Пельмень Бессмертный

Глава 12

За троленком отправились на рассвете. Передвигались также, как вчера, в машине Гнея. Спурий за рулем, Кузьмич сидел с ним рядом, а позади — Гней между охранниками с руками, связанными за спиной. Кузьмич немного сторожился, допуская вероятность того, что Гней мог им и соврать. Возьмет и заведет в засаду. За ними следом двигался мобиль Деметриуса. Он заберет их, если все нормально сложится.

Гней за спиной водителя подсказывал, куда им ехать. В результате их маленький караван прибыл на окраину Фионы, где остановился у инсулы, слегка обшарпанной, но не трущобной с виду. Район, конечно, не богатый, но выглядел вполне ухоженным. Есть парк неподалеку, за ним — река, хотя для сына Гней мог найти место получше. О чем Кузьмич и сообщил задержанному.

— В другом районе Гай бы привлекал внимание, гуляя с няней, — ответил Гней. — Ведь сразу видно то, что он от тролки. Здесь тролов проживает много, поэтому никто не обратит внимания.

— Выдвигаемся, — велел Кузьмич, распахивая дверцу. — Развяжите ему руки.

Они поднялись на второй этаж, где Гней подвел их к двери комнаты с цифрой XII и постучал в нее костяшками пальцев.

— Кто там? — раздался из-за двери женский голос.

— Я, Мирка, открывай, — ответил Гней.

Дверь распахнулась, и на пороге появилась молодая тролка в тунике и сандалиях на босу ногу. При виде спутников хозяина в глазах ее мелькнул испуг.

— Господин… Кто это с вами?

— Друзья, — ответил Гней. — Не беспокойся. Гай встал?

— Да. Но мы еще не завтракали.

— Поест попозже. Ты вот что — собери нам его вещи в сумку. Я забираю сына.

— А я, хозяин? — погрустнела тролка.

— Ты остаешься. Жить можешь здесь — за комнату заплачено до конца триместра. Пельмень, — Гней повернулся к Кузьмичу. — Дай Мирке пару ауреев.

Кузьмич достал из кошелька подручного принцепса две монеты и протянул их тролке. Та их схватила и зажала кулаке.

— Это за службу и молчание, — сказал ей Гней. — Ты меня не видела, их тоже. Займись вещами.

Тролка убежала в глубь комнаты и засуетилась возле шкафа. Гней и Кузьмич вошли в квартиру. Там обнаружился мальчик лет пяти в одной рубашке. Он сидел на койке, свесив ноги, глядя на вошедших широко открытыми глазами. Кузьмич от неожиданности замер: ребенок был очарователен. Кукольное личико с чуть смуглой кожей, большие черные глаза, и темные кудрявые волосы. Но не такие, как у негров, а с мягкими и длинными завитками. Кузьмич когда-то видел в Минске дочь белоруски и араба, вот у нее были такие ж волосы, а девочка выглядела словно фея из волшебной сказки. Гай — тоже. Лишь два клычка, выглядывавшие из-под губы, свидетельствовали о его происхождении от тролки.

— Папа!

Мальчик соскочил с кровати и зашлепал босыми ножками по полу навстречу Гнею. Тот подхватил его на руки и чмокнул в щечку. Лицо подручного принцепса утратило суровость и стало мягким и растроганным.

«Ну, надо же! — подумал про себя Кузьмич. — Ведь сволочь, мафиози, убийца, вымогатель, а как ребенка любит!» Теперь он более не сомневался, что принял верное решение. Гней сделает все, чтобы ему вернули сына.

— Ты пойдешь со мной гулять? — спросил ребенок Гнея.

— Нет, маленький, — ответил бывший мафиози. — Я уезжаю по делам. Но за тобой присмотрят в другом доме. Он большой, красивый, там много добрых теть.

— Они со мной будут играть? — спросил троленок.

— Конечно, — с фальшью в голосе заверил Гней. — Они хорошие.

