Пельмень Бессмертный

Глава 11

Гней приехал к атенею утром. Припарковавшись на стоянке для преподавателей, он стал наблюдать за суетой на площади через стекло машины. Садились гравилеты, закатывались на нее мобили; мальчики и девочки, оставив транспорт, шли к калитке атенея. Обычное утро в этом месте, и никому нет дела до неприметного мобиля и человека за рулем машины. Сидит в ней — значит так и нужно.

Гней приезжал сюда не в первый раз. По въевшейся привычке он лично проверял, как нанятые им люди исполняют договор. Он никому не доверял — ни раньше, ни сейчас. Так научил его отец, и Гней имел возможность убедиться, что старик не ошибался. Люди ленивы и трусливы, они обманщики и воры, поэтому за ними нужен глаз. Вот и сегодня Гней должен убедиться, что Кезон все сделал правильно. Нет, он не врал ему вчера в таверне, в чем Гней был полностью уверен. Обмануть его практически невозможно, тем более, Кезону — простому и понятному, как палка. Но обстоятельства складываются порой непредсказуемо, особенно с тех пор, как Гнею приказали решить вопрос с наследницей Юлиев. Где все-таки Деметриус нашел такого поглотителя, нисколько не похожего на магов из охраны Титуса, главы фионского Сената? Те — недалекие быки, подобные Кезону, едва справляются с своей задачей — прикрыть принцепса в сложной ситуации. Хотя на Титуса никто пока не покушался. А вот на дочку Юлиев — недавно. И этот вот Пельмень прекрасно справился, не только защитив девчонку, но и угробив сильнейшего фламмера Рексаны. Откуда его взяли? Неужто правда, что нашли в других мирах? В каком из них? Скорей всего, что на Праматери, это логично и понятно. Ведь все перенесенные на Фиону люди, включая жен и конкубин[12] легионеров, здесь получили Дар. Но Гней не слышал, чтобы маги-экзогенты забирались на Праматерь. Там ничего нет интересного для них — ни артефактов, ни экзотических животных. Об этом даже школьнику известно: мир, из которого переместились легионы, почти не отличается от здешнего. К тому же он весьма далек, и даже сильный экзогент, скорей всего, не справится с заданием найти там и доставить на Фиону поглотителя. А, может, этот странный маг в смешном костюме, разрисованном под кости, действительно с Дальних островов? И его хозяин прав, когда сказал, что это может быть фионец, который по неизвестной, но вменяемой причине скрывался там? Гней в эту версию не верил, но не отвергал с порога — все может быть. Жизнь — такая штука, что, порой, подбрасывает ситуации, каких хотел бы — не придумаешь. Гней с этим сталкивался.

Погрузившись в размышления, он едва не прозевал прибытия гравилета Юлиев. Тот сел неподалеку от калитки, распахнулись двери, наружу выскочили вооруженные охранники. Из было трое. Значит, Кезон сбежал. Гней не успел порадоваться, как на плиты площади ступил… Пельмень! Гней громко выругался. Кезон ему соврал или, что более вероятно, был сам обманут. Поглотитель жив и, похоже, что неплохо себя чувствует.

Гней впился взглядом в мага. Мелькнула мысль, что это, возможно не Пельмень, в кое-кто похожий, на кого надели шлем-маску с оскаленными челюстями. И очень скоро убедился, что ошибся. Гней мага видел раньше и хорошо запомнил, как тот двигается и ведет себя у атенея. Такое просто все так не выучишь, даже талантливый актер не справится. Это, конечно, был Пельмень. Прикрывая собой Юлию, он довел ее к калитке, сопровождаемый охранниками и магом-эйром. После того, как девочка ушла на территорию атенея, Пельмень окинул взглядом площадь и указал рукой охранникам на мобили. Те тут же стали обходить стоявшие машины, заглядывая внутрь салонов через стекла.

