Пельмень Бессмертный

Глава 7

Как оказалось, Децим, расхваливая пистолет, не обманул — оружие оказалось замечательным. «Бомбус» — таким было его название, что по-русски означало «шмель», хорошо лежал в руке, бил точно, а отдача, несмотря на легкий вес, оказалась мягкой и несильной. Кузьмич истратил на пристрелку семь десятков патронов — и ни одной задержки или утыкания. Надежное оружие. К концу пристрелки он всаживал в центр мишени на дальности примерно 25 метров (на Фионе расстояния считали в футах и шагах) все семь пуль из магазина. Короче, упражнение ПМ-1 из прошлой жизни сдал бы на отлично.

Охранники во все глаза следили за Пельменем с Дальних островов, удивляясь как он уверенно и метко укладывает пули в центр мишени. Кузьмич их просвещать не стал: откуда у него такое. Курсантов на разведывательном факультете в Киевском общекомандном учили хорошо. А дальше была служба в частях ГРУ СССР, где хватало тренировок. Потом — Афганистан. Вот там уж настрелялись! На вооружении душманов был целый зоопарк стрелкового оружия — от древних «буров» до новейших западных винтовок. И пистолетов, разумеется. Взятые в бою трофеи офицеры изучали и испытывали, нередко оставляя что-нибудь себе — тайком, конечно. Политотделом это не приветствовалось — дескать, преклонение перед врагом. Но что делать, если «беретта» лучше Стечкина, не говоря уж о Макарове. Патрон мощнее, кучность и настильность выше. Когда Кузьмич, уйдя со службы в 90-е, пошел в охрану олигарха, он попросил себе «беретту», хотя в ту пору все хотели «глок». И получил ее. Его начальник, в прошлом подполковник, прошедший, как Кузьмич, Афганистан, одобрил выбор подчиненного. «Шмель» напомнил Кузьмичу «беретту». Не внешним видом или емкостью магазина, разумеется, а небольшой отдачей и кучностью стрельбы.

Носить свой «шмель» Кузьмич решил под мышкой — открытая кобура такое позволяла. Необходимую сбрую ему довольно быстро сшили, взяв, три денария (опять же Спурий постарался). Кузьмич надевал ее под лорику, просовывая кобуру в подмышечный вырез. Получилось замечательно. Цвет кожи кобуры не выделялся на черном кителе и лорике, как и рукоятка пистолета. Заметишь только присмотревшись. Но все смотрели на разрисованную лорику с балаклавой.

Тем временем их служба продолжалась. Они возили девочку в атеней, затем — обратно, меняя каждый раз средства передвижения и их маршруты. Все шло без происшествий. Охранники успокоились и действовали четко по инструкции. Кузьмич не расслаблялся, но все-таки решил со временем: их тактика дает плоды — враг отступил или же затаился. И все бы было хорошо, но подвела их Юлия. Внезапно девочка взбрыкнула.

— Не провожайте меня больше до калитки, — сказала в гравилете, когда они летели к атенею. — Сама дойду!

— Но почему? — спросил Кузьмич, немного охреневший от такого заявления.

— Подруги надо мной смеются. Сказали: водят словно маленькую.

— Ты знаешь, почему мы это делаем.

— На меня не покушались.

— Все может быть, ведь ничего еще кончилось.

— Если пойдете провожать, не выйду из машины.

Она надулась. Кузьмич задумался. Что делать? Девочка упрямая: сказала, что не выйдет, и не пойдет. Тащить ее силком к калитке? Он только мысленно вздохнул, представив ситуацию: Кезон несет девчонку на руках, а та вопит и бьет Кезона кулачками. Вся площадь соберется посмотреть. А после эйр их съест с говном. Для аристократов унижение их чести страшнее смерти. К тому же Юлия — подросток, как водится, с ранимой психикой, а им для суицида мало нужно…

— Ладно, — сказал Кузьмич, скрепя душой. — Иди одна. Но мы проконтролируем площадь.

