Пельмень Бессмертный

Глава 10

Кезон услышал рыдание. Заглянув на кухню, увидел зареванные лица служанок и очень удивился: заставить тролку уронить слезу… Охранники, рассевшиеся за столом, смотрели хмуро. Кезон их поприветствовал и сел на табуретку.

— Что случилось? — спросил у Спурия. — С чего служанки плачут?

— Пельмень скончался, — вздохнул охранник.

— А вместе с ним — Эмилия, — добавил Гней.

— Как это? — с деланным изумлением спросил Кезон, почувствовав, как сердце наполняет радость. Все получилось! — Почему?

— Никто не знает толком, — скривился Спурий. — К ним утром заглянули, а оба мертвые в кровати. Кальпурния пришла и подтвердила: скончались. Нам Гай сказал.

— И что теперь нам делать?

— Отдыхать! — сказал, как плюнул Спурий. — Сегодня Юлию не повезем, поездку отменили. Как будет дальше, скажут завтра утром, а мы пока свободны.

— Есть будете? — к ним подошла хмурая, но не заплаканная в отличие от служанок повариха. — Есть каша, хлеб, сыр, рыба.

— Я, наверное, ничего не буду, — сказал Кезон. — Кусок в горло не полезет после таких известий, — он делано вздохнул. — Раз мы сегодня не на службе, схожу-ка в храм и принесу там жертву, чтоб боги души Пельменя и Эмилии отправили в Элизиум[11], и им там было хорошо.

Охранники переглянулись.

— И мы с тобой! — промолвил Спурий, а остальные закивали.

Пешком они отправились в ближайший храм, где, скинувшись, заплатили жрецу за жертву и моление. Затем зашли в таверну, где поели и выпили вина.

— Хорошим человеком был Пельмень, — сказал со вздохом Спурий. — Хоть маг, но не заносчивый, и нас считал за равных.

— Знал очень много, нас этому учил, — добавил Маний.

— От фламмера защитил, — дополнил Гней. — Если б не Пельмень, сгорели б напрочь. А кто теперь нас собой прикроет?

Все загрустили. Говорить об этом не хотелось.

— С чего он умер? — первым начал Гней. — Не старый ведь совсем. Эмилия еще моложе.

— Скорей всего, что съели что-то нехорошее, — сказал Кезон. — Эмилия любила рыбу и моллюски, а среди них бывают ядовитые. Попались в пищу — и конец.

— А ты откуда знаешь, что она любила? — поинтересовался Спурий.

— Слыхал от поварихи.

— Выходит, виновата Грымза? — нахмурился Маний. — Не может быть! Не первый год кухарит, чтоб не отличить хорошую рыбу от негодной.

Гней и Спурий закивали.

— Мог продавец какой-нибудь моллюск подсунуть, — Кезон пожал плечами. — Не специально, а по невнимательности, а она не рассмотрела. Но это лишь мое предположение, — продолжил, заметив несогласие на лицах сослуживцев. — Я не настаиваю.

— Полиция разберется, — заметил Спурий.

— Тела передадут полиции? — спросил Кезон.

— Гай так говорил, — ответил Спурий. — Через какое-то время и узнаем. Что ж, легионеры, предлагаю выпить за то, чтоб пребывание в Элизиуме для Пельменя и Эмилии стало добрым. Там нет дождя и снега, вечная весна, а океан несет прохладу. Там праведные люди проводят время без печали и забот. Пельмень с Эмилией такое заслужили.

Они опорожнили кубки и поднялись из-за стола. Выйдя из таверны, попрощались и разошлись. Никто из них не обратил внимания на неприметных четверых мужчин, которые отправились за ними следом. Один из них последовал за Кезоном. Вскочил за ним в большой общественный мобиль, рассчитанный на сорок пассажиров, где заплатил кондуктору сестерций за проезд. И следом за Кезоном вышел, когда тот выскочил на нужной остановке на окраине Рексаны. Неприметный человек, отстав от сопровождаемого шагов на пятьдесят дошел с ним до инсулы, где на пятом этаже снимал комнату охранник, но заходить в подъезд и подниматься с ним по лестнице стал. Он вместо этого скользнул в каморку сторожа, с которым с первых слов нашел общий язык. Взяв у гостя несколько сестерциев, сторож сбегал в лавку и вернулся с кувшином, лепешками и круглым козьим сыром. В последовавшее за этим время оба мужчины пили, закусывали и разговаривали. Вернее, говорил один лишь сторож, гость только задавал вопросы, умело выводя хозяина на нужную информацию.

