ПАРМА. Проклятая колода

Глава 11

— Можно отпускать, — раздался над ухом резкий голос Кромбуша.

Тимур бросил короткий взгляд на Керру — тот кивнул, и они одновременно разжали пальцы. Щит упал на землю.

— Свободны! — скомандовал Кромбуш и, резко развернувшись, быстрым шагом направился к затаившему дыхание каравану, на ходу наматывая на запястье волшебное ожерелье.

Тимур вертел головой и не мог поверить собственным глазам: они находились в оазисе! Прямо из песка за считанные мгновения выросли величественные пальмы, за повозками отливал голубым небольшой водоем, щебетали птицы.

За границей этого сказочного рая всё ещё бесновалась песчаная буря, Тимур отлично слышал вой ветра и шорох миллиардов песчинок, обстреливающих невидимую стену, отгородившую их изрядно потрёпанный отряд от остального мира.

Тимуру чувствовал себя настолько измотанным, что готов был свалиться прямо на ставший ненужным щит и отключиться часов на десять-двенадцать. Вот только неугомонный напарник уже тащил его к повозкам, помогать.

Народ ещё не до конца верит своему невероятному счастью, но уже начинает шевелиться. На одном из возов, как Ленин на броневике, возвышается Гекка и отдаёт приказы: раненых к бассейну, там устроить лазарет. Остальные — заняться повозками: осмотреть, отремонтировать. Двое — ты и ты — ответственные за кухню. Выполнять!

Морши на пару с сухоньким длиннобородым старичком, хозяином самой маленькой и плохонькой повозки, берутся за врачевание. Едва успевшего избавиться от щита Тимура тут же назначают санбратом. Попытки отвертеться, сославшись на «клизму от градусника не отличу», не проходят — Морши и сам не в курсе, что это такое. Зато иномирец кажется ему достаточно сообразительным, чтобы ассистировать при обработке ран.

Серьёзно пострадавших четверо, ещё несколько человек с тем, что Морши небрежно именует «царапинами». Дома с такой «царапиной» можно было рассчитывать как минимум на месяц больничного, но не здесь.

Старик, которого Морши представил как мудрого Фиртана, оказался лекарем и травником в одном лице, и уже колдовал что-то над небольшим котелком, под которым поджег пару черных камней.

Тимур сказал бы, что это уголь, однако пламя, волшебным образом разгоревшееся практически мгновенно, совсем не походило на то, что он видел в печке у Блейкомова деда, к которому друзья пару раз ездили порыбачить.

— Ты что, огневик никогда не видел? — вывел его из задумчивости Морши.

Тимур отрицательно качнул головой. Хотя… он так и не выяснил, от чего прошлой ночью костры так и не погасли. Может, в каждом из них под кучей хвороста пряталось по такому огневику.

— Идём, работать надо…

От вида первой же раны Тимур почувствовал, как к горлу подступает неприятный комок. Стрела воткнулась в бок, прошила легкие, а её наконечник выглядывал из-под лопатки с другой стороны. Каким чудом она не задела сердце, и почему этот кряжистый бородач до сих пор жив, понять он не мог.

Морши тоже оценивает положение как безнадёжное. Он хмурится, кряхтит, чешет затылок.

— Каково имя твоё, купец? — спрашивает он наконец.

Раненый что-то хрипит в ответ, из уголка рта течет струйка черной крови.

— Прими благословение Мирры, Гегрим, и ступай дальше, — торжественно произносит Морши, склоняясь над раненым. Его спина перекрывает обзор, но в образовавшейся вдруг тишине Тим явственно слышит хруст ломающихся позвонков.

— Он бы всё равно не выжил без локари целительства, — буднично поясняет Морши своему бледно-зеленому ассистенту. — Я всего лишь прекратил агонию.

Тим резко кивнул и отвернулся. Головой он понимает жестокую справедливость походной медицины, только всё его воспитание восстает против подобного.