— А дедушка? — Гай указал на Кузьмича.

— Он тоже, — Гней снова чмокнул сына в щечку.

Кузьмич только вздохнул. Тем временем Мирка сложила вещи Гая в сумку, забрала мальчика у Гнея, одела и обула. Гней снова взял его на руки, и они спустились вниз по лестнице.

— Поедешь на мобиле, — сказал Гней сыну, усаживая мальчика на водительское место мобиля эйра. Тот тут же ухватился ручонками за руль и стал издавать губами звуки, изображая шум двигателя. Кузьмич тем временем снял с плеча и протянул подручному принцепса его же сумку.

— Здесь твои деньги, документы и либра золота от Деметриуса. Когда появится информация, дай знать, как договорились. Будь осторожен, ты нам нужен — и сыну тоже. Удачи!

— Храни вас боги! — ответил Гней, взяв сумку. — Присмотри за мальчиком, Пельмень Бессмертный. Тебе я доверяю.

— Это с чего? — сощурился Кузьмич.

— Я неплохо разбираюсь в людях, — Гней усмехнулся. — Поэтому и жив пока что. Ты из тех, кто держит слово.

— Присмотрю, — пообещал Кузьмич.

К дому эйра Гай ехал на его коленях. Он сам так захотел, Кузьмич не возражал. Здесь не было специальных детских кресел, отсутствовали ремни безопасности в машинах — до них цивилизация в Фионе пока что не додумалась. Возможно, от того, что мобили передвигались с невысокой скоростью — максимально около 60 километров в час. Быстрей летали только гравилеты, поэтому их покупали те, кого неспешные мобили не устраивали. Дорогой Гай молчал, только вертел кудрявой головой, с любопытством рассматривая дома по сторонам дороги. В поместье Кузьмич взял мальчика за ручку и отвел его на кухню.

— О, боги! — всплеснула руками Грымза, увидев их в своих владениях. — Откуда это чудо? Такой хорошенький!

— Его зовут Гай Клавдий Первый, — сказал Кузьмич. — Он гражданин Фионы. Гай, поздоровайся с тетей Грымзой. Она хорошая.

— Здравствуй, тетя! — послушно вымолвил троленок. — Пусть помогают тебе боги.

— Какой воспитанный! — Грымза присела и погладила мальчика по щечке. — Есть хочешь?

— Да, — сказал троленок.

Грымза подхватила его на руки и усадила на лавку у стола. Через минуту мальчик ел, зачерпывая кашу ложкой из большой тарелки. А повариха подошла к Пельменю.

— Почему он гражданин Фионы? — спросила тихим голосом. — Ведь он же трол.

— Мать тролка, а отец фионец, — сказал Кузьмич. — Он усыновил его официально. Сейчас фионец выполняет важное задание высокородного Деметриуса и попросил нас присмотреть за сыном. Деметриус не возражает. Гай поживет пока в поместье.

— А мать ребенка?

— Погибла, когда Гай был младенцем. Он ее не помнит.

— Сиротка… — вымолвила повариха с печалью в голосе.

— Мы Юлию доставим в атеней, после чего вернемся и определимся, кто из служанок присмотрит за ребенком, — сообщил Кузьмич.

— Сама и присмотрю, — сказала Грымза. — Чего тут трудного — мальчик спокойный и послушный. Я буду готовить, а он сидеть тихонько в уголке.

Она не представляла, насколько ошибалась. Как, впрочем, и Кузьмич. Когда они вернулись в дом Деметриуса, то застали любопытную картину. Гай, управляющий эйра, стоял у входа парк, прислушиваясь к происходящему за деревьями. Кузьмич стащил свой шлем и подошел поближе. Из парка доносился визг и крики.

— Что там происходит? — спросил Кузьмич.

— Троленка ловят, — усмехнулся управляющий. — Он Сорку укусил за палец.

— С чего вдруг?