«Меня разыскивают! — понял Гней. — Кезон им проболтался». Почувствовав приступ паники, он нажал педаль подошвой башмака. Мотор мобиля взвыл, и он стремительно рванулся с места. Чуть успевая объезжать стоявшие на площади машины, Гней выскочил на улицу и устремился прочь от холма, на вершине которого располагался атеней. Не сразу, но к нему вернулось хладнокровие. Он укорил себя за столь паническое бегство — его вполне могли заметить, и впился взглядом в зеркала. За ним никто не ехал. Гней попетлял по улицам и убедился, что погони нет. На долгом спуске разглядел, что и гравилета позади не наблюдается. На всякий случай он остановился возле рынка, вышел и с минуту пялился на небо. Нет никого.

Гней не видел, что когда его мобиль рванулся с места, Кузьмич вытащил соединитель и бросил в микрофон:

— Оператор! Видишь мобиль, который быстро едет к улице? Цвет серый, в салоне лишь один водитель?

— Вижу, — раздалось в наушнике.

— Следи за ним, но аккуратно. Он не должен гравилет заметить.

— Понял, — раздалось в наушнике.

Оператор малого разведчика был опытным, из испытателей завода, где разрабатывали и совершенствовали «дроны», как их назвал Пельмень. Деметриусу выделили лучшего. Кузьмич его проинструктировал и убедился, что немногословный Главк не подведет. Сейчас он управлял разведчиком с зависшего на высоте чуть в стороне от атенея большого гравилета. А малый, по размеру чуть больше кошки, летел вслед за мобилем Гнея. Покрашенный снизу в голубое, он был практически не видим для зевак, вздумай те взглянуть на небо. Только с чего им на него смотреть? День ясный и погожий, облаков не наблюдается, дождь не грозит. Когда же Гней остановил мобиль у рынка, оператор посадил свой малый гравилет на крышу здания — на всякий случай. И не ошибся. Убедившись в отсутствии слежки, Гней успокоился и повел машину к дому, где снимал квартиру. А малый гравилет последовал за ним. После того как Гней припарковался и зашел подъезд, Кузьмич уверился, что именно здесь и обитает заказчик покушения. С чего он так решил? Из дома выходили женщины с корзинками, скорей всего, что шли на рынок. Они остановились и поприветствовали объект слежения и даже поболтали с ним недолго. Так говорят с соседями.

— Есть связь со старшим наблюдателей? — спросил Кузьмич у оператора.

— Соединяю, — ответил тот и протянул ему соединитель. Кузьмич взял его и нажал тангету.

— Авл, слышишь? Пельмень на проводе.

— На связи, — раздалось в динамике гравилета.

— Записывай адрес… — Кузьмич продиктовал с бумажки, протянутой ему оператором. — Пошли туда людей. Кого искать, ты знаешь. Пусть аккуратненько расспросят сторожа. Только учти, что дом на вид богатый, вином с закуской не отделаешься. На взятку денег не жалейте, пусть даже спросят ауреи, я возмещу расходы.

— Понял, приступаю, — послышалось в динамике, и старший отключился.

— Летим на базу, — сказал Кузьмич пилоту. — Дальнейшее не наше дело. Главк, возвращай свой маленький разведчик…

Гней, оказавшись дома, прошел на кухню, где наполнил кубок с водой из крана и залпом выпил. После чего сел и задумался. Что делать? Второй оплошности ему хозяин не простит. Потрачена впустую либра золота, уже вторая. Хозяин жаден, и такого не спускает. Нет, можно ничего не говорить о провалившемся покушении, а деньги снять со счета в банке — там хватит. Но счет настолько похудеет, что станет больно. Гней вдруг ясно осознал, что помимо утраты денег, он потеряет много больше. Ему не выиграть противостояние с Пельменем, который не только успешно справился с покушениями на Юлию, себя, но и начал наступление. Гнея уже ищут, а, разыскав, миндальничать не будут. Это хозяин может не бояться мести высокородного, а Гней — простец. Его раздавят, словно муху, а хозяин лишь поморщится. Жизнь порученца для него — пустяк, не стоящий волнения. Как ни крути, но выходило, что нужно скрыться где-нибудь подальше.