Следующего пациента, с обломком копья в животе, постигла та же участь. А вот третьему, которому всего лишь разрубили бедро так, что в ране виднеется кость, повезло больше.

Морши, за ненадобностью опустив имя Благостной, отрывисто бросил Тиму «держи крепко» и извлёк на свет божий инструменты, к которым ни один земной хирург не рискнул бы прикоснуться. Продезинфицировав всё это над пламенем всё того же огневика, местный эскулап принялся за дело. Правда, уже после того, как подоспевший Фиртан влил в губы страждущего с полстакана свежеприготовленного отвара.

— Обезболивающее со снотворным, — пояснил он, — я туда ещё синюю плесень добавил, против воспаления.

Потом старик ушёл врачевать «царапины», а Морши занялся делом.

Тимур держал крепко, но смотреть предпочел в другую сторону. Туда, где под руководством Гекки, ремонтировались повозки и выстраивался лагерь.

— Можешь отпускать, никуда он уже не денется, — голос Морши вывел из задумчивости.

Тим разжал занемевшие пальцы и скосил глаза, оценивая результаты трудов местного кудесника. Теперь всё это выглядит совсем не страшно: края раны стянуты аккуратными стежками, кровотечение прекратилось. Морши держит над раной раскрытые ладони, и воздух под ними слегка искрит, а сам мудрейший напевным шепотом выводит текст, переводить который «болтун» отказывается.

— Через пару дней бегать будет, — хитро подмигивает Морши, и Тим замечает каплю пота, ползущую по его виску.

Таким же макаром лекарь разбирается со следующим пациентом с разрубленным плечом, а потом они идут помогать Фиртану с «царапинами».

— Морши, ты волшебник? — спрашивает Тимур, когда еще через пару часов они вдвоём смывали с себя грязь и чужую кровь в теплой воде бассейна.

Фиртан счел эту процедуру излишней, лишь протёр руки остатками собственного отвара, и пошёл к лагерю, где повара уже сыпали в подставленную посуду ароматную кашу с крупными кусками мяса.

— Волшебник? — Морши горько усмехнулся, — Запомни, парень, в этом мире больше нет чародеев.

— Но как же… я же видел…

— Ах, эт, — понял Морши, — это от благословения Мирры, небольшая часть её сил. Да и лечить я могу далеко не всё. С похмельем вот никак не получается. — Он хитро усмехается, считая разговор оконченным. Но у Тима ещё остались вопросы.

— Ладно, ты — посвященный Мирры. Ну а Кромбуш с его бусами? Что это, если не колдовство?

— Из Кромбуша волшебник, как из тебя мечник, — смеётся Морши. — Просто он целенаправленно ищет следы древних, и часто действительно их находит. Так что и бусы, и огневики — это магические артефакты, оставшиеся от тех, кто жил до войны. Но это ты лучше у Гекки спроси, он застал последних из магов.

Тимур получил свою порцию мясной похлебки и, покрутив головой, заметил Шьеда, устроившегося в тени повозки охраны. У сына воеводы было перебинтовано предплечье, и даже загар не мог скрыть болезненную бледность его лица.

Цой подошел и, не спрашивая разрешения, уселся рядом.

— Ты как?

— Жив, — отозвался Шьед, не открывая глаз, — а ты?

— Пока трепыхаюсь, — хмыкнул землянин, — ты ел?

Шьед отрицательно качнул головой.

— Не хочется.

— А надо! — Цой сунул ему в руки свою миску и отправился за новой порцией.

Обернувшись, заметил, как товарищ нехотя ворочает ложкой. Так-то лучше! Когда вернулся, Шьед осилил почти половину порции и выглядел немного повеселее.

— Скажи, Тимур, — заговорил Шьед чуть погодя, — тебе бывает страшно?

Тим опустил полную ложку варева назад в миску и удивленно посмотрел на товарища.

— Вот когда напали эти чертовы цымгры — ещё как было. И потом, когда буря началась… Почему ты спрашиваешь?

Шьед дёрнул головой, помолчал. Потом всё же заговорил.