— Она отшлепала его по попе.

— За что?

— Он показал тролке язык.

— Дела… — сказал Кузьмич, не зная, как это реагировать.

Тут на аллее показался сынок подручного принцепса. Он бежал по направлению к дому, повизгивая от восторга. Следом, отстав шагов на двадцать, неслись служанки, выкрикивая в адрес мальчика угрозы. Кузьмич решил вмешаться. Перегородив дорогу Гаю, он подхватил троленка и зафиксировал, держа его под мышки перед собой.

— Так, значит, фулюганим? — нахмурив брови, спросил мальчонку.

— Пусти!

Гай попытался вырваться, но у него не получилось.

— Маг Пельмень! — заверещали подбежавшие служанки. — Отдай-ка его нам, мы накажем негодяя.

— Он укусил меня за палец! — пожаловалась Сорка, показывая руку. Кузьмич взглянул: на пальце крови не было, но след зубов имелся.

— Отставить наказание! — велел командным голосом. — Сначала разберемся. Так, юный Гай, зачем ты укусил служанку?

— Она ударила меня по попе, — насупился троленок.

— А он мне показал язык, — наябедничала Сорка.

— С чего вдруг? — спросил Кузьмич у Гая.

— Она сказала, что я трол, — пожаловался мальчик.

— А кто ты?

— Гай Клавдий Первый, гражданин Фионы, — важно произнес мальчишка. — А вот она простая тролка, — он указал на Сорку. — Поэтому не смеет меня бить.

Гай, управляющий, хрюкнул и закрыл лицо руками. Охранники заржали.

— Он вправду гражданин Фионы, — сказал Кузьмич служанкам. — Что не означает, что ему разрешено кусаться. Мы его накажем, но бить не будем. Я попрошу у Грымзы, чтоб не давала ему сладкого. Ты понял, Гай Клавдий Первый?

— Да, — насупился троленок.

— Сейчас идем на кухню.

Кузьмич поставил мальчика на ножки, взял за ручку и отвел в владения поварихи. Там, усадив на лавку, поведал Грымзе о случившемся.

— Кобылы! — осудила повариха тролок. — Всего-то на минутку попросила присмотреть, пока леплю пельмени. Велела погулять с ним в парке. А эти… Как можно бить такое чудо? — она погладила мальчика по кудрям.

В ответ мальчонка потерся щечкой о ее руку.

— Такой воспитанный и ласковый, — вздохнула Грымза. — А эти… Да что с них взять? Обе не замужем, как обращаться с детками не знают. Гай, будешь есть печенье с медом?

— Буду, — обрадовался мальчик.

— Я обещал ему, что не получит сладкого, — сказал Кузьмич. — Чтоб не кусался.

— А я не обещала, — заявила Грымза. — И не позволю голодать ребенку. Ешь, маленький! — она поставила перед троленком вазу с печеньем и миску с медом.

— Спасибо, тетя Грымза, — сказал мальчонка, схватил печенье и макнул его в янтарный мед. — Ты добрая.

Присев на лавку, повариха с умилением смотрела, как он ест. «Сын мафиози, — заключил Кузьмич. — Весь в папочку. Уже манипулирует людьми». Вздохнув, он вышел и отправился к себе. Но не дошел: у лестницы его перехватил взволнованный Спурий.

— Пельмень! Там это… Кезон повесился.

— Ах, вашу мать! — Кузьмич не удержал от ругательства. — Идем!

Они спустились в цокольный этаж, где размещались служебные помещения большого дома. Котлы для отопления и подогрева воды в бассейнах, прачечная, чуланы для хранения различных хозяйственных мелочей: к примеру, мыла, белья и запасной одежды. В одном из них и разместили отравителя, освободив чулан от инструментов для уборки. Их вынесли в коридор. В эту минуту возле них стояли хмурые охранники. Кузьмич шагнул в распахнутую дверь, и в голове как бы сам собой возник стишок:

Я спросил сантехника Петрова:

— Что у вас на шее, дядя Вова?