Гней был к этому готов. Человек неглупый (другому не доверили бы столь деликатные задания), он осознавал, что рано или поздно ему понадобится это сделать. Что даже в случае успеха по ликвидации Юлии, ему придется лечь на дно — эйр не пожалеет денег, чтобы найти причастных к смерти дочки. Скорей всего найдет, если не принять меры. Еще он слишком много знает о хозяине, и тот вполне может решить: настало время зачищать свидетелей. Гней собирался скрыться по завершению операции, с деньгами от хозяина, но обстоятельства сложились по-другому. Что ж, ему не привыкать менять намеченные планы. Жизнь дороже золота.

Приняв решение, Гней начал действовать. Он съездил в лавку на мобиле, набив продуктами багажник. Путь предстоит неблизкий, а там, где у него убежище, его никто не ждет, и еды не приготовил. Вернувшись в дом, он перебрал бумаги и сжег все лишние в жаровне. В его квартире она была. Дом имел централизованное отопление, но его порой включали с опозданием, и для зябнувших жильцов и предусмотрели эти древние устройства. Гней уложил одежду в сумку и взял еще одну пустую — понадобится. Затем он съездил в банк, где опустошил счет, сняв деньги до последнего сестерция.

На это все ушел почти весь день. Гней сытно пообедал в небольшой таверне недалеко от дома, пошел к себе и начал ждать, пока стемнеет. Он не заметил за собой слежки, хотя неоднократно проверялся, но следовало быть осторожным. Ему нужно заехать в одно место, где спрятано сокровенное. Если об этой тайне узнает Юлий или хозяин — любой из них, придется туго.

За окнами смеркалось. Гней ждал. Когда совсем стемнело, встал, взял сумки и вышел из квартиры. Дверь запирать не стал — сюда он больше не вернется. Спустившись вниз по лестнице, он вышел из подъезда и направился к мобилю. Открыв его ключом, забросил сумки в пространство между передними и задними сиденьями. Но едва коснулся ручки переднего сиденья, как позади раздался голос:

— Далеко собрался?

Гней резко обернулся. Перед ним стоял мужчина в костюме мага, немолодой, но и не слишком старый. В руке его был пистолет, и ствол его смотрел в грудь Гнея.

— Не дергайся! — сказал мужчина. — И только пикни. Шутить не буду. Я не промахнусь. Парни!

Из-за спины мужчины вышли трое. Свет уличного фонаря падал на их лица, и Гней узнал охранников Юлии, которых видел утром возле атенея. Мужчина с пистолетом в костюме мага, скорей всего, Пельмень. Попался! Гней едва не застонал от горечи. Тем временем охранники сноровисто развернули его лицом к мобилю, связали руки за спиной, после чего весьма умело обыскали.

— В наплечной сумке — пистолет, — сказал один из них и показал оружие Пельменю. Еще какие-то бумаги и кошель с деньгами. Тяжелый! — он продемонстрировал мешочек с ауреями.

— Сбежать собрался, — хмыкнул поглотитель. — Дай мне сумку. Его засуньте на заднее сиденье. Гней и Маний сядут рядом, а Спурий поведет машину. Не медлим. Хоть визор над подъездом стоянку не цепляет, но на нас могут обратить внимание прохожие. Поехали!

Не прошло минуты, как машина Гнея, которую вел Спурий, покинула стоянку и покатила по почти пустынной улице. Гней сидел между двумя охранниками, зажатый ими с двух сторон — так, что не мог пошевелиться. Мешали сумки под ногами, но Гней не обращал внимания на неудобство, он наблюдал и размышлял. Его везли куда-то в центр города, скорей всего — в дом Юлиев, а это означало, что сразу убивать не станут. Допросят для начала. И тут возможны варианты…

Он не ошибся: мобиль остановился перед воротами дома Юлиев. Открылись створки, и машина въехала во двор. Следом закатил еще один мобиль, как догадался Гней, в нем и приехал к его дому Пельмень с охранниками. Распахнулись дверцы, и пленника вытащили из машины. Последним выбрался Пельмень, сидевший впереди рядом с водителем. На его плече висела сумка Гнея.