— Понимаешь, я о приключениях с детства мечтал. Тренировался, готовился… Морши постоянно расспрашивал. Он от меня одно время даже прятался, — сын воеводы невесело усмехнулся. — Только все эти подвиги мне чем-то веселым казались…

— Понимаю, — проронил Тим. Он и сам когда-то думал, что Внеземелье — это сплошной аттракцион. Увы, жизнь оказалась далека от сказки. Хотя, он бы всё равно не променял свою работу ни на какую другую.

— А тут… — продолжал Шьед, словно и не слышал товарища, — Стрелы летят, кровь льется… Цимгры… Я о них раньше только слышал, даже представить не мог, какие они жуткие. И ты стреляешь, стреляешь… Хотя хочется спрятать голову и не видеть, не слышать… Ну, какой из меня воин?! — он вздохнул, — Только Морши не говори. Не хочу, чтобы отец узнал, что его сын — трус.

Тимур почесал бровь, задумчиво скосил взгляд на товарища.

— Хочешь вернуться домой?

Шьед отрицательно качнул головой.

— Что тогда? Останешься в Зеленой обители?

— Ещё чего! — возмутился Шьед. — Мне, конечно, страшно… с непривычки. Но я пойду с Геккой до конца!

— Тогда расслабься, — Тимур легонько хлопнул товарища по плечу, — никакой ты не трус! Понимаешь, — он поднял руку, на корню пресекая намечающиеся возражения, — храбрость — не в отсутствии страха. Все чего-то боятся, даже Морши и Гекка не исключение. Храбрость — в преодолении. Это не я придумал, это один мудрец из моего мира сказал.

Шьед недоверчиво хмыкнул.

— Не верю я, что Гекка может чего-то бояться…

— Вот у него и спросишь, — посоветовал Тим, — и вообще, не бери дурного в голову, а тяжелого в руки. И ложись-ка ты спать! — он снова принялся за успевшую остыть похлебку.

Шьед доброму совету не последовал. Впервые с момента знакомства заполучив загадочного Говорящего в полное своё распоряжение, он хотел поболтать и удовлетворить своё любопытство. Вопросов в голове крутилось великое множество, и он слабо соображал с чего начать.

— А эта твоя рогатка… — заговорил он, наконец, — она ведь из локари?

Тим кивнул. Шьед восхищенно присвистнул.

— Никогда не слышал ни о чём подобном, — признал он, — это из твоего мира, да?

Тимур снова кивнул — вопрос и не требовал подробного ответа.

— Слушай, когда рана заживет, — Шьед слегка пошевелил забинтованной рукой, — покажешь, как из неё стрелять.

— Без проблем.

Молодой воин просиял и тут же задал следующий вопрос.

— А почему именно рогатка? Ты же мог заказать себе меч… или лук. Или сдвоенные клинки, как у Гекки.

— Вот тебе, если захочешь, закажу, — неожиданно для самого себя пообещал Тимур. — А мне от всего этого толку не будет.

— Как это? — не понял собеседник.

— Потому что не умею. Из рогатки — могу, нож метать — легко. А вот фехтованию и стрельбе из лука не обучался.

Лицо Шьеда вытянулось.

— Как же так? — выговорил он тихо.

— Запросто. В моём мире совсем другое оружие, с мечом против него не выстоишь. Да и… не воин я. Моя работа — новые земли открывать и исследовать.

Шьед какое-то время отчаянно скреб макушку, и Тим, пользуясь паузой в разговоре, быстро дохлебал свой ужин. Наконец, придя к каким-то выводам, сын воеводы провозгласил.

— Я научу тебя! — и, получив в ответ лишь вопросительный взгляд, продолжил, — Ну, когда рука заживет. Ты меня научишь пользоваться рогаткой, а я тебя — стрелять из лука. Ну и на мечах… хотя бы самую малость.

— Идет, — улыбнулся землянин.

***

За окнами бесновалась буря. Шквальный ветер гнул к земле деревья, черные тучи то и дело взрывались вспышками молний, а плотная стена дождя придавала картине зловеще-мистический оттенок.

