Пельмень Бессмертный

Глава 13

— Вам послание, высокородный, — дворецкий протянул узкий конверт. — Его принес посыльный, он ждет внизу ответа.

Главк взял конверт и вскрыл его серебряным ножом, достал плотный листок бумаги и пробежал глазами текст:

«Деметриус Юлий Руф и его супруга, высокородная Кальпурния, приглашают Главка Пульхра Назику на торжество по случаю дня рождения высокородной, которое состоится 15-го дня седьмого месяца в три часа пополудни». Внизу стояли подписи Юлиев и печать Деметриуса.

От неожиданности Главк растерялся. Чего он меньше всего ждал, так этого приглашения. С Деметриусом он не только не дружил, но даже не приятельствовал. Все дело было в Туллии, его супруге. Когда-то ее сватали Деметриусу, но тот ее отверг, сказав, что он не любит толстых. Узнав об этом, Туллия возненавидела несостоявшегося жениха, и эту ненависть пронесла сквозь годы. Сам Главк подобного чувства к Деметриусу не испытывал, поскольку вследствие отказа Руфа он породнился с родом Туллиев, богатым и влиятельным. Однако из-за жены был вынужден изображать враждебность. Но ладно это — недавно по вине супруги Главка Деметриус едва не потерял единственную дочку. Туллия подговорила их дочь Пульхерию высмеивать Юлию за то, что девочку провожает до калитки атенея и встречает охрана из двух магов и нескольких бойцов из простецов. Девочка взбрыкнула и приказала не сопровождать и не встречать ее у атенея, из-за чего едва не стала жертвой фламмера. Хорошо, что маг-поглотитель со странным именем Пельмень Бессмертный сумел перехватить удар и уничтожить нападавшего. Эта история наделала в столице много шума. Главк, разузнав подробности, имел с супругой тяжкий разговор, пригрозив разводом, если такое повторится. Зачем им слава пособников убийц высокородной? Туллия рыдала и обвиняла некого мужчину, который и посоветовал ей эту глупость сделать, чтобы досадить Деметриусу. Она и не подумала, дура… То, что Деметриус прекрасно знает о роли Туллии в том покушении, Главк не сомневался. И вот зовет на торжество…

— Посыльный что-то передал в словах? — спросил Главк у дворецкого.

— Сказал, что высокородный Юлий очень просит тебя прибыть. Соберутся многие сенаторы, но без своих супруг. Там состоится важный разговор. Просил не брать подарков.

«Ага! — мгновенно догадался Главк. — День рождения Кальпурнии всего лишь повод, чтобы собрать нас. Деметриус что-то затевает…»

— Скажи посыльному, что непременно буду…

В назначенный день Главк прибыл к дому Юлиев на арендованном гравилете. Он сенатор и не бедный человек, поэтому мог себе позволить. Похоже, что так думали и остальные приглашенные, поскольку в воздухе над домом Юлиев стояла толчея. Выстроившись в круг, летательные аппараты по очереди заходили на посадку и, высадив сенатора, немедленно взлетали и уходили ждать пассажиров на большой стоянке за оградой.

Гостей встречали лично Юлий и его супруга. Поздоровавшись и поблагодарив за то, что прибыли, передавали их охранникам в наглаженных мундирах, которые сопровождали приглашенных в дом.

— Благодарю тебя, Главк Пульхр Назика, за то, что ты откликнулся на наше приглашение, — сказал Деметриус Главку.

— Поздравляю высокородную Кальпурнию с днем рождения! — ответил Главк. — Пусть боги будут благосклонны к тебе, высокородная, и помогают в служении Асклепию.[14] Здоровья тебе, радости и благополучия.

— Благодарю, высокородный, — ответила Кальпурния холодным тоном. — Присоединяйся к торжеству.

По ее взгляду Главк догадался, что Кальпурния его бы с удовольствием прибила, и внутренне содрогнулся. Но изобразил лицом почтение. Охранники отвели его в триклиний, где Пульхр увидел стулья, расставленные полукругом, как в скамнумы в их курии. На них сидели прибывшие раньше гости, их всех Главк прекрасно знал по заседаниям в Сенате. Поздоровавшись, он сел рядом с Фульвием — они давно дружили.