— Идем за мной! — велел охранникам.

Гнея отконвоировали на второй этаж, где завели в просторный кабинет и усадили на табурет в двух шагах от длинного стола. За ним сидел высокородный Юлий, Гней знал его в лицо. Пленника он встретил хмурым взглядом. Пельмень поставил сумку на стол и приказал охранникам:

— Ждите в коридоре.

Те молча вышли.

— Сейчас посмотрим, что за красавец к нам пожаловал, — сказал Пельмень.

Он вытащил из сумки документы и быстро просмотрел. Читать по-местному Кузьмич умел.

— Гней Клавдий Первый, гражданин Фионы, занятие — торговец, — сообщил Кузьмич Деметриусу и повернулся к пленнику. — Ты чем торгуешь, сволочь? Смертью?

— Чем я провинился перед тобой, высокородный? — Гней посмотрел на Юлия. — Зачем меня схватили и привезли сюда? Скажи мне!

Деметриус глянул на Пельменя. Тот пожал плечами и подошел к дверям.

— Введите! — крикнул в приотворенную створку.

Сопровождаемый двумя охранниками в кабине вошел Кезон с руками, связанными за спиной. Подведя его к столу, охранники развернули пленника к Гнею.

— Узнаешь? — спросил Пельмень Кезона.

— Да! — возопил бывший охранник. — Это он подговорил меня убить Пельменя. Дал мне кувшин с отравленным вином и заплатил за это либру золотом. Он виноват во всем, не я! Змей-искуситель… Пощадите!

Бывший охранник зарыдал, Пельмень поморщился.

— Уведите! — велел охранникам. Кезона утащили.

— Достаточно? — спросил Пельмень у Гнея.

— Закон Фионы требует, чтоб обвинение в убийстве было доказано в суде, — ответил Гней. — Если у тебя, высокородный есть подозрение в моей виновности, отдай меня под суд.

— Что, самый умный? — Пельмень зловеще улыбнулся. — Рассчитываешь соскочить или отделаться легком приговором? Дескать, Пельмень не гражданин Фионы, закон его не защищает, а вину перед высокородным я заглажу штрафом. Ты заблуждаешься, убогий. Вино, которое Кезон подбросил в мою комнату, собиралась выпить Эмилия, помощница Кальпурнии, а она фионская гражданка. А я ее вином обычно угощаю. И, мало этого, ко мне по вечерам заходит дочь Юлия, я ей рассказываю сказки. Вполне могла попробовать вино. Выходит, ты покушался на жизнь высокородной. Какое наказание за это, знаешь?

— Вы не докажете, — ответил Гней.

— Не сомневайся! — хмыкнул эйр. — Поскольку ты из простецов, а речь идет о покушении на жизнь высокородной, то я, как главный обвинитель, потребую, чтоб на допросе применили пытку. Мне не откажут. Ты сам все скажешь.

Гней ощутил, как внутри заледенело — все так и будет. Эйр прав.

— Чего вы от меня хотите? — спросил вздохом.

— Любви — большой и чистой, — сощурился Пельмень. — Такой, чтоб ты поведал то, о чем мы спросим, а в идеале — даже больше. Но для начала нам нужно имя заказчика убийства Юлии. Но не говори, что это Маркус, младший брат высокородного. Не то я на тебя обижусь и прикажу охранникам сломать два пальца, а то и больше.

— Я назову вам имя, — ответил Гней. — Только оно вас не обрадует.

— Мы с этим справимся, — сказал Пельмень. — Итак, мы во внимании.

— Мой покровитель и заказчик — Тит Фабий Вар, принцепс Сената.

— Что?! — вскричал Деметриус. — Ты лжешь, скотина!

— В моей сумке есть потайной карман, под клапаном на внутренней стенке, — ответил Гней. — Достань оттуда документ и убедись, высокородный.

Пельмень немедленно взял сумку, нашел карман, извлек наружу сложенный листок. Расправив, пробежал глазами.

— Гней Клавдий Первый служит мне, ему оказывать во всем содействие, — прочел задумчиво. — Подпись: Тит Фабий Вар, принцепс Сената. Печать…

— Дай мне! — потребовал Деметриус, протягивая руку.

