Печать пожирателя 11

Глава 4 Нож в ребро

Ментальные запросы были отправлены, древние фолианты изучены (и в них не было найдено ничего полезного) и отложены в сторону. Теперь настало время современных технологий.

Или, точнее, техномагии.

Я откинулся в кресле, и мои пальцы привычным движением вызвали в воздухе над столом прозрачный голографический интерфейс. Он отозвался тихим гудением. Прокручивая список контактов, я нашел нужный — значок, стилизованный под шестерёнку, переплетённую с руническим символом.

Пётр Салтыков, «Маготех».

Соединение установилось почти мгновенно. В воздухе замерцало, а затем сформировалось трёхмерное изображение головы и плеч Петра. Он выглядел уставшим, его обычно аккуратная бородка и длинные кучерявые волосы были слегка растрёпана, а глаза за очками с затемнёнными стёклами прищурены от концентрации.

За спиной друга виднелась знакомая картина: стерильный блеск лабораторного оборудования, мерцающие экраны с бегущими строками кода и энергетическими схемами.

— Марк! — его голос прозвучал радостно, — Вернулся, круто! Что-то случилось, или ты просто решил вспомнить о забытом друге?

— Извини, что без повода не набираю, — тихо рассмеялся я, — У меня зад вечно в огне, сам понимаешь.

— Хоть бы в гости позвал во время своих кратких набегов в город!

— Можно подумать, ты выберешься из своих подземных нор.

Салтыков тоже рассмеялся, снял очки (судя по изображению) и переместился в какое-то закрытое помещение.

— Выкладывай, чего тебе?

— Новые данные, Петя. Очень тревожные и не для широкого круга, — начал я, опуская формальности.

— Не дурак, иначе ты бы не звонил по нашему тайному каналу.

— Юсупов подкинул головоломку. Массовая, тихая одержимость. Никаких следов ментального вторжения, никаких известных паразитов — люди живут обычной жизнью, а потом в один момент совершают «ритуализированное, бессмысленное насилие» — так это официально называется.

Я увидел, как брови Салтыкова поползли вверх. Он не перебивал, слушая с предельным вниманием.

— Пересылаю тебе всё, что у меня есть, — я отправил пакет данных, и на стороне Салтыкова один из мониторов тут же вспыхнул алым, принимая информацию, — Мне нужен твой анализ. Самый глубокий, насколько возможно. Смоделируй эти случаи в «МР», лады? Протяни все возможные нити, найди закономерности, которые, быть может, ускользают от моего взгляда. И открой мне удалённый доступ к симуляциям.

Пётр несколько секунд молча смотрел куда-то в сторону, его глаза бегали по невидимым мне данным. Потом он коротко кивнул.

— Конечно, Марк, без вопросов. Данные принял. Первичный анализ будет готов к утру, подготовка симуляционной среды завершится к завтрашнему вечеру, думаю, — его голос стал деловым, но в нём читалась та самая, знакомая по старым временам, искра азарта. Затем Пётр покачал головой, и в его тоне прозвучала неподдельная озабоченность, — На первый взгляд выглядит… бессистемно. Какая-то спонтанная аномалия с одинаковым эффектом.

— Я тоже так подумал. Но проблема в том, что подоплёку этой бессистемности надо найти — потому что она точно есть.

Салтыков кивнул, его взгляд снова стал острым, почти голодным. Он откинулся в своём кресле, и по его лицу пробежала тень.

— Знаешь, — произнёс Пётр задумчиво, — Если отбросить этическую составляющую… С методологической точки зрения, такие «пациенты» стали бы бесценным материалом для экспериментов в МР, тебе не кажется? Стабильное, воспроизводимое состояние изменённого сознания, не зашумлённое эмоциями или болью… Мы могли бы наконец-то картографировать пограничные состояния души, понять механизмы…

Он не договорил, и задумчиво вздохнул — но я понял его и без завершения фразы.

М-да… Вот он, Пётр Салтыков в новом мире. В мире, где не осталось Эфира, той бездонной первомагии, что ему одному в этом мире кроме меня позволяла творить чудеса почти интуитивно.