— Этот Кезон, которым ты интересуешься, — рассказывал пьяный сторож. — Служит у сенатора охранником. Большие деньги получает.

— Тогда с чего живет в этой обшарпанной инсуле? — поинтересовался гость. — Мог снять квартиру в лучшем доме и недалеко от центра. Пьет, видно, много или шлюх приводит?

— Нет, — ответил сторож. — Пьет в меру, никого не водит. Он жалованье на бегах проигрывает. Долгов наделал.

— А ты откуда знаешь?

— Я? — обиделся сторож. — В этой инсуле я знаю все про всех. Люди мне рассказывают. Кезон у многих занимал до жалованья после того, как спустит деньги на бегах. Есть-пить за что-то надо.

— Отдавал долги?

— Обычно с жалованья, но позавчера вдруг неожиданно вернул досрочно. Сказал, что выиграла ставка. Странно, бегов уже неделю не было.

— Возможно, что букмекер задержался с выплатой, — заметил гость.

— Возможно, — согласился сторож, — хотя они обычно сразу отдают. Вон, гляди! — ткнул он пальцем в оконное стекло. — Кезон. Куда наладился, интересно? Бегов сегодня нет, а ужинает он обычно в комнате.

— Ну, раз разжился денежкой, наверно захотел поесть в таверне, — пожал плечами гость. — Пойду я, Сервий. Спасибо за компанию, с тобой приятно было посидеть.

— Ты заходи, — ответил сторож. — С хорошим человеком приятно побеседовать, особенно, с кувшинчиком вина.

Он подмигнул. Гость, улыбнувшись, вышел. Кезона он догнал на остановке, влез вместе с ним в мобиль и доехал вместе в район недалеко от центра города. Там вышел вместе с наблюдаемым и проследовал за ним на расстоянии до небольшой таверны, куда Кезон и заглянул. Преследователь подождал немного после чего зашел и сам. В таверне было многолюдно, шумно, а по одежде посетителей заметно, что люд здесь собирается простой: рабочие и слуги. Наблюдатель внешне от них ничем не отличался. Осмотревшись, он углядел Кезона за дальним столиком и выбрал место, чтобы видеть его со стороны.

— Вина! — велел служителю таверны, когда тот подошел к очередному посетителю. — Хорошего. Воды не нужно.

— Как скажете, почтенный, — служитель поклонился и убежал, чтоб вскорости вернуться с кувшином и глиняным кубком. Плеснул в него вина. Гость попробовал и выложил на стол две бронзовых монеты.

— Достаточно?

— Вполне, — смахнул монеты со стола служитель. — Если еще чего-то захотите, поднимите руку. Я буду мигом.

Он убежал, а гость стал смаковать вино. Причем, больше на публику, на самом деле смачивал губы, боковым зрением наблюдая за охранником. Тот пил вино и тоже неразбавленное, опорожняя кубок за кубком.

«Волнуется, — подумал наблюдатель. — Кого-то ожидает, и эта встреча для него важна».

Он не ошибся: очень скоро к охраннику подсел какой-то посетитель. Тот появился как-то незаметно: наблюдатель не успел поставить кубок, к которому он приложился, как за столом Кезона сидел мужчина, невысокий, худощавый. Лица не разглядеть — сидел он боком к наблюдателю, к тому ж в накинутом на голову капюшоне. Были заметны только острый, длинный нос и часть щеки. Кезон и гость его о чем-то говорили, но слов не разобрать — в таверне шумно, а до столика охранника довольно далеко. А говорили они вот что.

— Деньги принес? — спросил Кезон. — Я дело сделал.

— Уверен? — спросил с сомнением в голосе собеседник.

— Абсолютно. Служанки-тролки плачут, чего я раньше никогда не видел, охранники ходят хмурые. Нас распустили по домам, сказав, что Юлию везти не надо. Мы были в храме, где заказали жертву и моление за души умерших.

— Души? — удивился собеседник. — Разве умер еще кто-то?