А сантехник мне не отвечает.

Он висит, и ветер труп его качает…

Ветра в чулане не было, поэтому труп самоубийцы не качался. Кезон висел под небольшим окном под потолком на веревке, привязанной к кованной решетке, это окно и закрывавшей. Под его ногами лежала опрокинутая койка. Все стало ясно: Кезон влез на нее ногами, приладил петлю, сунул в нее голову, после чего ударом ног отбросил койку. Будь он пониже ростом и не таким здоровым, повеситься б не получилось — и до решетки не дотянулся бы, и койку отшвырнуть не смог бы. Выглядел покойник жутко. Распухший, вываленный изо рта язык, налившееся кровью и перекошенное муками лицо.

— Выбрал момент, когда охранника за дверью не было, — оправдывался Спурий. — Мы улетели к атенею, а высокородный со своей охраной — на заводы.

— Где он взял веревку? — спросил Кузьмич.

— Шнурки… — вздохнул охранник. — Ботинки у нас всех военные, высокие. Шнурки в них длинные и очень прочные, вон даже эту тушу выдержали.

«Моя ошибка, — мысленно вздохнул Кузьмич. — Это ж аксиома: у заключенного забрать ремни, шнурки… Не приказал, подумал, что и сами догадаются».

— Что будем делать? — поинтересовался Спурий.

— Снимите труп и положите покойника на койку. Я сообщу Деметриусу, пусть он решает: вызывать полицию или обойтись без этого. Скорей всего, что обойдемся: высокородный мог расправиться с Кезоном по собственному усмотрению — тот покушался на жизнь дочери эйра. Но он повесился, поэтому просто похороним. У Кезона есть родственники в городе?

— Нет, — ответил Спурий. — Он из провинции, дальней. Семью свою он не любил. Как-то обмолвился, что из-за них и оказался в легионе: ему сказали, что он лишний рот и выперли из дома.

— Тогда и извещать не будем, — сказал Кузьмич. — Займитесь.

Оставив цокольный этаж, он пошел на кухню, где не нашел троленока.

— Где Гай? — спросил у Грымзы.

— Спит в моей комнате, — сказала повариха. — Набегался ребенок. Сиротка…

«С зубками», — подумал про себя Кузьмич, но вслух это говорить не стал.

К полудню в дом вернулся Деметриус. Он вызвал Кузьмича и от него узнал о смерти отравителя.

— Пускай отправляется в Гадес, где ему и место, — отмахнулся эйр. — Он только облегчил работу для охранников. Кезона я собирался расстрелять. Скажу охранникам: пусть закопают где-нибудь за городом. Отдать его полиции было б неразумно — он слишком много знал и неизбежно проболтался бы, что мы поймали Гнея. Сорвал бы операцию. Как, кстати, с Гнеем? Забрали его сына?

— Да, — сообщил Кузьмич. — За ним пока присматривает Грымза. Попробовали поручить присмотр служанкам, так он одну из них куснул за палец.

— Троленок… — произнес Деметриус недовольно.

— Я убедился, что мальчик Гнею дорог, — сказал Кузьмич. — Считаю, что он будет стараться выполнить задание.

— Пусть помогают ему боги, — вздохнул Деметриус.

— Вы встречаетесь с друзьями?

— Пока что нет, — сказал Деметриус. — У меня нет доказательств измены Тита, а без них отстранить от должности принцепса не получится. Он изворотливый и хитрый.

— А может его так?.. — Кузьмич руками показал, что стреляет из винтовки. — Я справлюсь.

— С ума сошел?! — Деметриус возмутился. — Сдерут с живого шкуру!

— Маг-экзогент отправит меня на Землю. Пусть там и ищут.

Он усмехнулся.

— А ты о нас подумал? Ведь все узнают, что у меня на службе состоял убийца Тита. Сенат меня осудит.

