Печать пожирателя 11

Глава 5 Расползающаяся гниль

Время застыло, превратившись в тягучую, вязкую субстанцию. У меня внутри всё замерло в ледяной пустоте, оставив лишь один инстинкт — защитить своих.

А затем накатило слабое и отдалённое осознание того, что сейчас произойдёт…

— Долго думаешь, барон…

Щелчок импульсного пистолета прозвучал оглушительно громко в звенящей тишине столовой. Но мое тело уже двигалось, опережая мысль. Я не стал бросаться вперёд — вместо этого рванул в сторону, содрав со стены взглядом декоративный бронзовый щит.

Ну… Почти декоративный — на самом деле он мог выдержать попадание ракеты.

Воздух взвыл, и выстрел, предназначающийся моему сыну, попал в мелькнувший щит.

Повторно Лисицына выстрелить не успела — вихрь магии Искры вырвался из меня и ударил не в Аню, а в стол, стоявший между нами.

Массивный дуб с треском взлетел в воздух, опрокидываясь на Лисицыну и Илону. Это был расчёт, отчаянный и точный — и жена всё поняла сразу. Она рванула назад и вбок, ударив по Ане ментальным и воздушными импульсами одновременно.

Сорвавшийся кинжал оставил на шее моей прекрасной Илоны тонкую, кровавую полоску…

Я отметил это краем глаза, не прекращая движения. Время спасти жену будет — минут пять, примерно…

А вот упускать Лисицыну никак нельзя! Аня, с рычанием сделав сальто, отшвырнула меня звуковым импульсом, и бросилась к огромному окну в дальней части столовой…

Я не ждал. Влил в мышцы чистой энергии, ускорился — и в мгновение ока оказался рядом с подругой. Её глаза, пустые и нечеловеческие, встретились с моими. В них не было ни страха, ни ненависти — лишь холод и механический расчёт.

Моя рука, обёрнутая сгустком силового поля, перехватила её руку с пистолетом — хруст сухожилий прозвучал приглушённо… Вторая рука Лисицыной с ядовитым кинжалом метнулась навстречу, тоже ускоренная, но я ударил по ней концентрированным воздушным кулаком…

Кинжал звякнул о паркет.

Аня сопротивлялась с нечеловеческой силой — её тело изгибалось, пытаясь вырваться, ноги брыкались, целясь мне в пах.

Но я был сильнее, грубее и безжалостнее.

Да, это была моя подруга, одна из немногих людей, которым я доверял — но сейчас это не имело значения… Я повалил Аню на пол, пригвоздив коленом к груди, и сжал её горло так, что бездушное лицо начало синеть.

— Папа! — детский, испуганный крик Димы пронзил адреналиновый туман. Илона, прижимая к шее окровавленную салфетку, уже закрывала собой сына и чуть пошатывалась…

Проклятье… Дерьмо космочервей!

Одержимым мог быть кто угодно. Самый близкий человек, самый верный друг. Теперь доверять было нельзя никому…

— Прости, Аня, — прошептал я хрипло, ощущая, как под пальцами бьётся её пульс — ровный и спокойный, несмотря на удушье.

Я заключил Лисицыну в саркофаг изо льда, вызвал охрану и метнулся к жене. Убрал её руку, которой она зажимала порез на шее, приник к нему губами…

Фу, некротический яд!

Зарычав от злости, я прижал руку к порезу, и влил в энергетику жены столько целительной энергии, обёрнутой выжигающим заразу заклинанием, что хватило бы на роту солдат…

— Сможешь сама управлять заклинанием? — спросил её.

— Д-да, — ответила Илона, чуть бледная, и слабо поцеловала меня в щёку, — Разберись… с ней… Со мной всё нормально.

— Останьтесь пока тут…

Я потрепал всё ещё испуганного, но тихого Диму по волосам, подмигнул ему, и вернулся к Ане — как раз в момент, когда по ледяному саркофагу пробежала сеть трещин…

В ту же секунду дверь в столовую с грохотом распахнулась. Ворвались гвардейцы во главе с Громовым, с оружием наготове, их лица были искажены шоком.

— Барон!..

— Хороши же вы, защитники, @#$%! — рявкнул я, заставив их втянуть головы в плечи, — Ладно, не заметили одержимость — сука, почему так долго реагировали⁈ Две минуты прошло!!!