— Но чтоб ко мне не приближались! — потребовала Юлия.

— Договорились! — он кивнул.

Когда их гравилет сел неподалеку от калитки, Кузьмич с охранниками выскочили первыми и рассредоточились по площади. Юлия вышла и, осмотревшись, сказала Кузьмичу:

— Встречайте меня также. От калитки к гравилету я пойду сама.

«Зараза мелкая! — выругался про себя Кузьмич. — Ну, ничего: вернемся вечером из атенея, поговорю с твоим папашей. Пусть в чувство приведет…»

Но вышло по-другому. Кузьмич с командой прилетели, рассредоточились по площади и ждали девочку. Из калитки атенея выходили ученики, рассаживались в мобили и гравилеты, и уезжали, либо улетали. Но Юлии все не было. Площадь почти что опустела, когда в калиточном проеме показалось знакомая фигурка. Кузьмич вздохнул с облечением, но тот же замер. Из мобиля, стоявшего на преподавательской парковке, внезапно выбралась фигура в черном костюме мага и двинулась навстречу Юлии.

«Блядь! Развели», — сообразил Кузьмич и ринулся наперерез убийце. И через несколько шагов понял: не успевает. Краем глаза он заметил, как от гравилета навстречу Юлии рванулся Кассий, но он опаздывал, как и Кузьмич. Тем временем маг уверенно шел к Юлии. Она его увидела и замерла. Даже отсюда Кузьмич видел, как побледнело лицо девочки. Сообразила…

Он выхватил «шмель» из кобуры и трижды выстрелил почти не целясь. Пули прошли над головой убийцы. Прием, еще описанный Богомоловым в его в романе «В августе 1944-го». «Пощекотать» противнику уши, заставив его нервничать и отказаться от задуманного. И в ГРУ его практиковали во время службы Кузьмича. Глубинная разведка…

Прием сработал. Маг встал и оглянулся.

— Не трогай девочку! Застрелю! — пообещал Кузьмич. Подбежав, он встал напротив мага, держа его на мушке.

— Застрелишь? Мага? — убийца удивился. — Тебя же сварят в масле.

— Насрать! — сказал Кузьмич. — Ты это не увидишь, сволочь! Будешь лежать в могиле.

Мгновение они сверлили друг друга взглядами. Кузьмич увидел, как лоб убийцы покрылся бисеринками пота. Струхнул, скотина! Стоять под дулом пистолета сцыкотно даже крепкому мужчине. Тем более, после того, когда над головой пропели пули. Краем глаза Кузьмич заметил, как подбежавший Кассий закрыл собой девчонку. Грохоча подошвами ботинок по каменным плитам, к ним подбегали и охранники. Встав кругом, стаскивали автоматы и брали их на изготовку.

Покушение сорвалось, убийца это понял и скривился.

— Ты, значит, будешь Пельмень Бессмертный с Дальних островов? — спросил, как выплюнув. — Маг-поглотитель? Ладно. Сначала разберусь с тобой, к девчонке доберусь попозже. Спрячь пистолет, Пельмень, веди себя как маг!

Кузьмич кивнул и спрятал «шмель». Встав, рассмотрел убийцу. Высок и кряжист, лицо надменное и злое. Его как будто вытесали зубилом из мрамора. Правда, забыв отшлифовать. Щеки — сплошь в оспинах, бугристые. Рябой…

— Сейчас узнаем, насколько ты бессмертный!

Рябой вдруг вскинул руку и вытянул ее к противнику. С нее сорвался сноп пламени и врезался в грудь Кузьмича. «Фламмер», — мелькнула мысль, и в следующий миг тело затопило жаром, и потянуло противным запахом затлевшей ткани. Кузьмича как будто зашвырнули в топку горящей печки. Жар все усиливался и вскоре стал совсем невыносимым. «Песец!» — мелькнула мысль и тот же миг из памяти всплыли уроки Юлии: «Представь, что ручеек стекает по твоей руке…» Кузьмич тренировался каждый вечер, и отработал навык сброса маны до автоматизма.