— Ты не знаешь, зачем нас тут собрали? — поинтересовался Фульвий после того, как они пожали друг другу руки.

— Понятия не имею, — пожал плечами Главк. — Но, думаю, что скоро скажут.

Так и случилось. Спустя непродолжительное время в триклиний вошли Деметриус, какой-то незнакомый маг, немолодой, но и не слишком старый, с ними — мужчина в одежде простеца, с лицом как морда у лисицы. Деметриус нес большую кожаную сумку, которую водрузил на стол возле стены.

— Достопочтенные сенаторы, — сказал Деметриус, изобразив легкий поклон. — Благодарю за то, что вы откликнулись на приглашение. Понимаю, что пребываете в недоумении: зачем я вас собрал в таком составе? Сейчас все объясню. Но для начала я попрошу вас ознакомиться с светокопиями документа, которые вам вручат. Желающие увидеть подлинник его получат.

Маг и мужчина с мордой лиса извлекли из сумки листки бумаги и стали раздавать гостям. Глав взял свой экземпляр и стал его читать. На листиках светокопии оказался список присутствовавших здесь сенаторов с пометками возле фамилий. Пометки эти были жуткими: «убить», «изгнать в далекую провинцию, конфисковав имущество». Нашел Главк и свою фамилию, возле которой прочитал: «Изгнать». Другие гости тоже отыскали себя в списке, в триклинии раздался ропот, а потом и крики:

— Что за дурная шутка? Что означает этот список? Деметриус!..

Юлий поднял руку, воззвав к спокойствию. Не сразу, но в триклинии стихло.

— Итак, достопочтенные, — сказал Деметриус, — в руках вы держите проскрипционный список, составленный принцепсом Титом, и ознакомились с участью, которую он вам уготовил.

Со стула встал Квинт Сергий Рустик, пожилой сенатор.

— Ты обещал нам подлинник, — сказал Деметриусу.

Тот протянул сенатору листки. Квинт пробежал по ним глазами, исследовал бумагу, затем внимательно изучил пометки. Все это время в триклинии стояла тишина.

— Бумага подлинная, почерк Тита, — объявил Квинт Сергий Рустик. — Как цензор я постоянно читаю документы от принцепса. Не скрою: удивлен. Зачем принцепсу понадобился этот список? Ведь он не сможет расправиться с нами, даже если захочет. Сенаторы не позволят. Пусть только заикнется! Мы снимем его с должности.

— Ты ошибаешься, высокородный, — вздохнул Деметриус. — Тит готовит заговор. Гней подойди поближе.

Мужчина с лицом как у лисы встал рядом с Юлием.

— Позвольте вам представить: Гней Клавдий Первый, состоящий на службе у принцепса. У меня есть документ, подписанный Титом, с его печатью, который это подтверждает. Гней и раздобыл нам документы, изобличающие Тита. Расскажи нам, что принцепс задумал, Гней.

Рассказ не затянулся. Сенаторы, пока он говорил, молчали. То, что они услышали, ошеломляло. Но общее недоумение озвучил снова Квинт:

— В то, что Тит мечтает стать диктатором, охотно верю. Он жаждет большей власти, чем имеет. Но в то, что он решился на измену, решив отдать оружие силонцам, сомнительно. Тит хоть и сволочь, но не предаст Фиону. Он легат, который воевал с силонцами и крепко бил противника.

— Что ж, ознакомься с этим, — Деметриус протянул ему бумагу.

Квинт снова скрупулезно проверил документ.

— Он подлинный, — сказал растерянно. — Поверить не могу. Написано рукою Тита.

— Что там? — раздались крики.

— Тоже список, — ответил Квинт, — он озаглавлен «Оружие силонцам». Читаю. Военные гравилеты — 10 штук. Бронированные мобили с пулеметами — 15. Ружья — 2000 штук, пулеметов — 40. Боеприпасы… Вы представляете, что будет, когда силонцы с этим вооружением навалятся на наши легионы? Мы понесем огромные потери, прольются реки крови.