Теперь всё свелось к сложным вычислениям, к симуляциям, к попыткам выжать каждую каплю смысла из скудных ручейков оставшейся у него Искры. Мой друг, князь, гениальный инженер и маг, слишком сильно страдал из-за потери уникальных возможностей — и слишком глубоко утонул в новых возможностях, которые открывала перед ним МР.

И прямо сейчас он видел в этой одержимости не только угрозу, но и уникальный исследовательский шанс.

Честно говоря — в этом была своя логика, и замечания Салтыкова казались мне весьма дельными.

— Сначала — анализ и симуляции, Петя, — мягко, но твёрдо пресёк я его научный энтузиазм, — Об экспериментах на живых людях речь не идёт… Пока. Но я подумаю над этим — чувствую, скоро не будет недостатка в «добровольцах»… Дай мне доступ, как только будет что-то готово, лады?

— Лады, — кивнул друг, — Через несколько часов будет первая модель. Доступ открою на твой личный криптоконтур. Ключ пришлёшь?

— Конечно.

Связь прервалась, и его изображение растворилось в воздухе. Я остался сидеть в тишине, глядя на пустое место перед столом. Теперь, помимо древнего зла и личной угрозы, у меня появилось ещё и неприятное предчувствие, что мой лучший техномаг начинает воспринимать мир как гигантскую лабораторию, а его обитателей — как потенциальные данные…

Надо бы за ним присматривать получше…

В кабинете воцарилась тишина, нарушаемая лишь размеренным тиканьем старинных настольных часов и отдалённым криком парившего над парком ястреба.

Я снова подумал о братьях.

Мысли о них не вызывали во мне ни боли, ни особой тоски. Игорь и Иван… Они никогда не были моими «настоящими» родственниками. Чужие люди, связанные лишь формальностью и общей фамилией.

Их судьба, пусть и трагичная, беспокоила меня не так уж сильно.

Может потому, что я знал — не надеялся, а именно знал, с холодной уверенностью Маркелия А'стара — что рано или поздно я разгадаю эту загадку.

Всё имеет причину, всё оставляет след. Нужно лишь найти правильный угол обзора, правильный инструмент. Архивы, связи, симуляции Салтыкова — всё это были шестерёнки в машине, которую я уже запустил.

Но одно не давало мне покоя…

«…И ты узнаешь о нём в числе первых».

Эта фраза висела в моём сознании. Это была не случайность. Не общая угроза, с которой я столкнулся по долгу службы.

Это было послание. Личное. Адресованное именно мне.

Кто? Кто мог стать моим новым врагом? Я мысленно перебирал тени прошлого.

Осколки культа Ур-Намму? Нет, слишком примитивно. Мой божественный родственничек был уничтожен полностью, его сущность разорвана и поглощена. Адептов у него не осталось…

Но кто? Нелояльные пожиратели из Индии?

Нет, это смешно — я навёл там такого шороху, что меня боялись сильнее самой смерти. Махараджи до сих пор считали, что я могу в любой момент прийти и убить их, так что помалкивали… Да и большую часть их секретов я себе присвоил — не было в них ничего похожего на «одержимость»…

Но кто тогда?

Обиженный дворянский род, чьё влияние я подорвал? Один из имперских чиновников, видевший во мне угрозу своей власти? Варианты казались мелкими, не стоящими такого масштабного и жуткого замысла.

Я встал и снова подошёл к окну, глядя на сияющий на солнце парк, на безмятежную гладь озера.

Возможно, враг был совсем новым?

Сущностью, пробудившейся в результате тех тектонических сдвигов в реальности, что вызвала моя битва с Ур-Намму? Или же… Или же это был кто-то старый — очень старый. Кто-то, кто наблюдал со стороны все эти годы, выжидая момент, чтобы нанести удар. Кто-то, для кого я был не спасителем человечества, а помехой, камнем на дороге, который наконец-то пора было убрать.

Я не знал ответа. Но знал, что охота началась.