Он выбросил руку в сторону рябого. Успел заметить, как сноп пламени сорвался с его пальцев и врезался грудь в убийцы. Тот закричал и рухнул на каменные плиты. Дальнейшее Кузьмич не видел…

Пришел в себя он в гравилете. Рядом с ним сидела Юлия, сжимая его кисть своей ладошкой. Воняло жженной тряпкой.

— Очнулся? — спросила его девочка и отпустила руку Кузьмича. — Как чувствуешь себя?

— Как окорок в печке, — прохрипел Кузьмич. В горле саднило. — Румяной корочкой уже покрылся, только внутри пока сырой. Что это было?

— Тебе попался фламмер с очень сильным даром, — сказал сидевший слева Кассий. — И чуть тебя не сжег. Ты очень сильный маг, Пельмень. Не только выдержал удар, но сбросил ману, вернув ее обратно фламмеру. И маг сгорел, погиб от собственного дара. Такого прежде я не видел. Ты потерял сознание. Мы затащили тебя в гравилет, теперь летим на базу.

— А почему я потерял сознание? — спросил Кузьмич. — Меня опасно ранили?

— Скорее обморок от перенапряжения, — сказала Юлия. — Возможно, под одеждой есть ожог.

Кузьмич прислушался к себе — под лорикой саднило. Похоже, Юлия права.

— Я влила в тебя лекарскую ману, — продолжала девочка. — Так что поправишься.

— Спасибо, — прохрипел Кузьмич.

— Не говори отцу, что я вам запретила встречать меня и провожать, — потупилась Юлия. — Я больше так не буду.

— Скажи, высокородная, с чего девчонки вдруг стали над тобой смеяться? — спросил Кузьмич. — Ведь ранее завидовали.

— Да это все Пульхерия! — Юлия поморщилась. — Вдруг стала всех подзуживать. Дескать, позор ходить как маленькой с сопровождением.

— Это такая пухленькая? — предположил Кузьмич, вспомнив про толстушку из окружения девчонки, которая не верила, что он маг.

— Она, — кивнула Юлия.

— Давно так начала?

— Вчера.

— И что ты ей ответила?

— Что завтра в атеней приду одна.

«И в результате нам устроили засаду, — сообразил Кузьмич, но вслух говорить не стал. — Тонко работают. Это не Маркус…»

Во дворе поместья их встретил сам высокородный эйр. Встревоженный.

— Иди к себе, — велел он дочери. — Пельмень и Кассий, следуйте за мной.

Они поднялись в кабинет Деметриуса, где эйр сел в кресло за столом, оставив двух наемников стоять.

— Со мной связались из полиции Рексаны, — сказал Деметриус. — И сообщили, что сегодня возле атенея Пельмень убил высокородного Помпея из огнестрельного оружия.

— Это неправда! — возмутился Кассий. — Этот Помпей — маг-фламмер и собрался напасть на Юлию. Пельмень его остановил, не позволив совершить задуманное. Тогда Помпей ударил его пламенем. Пельмень воспринял его ману и сбросил ее в нападавшего. Помпей сгорел, все это видели.

— Такое невозможно, — скривился эйр. — Чтобы фламмер погиб от собственной же магии.

— У нас есть шесть свидетелей, включая Юлию.

— Они заинтересованная сторона.

— Позволь я что-то покажу тебе, высокородный.

Кузьмич приблизился к столу и указал на собственную лорику.

— Ты видишь это опаленное отверстие? Огонь прожег защитный слой бронежилета, спалил одежду, а под ней саднит ожог. Если я убил Помпея из огнестрельного оружия, то кто же сделал это?

— Но ты в него стрелял! В полиции меня уверили, что у них есть запись с визоров.

— Стрелял, — кивнул Кузьмич. — Но в воздух, чтобы маг не подходил к высокородной и бил в меня. Сработало.

— Откуда у тебя оружие?

— Купил.

— Покажи!