— Барон, мы…

— Заткнитесь, — рявкнул я, — Быстро проверить периметр и записи энергетических слепков! Подавители магии выкрутить на максимум. И немедленно вели подготовить анабиозную камеру в подземной лаборатории. Затем собрать ВСЮ прислугу и охрану в большом помещении казарм.

— Господин…

— Громов, ты меня слышал! ВСЕХ! Запрёшь их там, пока я не проверю каждого — ЛИЧНО!

— Так точно, господин барон. А…

— Здесь вы мне не нужны. Исполнять!

Бледный начальник охраны, который сегодня конкретно облажался, кивнул, и вывел молчаливых бойцов из столовой.

Выбора не было — мне требовались ответы. И был только один способ их добыть, не убивая Лисицыну и не превращая её в овощ… Раз уж представилась такая возможность — упускать её было никак нельзя…

«Бунгама!» — моё повеление было резким и сильным.

Воздух в столовой загудел. От перстня побежали трещины по реальности. Запахло болотной тиной, влажной землёй и чем-то сладковатым.

А затем посреди разгромленной столовой появилось моё родовое существо.

За последние годы жаба подросла ещё немного — теперь она была размером с крупную лошадь. Её кожа, покрытая бородавчатыми наростами, отливала ядовито-зелёным и лиловым. Огромные, выпуклые глаза, похожие на жёлтые луны, медленно повернулись ко мне, а затем к Ане. Между пальцев лап, перепончатых и мощных, сочилась липкая, прозрачная слизь.

— Бугама! — выкрикнул сын, — Аба! Башая!

Родовое существо медленно повернуло голову, посмотрело на моего сына, и подмигнуло ему. Затем Бунгама перевела взгляд на меня.

— Ква?

«Чего надо?»

— Вгони эту женщину в гипноз. Мне нужно, чтобы она имела доступ к своей памяти и не сопротивлялась, когда я буду задавать вопросы.

— Ква-ква… Ква!

«Будет тяжело… Сильный маг… И сильная чужая… Защита… Не её» — донёсся до моего сознания гулкий, медлительный голос, больше похожий на подводные бульканья.

— Знаю, старуха, — ответил я, не отпуская Аню, — Но надо! Загипнотизируй её.

— Ква-ква-ква!

«Это будет стоить мне очень больших сил… Пробить защиту мага — и вторую, не её… Очень сложно…»

— Делай, мать твою! Быстро!

— Ква-ква!

«Будешь должен!»

Бунгама медленно развернулась к Ане. Её огромная пасть приоткрылась, и оттуда выполз длинный, липкий, мерцающий биолюминесцентным светом язык. Он коснулся лба Анны, её шеи, обвив её, словно змея.

Лисицына замерла. Её тело, ещё секунду назад бьющееся в немом безумии, обмякло. Пустые глаза человека уставились в жёлтые глаза жабы. Бунгама замерла, её бока начали раздуваться и сжиматься с тяжёлым, хриплым присвистом. Я чувствовал, как по нашей с ней связи передаётся чудовищное напряжение, будто она в одиночку пытается сдвинуть гору.

Это было не просто сканирование памяти. Это была ловля призрака в заражённом сознании. И я приказывал ей сделать это, зная цену. Зная, что это вытянет из неё много сил, оставит истощённой на недели — а мне придётся искать что-то редкое и опасное для неё, чтобы родовое существо и в следующий раз согласилось бы мне помочь…

Дерьмо космочервей, ну почему такая тонкая работа занимала у неё так много сил? То ли дело боевые столкновения — дралась она запросто…

Впрочем, выбора всё равно не было.

Время изменило свой бег. Оно загустело, превратилось в тяжёлый мёд.

Я стоял на коленях, не отпуская запястье Анны, чувствуя, как её пульс под моими пальцами замедлялся, становясь мерным и ровным. Моё собственное сердце колотилось где-то в горле.

Великая жаба замерла в абсолютной неподвижности, став живым монолитом, проводником в заражённое сознание Ани. Её бока больше не вздымались — лишь едва заметная дрожь пробегала по её бородавчатой коже, выдавая титанические усилия.

По нашей связи, туго натянутой, как струна, текли странные ощущения: всплески чужих эмоций, обрывки образов, но всё это тонуло в густом, вязком тумане, который сопротивлялся, не хотел быть раскрытым.