— Измена!.. Тита — вне закона!.. Убить предателя!..

Вскочив, сенаторы кричали и потрясали кулаками. Деметриус и Квинт едва их успокоили.

— Почтенные, — сказал Деметриус, когда в триклинии немного стихло. — Я разделяю ваше возмущение, но собрал вас по другой причине. Нам следует решить, что делать дальше?

— А что тут думать? — поднялся Луций Фабий. — Собрать Сенат и предъявить всем эти документы, после чего проголосовать за низложение предателя.

— По правилам собрание Сената созывает принцепс, — сказал Деметриус. — Ты предлагаешь ознакомить Тита с нашим намерением убрать его с этой высокой должности и строго наказать? И что он станет делать, как считаешь?

Сконфуженный Фабий сел обратно.

— Сенат можно собрать вне очереди по предложению трети от его состава, — заметил Квинт.

— Все верно, цензор, — подтвердил Деметриус. — Но в этом случае потребуются подписи сенаторов, которые поддержат это предложение. Для этого их нужно ознакомить с документами, как это сделал я сегодня, что неизбежно приведет к утечке сведений о наших намерениях. К тому же по закону петицию сенаторов о созыве собрания нужно подавать принцепсу. Как вы считаете, что станет делать Тит, когда узнает, что мы задумали?

Сенаторы молчали.

— Я вам отвечу, — сказал Деметриус. — В распоряжении принцепса находится легион, расквартированный в Рексане. Тот, которым он командовал в последнюю войну. Легионеры ему преданы и выполнят любой приказ. Им скажут: это мы предатели, которых подкупил Силон, после чего нас просто вырежут.

— Другие легионы это не поддержат, — заметил Квинт. — Бессудное убийство сенаторов их возмутит. Но лучше выехать в войска заранее, не дожидаясь, пока нас здесь убьют, и рассказать им об измене Тита. Поднимем легионы и поведем их на столицу для защиты закона и порядка.

— То есть начнем гражданскую войну, — Деметриус вздохнул. — Пока мы будем наводить порядок, силонцы высадят войска, после чего захватят города, оставленными легионами. Отбить их будет очень трудно. Большая кровь, большие жертвы.

— А что ты предлагаешь? — поинтересовался Квинт. — У тебя есть план?

— Да, цензор. Позвольте я представлю вам удивительного человека. Его вы знаете под именем Пельмень Бессмертный.

Замеченный Главком маг встал и подошел к Деметриусу.

— Это тот самый, с Дальних островов? — поинтересовался Фабий.

— На Дальних островах нет магов, — Деметриус усмехнулся. — Там обитают козопасы. Мой друг Егор Кузьмич Калечиц прибыл на Фиону из другого мира, точней — с Праматери.

— Праматери… — зашелестело в зале. — Не может быть!

— Ты можешь это подтвердить? — засомневался Квинт.

— Егор? — Деметриус посмотрел на мага.

— Дум спиро сперо, — промолвил тот. — Аутер винкеро аутер мори.

— Пельмень Бессмертный говорит на Древнем, — встал сенатор Фульвий. — Он сказал: «Пока дышу — надеюсь», а дальше: «Или победить, или умереть». Ты медикус, как я, Егор Кузьмич Калечиц?

— Нет, высокородный, — ответил маг. — Всего лишь поглотитель. Но в моем мире латынь, которую вы называете Древним языком, достаточно известна. На ней уже никто не говорит, но многие крылатые выражения популярны у образованных людей. Теперь скажи: может говорить на Древнем языке выходец не из Праматери?

— Мой друг Егор был офицером в своем мире, где много воевал, — сказал Деметриус. — Впоследствии командовал службой безопасности государственного учреждения. Был в должности префекта. Я рад, что он любезно согласился помочь мне в сложной ситуации. Егор не только спас мне дочь от верной смерти, но и сумел разоблачить измену Тита. Это его заслуга, сам я не мог бы разобраться, кто на самом деле стоит за покушением на Юлию. Фактически Егор уберег Фиону от установления диктатуры и великой крови.