Пётр ошибся — его работа заняла куда больше суток…

Впрочем, следующие несколько дней пролетели в сумасшедшем ритме, став для меня чередой безостановочных дел.

Каждое утро начиналось с гула «Ласточки», уносившей меня в Москву, в недра моего же детища — «Департамента Уничтожения Аномальной Активности» на Баррикадной.

Я проводил часы над тактическими картами, где пульсирующие багровые пятна Урочищ медленно, но верно расползались по карте России и соседних государств. Разрабатывал план вылазки в очередную аномалию — «Хрустальный Склон» на Южном Урале.

Мы не могли его уничтожить, как в старые времена, но можно было попытаться «запечатать», установив стабилизирующие пилоны по периметру и выкурив оттуда наиболее агрессивных тварей — и управляющего ими «лорда». А вот заполучив его сердце, я бы уже мог уничтожить эту аномальную зону…

Я просчитывал маршруты, составлял списки снаряжения, утверждал состав групп — вся эта рутина меня раздражала, но никто лучше меня не знал, КАК бороться с Урочищами — так что и скинуть всё на помощников было нельзя.

Одним из немногих светлых моментов стали тренировки новобранцев. Я ежедневно посещал плац, где стоял строй молодых парней и девушек в свежей форме с эмблемой ДУАА. Воздух вибрировал от низкого гудения барьеров в тренировочных клетках и нервного возбуждения самих бойцов.

Время от времени я разгуливал вдоль строя, чувствуя на себе их взгляды — смесь страха, благоговения и надежды. Для них я был живой легендой, Бароном-Пожирателем, спасителем Москвы.

— Смотри в оба, маг! — рявкнул я на одного юного стихийника, который на симуляторе слишком увлекся созданием огненного смерча и подставил под удар виртуальных «товарищей», — Твоя сила ничего не стоит, если ты не видишь, что творится вокруг! Ты — часть команды, а не одинокий герой!

Аж самому от таких посылов смешно становилось время от времени…

После учений были встречи.

С артефакторами из «Маготеха», например. Они показывали мне новые разработки — портативные генераторы щитов, или усиленные рунами боевые посохи. Я кивал, задавал вопросы, но большую часть времени ловил себя на том, что в голове у меня вертится одна и та же мысль: «Какая же это скука…».

С военными, представителями Генштаба, общение было куда более напряжённым. Их выправка, холодные глаза и идеально застегнутые мундиры кричали о дисциплине — и пренебрежении. Эти штабные крысы до сих пор не могли простить мне моего прошлого, моих методов, моего титула Пожирателя. Каждое совещание в казенных кабинетах, пахнущих полировкой и старыми бумагами, было мини-битвой за ресурсы, за полномочия, за право действовать так, как я считаю нужным.

Впрочем, они проигрывали раз за разом, что бесило их ещё больше.

Вечера я старался посвящать семье. Возвращался в поместье, где меня ждал Дима. Его звонкий смех, раздававшийся в парке, был лучшим лекарством от всей столичной грязи и напряжения.

Я брал сына с собой на прогулки к озеру, и он, показывая пальцем на воду, задавал бесконечные вопросы: «Папа, а это что? А почему утка плавает? А можно я тоже так буду?» Я отвечал, чувствуя, как какая-то часть меня, окаменевшая за день, понемногу оттаивает.

Вообще, воспитание сына-пожирателя было делом непростым. Как-то раз он, играя, случайно «сжёг» дорогой ковер в гостиной, просто вобрав его магическую защиту и выплеснув её из себя пламенем. Илона тогда вздохнула, а я не смог сдержать улыбки. Яблочко от яблони…

Но блин, опасно же! Попробуй объясни трёхлетке основы трансфигурации разных типов энергии через Искру!

Не менее важные моменты наступали позже, когда Дима засыпал — ведь тогда приходило время Илоны, моей прекрасной жены.

В полумраке спальни, в тепле её тела, я находил забвение. Её прикосновения, её стоны, её шёпот моего имени сметали всю усталость, всю горечь, всю тяжесть ответственности.