— Эмилия, помощница Кальпурнии, — Кезон поморщился. — Она была любовницей Пельменя и ночевала у него. Им повариха каждый вечер носила угощение. Вот вместе угостились.

Он хмыкнул.

— Плохо, — озабоченно произнес остроносый собеседник. — Пельмень — негражданин Фионы, тем более, с Дальних островов. И смерть его расследовать не будут, по крайней мере, тщательно. Но гражданки республики, помощницы жены сенатора…

— Ты обещал защиту от полиции, — сказал Кезон.

— Речь была о Пельмене, — ответил остроносый. — Насчет Эмилии не обещал.

— И что мне делать? — насупился Кезон.

— Исчезнуть — сразу и без промедления. Сегодня же покинешь город. Найдешь, где спрятаться?

— С либрой золота? — Кезон ощерился. — Да я найду такое место, где меня не сыщет даже Сенат с его высокородными. Деньги принес? Давай!

— А на бегах играть не будешь? — поинтересовался собеседник.

— Там нет бегов, — сказал Кезон. — Место глухое, полиция туда не заезжает.

— Не пожалеешь?

— Да ну их! — сморщился Кезон. — Пора остановиться: все деньги проиграл, залез в долги. Сам собирался бросить, но не получалось — влекло на стадион. А там, куда уеду, бегов не будет, поэтому займусь полезным делом.

— Каким?

— Буду выращивать капусту. Я рос на ферме, в этом разбираюсь. Куплю кусок земли, найму работников и буду жить, как человек — без командиров. Достала эта служба!

— Неплохо, — согласился остроносый. — Ладно, верю, что не врешь. И Юлию сегодня в атеней не привозили. Держи! — он выложил на стол кошель из толстой кожи. — Здесь тридцать ауреев. С учетом десяти, которые ты получил в задаток, выходит либра золота. В расчете.

Кезон схватил кошель и распустил завязку сверху. Засунул руку внутрь и вытащил оттуда горсть монет.

— Не вздумай пересчитывать! — зашипел как аспид остроносый. — Привлечешь внимание. Я не обманываю — ровно тридцать.

— Понял, — Кезон кивнул и, ссыпав ауреи в кошель, засунул его в сумку на боку. — Пойду. Мне надо собираться.

— Иди, — ответил остроносый. — За вино я заплачу.

Кезон ушел, но наблюдатель не последовал за ним — заметил, что остроносый пристально следит за посетителями. Да спешить не нужно было — задание он выполнил. Поэтому наблюдатель дождался ухода остроносого, после чего покинул заведение. На улице остановил машину с оранжевым светильником за лобовым стеклом — так в городе обозначались наемные мобили, сел и велел водителю везти его к поместью Юлиев…

Кезон тем временем добрался до своей инсулы, где стал неспешно собираться. Он вытащил из шкафа сумку и принялся складывать вещи. Тех набралось немного, поскольку жил он скудно. Все жалованье охранник тратил на бегах в надежде выиграть большие деньги. Столько, чтоб хватило на ферму с большим куском земли. Она была мечтой Кезона с детства. Ради нее он поступил на службу — сначала в легион, а после — и охранником к сенатору. Со временем он понял, что накопить на ферму удастся лишь к глубокой старости даже при самой жесткой экономии. Тогда и появилась мысль попробовать счастья на бегах. Среди фанатов, собиравшихся на стадионе, ходили разговоры о баснословных выигрышах, так почему бы не попробовать? Только Кезону не везло — проигрывал почти что постоянно. Не помогали жертвы в храмах и моления богам. Ему мешала жадность. Ведь для того, чтоб получить большие деньги, следовало ставить на аутсайдеров, поскольку их победа и оборачивалась солидным выигрышем. Но аутсайдеры регулярно подводили. Ставки на фаворитов приносили маленькую прибыль, к тому ж они, случалось, тоже подставляли — игрок оказывался в проигрыше.

Со сборами Кезон не торопился — что делать, он давно продумал. Когда стемнеет, выйдет из инсулы, пройдет до оживленной улице и там наймет мобиль. Водителю скажет отвезти его до Остии — так назывался город-порт в пятидесяти милях от Рексаны. Там он наймется на какой-нибудь корабль под вымышленным именем. Матросов вечно не хватает, допытываться, кто он и откуда, никто не станет. Он рослый, молодой и сильный — отменный кандидат в матросы. Там, в Остии, и потеряются его следы. В другом порту он сменит судно, потом еще одно — и в результате сойдет на берег никому не интересный. После чего отправится в провинцию, не ту, откуда родом, а другую, где и купит ферму…

В дверь постучали — громко, требовательно. Кезон достал из сумки нож. Заказчику, который расплатился за убийство, он ничуть не доверял — тот мог решить расправиться с исполнителем, зачистив за собой следы. Стук повторился.