— Еще не уберег, — заметил Квинт сварливо. — И нам пока не ясно, что делать.

— Я расскажу, достопочтенные, — сказал пришелец из другого мира. — Начнем с того, что нам не стоит беспокоиться о созыве Сената, поскольку это сделает сам Тит. Вот какому поводу…

Тит Фабий Вар, принцепс Фионы, вошел в зал заседаний бодрым, энергичным шагом сопровождаемой охраной из магов-поглотителей. Постановлением Сената категорически запрещалось приводить на заседания охранников с Даром, как и использование магии в этих стенах. Что понятно: простецов здесь нет, все одаренные, и что произойдет, если сенаторы, сойдясь в горячем споре, станут использовать свои способности для убеждения соперника? Еще охранники подключатся… Поубивают здесь друг друга. Поэтому нарушителя ждала смерть. Но Титу разрешили приводить охрану. Во-первых, он принцепс, и, если очень хочет… И, во-вторых, поглотители не смогут повредить присутствующим — они не боевые маги.

Оставив охрану возле входа, принцепс прошел к кафедре из мрамора на возвышении в центре зала. Рядом с ней расположился стол с устройством по проецированию изображений на глухую стену курии. Стоило докладчику положить на белый мрамор документ, как вспыхивали лампы, и его огромный образ возникал перед сенаторами — так, что любой мог прочитать текст на бумаге. При желании докладчик мог что-то написать на мраморной столешнице, и это тоже становилось видно всем. Для этого имелся специальный, волокнистый стилус, пропитанный чернилами. Тит положил на кафедру кожаную папку и окинул взглядом ряды скамей, заполненные восседавшими на них сенаторами. Их много собралось сегодня, поскольку заседания Сената в составе двух палат уже давно не созывались, поэтому высокородным, как и благородным, было любопытно.

— Приветствую вас, сенаторы! — начал Тит чеканным голосом легата. — Я попросил вас всех собраться по случаю чрезвычайного события. Один из нас, а именно: сенатор Деметриус Юлий Руф, в нарушение закона, принятого вами, доставил на Фиону разумного из другого мира.

Негромкий ропот пробежал по курии. Тит поднял руку, призывая к тишине.

— Сейчас я это докажу. Как известно, недавно Юлий Руф принял на службу мага-поглотителя по имени Пельмень Бессмертный, который якобы к нам прибыл с Дальних островов. И это многих удивило: что может быть доброго на Дальних островах?

В зале засмеялись, а Тит продолжил:

— Как все мы знаем, там обитают козопасы. Никто и никогда не слышал что-нибудь о магах с Дальних островов. Благородный дар наследуют потомки выходцев с Праматери, о чем нам хорошо известно, а они живут в Фионе. Поэтому я решил проверить утверждение сенатора Деметриуса и отправил к Дальним островам своих людей с заданием узнать побольше о неизвестном маге. Потратил либру золота на эту экспедицию из личных средств, но истина дороже денег. Позавчера вернулась яхта, и вот отчеты, привезенные посыльными.

Принцепс достал из папки и разложил на столике листки бумаги. Изображения, перенесенные магическим кристаллом на стену курии, стали доступными для чтения.

— Как видите, все, как один, посыльные утверждают, что на островах никто и никогда не слышал о маге с именем Пельмень Бессмертный. А там они встречались с вождями козопасов, беседовали с жителями. Из этого проистекает, что сенатор Юлий Руф ввел нас с вами в заблуждение и в нарушение запрета привлек на службу разумного из другого мира. А это наказуемо. Я предлагаю лишить Деметриуса достоинства сенатора, подвергнуть денежному штрафу в размере либры золота, а его Пельменя отправить в мир, откуда тот и прибыл. Я все сказал.

Тит покинул кафедру и разместился в кресле для принцепса, стоявшего неподалеку. Со скамьи поднялся цензор Квинт.