Пельмень вложил в нее бумагу. Эйр изучил ее так тщательно, что со стороны казалось, что обнюхивает.

— Подпись Титуса, — сказал, кладя ее на стол. — Печать магическая, подлинная, — он посмотрел на Гнея. — Зачем принцепс дал тебе эту бумагу?

— На всякий случай. Я выполняю деликатные поручения хозяина. Он, правда, приказал использовать ее лишь в крайнем случае. Как понимаю, он как раз настал.

— Зачем принцепсу убивать высокородную? — спросил Пельмень.

— Наследство, — Гней пожал плечами. — Маркус его получит лишь формально, реально завладеет Титус. Твой младший брат, высокородный, им куплен с потрохами. Как полагаю, передав принцепсу оружейные заводы, он не заживется, поскольку пьет, не просыхая. Однажды его найдут в постели мертвым, чему никто не удивится.

— Зачем принцепсу оружейные заводы? — спросил Деметриус. — Ему, что, мало денег? Он и без того самый богатый человек Фионы.

— Богатства много не бывает, — заметил философски Гней. — Но дело не в заводах, верней, не столько в них. Принцепсу требуется неучтенное оружие.

— Зачем?

— То, что скажу тебе сейчас, высокородный, тебе понравится гораздо меньше, чем имя моего хозяина. За эту тайну нас распнут вниз головой, когда узнают, что мы к ней прикоснулись. Готов услышать?

— Говори! — велел Деметриус.

— Как знаешь, — Гней пожал плечами. — Я предупредил. Оружие принцепс продаст силонцам, но не для того, чтобы нажиться. Хотя от денег не откажется — он жаден, мой хозяин.

— Это измена государству! — воскликнул эйр. — Тит хочет, чтобы Фиона потерпела поражение в войне?

— В первоначальной битве. Когда Силон разгромит наши легионы, все растеряются. Тогда принцепс потребует права диктатора, и неизбежно их получит — на полгода. Но на самом деле он останется диктатором пожизненно.

— Ну, это невозможно, — сказал Деметриус. — Сенат ему такого не позволит.

— Ты заблуждаешься, высокородный, — Гней усмехнулся. — Получив права диктатора, принцепс перетряхнет Сенат. Вычеркнет из списка своих врагов, кого-то, вполне возможно, и казнит. Оставшиеся проголосуют за пожизненные полномочия. Разумеется, после того, как Титус разгромит силонцев. А это будет. Оружия им продадут не слишком много — достаточно, чтоб победить лишь в первой битве, но не более. А дальше легионы справятся.

— Да это заговор! — Деметриус вскочил и заходил по кабинету. — Ради единоличной власти принцепс готов убить десятки тысяч наших воинов? Подвернуть разорению провинции? Я не могу в это поверить. Ты лжешь, наемник!

— Он не лжет, — сказал Пельмень.

— С чего ты взял? — насупился Деметериус.

— Его рассказ логичен и понятен. Власть — это такая штука, ради которой идут и не такие преступления. Позволь, высокородный, поговорить с тобой наедине. Пусть Гнея выведут, оставив под присмотром в коридоре.

— Ладно, — кивнул Деметриус. — Зови охрану.

Когда они остались в кабинете, Кузьмич продолжил:

— Деметриус, я прибыл к вам с Праматери, поэтому прекрасно знаю, как скверно кончил Древний Рим. И погубила его жажда власти отдельных представителей элиты. Ваши предки перенеслись сюда во времена Республики и сохранили старые традиции, но на Праматери Рим в скором времени угодил под власть диктаторов. Сначала как пожизненных принцепсов, потом они и вовсе отринули его как шелуху и стали императорами. Власть передавали по наследству. Надо признать: вначале это шло на пользу Риму. Он покорил своих соседей, ограбив их и подчинив своим наместникам. Богатства было столько, что римляне купались в роскоши. Служить или работать не хотели. Работали рабы, которых стало столько, что они стоили денарий за голову, порою, и дешевле. В легионы стали принимать наемников, поскольку римляне служить в них не желали, а эти части подчинялись командирам, но не государству. Гражданская война, перевороты… — Кузьмич махнул рукой. — Ради единоличной власти императоры нередко убивали своих близких, тем самым устраняя конкурентов. Отцов и матерей, сестер и братьев… Власть получали люди недостойные. Все это кончилось для Рима плохо — его завоевали варвары. Так что Гней меня ничуть не удивил.