Кузьмич достал из кобуры и выложил на стол свой «бомбус». Деметриус взял его и рассмотрел.

— Наша разработка, — сказал, вернув оружие владельцу. — Но в серию не пошла — не захотели покупать для магов. Вот что, Пельмень и Кассий, сейчас ко мне прибудет следователь из полиции. Я с ним поговорю, но, предполагаю, он захочет и с вами побеседовать. Не уходите далеко, вас пригласят.

— Поужинаем? — предложил Кузьмич, когда они вышли в коридор. — Пока есть время. Есть хочется.

— Да как ты можешь? — удивился Кассий. — Мне на еду смотреть противно. Как вспомню, как горел Помпей на площади… И этот запах жареного мяса…

— Зажаренное — вкусно, — сообщил Кузьмич.

— Тьфу на тебя! — Кассий сплюнул.

Кузьмич захохотал и двинулся на кухню. Там первым делом выпил кубок «коньяка», снимая стресс, после чего поел пельменей, заправленных коровьим маслом. Грымза и служанки с любопытством разглядывали дырку в его лорике, но спрашивать ничего не стали. Как видно, не решились, хотя о покушении, конечно, знали. Кузьмич запивал еду водой из кубка, когда за ним пришли…

В кабинете Деметриуса помимо эйра с Кассием обнаружился мужчина средних лет в мундире из красной и зеленой ткани. Он сидел на стуле. На кителе — значок в виде щита с скрещенными над ним мечами. Цвет желтый. Знак золотой или же золоченый. Лицо у полицейского обыкновенное, невыразительное, но взгляд — жесткий, цепкий.

— Это почтенный Аппий, — представил его хозяин кабинета. — Он следователь полиции и прибыл, чтобы изучить все обстоятельства смерти высокородного Помпея. Я сообщил ему, о чем вы рассказали, мы посмотрели запись с визоров, но у почтенного есть ряд вопросов к вам обоим.

— Скорей к Пельменю, — Аппий встал и подошел поближе к Кузьмичу. — Я попрошу тебя, почтенный, снять лорику и китель.

Кузьмич безмолвно подчинился, повесив подгоревшую одежду и сбрую с кобурой на спинку стула. Аппий, глянул с интересом на сбрую, но брать ее не стал. Но покрасневшую от ожога кожу на груди подозреваемого рассмотрел, как через лупу.

— Ожог магический, — заметил безразличным голосом. — Есть характерный след. Ты можешь одеваться, маг Пельмень.

Кузьмич не стал себя упрашивать и накинул на плечи китель. Но лорику надевать не стал — к чему теперь дырявая? Китель пойдет в помойку тоже, но не светить же голым торсом? Хоть как-нибудь его пока прикроет. Последней он набросил сбрую с кобурой.

— Есть подозрение, Пельмень Бессмертный, — продолжил Аппий все тем же безразличным голосом, — что ты стрелял в Помпея, чтоб его убить, но просто промахнулся. Такое намерение рассматривается как законченное преступление.

— Хотел попасть — попал бы, — сообщил Кузьмич. — Но ты, почтенный, можешь убедиться лично в том, как я стреляю. Организуем следственный эксперимент?

— Ого! — Аппий поднял бровь. — Ты и об этом знаешь?

— Слышал, — кивнул Кузьмич. — Так, что, проверим?

— Гм, это интересно, — согласился Аппий.

— Тогда идем во двор…

Заглянув на кухню, Кузьмич взял у Грымзы свеклу размером с голову ребенка и сетку, сплетенную из тонких нитей. Здесь в них хранили лук, репу и другие овощи, развешивая их на стенах кухни на вделанных в них стальных крюках. Забросив корнеплод в эту «авоську», Кузьмич с ней вышел из дворца и, подойдя к стоявшим на площадке Деметриусу, Кассию и Аппию, продемонстрировал ношу.

— Мишень. С какого расстояния стреляем?