Но всё же, всё это время, как назойливый фоновый шум, во мне жило напряженное ожидание.

Каждое утро, за завтраком, я проверял коммуникатор. Каждый раз, когда «Ласточка» выходила на связь с базой, я прислушивался, не сообщат ли мне о сигнале. Я ждал — от воронов, от вампиров Шу, от индийских аскетов. Ждал ответа на загадку одержимости, случаи которой время от времени всё также проявлялись в провинции.

Но ничего не происходило! Ни одного сигнала, ни одного намёка.

10 июня 2041 года. Подмосковное поместье Апостоловых.

Полуденное солнце заливало светом нашу малую столовую, отражаясь в хрустальных бокалах и полированной поверхности пола из тёмного дуба. Воздух был густ и вкусен от ароматов жареной дичи с можжевельником, только что испечённого хлеба и пряного травяного чая.

Это был редкий, почти украденный у судьбы момент покоя.

Напротив меня сидела Аня Лисицына. На ней была парадная форма офицера Имперской Магической Безопасности — темно-синий мундир, но без лишних регалий, только скромный знак о ранениях и нашивка за оборону Москвы.

Чёрные волосы по обыкновению собраны в хвост, зелёные глаза, также как и в студенческие времена, мечут искорки — только теперь в них сквозило куда больше опыта и тяжести.

Ещё бы, после всего, через что мы прошли…

Аня была Магистром, одним из сильнейших в Империи, владельцем созданного мне уникального звукового артефакта, и… По-прежнему была одним из моих ближайших друзей.

Она тоже сражалась в Урочищах — вместе с Арсом, как правило — и помогала мне удерживать распространение заразы по территории Империи.

Аня отпила из бокала, и её взгляд, острый и чуть уставший, скользнул по моему лицу.

— На прошлой неделе наша рота была в «Болотном Гнезде». Когда возвращались к Заставе, экспериментальный голем-штурмовик взбунтовался. Руны управления перекосило, потому что рядом непонятно откуда появился «гвардеец» и залез ему в мозги. Экспериментальные, мать их…

— Вырубили?

— Если бы я была рядом — проблем бы не возникло, — фыркнула Аня, отпивая вино, — Но нет, находилась в дозоре, догоняла их. А Арс же с техникой никак вообще, ты знаешь… Шаман, блин, недоделанный. Устроили в лагере схватку, разметали там всё, пока мой техномаг не перепрошил ему мозги на месте импровизированным разрядом — да только спалил их к чертям собачьим….

— Аня! — рассмеялась Илона, — Ну хоть при сыне нашем не выражайся!

— Да он сам знаеш что умеет! — возмутилась Лисицына, — Ты только отвернулась, а он…

Дима показал черноволосой язык, и она рассмеялась, погрозив ему пальцем.

— Повезло тебе, что я друзей не закладываю! Ладно, о чём мы там… А, да! Короче говоря, за этого голема нам пришлось потом отчитываться — казённое имущество стоимостью с целое поместье обратилось в металлолом. В отчёте написала: «Потерян в результате непредвиденной тактической необходимости».

Я рассмеялся.

— Неужели Салтыков жалеет своих големов?

— Да с ним попробуй свяжись! Всем эти крючкотворы занимаются, на бодание с ними столько сил уходит… Нам за каждую испорченную мелочь из «Маготеха» теперь три объяснительных писать заставляют! Будто эти железяки важнее, чем люди, которые на них гибнут. Вчера получила циркуляр — сократить расход боевых кристаллов на пятнадцать процентов. Интересно, они тварям из Урочищ тоже циркуляр отправят, чтобы те были на пятнадцать процентов менее зубастыми?

— Может, просто предложить им подписать договор о ненападении? — вставила Илона, и в её голосе прозвучала горькая ирония, — С печатями, с гербовой бумагой. Уверена, папенькины дипломаты с радостью возьмутся за такое дело.

Мы рассмеялись. Этот слегка циничный обмен репликами был для нас обычным делом.

Никто не подозревал, что взрослая и высокопоставленная жизнь окажется такой… Условной.