— Открой, Кезон! — послышалось за дверью. — Я знаю, что ты дома.

Кезон узнал голос говорившего — Публий, старший личной охраны эйра, и на мгновение обрадовался, что это не убийцы. Но в следующий миг насторожился: зачем здесь этот? Однако открывать придется — так просто Публий не уйдет. Он бросил нож обратно в сумку, и сдвинул в сторону засов на двери.

Публий явился не один, а в сопровождении двух охранников, вооруженных автоматами, и они держали оружие наготове, явно готовые к стрельбе.

— Далеко собрался? — поинтересовался Публий, окинув комнату пытливым взором. — Вещички, вижу, что сложил.

— Переезжаю на новую квартиру, — сказал Кезон. — Жить в этой надоело.

— Да уж! — хмыкнул Публий. — Охранник эйра, а снимаешь комнату в трущобе.

— Я экономил, — сообщил Кезон.

— Теперь уже не надо? — ухмыльнулся Публий. — Разбогател?

Шагнув вперед, он сунул руку в сумку, висевшую на плече Кезона, и вытащил кошель. Тот было дернулся, но замер — охранники Публия смотрели на него с прищуром, готовые в любой момент задействовать оружие. Публий тем временем распустил завязки кошелька и сунул туда руку.

— Ого! — воскликнул, глянув на вытащенные ауреии. — Откуда столько?

— Выиграл на бегах. На синих ставил, — поспешил Кезон.

— Давно?

— На той неделе.

— А почему тогда не переехал раньше?

— Только сегодня выигрыш отдали.

— Ладно, — Публий ссыпал ауреи назад в кошель и сунул его в свою сумку. — Пусть у меня пока побудут. Про выигрыш высокородному расскажешь, он хочет тебя видеть. Бери вещички и пошли.

Возле инсулы все загрузились в гравилет — как видно, эйр не собирался ждать их долго и выделил машину. Дорогой все молчали, и в том числе — Кезон. Он был встревожен, но не паниковал. Эйр знает, что это он принес кувшин с отравленным вином? Откуда? Его никто не видел возле комнаты Пельменя, а визоров там нет, о чем Кезон прекрасно знал. Кувшин мог принести любой из живших в доме эйра. Кошель с монетами? Сыграла ставка на бегах, и пусть докажут, что это ложь. Кезон присутствовал на том забеге, где просадил остатки жалованья, и точно знал, кто победил на скачках. Собрал вещички? Так собирался поменять квартиру. Почему так поздно? Пока нашел, договорился… Кезон надеялся, что это проверять не станут.

Гравилет доставил их в поместье, где Кезона препроводили в кабинет Деметриуса. Тот оказался не один — с ним рядом восседала в кресле и супруга эйра. А перед ними на столе стоял кувшин с вином и кубок.

— Вот, высокородный, — Публий выложил на стол кошель с монетами. — Тут ауреи, были в его сумке. Он собирался уезжать — уже собрал вещички.

Эйр взял кошель и распустил завязки.

— Однако! — вымолвил, поворошив внутри монеты. — Здесь где-то либра золота. Откуда столько у тебя, Кезон?

— Я выиграл на бегах, — охранник повторил легенду. — На синих ставил.

— И выигрыш принесли тебе в таверну? Сегодня вечером?

Кезон облился потом: знают! Откуда? Проследили?

— Скажи мне, Публий, — обратился Деметриус к старшему своей охраны, — букмекеры часто назначают встречи удачливым игрокам в тавернах? Выплачивают им деньги с опозданием в неделю?

— Нет, высокородный, — ответил Публий. — По правилам бегов все выигранные ставки оплачиваются немедленно в кассе стадиона.

— Что скажешь? — эйр глянул на Кезона.

— Букмекер был подпольным, и у него не оказалось нужной суммы денег, — ответил тот. — Вернул только сегодня.