— Полсотни футов или десять двойных шагов, — промолвил полицейский. — Примерно столько разделяло тебя с Помпеем.

Кузьмич кивнул и, подойдя к растущему у каменной ограды дереву, повесил сетку на сучок. После чего старательно отсчитал двадцать шагов.

— Достаточно? — спросил у Аппия.

Тот кивнул. Кузьмич достал из кобуры свой «шмель» и быстро расстрелял остаток в магазине — от свеклы только летели брызги. Сняв пистолет с задержки, Кузьмич засунул его в кобуру, после чего направился к мишени. Все устремились следом.

— Четыре выстрела — четыре попадания, — сказал Деметриус, когда все рассмотрели дырявую свеклу в авоське. — Что скажете, почтенный Аппий?

— Снимаю подозрение, — кивнул чиновник. — Но за стрельбу из огнестрельного оружия в общественном месте — пусть даже в воздух, налагаю на Пельменя штраф в десять ауреев.

— Я оплачу его, — сказал Деметриус.

— Не смею больше вас задерживать, — промолвил Аппий и, повернувшись, зашагал к служебному мобилю, раскрашенному, как и его мундир в зелено-красные цвета. Возле него стояли двое полицейских в таких же, как у Аппия, мундирах, вооруженные автоматами. Следователь залез в мобиль, следом — полицейские, после чего машина укатила через открытые для нее ворота. «За мной приезжали, — сообразил Кузьмич, — поэтому и полицейские с оружием. Охрана следователю без нужды».

— Пельмень и Кассий, следуйте за мной, — велел Деметриус.

Они вернулись в кабинет. Здесь эйр снова сел за стол, кивнув наемникам на стулья, дескать, устраивайтесь тоже. Они безмолвно подчинились.

— Я видел сцену покушения на визоре, — сказал Деметриус. — Скажи мне, Кассий, почему вы не встречали Юлию возле калитки атенея и тем самым позволили убийце приблизиться к ребенку? Пельмень, конечно же, исправил ситуацию, но весьма опасным способом. Если бы он хотя б слегка задел Помпея пулей, то сейчас сидел бы в камере полиции и ждал суда. А приговор его известен.

— Позволь, отвечу я, — сказал Кузьмич, сообразив, что данное Юлии обещание накрылось медным тазом. — Только у меня есть просьба: не сердись на дочку. Она подросток, ее сыграли втемную.

Эйр выслушал его внимательно.

— Пульхерия? — спросил, когда Кузьмич умолк. — Дочь Главка Пульхра?

— Не знаю, — получил ответ. — Она такая пухленькая.

— Дочь Главка, — подтвердил Деметриус. — Теперь понятно.

— Нам нет, — сказал Кузьмич.

— Ну, это давняя история, — эйр сморщился. — Тринадцать лет назад отец мне подбирал невесту и выбрал две кандидатуры: Кальпурнию и Туллию, позволив окончательно определиться самому. Кого я выбрал, знаете, но Туллия обиделась, тем более, я огласил причину вслух. Не нравятся мне толстые… Ей кто-то передал мои слова, с тех пор она меня возненавидела, хотя благополучно вышла замуж за Пульхра, родила ему дочку с сильным даром. Но, видимо, не успокоилась.

— Маркус знал об этом? — спросил Кузьмич.

— Конечно! — эйр пожал плечами.

— Значит, он тоже в деле.

— Я не сомневался, — вздохнул Деметриус. — А ты: силонцы! И нам понадобятся ружья с пулеметами…

— Я и сейчас настаиваю привезти сюда оружие, — сказал Кузьмич. — Скажи, высокородный, почему твой младший брат сам не пытается расправиться с племянницей?

— Жить хочет, — усмехнулся эйр. — Покойнику наследство без нужды.

— Я бы убил его одним ударом, — пренебрежительно заметил Кассий.

— Поэтому он нанимает магов, — спокойно заключил Кузьмич. — Сначала Квинта, а теперь Помпея. Высокородного! Скажи мне, эйр Деметриус, как часто представители лучших семейств Фионы становятся наемными убийцами?