Кузьмич вздохнул, после чего продолжил:

— Как-то я спросил тебя, Деметриус, есть ли у тебя враги? Ты ответил, что их достаточно. Теперь другой вопрос: друзья имеются?

— К чему ты это спрашиваешь? — удивился эйр.

— К тому, что в одиночку против Тита мы не выстоим — слишком могущественный враг. Мы обезвредим Гнея, но он найдет другого или двух-трех таких. Не пожалеет денег. Хоть он и жаден, но ради власти раскошелится, тем более, что, став диктатором, вернет потраченное многократно. Мы обречены. Надо спасти хотя бы Юлию. У меня есть предложение, Деметриус: отправь ее со мной в мой мир. Там Юлию не достанут. Страна, в которой я живу, не воюет, в ней тихо и спокойно. И люди добрые. Обещаю, что воспитаю Юлию достойным человеком, дам ей образование и выдам замуж по ее желанию. Согласен?

— Егор… — эйр выглядел растерянным. — Я тронут твоим предложением и вижу, что оно идет от сердца. Но я его не принимаю. Спасая Юлию, я обреку на смерть других людей: высокородных и простых людей, детей и женщин. Из-за меня подвергнутся разорению провинции, а власть в стране окажется в руках диктатора. Фиона погрузится в тьму. Я не желаю это видеть, поэтому выступлю против принцепса. Это мой долг сенатора. На военной службе я приносил перед богами клятву, обещая защищать Фиону, если понадобится, то ценою своей жизни. Ты спрашивал: есть ли у меня друзья? Найдутся. Я посвящу их планы Тита, и мы предпримем меры.

— Если принцепс узнает о вашем сговоре, то он форсирует события. Полагаю, что у него есть свои люди в кругу сенаторов. Не исключено, что кто-то из твоих друзей сам с ним поделится информацией, рассчитывая заработать преференции после того, как Тит станет диктатором. Тут нужно действовать осторожно.

— И что ты предлагаешь?

— Для начала взять на службу Гнея.

— Убийцу, подговорившего Кезона отравить тебя? Организовавшего покушение на Юлию?

— Вот именно. Сейчас он пороге смерти, что вполне осознает. Гней — человек весьма неглупый. Ты вправе его уничтожить, что он прекрасно понимает, одновременно Тит не спустит ему то, что он раскрыл нам его планы. Гней изворотлив и хитер, он вхож к принцепсу и сможет добыть железные доказательства измены своего патрона. Без них твои друзья, Деметриус, нам могут не поверить. Ведь так?

— Возможно, — эйр кивнул. — Но я не доверяю этой гниде.

— Я тоже, — Кузьмич пожал плечами. — Но там, где я служил в былые годы, говорили, что нет мерзавцев, а есть объекты для работы. У нас с тобой нет выбора. Предлагаю с ним поговорить и, если нас его рассказ устроит, мы сделаем предложение, от которого он не сможет отказаться.

— Ладно, — эйр сморщился. — Но говорить с ним будешь сам. Не то я разозлюсь, после чего прихлопну его прямо в кабинете.

— Идет! — кивнул Кузьмич.

Через минуту Гней сидел на том же табурете, а за столом напротив разместились Деметриус с Пельменем.

— А расскажи-ка нам, любезный, подробно о себе, — сказал Пельмень. — Кто ты и откуда, и как попал на службу Титу.

— Вам это интересно? — удивился Гней.

— Очень, — кивнул Пельмень.

Гней пожал плечами.

— Родился в Остии в семье почтенного торговца, — он на мгновение замялся. — Моя семья держала там причалы. К ним швартовались корабли, платили портовым властям положенный за это сбор, нам — за охрану грузов.