— Извини, — Кузьмич развел руками. — Понимаешь, меня бесит, что эта гнида готова убивать детей, чтобы прорваться к абсолютной власти. Такие не должны жить на земле.

— Я разделяю твои чувства, тем более что Тит оплатил убийство моей дочери, — сказал Деметриус. — Но мы спешить не будем. Ждем новостей от Гнея.

На том они расстались. Вечером Кузьмич с охранниками слетал за Юлией на гравилете, а по возвращению случилось неожиданное. Когда они шли к дому, к ним выбежал навстречу Гай.

— Кто это? — удивилась Юлия.

— Сын одного знакомого, — сказал Кузьмич. — Он занят выполнением задания Деметриуса и попросил пока что присмотреть ребенка. Гай — сирота и рос без матери.

— Какой забавный! — Юлия присела перед мальчиком. — Как твое имя, маленький троленок?

— Я не троленок, — ответил важно мальчик, — а Гай Клавдий Первый, гражданин Фионы.

— Неужели? — удивилась Юлия.

— Это правда, — поспешил Кузьмич. — Его отец — фионец, и усыновил ребенка. Есть документы.

А Гай тем временем погладил руку Юлии.

— Ты красивая, — сказал девчонке. — И добрая. Будешь со мной играть?

— Буду, — сказала Юлия и взяла Гая за руку. — Идем со мной, Гай Клавдий Первый.

Стоявший рядом управляющий закашлялся.

— Высокородная, твоим родителям это не понравится, — сказал встревоженно.

— Подумаешь! — пожала плечиками Юлия. — Идем, малыш!..

Они ушли, Кузьмич проводил их изумленным взглядом.

— Деметриус будет недоволен, — вздохнул стоявший рядом управляющий.

— Ему сейчас не до того, — сказал Кузьмич. — Не беспокойся. Наиграется и приведет обратно. Или пришлет с служанкой.

Он ошибся. В тот же вечер в его в комнату вошла Эмилия, а чуть позже Юлия, ведя за руку мальчика.

— Гай хочет слушать сказку, — сказала удивленной паре. — Расскажи ему, Пельмень, про Колобка.

Кузьмич и рассказал. Троленок выслушал, раскрыв от удивления глаза. Как было видно, сказки ему прежде не рассказывали. Сидел Гай на коленях Юлии, прижавшись к ней, а девочка гладила его по кудрям.

— От меня бы Колобок и не убежал, — сказал мальчонка, когда рассказчик смолк. — Я бы догнал его — и ам!

Он щелкнул зубками.

— Скажи спасибо дедушке, — велела ему Юлия. — За сказку.

— Спасибо! — произнес троленок. — Еще расскажешь?

Кузьмич ответить не успел: в дверь постучали, и на пороге появилась Грымза.

— Высокородная, — обратилась к Юлии. — Ребенку нужно спать. Отдай мне Гая, я уложу его в кроватку.

— Не дам, — сказала Юлия. — Гай будет спать со мною в комнате. Я приказала постелить ему на скамнуме.[13]

— Но как же?.. — удивилась Грымза. — С тобой, высокородная? Ведь он обыкновенный мальчик из простой семьи.

— А мне он нравится! — сказала девочка. — И я ему. Ведь правда, Гай?

— Юля хорошая, — подтвердил троленок. — Она со мной играет. Я буду с нею спать.

— Нашла себе игрушку, — проворчал Кузьмич, после того как гости удалились. — Живую.

— Ты не понимаешь, — Эмилия вздохнула. — Юлии очень одиноко. Родители почти не уделяют ей внимания. Со мной играть не станешь — я старая и занята с Кальпурнией. А тут такой чудесный мальчик.

— А почему б родителям не завести ей братика или сестричку?

— Высокородные опасаются иметь много детей.

— С чего так? — поднял бровь Кузьмич.