— Допустим, — эйр кивнул. — Присядь, Кезон, — он указал на табурет перед столом напротив. — За удачу на бегах нельзя не выпить. Я даже сам тебе налью.

Он взял кувшин, наполнил кубок и придвинул его ближе к гостю. Кезон заледенел. Кувшин был тот, который он отнес Пельменю. Рисунок он тогда отлично рассмотрел. Виноградная лоза и желтые листочки… Кезон сглотнул.

— Пей! — поторопил Деметриус. — Чего ты медлишь?

— Не хочется, высокородный. Не гневайся.

— Не хочешь выпить за свою удачу, пей за мое здоровье, — пожал плечами эйр.

Кезон насупился, но не прикоснулся к кубку.

— Не хочешь выпить за мое здоровье? — эйр, как было видно, разозлился. — Каков наглец! Ты оскорбил меня. Эй, Публий, влейте ему этот кубок в глотку!

Кезон вскочил, но подбежавшие охранники схватили его за руки и завели их за спину. Публий, взяв кубок, подошел к Кезону, поднес его к губам охранника.

— Пей, сволочь!

— Не надо! Умоляю! — вскричал Кезон. — Вино отравлено.

— Ты что несешь?! — скривился Публий. — Зачем высокородному тебя травить? Пей, а не то волью из кубка в глотку!

— Этим вином отравлены Пельмень с Эмилией, — не приходя в себя от страха, проговорил Кезон.

— А ты откуда знаешь? — Деметриус вдруг оказался рядом с Публием и сверлил его колючим взглядом карих глаз.

— От слуг слыхал, — пробормотал Кезон, сообразив, что проболтался.

— Не ври! — эйр усмехнулся. — Никто из слуг не знал, что в комнату Пельменя принесли кувшин с отравленным вином. Охранники не знали тоже. Ты сам им говорил, что причиной смерти мага и помощницы Кальпурнии, возможно, стал моллюск. Но ты узнал этот кувшин. Не потому ли, что сам его принес?

— Я… Нет… — промолвил с ужасом Кезон. — Поверь, высокородный.

— Тебе поверить — оскорбить богов! — раздалось сбоку.

Кезон повернулся на голос. Чуть в стороне стоял… Пельмень! В черном костюме мага, бледный, и взгляд его нес ужас.

— Ты восстал из мертвых? — прохрипел охранник. — Пришел из Гадеса?

— Как видишь, — леденящим, замогильным голосом сказал Пельмень. — Кто заказал тебе мое убийство? Говори! Не то я утащу тебя к нам Гадес и брошу в бездну, где вечный мрак и холод и не бывает солнца. Ты будешь мучиться там сотни лет без передышки.

— Не надо! — Кезон обмяк и рухнул на колени. — Я все скажу.

— Слушаю, — промолвил эйр. — Так кто заказчик?

— Я не знаю его имя, он не назвался. Невысокий, худощавый, лет сорока на вид. Лицом похож на лисью морду — нос длинный, острый. Над левой бровью — шрам, старый, похоже, от ножа. Бежит наискосок к виску. Он подошел ко мне на стадионе, когда я просадил остатки жалованья. Посочувствовал и пригласил в таверну, где угостил меня вином, а после предложил неплохо заработать.

— Убить Пельменя?

— Да, — пролепетал Кезон. — Он дал задаток — десять ауреев и кувшин с вином. Я и отнес его Пельменю в комнату.

— Ты знал, что у него по вечерам гостит Эмилия? — продолжил эйр. — Понимал, что и она погибнет?

— Да, — прошептал Кезон.

— И не одна Эмилия, — раздался женский голос. — Поставьте его на ноги!

Охранники подняли Кезона с пола. Перед ним стояла разъяренная Кальпурния.

— В гости к Пельменю ходит моя дочка, — Кальпурния не говорила, а шипела. — Он ей рассказывает сказки. Она вполне могла попробовать вино. Ты, сучий выкидыш, осмелился покуситься на жизнь высокородной. Знаешь, какое наказание за это следует?

— Я не хотел… — Кезон был вне себя от ужаса. — И Юлия жива.

— Покушение на жизнь высокородной приравнивается к законченному преступлению, — не согласилась с ним супруга эйра. — И я добьюсь, чтоб суд вынес нужный приговор.