— А если не хотели? — сощурился Пельмень. — Платить.

— У них случались неприятности. Корабль, к примеру, загорался.

— Короче, мафия, — сказал Пельмень.

— Что, почтенный?

— Преступная организация, которая занималась вымогательством.

— Ну, это очень давний промысел, — не согласился Гней. — Пусть не совсем законный, но вполне почтенный. Купцы были довольны: им не нужно было содержать охрану на кораблях. Ничего не пропадало. Все было хорошо, пока не произошла беда. В семье, которая подобно нашей занималась тем же промыслом, скончался глава. Сын, унаследовавший дело, вдруг решил, что у нас причалов под контролем слишком много, потребовав их передела. Отец не согласился — с чего бы это? Его бы перестали уважать, если бы пошел на поводу у наглеца. Тогда Секст, так звали эту сволочь, пригрозил войной. Отец его пытался убедить, объясняя, что это привлечет внимание властей, нам всем не поздоровится, но Секст лишь посмеялся. Идиот… — Гней поморщился. — Они напали первыми, и для начала зарезали отца. Я вынужден был ответить, иначе меня не поняли свои же, и Секста застрелили. Началась война, пролилось много крови. В результате из Рексаны прибыла полиция и арестовала всех мужчин в обеих семьях. Нас выдали чиновники, которым мы платили столько лет. Предатели!

— Что было дальше?

— Всех осудили на большие сроки. Мне дали двадцать лет каменоломен в Трире. Реально — смертный приговор, там и пяти никто не выживает. Имущество семьи конфисковали. И вот однажды ко мне в камеру пришел принцепс — инкогнито, конечно. Поговорил со мной, как вы сейчас, и предложил служить ему. Пообещал помилование и другое имя. Когда-то меня звали Лар… Я согласился, а что мне оставалось?

— Давно ты ему служишь?

— Третий год пошел.

— И часто ты выполнял такие поручение, как покушение на Юлию? — поинтересовался эйр.

— Это впервые, — ответил Гней. — Клянусь тебе перед лицом богов. Обычно требовалось разузнать о планах недругов принцепса, добыть компрометирующие документы. Побить кого-то, чтоб не слишком умничал. Я справлялся. Со времени работы в Остии у меня остались связи с преступным миром — мы привлекали их людей для выполнения деликатных операций. Как полагаю, именно за это меня и выбрал Титус. Об этой стороне моей работы в Остии он много спрашивал в том разговоре в камере.

— Понятно, — заключил Кузьмич. — Что ты скажешь, Гней Клавдий Первый, о предложении перейти на службу к высокородному Деметриусу? Взамен получишь жизнь и свободу.

— Принцепс меня убьет, если узнает!

— Во-первых, сделай так, чтоб не узнал, — Кузьмич пожал плечами. — А, во-вторых, ты и без того покойник. Неужто ты считаешь, что высокородный Юлий вот просто так тебя помилует? Простит тебе попытку покушения на жизнь дочери? Прощение надо заслужить.

— И что я буду делать?

— То же, что раньше, — состоять на службе у принцепса. Но одновременно ты добудешь доказательства измены Тита. Ну, скажем, письма от силонцев, списки сенаторов, с которыми принцепс расправится, когда станет диктатором.

— Это непросто.

— Кому сейчас легко, — Кузьмич развел руками. — Ты уж постарайся. Жизнь, Гней, прекрасна, жаль будет потерять. Предупреждаю: сдашь нас Титу — подохнешь. Необязательно от нас — принцепс узнает, что ты его выдал. Попробуешь сбежать — аналогично. Найдем и кончим.

— Я понял.

Гней задумался. Кузьмич с Деметриусом терпеливо ждали.

— Согласен, — наконец промолвил Гней. — Но с одним условием.

— Каким?

— У меня есть сын, единственный. Он растет без матери — ее убили в Остии при нападении на мой дом. Случайно, но от этого не легче. Гай был тогда еще младенцем. Ему пять лет, и он не помнит мать. Вы заберете мальчика к себе, и, если я погибну, устроите его судьбу. Гай должен получить образование, быть сыт, одет. Если найдете ему хорошую приемную семью, я вас благословлю из Гадеса.