— Мы выслушали речь принцепса, — он посмотрел на зал. — Теперь же по установленному правилу обязаны предоставить слово тому, кого он обвиняет. Сенатор Юлий Руф, готов ли ты ответить?

— Да! — раздалось в зале, и к кафедре вышел обвиняемый — и тоже с папкой. На удивление он не выглядел расстроенным, даже взволнованным.

— Почтенные сенаторы, — сказал Деметриус. — Я польщен, что наш принцепс, известный своей скупостью, потратил либру золота, чтобы узнать о происхождении Пельменя. Спросил бы у меня — и я б ему ответил. Бесплатно.

В зале засмеялись.

— Ты не увиливай, а отвечай по существу! — принцепс нахмурился. — Откуда притащил Пельменя?

— Давайте мы его и спросим? — Деметриус улыбнулся. — Он ждет за дверью. Ты разрешаешь, Квинт Сергий Рустик?

— Пускай войдет, — ответил цензор. — Позовите!

Тит насторожился: ситуация выглядела странной. Присутствия Пельменя не планировалось. И о повестке заседания Сената он никому не объявлял, но Юлия с ней кто-то ознакомил, поэтому сенатор подготовился. Кто предал? Пока он размышлял об этом, в зал курии вошел мужчина лет пятидесяти в черном костюме мага и встал рядом с Деметриусом.

— Приветствую вас, высокородные и благородные, — сказал, легонько поклонившись к залу. — Меня в Рексане знают под именем Пельмень Бессмертный. Дверь в курию открыта, я слышал обвинение сенатору. Достопочтенный Квинт Сергий Рустик, могу ли я задать вопрос принцепсу?

— Разрешаю, — ответил цензор.

— Скажи, высокородный, — маг повернулся к Титу. — На каких из Дальних островов побывали твои люди?

— На трех самых больших, — ответил Тит. — Почему ты спрашиваешь?

— А потому, что в архипелаге семнадцать островов.

Сенаторы в зале зашептались. Принцепс побагровел.

— Ты обвиняешь меня в небрежности, в навете на тебя? Да, в архипелаге семнадцать островов, но семь из них необитаемы, а остальные, кроме трех больших, довольно мелкие с убогими селениями. Будь ты оттуда родом, то нам сказали бы это на любом из островов.

— Согласен, — не стал спорить маг. — Но вы искали человека по имени Пельмень Бессмертный. А это псевдоним, который появился только здесь. По-настоящему меня зовут Егор Кузьмич Калечиц. Это мое подлинное имя, в чем я клянусь Святою Троицей — Отцом и Сыном и Святым духом.

Зал замер, и вместе с ним — принцепс. Только что его макнули носом в дерьмо — и перед всем Сенатом. Короче, выставили дураком. Но Тит не стал бы никогда принцепсом, если бы не умел справляться с подобными ударами.

— Раз ты клянешься здесь богами, маг Калечиц, — сказал, вставая. — Так можешь скажешь честно, откуда ты на самом деле?

— Скажу, — ответил маг спокойно. — Мне недостойно врать сенаторам. Я прибыл из другого мира.

— Я так и знал! — воскликнул Тит. — Чего нам больше нужно? Деметриус преступил закон. Сенаторы, голосуем!

— Не спеши, принцепс, — сказал пришелец. — Разве ты не хочешь знать, как называется мир, откуда я переместился на Фиону?

— Без разницы! — махнул рукою Тит.

— Ты зря торопишься, — нисколько не смутившись, продолжил маг. — Я прибыл к вам с Праматери. В вашем законе сказано, что выходец с Праматери будет желанным гостем на Фионе.

— Врешь! — воскликнул Тит. — В законе о пришельцах нет такого пункта.

— Есть, — встал цензор. — Я проверял. Это примечание почти никто не помнит, поскольку закон о деятельности магов-экзогентов приняли давно-давно. О запрете на перемещение разумных из других миров все знают, а этот пункт забыли. Неудивительно: Праматерь слишком далека, и наши экзогенты не бывали там. Но один из них сумел доставить на Фиону гостя.