— Кто-то из них может родиться без дара, пустоцветом. Такие случаи бывали. На положении высокородного это не скажется — останется сенатором, к примеру, но за спиной станут шептаться. Мол, он не чистой крови. Такой семье будет непросто найти хорошую партию для сына или дочери.

— Они так скоро вымрут, — сказал Кузьмич. — Естественным путем.

Эмилия пожала плечиком.

— А ты не против, если я рожу тебе ребенка? — спросила вдруг, потупившись. — Ведь я еще не старая.

— Эмилия… — вздохнул Кузьмич. — Какие дети? Мы все тут ходим под прицелом. Я не могу сказать тебе всю правду, но над домом Юлиев сгустились тучи. И, если мы их не развеем, всем будет очень плохо.

— Ты этим занимаешься? Поэтому к нам привезли какого-то человека, ночь он провел в подвале, а утром он уехал с тобою и охраной. Обратно вы привезли мальчонку. Все это взаимосвязано?

«Вот ведь мисс Марпл из Фионы, — заключил Кузьмич. — Ничто не скроется от женских зорких глаз».

— Не спрашивай меня, Эмилия, то, что не смогу тебе сказать, — ответил ей почти стихами. — Наступит время — расскажу. Если наступит.

Он вновь вздохнул.

— Ты справишься, — Эмилия обняла любовника. — Ты у меня необыкновенный. Так много знаешь. Тебя даже Кальпурния уважает, а ей понравиться непросто.

— С чего ты взяла про Кальпурнию? Она так говорила? — спросил Кузьмич.

— Обмолвилась однажды, — Эмилия хихикнула. — После приема пациента в сердцах сказала: «Вот же тварь! Высокородная скотина! Да у Пельменя кровь намного чище, чем у этой сволочи!»

— Так прямо и сказала? При вас?

— Нет, в кабинете за закрытой дверью, но громко — я услышала. А ты и вправду чистой крови?

— Блажь это все: высокородные и благородные, — сказал Кузьмич, поморщившись. — Значение имеет не происхождение, а то, чего ты стоишь. Какой ты человек. А чистота их крови — ерунда.

— Но с ней передается способность к магии.

— А на хрена она нужна? Все то, чем похваляются высокородные, возможно сделать и без Дара. К примеру, на войне. Ружья с пулеметами изрешетят всех этих эйров с фламмерами прежде, чем те подойдут на расстояние удара. Обычный гражданин, вооруженный пистолетом, застрелит мага раньше, чем тот применит Дар. По сути, тот годится лишь для разборок между магами. Они это прекрасно понимают. Поэтому придумали законы, чтоб их боялись трогать. Но рано или поздно люди возмутятся, возьмутся за оружие, тогда господство магов кончится.

— Не говори так больше никому! — встревожилась Эмилия. — Это опасно.

— Не собираюсь, — сказал Кузьмич. — Это с тобой разоткровенничался. Если б не эта долбанная магия, то не пришлось бы нам сейчас тревожиться о будущем. Никто бы не покушался на ребенка и не было бы всяких танцев с бубнами, из-за которых ходим на ушах.

— Ты так забавно говоришь, — Эмилия положила его руку себе на грудь. — Успокойся. Есть лучшее занятие, чем думать о врагах…

Шли дни. Кузьмич с охранниками возили Юлию в атеней и забирали девочку обратно. Никто на них не нападал. И вот однажды на заборе атенея неподалеку от калитки Кузьмич увидел начертанную мелом букву «V», вернее, цифру «пять». Скорей всего, отметку оставили рано утром, иначе б сторож рассмотрел и стер. В тот же вечер Кузьмич переоделся в одежду простеца, охрана — тоже, и на мобиле они отправились в припортовой район Рексаны. Там машина встала за квартал от нужного объекта, а Кузьмич с охранниками отправились к таверне, известной местным как «Веселая пятерка». На вывеске ее имелась цифра «V». Что это означало, никто не знал, но говорили, что давным-давно таверну основал центурион, служивший в Пятом легионе.