— Сын? — удивился Кузьмич. — Но почему он не живет с тобой?

— Он от тролки.

— И что с того?

— Сразу видно, что ты чужак в Фионе, — Гней усмехнулся. — Брак с тролкой не приветствуется в нашем обществе. Хотя мы с Рикой не были женаты, и Гая я усыновил официально, видно, что он от тролки. Таких детей не принимают в сколы для фионских граждан, не говоря об атенее.

«Расисты!» — заключил Кузьмич.

— Я собирался дать ему домашнее образование, нанимая преподавателей, — продолжил Гней, — а это стоит денег. Принцепс хоть жаден, но за службу мне платил неплохо. Там, в сумке, все, что я скопил за эти годы. Ты вернешь мне эти деньги, высокородный эйр?

— Верну, — подумав, сообщил Деметриус.

— Еще понадобится либра золотом — сумма, которую я взял у Тита на устранение Пельменя. Мне надо это золото вернуть.

— Ну, знаешь!.. — Деметриус сердито фыркнул.

— Получишь! — поспешил Кузьмич.

— Раз так, то у меня есть сообщение, — Гней сделал вид, что не заметил гнева эйра. — К Дальним островам отправилась экспедиция. Ее задача разузнать: жил ли там Пельмень Бессмертный.

— Зачем вам это? — удивился эйр.

— Есть подозрение, что маг-поглотитель прибыл на Фиону из другого мира.

— Однако! — Кузьмич присвистнул. — Что будет, если подтвердится, что на Дальних островах не знают о Пельмене?

— Тит выдвинет в Сенате обвинение против высокородного Деметриуса за то, что тот доставил на Фиону разумного из другого мира, потребовав его отправить восвояси.

Деметриус чуть слышно выругался.

— Кто эту комбинацию придумал? — спросил Кузьмич.

— Я, — ответил Гней.

— Неплохо, — заключил Кузьмич. — Хотя наивно. Ты не подумал, Гней, что я мог жить на островах не с этим именем? Что, кстати, правда. Пельмень Бессмертный появился только здесь, в Рексане. Ладно. Как скоро возвращается экспедиция?

— Недели через две.

— За это время ты добудешь документы. Задачу понял?

— Да, высокородный, — ответил удивленный Гней. Он был уверен, что разоблачил Пельменя, а тот нисколько не смутился.

— Завтра утром тебя отпустят — с деньгами, документами. Но прежде съездим за твоим сыном. Он поживет пока что здесь.

«Заложником», — понял Гней.

— Мне развяжут руки?

— Распоряжусь, — сказал Пельмень. — Но спать будешь в камере за закрытой дверью.

Когда задержанного увели, Кузьмич сказал рассерженному эйру:

— Не гневайся, Деметриус, что я распорядился твоим золотом. Если недоволен, возьми его из моей будущей награды. Так надо. Документы, которые добудет Гней, стоят либры золота. Я бы сказал: куда дороже.

— А ты уверен, что Гней станет этим заниматься, а не сбежит? — спросил Деметриус.

— Сначала тоже сомневался, но после того, как Гней заговорил о сыне… Заметь, что сам, ведь мы о нем не знали.

— Троленыш, — сморщился Деметриус.

— Которого он усыновил официально и где-то прячет. Так поступают только с очень близким человеком.

— Он мог придумать этот ход, чтобы втереться нам в доверие.

— Вряд ли. Тип он, конечно, мутный, скользкий и сволочь еще та. Но не настолько, чтоб обречь ребенка смерти. Он сына отдает в заложники. Я наблюдал за ним, когда он говорил о Гае. Заметил, что он искренне переживает. Такое не сыграть, тем более, мафиози. Те, к слову, дорожат наследниками. Не переживай, Деметриус! Если добудем доказательства, мы сделаем Титуса! Макнем его в дерьмо.

— Как?

— Есть у меня идея…