Это продолжалось недолго — но по ощущениям, прошла целая вечность.

И вдруг между мной и Аней образовался чёткий, яркий канал. Ощущение было похоже на то, как будто тяжёлая, скрипящая дверь в чужой разум наконец-то поддалась, распахнувшись внутрь. Бунгама издала глубокий, булькающий звук.

— Кв-ва…

— Готово… — её мысленный голос прозвучал слабо и отдалённо, — Сопротивление… сломлено… Эта женщина… Открыта…

Я не стал тратить ни секунды.

Отбросив все эмоции, я превратился в холодный инструмент допроса. Мой внутренний взор, острый как бритва, ринулся в открывшееся пространство памяти Ани.

Первое, что я ощутил — леденящий холод. Не физический, а ментальный, исходящий из самого ядра воспоминаний Ани — и все они были о том самом рейде в Урочище, о котором она рассказывала несколько минут назад.

Картина была смазанной, будто смотрящейся сквозь запотевшее стекло — но оттого не менее жуткой.

Я увидел «Болотное Гнездо» глазами Лисицыной.

Чавкающая под ногами чёрная грязь, испускающая сладковатый запах гниения. Воздух, густой от испарений и мелкой, едкой взвеси, которая оседала на коже и доспехах мерзкой рябью. Вокруг стоял гнетущий гул — не звук, а вибрация, исходящая от самой искажённой реальности этого места.

Отряд Ани и Арса продвигался осторожно. Аня шла в центре построения, её артефактная гитара, когда-то подаренная мной, была заряжена, чувства обострены до предела.

Я видел, как магический барьер Лисицыной, привычный сияющий кокон, пульсировал вокруг неё, отталкивая ядовитые испарения и мелких, похожих на насекомых, тварей. Всё было как всегда — опасно, но предсказуемо.

А вот затем произошло нечто, чего её память, даже изменённая, не могла чётко зафиксировать.

Они проходили через участок, густо заросший черными, скрюченными деревьями, чьи ветви сплетались в плотный купол. Свет фильтровался сквозь них странными, зелёными бликами.

И в этот миг гул Урочища… изменился. Он не стал громче или тише — просто превратился в тихий, пронзительный шёпот, который шёл не извне, а возникал прямо в сознании. Это был звук, похожий на лёд, трескающийся в безвоздушном пространстве, на тихий, беззвучный крик, от которого закладывает уши.

И тут же, из самого центра этой аномальной тишины, хлынуло… ничто. Не энергия, не вещество. Абсолютная, всепоглощающая пустота. Она не атаковала барьер Ани — она просто проигнорировала его, как будто его не существовало вовсе. Это было похоже на то, как если бы защита одной из сильнейших ведьм была лишь рисунком на стекле, а эта пустота — настоящей, живой тьмой по ту сторону.

Я, сканирующий память подруги, ощутил ледяной укол в самое сердце сознания.

Это было жестокое проникновение — мгновенное и безоговорочное.

В её воспоминаниях не было борьбы, не было вспышки отпора. Одна секунда — она была Аней Лисицыной, с её усталостью, концентрацией, мыслями о задании и лёгкой издёвкой над Арсом. Её внутренний монолог был ясен и привычен: «Право, нужно же было отправлять нас подальше от „лорда“! Встретиться бы с этим ублюдком — и я его в клочья…»

А в следующее мгновение её «Я» — её мысли, её воля, её суть — просто… перестали существовать. Не были стёрты, не были подавлены. Их словно выключили — как гаснет лампочка от поворота выключателя.

Не осталось ничего, кроме чистой, незамутнённой оболочки, идеального сосуда.

И в эту пустую, ещё тёплую оболочку, словно вода в пустой кувшин, беззвучно, плавно и мгновенно, влилось нечто иное.

Холодное, безразличное, чужое, запустившее во все стороны памяти Ани щупальца, которые мгновенно начали высасывать воспоминания, эмоции и знания — и насыщаться ими.

Этот переход был настолько «бесперебойным», настолько плавным, и при этом стремительным…

Аня моргнула, и в её зелёных глазах, которые секунду назад светились усталой иронией, не осталось ничего. Абсолютно ничего. Пустота, которая смотрела этими глазами на искажённый мир Урочища, приняла управление над телом Лисицыной, её магией, её воспоминаниями — меньше чем за пять секунд.