В заведение они вошли поодиночке, причем Кузьмич — последним. Если бы там ждала засада, то парни дали б знать. Засады не было, поэтому Кузьмич, войдя заполненный людьми просторный зал, осмотрелся и взглядом выцепил в углу за столиком знакомую фигуру в куртке с наброшенным на голову капюшоном. Направился туда.

— Привет, — сказал, сев напротив Гнея. — Звал? Есть новости?

— Есть, — ответил бывший мафиозо. — Как там Гай?

— Цветет и пахнет, — Кузьмич невольно хохотнул. — Взят под опеку Юлией. Мальчик играет с ней, спит в ее комнате, вдобавок Юлия учит его буквам. Говорит: он все хватает на лету и скоро научится читать.

— Ты шутишь? — изумился Гней. — Высокородная пригрела сына тролки?

— Какие шутки! Все об этом знают. Спроси служанок и охранников.

— Невероятно, — собеседник покачал головой. — А что ее родители? Не запрещают?

— Им не до этого. Зачем позвал?

— Добыл я документы, — Гней достал из сумки тубус из черной кожи и сунул Кузьмичу. Тот взял и спрятал в свою сумку.

— Что там? — поинтересовался.

— Сначала выпей, — Гней придвинул ему кубок, наполненный из стоявшего на столе кувшина. — Непьющий человек в таверне подозрителен и многих раздражает. Зачем нам излишнее внимание?

Кузьмич послушно отхлебнул и сморщился:

— Кислятина!

— Это дешевая таверна, хороших вин здесь не бывает, — злорадно усмехнулся Гней. — Теперь о документах. Писем от силонцев там нет. Скорей всего, что их не существует: мой хозяин договаривался устно. Но есть список нужного для них оружия, он так и озаглавлен: «Для силонцев». Снизу пометка, сколько это будет стоить островитянам. Еще там список неугодных для хозяина сенаторов с его пометками: кого убить, кого сослать, конфисковав имущество.

— Документы оригинальные или же копии?

— Оригиналы, — успокоил Гней. — Там на бумаге особая отметка Тита — магическая. Подделать невозможно.

— Как удалось добыть?

— Через секретаря принцепса, — Гней усмехнулся. — Авл старый и уродливый, но очень любит юных женщин. А женщины любят деньги. При виде рожи Авла, запрашивают тройную цену. Поэтому Авл, увидев золото, даже и спрашивать не стал, зачем мне это нужно.

— Много потратил?

— Двадцать ауреев.

— Полибры золота. Однако! — поднял бровь Кузьмич. — Ладно. Если документы понравятся Деметриусу, я возмещу твои расходы.

— Благодарю, — Гней поклонился. — Ты добрый человек, Пельмень.

— Лично тебе даже бы сестерция не дал, — Кузьмич поморщился. — Но у тебя есть сын, а он не в чем не виноват. С этим закончили. Теперь вопрос: принцепс не хватится пропажи?

— Нет. Авл заменил оригиналы копиями, которые сам же изготовил. Он хоть и старый сластолюбец, но ремеслом своим владеет в совершенстве. Может подделать нужный почерк, бумагу взял опять же из запаса Тита с его отметками. Сам хвастался.

— Понятно. Тогда до встречи, — Кузьмич поднялся с табурета. — Будь наготове. Очень возможно ты понадобишься эйру как свидетель.

— После чего недолго проживу, — Гней грустно улыбнулся.

— Если проиграем, — Кузьмич кивнул. — Тогда всем нам придется худо. Но если победим, жить будем долго. Не вешай нос, Гней Клавдий Первый!

В тот же вечер Кузьмич отнес бумаги эйру. Тот изучал их тщательно и долго.