— Бывает, — эйр пожал плечами. — Не все высокородные богаты. Да, это риск. Погибни Юлия, и я Помпея уничтожил бы — отыскал бы способ. Как думаю, он это понимал. Но иногда желание обогатиться у людей сильнее страха. Причины разные — семья, долги…

— Или желание иметь имущественный ценз, чтобы пройти в сенаторы, — заметил Кассий. — А с тем так просто не расправишься: его убить дозволено только такому же сенатору и в поединке. В противном случае виновный теряет свое место в курии и отправляется в изгнание. Его имущество конфискуют.

— Тоже причина, — подтвердил Деметриус. — Но имущественные цензы считают только раз в году. Я бы уничтожил его раньше.

— Он мог скрываться… — начал было Кассий, но тут Кузьмич не утерпел:

— Какая б ни была причина, но услуги высокородного в таком поганом деле не дешевы. Я прав?

— Три либры золотом как минимум, — ответил Кассий. — Возможно, что и больше.

— Откуда у Маркуса такие деньги?

Деметриус сморщился, Кассий не ответил.

— Меня не оставляет впечатление, что нас играют, — сказал Кузьмич. — И кто-то очень умный и могущественный. Это не Маркус, он всего лишь ширма, хотя и поделился информацией с куратором. Кто это может быть, высокородный? В силонцев ты не веришь, возможно, справедливо. Но кто тогда? Я чужак и не разбираюсь в ваших раскладах. У тебя есть могущественный враг, высокородный?

— И не один, — кивнул Деметриус. — Как у любого, кто успешен и богат.

— Кто-то из них мог взять Маркуса в оборот и организовать убийство Юлии? Хотя бы по причине просто досадить?

Деметриус задумался.

— Сомнительно, — сказал через минуту. — Они все люди с положением. Если станет известно, что они причастны к покушению на высокородную из прихоти, желания отомстить ее отцу, их репутации конец. А это очень больно, маг Пельмень. Тебе такого не понять. Ты становишься изгоем, для которого закрыты двери лучших домов Рексаны. Твоих детей будут чуждаться сверстники, а в атенее их подвергнут остракизму. Ты сам их заберешь оттуда. Поэтому я вынужден, рискуя жизнью дочери, позволить ей учиться дальше, а не держать ее в поместье до срока вступления в наследство.

«Я бы держал, — скривился мысленно Кузьмич. — Плевать на репутацию! Дочка дороже».

— Значит, оружейные заводы, — сказал, пожав плечами. — Возвращаемся к первоначальной версии.

— В силонцев я не верю! — нахмурился Деметриус.

— Тогда найди другую версию. Позволь, я подскажу. Наш враг богат — три либры золотом не деньги для него. И он влиятелен настолько, что может дать указание полиции Рексаны способствовать покушению на Юлию.

— Насчет полиции уверен? — эйр поднял бровь.

— Не сомневаюсь. Когда случилась стычка с Квинтом, она немедленно явилась, хотя я ранее не замечал их гравилеты возле атенея. И позже — тоже. Едва убил Помпея, немедленно явился Аппий и с явной целью задержать Пельменя, из-за которого сорвалось покушение. Привез с собою полицейских… Хотя тут все яснее ясного: по записи видно, что я стрелял над головой убийцы. Полицейский отступил лишь после следственного эксперимента, когда его свидетелями стали сенатор и благородный Кассий. В противном случае отвез меня к себе в участок, а там бы быстро сляпал обвинение.

Деметриус не ответил, только нахмурился.

— Зная, с кем имеем дело, мы сможем лучше подготовиться к защите Юлии, — продолжал Кузьмич. — Пока же как слепые. Сегодня мы отбились, но, прямо скажем, чудом. В следующий раз такого может не случиться.

— Понял, — кивнул Деметриус. — Буду думать. Пока приказываю: Юлию не слушайте. Если снова закапризничает и станет выдвигать условия, возвращайте ее назад в поместье, а я с ней здесь поговорю. Понятно?