Кезон на миг представил, как с него живем сдирают кожу и после варят в раскаленном масле и потерял сознание, обвиснув на руках охранников.

— В подвал его! — махнул рукой Деметриус. — Закрыть в чулане. И проследите, чтобы не убил себя. Он нам еще понадобится.

Охранники утащили бесчувственное тело, вслед им устремился Публий — проконтролировать, как будет выполнен приказ. В кабинете эйра остались сам Деметриус, его супруга и Кузьмич.

— Ты был прав, Пельмень, придумав это трюк с вином, — сказал Деметриус. — Убийца себя сразу выдал.

— Это было просто, высокородный, — Кузьмич пожал плечами. — Он жаден, глуп и суверен. Едва услышав о моей кончине, — он усмехнулся, — отправился в храм, чтоб принести там жертву и заказать моление. Такие индивидуумы легко внушаемы, поэтому легко поверят, что душа убитого придет к ним, чтобы отомстить.

— Но вернувшегося из Гадеса ты сыграл неплохо, — усмехнулся эйр.

— Эмилия поделилась белилами для лица. Она мне говорит, что я способен выступать в театрах, — Кузьмич вернул ему улыбку. — И даже обещала свести меня с владельцами — после того, как я закончу службу у тебя, высокородный.

— Это еще не скоро будет, — махнул рукой Деметриус. — Пока что ничего не кончилось, хотя предатель обезврежен.

— Но это лишь полдела, — вздохнул Кузьмич. — Да, стало легче. Теперь мы можем не бояться есть, пить в доме. Но кто стоит за отравлением, нам неизвестно. Не знаем даже, кто этот с лисьей мордочкой, поэтому не можем выйти на заказчика покушения на Юлию. Тип, который соблазнил Кезона на преступление, я убежден, посредник. А вот, кому он служит… Жаль, твой человек не проследил за ним.

— Ему об этом не сказали, — пожал плечами эйр. — Задачей было вызнать больше об охраннике, он с этим справился. Что будем делать дальше?

— Сторожиться, ожидая нападения, — вздохнул Кузьмич. — Мишенью продолжаю оставаться я, поскольку стал препятствием в осуществлении их планов. Если меня убьют, то Юлия обречена. Сгоревший фламмер это доказал. Пока я жив, другого мага не пришлют. Они продолжат. Сомневаюсь, что будет новая попытка отравления. Как понимаю, ты, высокородный, принял меры.

— Конечно, — подтвердил Деметриус. — Отныне пища и напитки в доме проверяются на яд.

— Они об этом догадаются, поэтому придумают другое. Наш враг умен, изобретателен, настойчив. Мы пока обороняемся, а это проигрышная ситуация. Необходимо действовать.

— Как поступил бы ты там, где был телохранителем? — спросил Деметриус.

— Сосредоточил бы усилия на выявление заказчика. Найдя, его бы устранил. Физически.

— То есть убил бы? — изумился эйр.

— Вот именно. Нет человека — нет проблемы.

— Фиона — правовое государство, здесь невозможно без последствий убить даже простого гражданина, — сказал Деметриус. — Не говоря о магах.

— Ну, одного уже убил, — Кузьмич пожал плечами.

— В магическом поединке. Это другое.

— А что мешает нам схватить виновного и отвезти куда-то за город, где тот же Кассий превратит его в лепешку? Закон мы не нарушим. Убили? Да. Но как? Магическим воздействием. Суд отменяется.

— Но так не делают, — поморщился Деметриус. — Я потеряю репутацию.

— Мы на войне, высокородный! — Кузьмич нахмурился. — И враг предпринимает все, чтоб нас убить. Пускай меня. Я прожил жизнь, и потерять ее не жалко. Но Юлия… Ребенка-то за что?

— Деметриус! — к ним подошла Кальпурния, которая до этого лишь молча слушала их разговор. — Маг-поглотитель прав. Ты слишком опасаешься молвы в среде высокородных. Мол, что они подумают и скажут. Плевать на это стадо тварей! Я их лечу уже который год, поэтому прекрасно знаю, какие мерзкие создания встречаются среди аристократов. Их болезни нередко следствие пороков, о которых даже говорить противно. Прислушайся к Пельменю. Он спас нам Юлию, пускай спасает дальше.