— Он лжет! — Тит обличительно ткнул пальцем в Кузьмича. — Он не с Праматери. Чем ты докажешь, маг Калечиц, что прибыл к нам оттуда?

— Спроси меня, принцепс о том, что может знать только человек из мира ваших предков, — пожал плечами маг.

— Спрошу! — ответил Тит. Он подошел к столу, смахнул с него листки бумаги, взял карандаш и на белом мраморе вывел четыре буквы. Магический кристалл воспроизвел их на стене. Там появилось S. P. Q. R. Тит отступил назад довольный. Что это означает, в Фионе знают единицы. Со времени, когда в ходу была эта аббревиатура, прошли века. С тех времен кардинально изменились и выражение, и алфавит.

— Что это значит, маг Калечиц? — Тит усмехнулся.

— Сэнатус Популюс Квэ Романус, — ответил маг. — Что в переводе с Древнего — «Сенат и римский народ». Я видел в Риме памятники выдающимся римлянам с такими буквами на постаментах. Они стоят возле Колизея.

— А что такое Колизей? — не удержался от вопроса Тит.

— Амфитеатр Флавиев. Он огромный, построен в центре Рима после исхода ваших предков. Кстати, неплохо сохранился.

— Тебе все это подсказали! — воскликнул Тит.

— Кто знал, о чем ты меня спросишь? — маг хмыкнул. — Не позорься, высокородный, и прими достойно поражение. Тем более, что мы пока что не закончили. Мой друг, сенатор Юлий Руф, имеет сообщение Сенату.

Тит недовольно опустился в кресло.

— Как хорошо известно вам, сенаторы, — сказал Деметриус, — мою дочь пытаются убить. Мой друг Егор помог предотвратить два покушения на Юлию. Но это, в отличие, от его происхождения никого не взволновало. Почему, принцепс?

— Сенат не вмешивается в распри родственников за наследство, — ответил Тит. — Сам разбирайся со своим младшим братом.

— Мой недостойный брат пьет и развлекается с гладиаторами, о чем опять-таки известно, — нисколько не смутившись, сообщил Деметриус. — Он не виновен в покушениях на Юлию. Их организовал ты, Тит Фабий Вар!

— Я?! — Тит изобразил недоумение, хотя внутри его поднялся страх. — Ты бредишь! Зачем мне это?

— Затем, чтоб получить мои заводы и неучтенное оружие, а после передать его силонцам. Ты предатель, Тит!

Зал загудел. Тит медленно поднялся с кресла.

— Ты зарвался, Деметриус Юлий Руф, — процедил сквозь зубы. — Обвинить меня, легата, награжденного венком за храбрость в битве с силонцами, в предательстве? Ты ответишь за клевету!

— А я не клевещу — есть доказательство, — Деметриус достал папки листик и положил его на стол. Магический кристалл немедленно спроецировал изображение на стену. — Как видите, это список оружия, которое Тит собирался передать силонцам. Верней, продать. Написано его рукой и на его бумаге.

— Это фальшивка! — воскликнул Тит. — Ты его подделал!

— Ты врешь, принцепс! — Квинт Сергий Рустик встал с скамьи. — Я видел этот список и держал его в руках. Я знаю твою руку. Написано тобой.

Тит облился холодным потом.

— Сенаторы! Почтенные, — он поклонился залу. — Это какое-то абсурдное обвинение. Судите сами: зачем мне продавать оружие силонцам? Нашим врагам, с которыми я бился, не жалея своей крови?

В зале зароптали.

— Почтенные сенаторы, сейчас все разъяснится, — Деметриус повысил голос. — Достопочтенный цензор, позвольте пригласить свидетеля?

— Позволяю, — ответил Квинт. — Служитель, пригласи его.

В зал заседаний вошел мужчина с лицом, как лисья морда. Встав перед сенаторами, он поклонился. Тит вздрогнул. Гней? Зачем он здесь? Вчера подручный заверил, что все в порядке. Деметриус получит обвинение, которое не сможет опровергнуть, и вообще дела идут отлично. Недавно Юлий собирал сенаторов в своем доме, просил у них защиты, но не дождался даже обещаний. Не встали на его сторону сенаторы. Соврал? Неужто Гней предатель?