— Да! — ответили Кузьмич и Кассий.

— Тебе, Пельмень, заменят лорику, сошьют другой костюм. Пока походишь в запасном. Сколько ты отдал за пистолет?

— Пять ауреев.

— Тебе их возвратят. Мне не хватало, чтобы в Рексане говорили, что охранники у Юлиев покупают оружие за собственные деньги. Я одобряю твой поступок, маг Пельмень. Не будь с тобою пистолета, мы потеряли б Юлию. Но одновременно признаю: вы с Кассием допустили промах, послушав мою дочь. В противном случае получили бы награду сверх оговоренной нами платы. Я, кстати, удивлен твоим умением, Пельмень, использовать чужую ману как оружие. Кто научил тебя?

— Благородный Кассий, — соврал Кузьмич.

— За это он получит десять ауреев сверх оговоренной награды. Гай завтра выдаст. Я вас не задерживаю.

Кузьмич и Кассий вышли.

— Тебе и вправду помогли мои уроки? — засомневался Кассий в коридоре.

— Конечно! — сообщил Кузьмич. — Когда я стал гореть на площади, все сразу вспомнилось и получилось.

— Я рад, — заулыбался Кассий. — Знаешь, я думал, что ты негодный ученик.

«Это ты такой учитель!» — чуть не сказал Кузьмич, но вовремя спохватился. Не надо ему знать о Юлии.

Попрощавшись с Кассием, Кузьмич направился к себе, где кое-как обмылся и сменил одежду. Купаться в термах не решился — ожог саднил. А это рана и инфицировать ее проще простого. Получит воспаление, а то — и сепсис, и неизвестно, как здесь это лечат. О местной медицине Кузьмич имел довольно смутное представление — не интересовался. Причины не было. Накинув свежую рубашку, Кузьмич пристроился на койке и погрузился в думы. Сегодня он едва не заработал себе смертный приговор. Не отреагируй фламмер на свист пуль, ему б пришлось стрелять на поражение. А за такое на Фионе варят в масле… Нет, он не дался бы живым, но сдохнуть не хотелось. Там, на Земле, он не боялся смерти, устав от одиночества и многочисленных болячек, а здесь как будто бы вернулся к жизни. Опасной, трудной, но в то же время интересной.

«Узнать бы, кто все это мутит, — вздохнув, подумал с горечью Кузьмич. — И сыграть на опережение. Нет человека — нет проблемы». В 90-е, работая на олигарха, они с начальником охраны и провернули этот финт. Узнав, кто покушается на охраняемый объект — им оказался олигарх и конкурент работодателя, нашли наемного убийцу, а тот и устранил угрозу. Война, на ней мораль другая. За это оба получили премию и дали заработать сослуживцу Кузьмича, который сделал все красиво и изящно, повесив на милицию глухарь. Та, впрочем, и не слишком-то старалась найти убийцу: к олигархам у ментов имелись собственные счеты. А сам Кузьмич в то время отчаянно нуждался деньгах. Жена лежала в онкологии, ей требовались заграничное лекарство, которое продавали за валюту и по невероятным ценам. Лекарство Маше он тогда купил, но оно не помогло…

В дверь постучали. Удивившись, Кузьмич сел на постели.

— Войдите.

В дверь проскользнула женщина, одетая в простую столу[8] без вышивки и с рукавами. На вид лет тридцати, не полная и не худая. В руках она держала склянку.

— Здоровья тебе, маг Пельмень, — сказала женщина приятным, низким голосом. — Меня зовут Эмилия, я помощница Кальпурнии. Мне сказали, что у тебя магический ожог, велев помазать его лечебной мазью.