Аня даже не успела даже споткнуться — и завладевшая её телом сущность просто продолжила движение, отдавая команды своей роте ровным, безжизненным голосом.

Процесс занял меньше мгновения. И что самое поганое — не оставил ни единой зацепки. Ни следа, ни сигнатуры, ни сущности. Просто смена декораций, где главную актрису заменили идеальным двойником, не издав ни звука!

И больше найти ничего не удалось…

Я вырвал свой разум из леденящей пустоты памяти Ани.

Голова гудела, будто по ней били молотом, а перед глазами плясали багровые пятна.

Всё хреново… Очень хреново. Это было хуже, чем любая атака, любое вторжение. Тихая, бесследная замена личности…

Единственное, что пока радовало — личность Ани была цела. Её не стёрли, не уничтожили, не разрушили — просто усыпили. Та… «Структура», или «система», или «паразит» (пока непонятно, как эту хрень называть) была полностью зависима от воспоминаний и памяти человека, и ей требовалась целостность этих структур, чтобы успешно выдавать себя за носителя.

Так что… Полагаю, ещё есть шанс вернуть Аню… И всех остальных одержимых.

Я снова обездвижил Лисицыну льдом, но тут…

В тот же миг её тело вздрогнуло судорожным толчком, заставив мой ледяной саркофаг треснуть!

Илона взяла Диму на руки и отошла на несколько шагов — она полностью выжгла яд моим заклинанием, и уже пришла в себя.

Из полуоткрытого рта Лисицыной, ушей, даже из пор кожи хлынул свет — живой, пульсирующий… Он сгустился в воздухе, приняв на мгновение форму искажённого подобия человеческого тела, составленного из теней и звёздной пыли.

Фигура повернулась, никак не отреагировала, когда я заключил её в клетку из тьмы… А затем засмеялась.

Звук был невыносимым — словно стекло крошилось в глубине моего черепа, смешиваясь с шипением радиопомех. В этом смехе не было ни злобы, ни торжества — лишь ледяное, безразличное презрение ко всему живому.

— Мастерская работа, не правда ли, Пожиратель? — голос был многоголосым эхом, звучащим из ниоткуда и сразу везде, — Но ты уж нам поверь, это… это только начало. Лёгкая разминка. Отныне никто в этом жалком мире не будет в безопасности. Ни в своих домах, ни в своих крепостях… ни в своих собственных головах!

«Нам»? Хм, а это уже что-то… Не единичная личность, а аспект какой-то общности?..

Структура, не теряя формы, ринулась обратно в тело Ани, проигнорировав мою клетку из тьмы.

Мой ледяной саркофаг разлетелся сотнями осколков. Лисицына вскочила на ноги с противоестественной, кошачьей грацией. Сломанная мной рука повисла плетью, но это ничуть не отразилось на движениях колдуньи.

Она взметнула руку, и сложнейший защитный контур гостиной, вплетённый в самые стены, вспыхнул ослепительным сиянием и с треском лопнул. Осколки магии, острые как бритвы, просвистели в воздухе.

Я выбросил перед собой сгусток магии, который мгновенно разросся в сеть, облепив всю комнату и не позволив ничего разрушить.

Следующим движением, уже не сдерживаясь, я долбанул по Ане такой силы телекинетическим ударом, но…

Случилось непостижимое.

Моя магия не встретила барьера, не была поглощена или отражена. Она… просто прошла сквозь Аню! Будто она стала призраком! Магия пролетела насквозь, не причинив ни малейшего вреда Лисицыной, и врезалась в стену, оставив ещё одну дымящуюся яму.

Аня метнулась к разбитому окну.

Убить её? Я мог.

Собрать силу в кулак и стереть в порошок — но это была бы смерть моей подруги. Настоящей Ани, чьё сознание ещё тлело где-то в глубине.

Спеленать?

Хм…

Магией это сделать будет сложно, раз уж такие особенности вскрываются, так что остаётся кое-что примитивное, грубое — но действенное.

Я сорвался с места, вложив в рывок массу физической энергии. Аня была уже у окна, готовясь к прыжку — но я оказался быстрее. Моя ладонь, обёрнутая остатками силового поля, чтобы не размозжить подруге череп, с изрядной силой обрушилась ей на затылок.

Раздался глухой щелчок. Тело Ани дёрнулось, безвольно сложилось и рухнуло на осколки стекла и паркета…