среди них не было никого, кто звался бы Сяо Анем. Ясно лишь, что он член ордена Линшань, причём из числа старших, наставников. Но этих наставников было хоть и меньше, чем учеников, но всё равно как собак нерезанных, и далеко не все из них в тексте романа оказались упомянуты поимённо.

Ладно, есть ещё одна зацепка. Бай Цяо — ведь у него же был учитель. Если вспомнить, как его звали…

Долго напрягаться не пришлось. Имя всплыло в памяти почти мгновенно, одновременно с воспоминанием, что этого персонажа, учителя Бай Цяо, действительно иногда называли Сяо Ань. Пусть всего пару раз за весь роман, но всё же…

— Шиди? — тревожно спросил Ши Чжаньцюн, услышав стон, донёсшийся от кровати. Андрей не ответил, крепко зажмурившись. Ну, почему?! Почему из всех героев именно этот?

Хэн Линьсюань. Мерзавец, предатель и убийца, в конце повествования обречённый, и по заслугам, сложить голову на плахе.