— Помажь, — кивнул Кузьмич и растянулся на постели, задрав рубаху на груди. Эмилия приблизилась, открыла свою склянку и стала осторожно наносить густую мазь на красное пятно на коже мага. Мазь пахла резко, но приятно, но чем, Кузьмич определить не смог. Зато он рассмотрел Эмилию. Лицо с приятными чертами, милое. Нет, не красавица, но очень симпатичная. Каштановые волосы, затянутые в узел на затылке, закрепленный длинными заколками. Заколки бронзовые.

— Мазь эта помогает? — спросил Кузьмич у гостьи, чтобы опять услышать ее голос.

— Несомненно, — заверила помощница. — Рецепт, составленный Кальпурнией, испытан много раз. В ней измененные магией ингредиенты, подобранные для такого случая. Магический ожог опасен тем, что не заживает долго, и может вызвать осложнение. А так к утру затянется новой кожей.

Она закончила работу, закрыла склянку и собралась уходить, но Кузьмич остановил:

— Ты спешишь куда-то?

— Нет, — ответила Эмилия.

— Тогда присядь, поговори со мной. Это не нарушает ваших правил?

— Нет, конечно, — заулыбалась гостья и подтащила стул к кровати. — Я женщина свободная, сама решаю, с кем проводить мне время.

— Так ты не замужем?

— Вдова. Уж скоро десять лет. Мой муж погиб на фронте.

— И ты не вышла снова замуж?

— После войны вдов было много, к тому ж я бедная. Такие не нужны мужчинам. Меня Кальпурния приютила, мы познакомились в легионе. Она там была медикусом, а я — помощницей врачей. Училась в специальной схоле. Меня мобилизовали, как ее.

— Так ты живешь здесь в доме?

— Да.

— Но почему я раньше никогда тебя не видел?

— Так я на женской половине, — Эмилия снова улыбнулась, продемонстрировав красивые зубки. — И по времени у нас не совпадает. Встаем мы раньше, принимаем пациентов, а вы идете завтракать. После чего везете Юлию учиться. Когда вы ужинаете, мы уже поели и занимаемся личными делами. Кто-то читает, кто-то смотрит визор, кто отправляется к семье. Нас три помощницы у Кальпурнии, одна имеет мужа и детей. Вторая, как и я, вдова. А ты женат, Пельмень Бессмертный?

— Вдовец, — Кузьмич развел руками. — Жена давно как умерла, оставив маленькую дочку. Я не захотел брать девочке мачеху. Растил, пока не выдал замуж. А после оказалось, что я состарился и женщинам не интересен.

— Не прибедняйся, маг Пельмень, — Эмилия хихикнула. — Совсем не старый. Охранники говорили, что им с тобой трудно сравниться на ваших тренировках, хотя они моложе и служили в легионе. И женщины тобой интересуются.

— Не замечал, — Кузьмич невольно удивился.

— Ты никого не замечаешь, — Эмилия вздохнула. — Весь в делах.

— Работа у меня такая.

— Знаю. Спасибо тебе, маг Пельмень, за Юлию, которую ты спас сегодня, закрыв собой. Если бы она погибла, я бы очень горевала. Я девочку, считай, растила с малых лет, она мне как родная.

«А эйр спасибо не сказал», — скривился мысленно Кузьмич.

— Вот что, Эмилия, — сказал нечаянной гостье, — давай продолжим этот разговор в более приятной обстановке. Я попрошу подать мне в комнату вина, закусок, фрукты, сладости. И мы с тобою побеседуем за жизнь.

— Ты приглашаешь на свидание? — Эмилия удивилась.

— А, что, нельзя? Ты против?

— Нет, конечно. Но я не родовитая, из простецов. Ты — маг и можешь выбрать благородную. В Рексане их хватает. Встречаться с магом, победившего эйра и фламмера не из последних, возжелают многие. Мужчины с таким сильным даром нарасхват.

— Я им не племенной бычок, — Кузьмич поморщился. — Встречаться буду с той, кто мне понравился. Придешь?

— Когда? — спросила гостья.

— Завтра вечером устроит? Чего тянуть? Мы с тобой не дети, чтобы вздыхать и ждать неделями.

— Приду, — ответила Эмилия…