— Ладно, — вздохнул Деметриус и посмотрел на Кузьмича. — Чего ты хочешь?

— Мне нужен дрон с хорошим визором.

— Дрон?

— Маленький гравилет, примерно вот такой, — Кузьмич развел ладони. — Конечно, беспилотный. Им управляет оператор на дальнем расстоянии. Желательно, малошумный, чтобы не привлекал внимания.

— Гм! — Деметриус наморщил лоб. — А ты откуда знаешь про такие гравилеты? Они секретные.

— Там, где я прежде жил, с такими дронами играют даже дети.

«Пока не запретили их использовать», — добавил мысленно Кузьмич.

— Дети? С летающими гравилетами? — Кальпурния изумилась. — На Дальних островах, где обитают козопасы? Деметриус, тебе не кажется, что я чего-то не знаю о Пельмене. Ведь так?

— Понимаешь, дорогая, — смутился эйр. — Мы не хотели, чтоб этом знали кроме нас с Пельменем. Да, он не с Дальних островов, его доставил из другого мира маг-экзогент по моему заказу. А где бы я нашел другого поглотителя? Надеюсь, ты осознаешь, что это тайна?

— Конечно. Пребывание разумных из других миров у нас запрещено, — Кальпурния кивнула. — Но мне ты мог бы и сказать. Медикусы тайны хранить умеют. Теперь понятно, почему Пельмень настолько необычный. Умен и образован, много знает и умеет. Ты из какого мира прибыл? — Кальпурния обратилась к Кузьмичу.

— Из того, откуда ваши предки. Там помнят Римскую республику. Ее историю проходят в школах.

— Ты кем ты был в своей стране?

— Пенсионером. То есть не работал, получая выплаты от государства.

— А перед этим?

— Много, где служил. Сначала в армии, затем телохранителем, потом чиновником на службе государству.

— А твой военный чин?

— По-вашему центурион элитных войск. Нашей задачей была дальняя разведка, диверсии в тылу противника.

— Ты воевал?

— Неоднократно.

— Награжден?

— Есть ордена, медали, по-вашему — фалеры.

— И как тебя там звали? Пельмень, как понимаю, вымышленное имя?

— Егор Кузьмич Калечиц.

— Звучит довольно необычно, но, как и у нас, три имени — преномен, номен и когномен, — Кальпурния глянула на мужа. — Ты понял? Этот человек прибыл к нам с Праматери. Сильнейший маг и офицер, прошедший войны. Он храбр и честен, поэтому имеет право быть высокородным в отличие от тех, кто это звание позорит. Вот что, Деметриус! Дай все, чего Егор попросит, и не мешай ему спасать нам дочку. И знай: если погибнет Юлия, я от тебя уйду. Я женщина не старая, вполне могу родить еще ребенка, только уже другому мужу.

«Крутая баба! — восхитился мысленно Кузьмич. — Хотя, чему тут удивляться — военный врач».

Кальпурния ушла. Эйр хмуро глянул на Пельменя.

— Зачем тебе летающий разведчик?

— Чтобы найти заказчика убийства. Этот лисьемордый захочет лично убедиться, что не напрасно заплатил Кезону либру золота. Он будет ждать у атенея прибытия Юлии с охраной. Скорей всего, сидеть в мобиле на площади возле ограды. Я прикажу охранникам пройтись вдоль них и сделать вид, что они кого-то ищут. Он обязательно запаникует и немедленно уедет. Дрон должен проследить, куда поедет лисьемордый. Нам нужен дом, а остальное разузнают твои люди. Такое можно сделать?

— Попробуем, — сказал Деметриус. — Если получится, захватим лисьемордого?

— И выясним, кому он служит. А там по обстоятельствам.

— Договорились, — эйр кивнул. — И вот что. Та либра золота, которую забрали у Кезона, твоя. Вон — на столе кошель. Возьми его на необходимые расходы. Отчитываться в них не надо.

«Дал премию, но не из своего кармана, — подумал весело Кузьмич. — Олигарх… Хрен с этим — нам без разницы».

— Благодарю, высокородный.

Он забрал кошель.

— Наедине ты можешь звать меня по имени, — сказал Деметриус. — Ведь ты фактически высокородный. Кальпурния права.

«Промыла мозги женушка!» — Кузьмич едва не рассмеялся.

— Хорошо, Деметриус…