— Подлинные, — сказал, со вздохом отложил бумаги. — Знаешь, я до последнего рассчитывал, что Гней соврал. Да, он на службе у принцепса, но мог, прикрывшись выданной бумагой, работать на другого. Я на обол ему не верю. Но эти документы свидетельствуют: Тит изменник. Поверить не могу. Тит жадный, вспыльчивый, властолюбивый. Он грубый и заносчивый. Но он сражался за Фиону. В войну командовал легионом и бился храбро и умело. Поэтому и стал принцепсом — учли его военные заслуги. Но изменить республике!..

— Чему ты удивляешься? — Кузьмич пожал плечами. — Военные часто устраивают дворцовые перевороты. Примеров в моем мире — море. Военным не хватает власти. Им кажется, что, став диктаторами, они прекрасно справятся с проблемами государства. То, что при перевороте погибнут люди, их нисколько не пугает — они привыкли на войне к потерям. Они рассчитывают, что после их победы наступит процветание. Засада в том, что не наступит. В нашей истории есть редкие примеры, когда переворот военных способствовал развитию страны. Но рано или поздно это кончалось плохо. Добившись абсолютной власти, диктатор бронзовел и начинал считать себя непогрешимым. В результате совершал тяжелые ошибки, которые приводили к гражданским войнам, развалу экономики, случалось — и страны. Власть не должна быть абсолютной, требуются институты, которые удерживают руководителей от непродуманных решений.

— Ты говоришь словно сенатор, — улыбнулся эйр.

— Да просто на Земле богатая история, — сказал Кузьмич. — Тот, кто ее знает, умеет извлекать уроки. А те, кто забывает об исторических примерах или учились плохо, набивают шишки. Не обижайся на меня, Деметриус, но у Фионы очень куцая история. Ваших предков занесло на материк в самом начале формирования цивилизации. Вашими врагами стали племена, отставшие от вас в развитии на много лет. Неудивительно, что вы легко их побеждали. И в следствие чего не слишком-то старались ускорять прогресс в различных направлениях и в том числе — в строительстве государства. В моем мире его подстегивали войны с достойными соперниками. Когда речь заходит о выживании нации, страна мобилизуется и преграды, казавшие прежде непреодолимыми, сносит напрочь. Или не сносит, но в этом случае разваливаются государства, народы исчезают — примеров много. Так некогда пропал и Древний Рим, а римляне, смешавшись с пришлыми народами, утратили язык и идентичность. Латынь, которую вы называете древним языком, осталась, но применяется очень ограниченно — у медиков, биологов… Она не развивается, поскольку мертвая — на ней никто не говорит.

— Не знал, что ты насколько образован, чтобы делать эти заключения, — сказал Деметриус.

— Много читал на пенсии, — Кузьмич опять пожал плечами. — Чем-то нужно было заниматься. Ладно, это лирика, сиречь — пустые разговоры. Как ты теперь поступишь?

— Соберу сенаторов, которые попали в проскрипционный список Тита, и дам им ознакомиться с добытыми тобою документами. Сообщу о намерениях принцепса. Вместе и решим, что дальше делать.

— В том списке — все твои друзья?

— Есть и враги, но наши разногласия меркнут перед угрозой потерять имущество и сгинуть в ссылке, а то и вовсе быть убитым.

— Логично, — заключил Кузьмич. — А ты не привлечешь внимания принцепса, собрав столько сенаторов? В списке — 21 фамилия.

— Послезавтра день рождения Кальпурнии, — сказал Деметриус. — Удобный повод пригласить гостей. Правда, жена не любит подобных празднеств, но я ее уговорю.

— Понятно.

— Ты там тоже будешь.

— Я? Кем ты меня представишь? Козопасом с Дальних островов? Кто станет меня слушать?

— Ты тот, кто есть на самом деле. Высокородный, прибывший с Праматери. Офицер, служивший в армии и много воевавший.

— Значит, снимаем маски?

— Пора, Егор, — кивнул Деметриус…