В этот момент дверь в столовую бесшумно отворилась и на пороге возник мой управляющий, Андрей Игнатьевич. Его тёмный костюм был безупречен, а поза — воплощение почтительности.

Но в глазах, обычно спокойных, я уловил едва заметную искру беспокойства.

— Барон, — его голос был тихим, но идеально чётким, нарушая уютную атмосферу застолья, — Прошу прощения за вторжение. К вам прибыл курьер от господина Салтыкова с пакетом документов. Настаивает на срочной личной встрече.

Я кивнул, поднялся из-за стола, отодвинув тяжелый дубовый стул с глухим скрежетом по паркету. Легкая улыбка, вызванная мрачным юмором, мгновенно испарилась с моего лица, сменившись привычной маской собранности.

В глазах Илоны я прочел понимание, а во взгляде Ани — что-то неуловимое, какую-то тень, которую я счёл простой усталостью.

— Простите, дамы, — бросил я, направляясь к выходу, — Дела не ждут. Я скоро вернусь.

Андрей Игнатьевич ждал в коридоре. Мы молча прошли через холл к парадному выходу. Воздух за дверью был прохладен и свеж, а на гравийной дорожке, небрежно прислонившись к темному, без опознавательных знаков, гравициклу, стоял молодой парень в простой уожаной куртке жёлтого цвета, и с глазами, в которых читалась сталь и привычка к быстрому принятию решений.

Он молча протянул мне плоский, матово-черный крипто-накопитель.

— Моё почтение, барон. Вам посылка от Петра Алексеевича, — коротко сказал он, — Срочно и только вам в руки.

Магическим зрением я просканировал накопитель на предмет «сюрпризов», ничего не обнаружил, и взял холодный прямоугольник, почувствовав под пальцами легкую вибрацию — шло автоматическое сканирование моего биометрического ключа, встроенного в маго-крипторный браслет на запястья.

На экране накопителя на секунду вспыхнуло зеленое свечение.

— Передайте, что получено.

Курьер кивнул и, попрощавшись, сел обратно за руль гравицикла. Он бесшумно тронулся с места и растворился за поворотом дорожки парка.

Накопитель жёг мне ладонь. Ну наконец-то ответ от Салтыкова!

Все мои мысли сузились до этого маленького устройства, до тайны, которая могла быть на нём записана. Я вернулся в дом, и пошёл по коридору, чтобы пройти в кабинет и погрузиться в данные, но когда проходил мимо столовой, до меня донеслось:

— Марк.

Это была Илона. Её голос был… странным. Негромким, ровным, без единой эмоциональной ноты. Таким же спокойным, как поверхность озера перед бурей.

Ледяная игла беспокойства вонзилась мне под ребра мгновенно.

С ней было что-то не так…

— Марк, дорогой, зайди на минутку, — снова позвала она, и это неестественное, отстраненное спокойствие заставило моё сердце пропустить удар, а затем забиться с бешеной силой.

Я резко толкнул дверь — и застыл на пороге.

Лисицына стояла за спиной у Илоны. Ее иссиня-чёрные волосы выбились из хвоста, и одна прядь спадала на лицо, а в зелёных глазах не было ни капли прежней усталой иронии.

Только холодная, бездушная концентрация. В правой руке подруги был короткий изогнутый кинжал с клинком, отливавшим синевой магического отравления. Лезвие с легким нажимом упиралось в кожу Илоны на шее, и я уже видел тонкую алую полоску струящейся крови…

А левой рукой Аня с убийственной небрежностью держала компактный импульсный пистолет.

И его дуло было направлено через стол прямо на моего сына. Дмитрий, ничего не понимая, смотрел на меня своими огромными золотистыми глазами, сжимая в руке игрушечного деревянного дракона.

Илона стояла абсолютно неподвижно, её дыхание было ровным, а невероятно спокойный взгляд был прикован ко мне.

И тут Аня усмехнулась.

— Ну что, барон, — её голос был сладок и ядовит одновременно, — Поиграем? Думаю, тебе придётся выбрать — кто сегодня умрет?