— Представься, гражданин, Сенату! — велел Деметриус.

— Я Гней Клавдий Первый, — сказал свидетель.

— Чем занимаешься?

— Служу высокородному Титу Фабию Вару.

— Он врет! — вскочил принцепс. — Впервые его вижу.

— Вот документ, подписанный Титом с его магической печатью, — Деметриус положил на стол листок бумаги, чье изображение немедленно возникло на стене. — Как видите, в нем утверждается обратное. Тит Фабий Вар, ты снова скажешь нам: фальшивка? Мы можем пригласить любого из сенаторов, который засвидетельствует подлинность твоей печати.

Тит не ответил. Он сидел и наливался краской.

— Молчание — знак согласия, — продолжил выступающий. — Итак, Гней Клавдий Первый, скажи Сенату, зачем принцепсу неучтенное оружие, и что он собирался делать с ним?

Свидетеля сенаторы выслушали молча. Их лица говорили, что они потрясены услышанным. Лишь заговорщики, гостившие у Деметриуса, довольно улыбались — все пошло по плану. Теперь Сенат проголосует…

Но тут случилось непредвиденное.

— Предатель!

Тит вскочил и сделал взмах рукой. Кузьмич метнулся перехватить удар, но опоздал — спрессованный воздух ударил Гнея в грудь, взметнул над полом и впечатал в стену. Раздался хруст ломаемых костей, и Гней безжизненной куклой стек на пол. В следующий миг сенаторы вскочили на ноги и закричали:

— Принцепс использовал магию в Сенате! Повинен смерти!

Они орали, потрясая кулаками. Их крики перекрыл рев Тита:

— Ко мне, охрана!

Принцепс метнулся к двери. Прикрытый поглотителями, он пятился к дверям, грозя Сенату кулаком. Вслед ему летели проклятия с угрозами. Кузьмич метнулся к Гнею, встал на колени перед неподвижным телом. Из рта убитого струилась струйка крови. Внезапно Гней открыл глаза и зашевелил губами. Кузьмич склонил к ним ухо.

— Гай… — прошептали губы.

— Позабочусь, — сказал Кузьмич. — Не беспокойся.

— Спа…

Гней вздрогнул и затих. Кузьмич коснулся пальцами артерии на шее — сердце не билось. Он закрыл покойнику глаза, встал и посмотрел на зал. А там царил бедлам: Деметриус с примкнувшим к нему цензором пытались успокоить разъярившихся сенаторов. Кузьмич сплюнул и покинул курию. Ему тут больше делать нечего. Обратно он вернулся скоро, ведя с собой охранников — без автоматов, разумеется, с оружием в курию не пускали. Подняв с пола тело Гнея, они все вместе понесли его наружу. Краем уха, Кузьмич услышал голос Квинта:

— Сенаторы, голосуем за отставку Тита. Кто «за»? Кто «против», воздержался? Принято единогласно. Сейчас нам нужно выбрать нового принцепса…

На площади у курии тело Гнея погрузили в гравилет.

— Где в городе приличная контора по погребению усопших? — спросил Кузьмич у Спурия.

— Тут неподалеку, — сказал охранник.

— Летим!

Спустя непродолжительное время их гравилет сел во дворе перед невысоким зданием на окраине Рексаны. За ним тянулось кладбище, уставленное памятниками. Охранники вытащили тело Гнея и уложили на продолговатый столик, как видно, для покойников и предназначенный. Кузьмич тем временем рассматривал памятники и мраморные плиты, разложенные возле здания. Здесь были даже статуи и бюсты. Из дома вышел человек в костюме из беленой ткани и, окинув оценивающим взглядом прибывших, решительно направился к Кузьмичу.

— Чем я могу быть для тебя полезным, благородный? — спросил, отвесив Кузьмичу поклон.

— Наш друг погиб, свалившись с крыши, — сказал Кузьмич. — Хотим похоронить.

— В простой могиле или в наземном в саркофаге? — спросил служитель. — Какой хотите памятник? Скульптуру, монумент или могильную плиту?