Закутавшись в объёмную шаль, Эжиенн стояла у раскрытого окна и жадно вдыхала напоенный озоном воздух. Смешно, в столице она даже не понимала, как сильно ей этого не хватает. Маги-погодники тщательно оберегали вверенную им территорию от любых атмосферных катаклизмов. Максимум, с чем приходилось сталкиваться изнеженным обитателям великого Хаста — это спокойный ночной дождик, призванный освежить воздух и облегчить труд садовников.

Но здесь, в крепости Хранителей Источника всё иначе. Отец терпеть не может погодные заклинания, тратить на них драгоценное время не желает, и вообще считает, что вмешиваться в природу вещей стоит только в самых крайних случаях.

Сегодняшняя гроза помешала девушке отправиться на очередное свидание с Источником, но, положа руку на сердце, Эжиенн даже обрадовалась нечаянной передышке. Слияние с магией Источника — штука полезная, и действительно даёт ясность видения и возможность разобраться в себе и своих поступках. Но оно же заставляет чувствовать — так, как и раньше. Заново радоваться, страдать, любить и ненавидеть. Всё это дико выматывает. После таких сеансов психотерапии Эжиенн чувствовала себя полностью обессиленной, и каждый раз давала себе слово на следующий день отдохнуть. Но наступало утро, и она снова шла к Источнику.

Так что гроза пришлась как нельзя кстати. Тем более что первый, скажем так, блок воспоминаний, уже отработали. Источник заставил её заново пройти всеми дорогами Внеземелья, обрести и потерять друзей, похоронить бабушку и познакомиться с маминым итальянским женихом. А так же влез в самые потаенные уголки души и вытащил наружу всё, что было связано с Тимуром: на редкость счастливую и гармоничную, и в то же время довольно простую историю любви, длившуюся три года… Тогда она наивно надеялась, что так будет всю жизнь. Но… ох, уж это вечное, выскакивающее в самый неподходящий момент «но».

— Эжиенн, ты здесь?

Она обернулась.

Отец — промокший, но довольный — быстрым шагом вошел в гостиную. С его волос и одежды ручьями стекала вода, но Эрику на это было глубоко наплевать.

Эжиенн прикоснулась к его плечу и проговорила простейшее заклинание сушки. На этот раз пара не было: собранная в шар стихии вода, скользнув над полом, вылетела в окно и смешалась с дождём.

— Красиво, — улыбнулся Эрик. — Явный прогресс.

— Твой метод работы с Источником даёт удивительные результаты, — ответила она. — Ты из дворца?

— Откуда ж ещё?! — поманив дочь за собой, он направился к двери, — Ты уже ела?

Эжиенн пожала плечами.

— Так и знал! Идём, на кухне пахнет твоим любимым десертом!

— Что нового при дворе? — поинтересовалась девушка, когда они устроились за столом в малой гостиной.

— Да… всё как всегда. Придворные сплетничают, Дайна злится, Фандрил спрятался в лаборатории.

— Грег не объявился?

— Нет. Но это вполне в его стиле, так что не о чем волноваться, — отозвался Эрик. Чуть поспешнее, чем надо.

— Па-ап…

Он вздохнул.

— Мне не говорят, что там произошло, — признался он, — Фандрил заверил, что Грегмар жив и здоров, и его безопасности в данный момент ничего не угрожает. Но Дайна обеспокоена — действительно обеспокоена. Правда, сейчас скорее из-за того, что её сынок впервые принял абсолютно самостоятельное и не согласованное с ней решение.

— Что, реально впервые? — удивилась Эжиенн, — он только и делает, что поступает ей наперекор.

— В мелочах, или чтобы её позлить. Но тут вопрос крайне серьезный. — Он предостерегающе поднял руку, — Я, правда, не знаю, в чем там дело. И Дайна, и Фандрил — оба молчат, как под обетом. Но из намеков и контекста выводы делать всё же можно.