— Плиты достаточно, — сказал Кузьмич. — Но чтоб могила поприличней и в хорошем месте.

— Найдем такую, — подтвердил служитель. — Я предлагаю вам могилу с забетонированными стенками. Туда опустим тело, после чего закроем плитой сверху.

— Идет, — кивнул Кузьмич.

— Что выбить на плите? — служитель вытащил блокнот и карандаш.

— Имя. Гней Клавдий Первый, он же Лар. И дату смерти, сегодняшнюю.

— А эпитафия?

Кузьмич задумался.

— Напишите: «Он умер честным человеком».

— Все сделаем, не беспокойтесь, — служитель записал в блокнот. — Завтра состоятся похороны. Вы будете?

— Да, — кивнул Кузьмич.

— Тогда с вас пять ауреев. Деньги вперед.

Кузьмич достал из сумки кошелек и отсчитал служителю монеты, после чего направился к гравилету. Дорогой он молчал. Охранники посматривали на него, но задавать вопросы не решались. И только на площади у дома Юлиев, не удержался Спурий:

— Пельмень, зачем такие почести наемному убийце? Ведь по его приказу тебя едва не отравили. Да закопать скотину в какой-нибудь канаве — и все дела!

— Ты прав, отчасти, — Кузьмич вздохнул. — Гней — враг, убийца. Но без него у нас не получилось бы прищучить Тита. Фактически он спас нас всех, хотя прекрасно понимал, что сам скорей всего погибнет. Но не сбежал, хотя мог попытаться. Перед тем, как вылететь на заседание Сената, он передал мне деньги, документы и попросил, чтоб позаботился о сыне. Предчувствовал… Он был моим солдатом и погиб в бою. У него остался мальчик, который вырастет и спросит: где похоронен мой отец? Пускай тогда придет и поклонится праху того, кто некогда любил его. Так будет правильно.

Он повернулся и зашагал прочь от охранников. Те проводили его взглядами. И было в них недоумение, замешанное… Ну, скажем, с уважением. Кузьмич тем временем зашел на кухню, где поздоровался с Грымзой и сел на табурет.

— Подай мне коньяка с закуской, — попросил у поварихи.

Та выставила на стол кувшин и кубок, после чего — тарелку с нарезанным сыром. Кузьмич налил себе «коньяк» до половины кубки, поднял его.

— Пусть упокоят боги новопреставленного Гнея, — произнес вполголоса и выпил.

— Что случилось? — спросила услышавшая это Грымза. — Кто умер?

— Отец Гая. Теперь он круглый сирота.

— О, боги! — всплеснула руками повариха. — Бедный мальчик! Что с ним будет?

— Его отец просил меня отдать его на воспитание в приличную семью. А где найти такую? Я никого не знаю.

— Погоди, — Грымза села на свободный табурет. — Отец оставил ему деньги?

— Да, больше либры золотом, — кивнул Кузьмич, приплюсовав к полученным от Гнея ауреям те, что обещал ему за документы.

— Тогда не вижу затруднений, — сказала Грымза. — В либре золота — тысяча денариев. Если отдать их в банк под шесть процентов, то за год получится шестьдесят денариев или пять в месяц. За такие деньги желающих взять мальчика на воспитание найдется много. Нахлебником не будет.

— А они не разворуют деньги Гая?

— Ты плохо знаешь тролов, — Грымза насупилась. — Ограбить сироту? Пусть только кто попробует! Да мы их! — Грымза погрозила кому-то кулаком, после чего задумалась. — А знаешь, что, Пельмень? Отдай мне мальчика на воспитание.

— У тебя же есть племяшки.

— Да, — кивнула Грымза. — И я им обещала помогать. Но если не придется тратить денарии, которые я обещала девочкам, то почему б и нет? Я одинока, и замуж вряд ли выйду. Мне будет утешение на старости. Я научу Гая готовить, он станет поваром. Это почтенное занятие, и платят хорошо. Согласен?

— Подумаю, — сказал Кузьмич.