Парадиз

Глава десятая. Кусрам

Добро пожаловать в самую скучную главу моей жизни.

Я связался с Хамиилом по телефону и попросил достать мне шаттл, что, собственно, он и сделал — он просто волшебник какой-то; я даже не стал спрашивать о том, откуда он у него, чтобы спасти для себя его загадочность. Вечером я вместе с Бильге отправился за город на автобусе, чтобы не бросать автомобиль на улице, когда мы взлетим. У частного шаттла был один несомненный плюс — им можно было управлять.

Мы сели в шаттл, и я установил пункт назначения — корабль Харон-2. А как ещё он мог называться? Конечно же, в честь лодочника из древнегреческой мифологии; клише, но такова жизнь. Мы прибыли на корабль и вышли из шаттла.

Корабль был беспилотным. На нём не было экипажа, всё работало автоматически — система гравитации, система снабжения кислородом работали бесперебойно. В принципе, корабль не был слишком большим. Однако то, что мы с Бильге были единственными пассажирами, было очень заметно — пустота помещений, на самом деле, угнетала, но в какой-то степени создавала подобие уюта. Были каюты, кухня, склад с продовольствием, медпункт, огромная гостиная, кинозал, библиотека, спортивный зал и даже бассейн с душем. Прям санаторий какой-то.

Пара слов о расписании корабля. Корабль автоматически курсировал между Хакензе и Землёй каждую неделю в течение пары суток — в пятницу он отбывал на Хакензе, а в субботу — отбывал обратно на Землю; то есть, всю остальную неделю он торчал на орбите Земли. Однако, из-за недавнего принудительного досрочного полёта на Хакензе, программа изменилась, и Земля с Хакензе будто поменялись местами; теперь он отбывает на Землю в пятницу, чтобы отбыть обратно на Хакензе под вечер субботы. А вообще сам проект Харон-2 запустили совсем недавно. Корабль потреблял огромное количество энергии — кому-то на Земле стоило бы задуматься над этой проблемой. В любом случае, энергии должно хватить, как минимум, на ещё пару месяцев бесполезных перелётов туда-сюда. В общем, не парьтесь насчёт всего, что я только что наговорил — в принципе, нам было довольно удобно.

Сегодня была среда, так что мы поживём пару-тройку дней в корабле прямо на орбите Хакензе; Бильге упрямо не хотела дожидаться пятницы на самой планете, объясняя это тем, что она «любит тупить и бездельничать в замкнутом пространстве». Я не стал возражать, и пошёл с ней за компанию, сам не знаю почему; так или иначе, шаттл был всего один, и выбора у меня не было: летит она — лечу и я, а отправлять её одну на Землю у меня в планах не было. Благо я взял еды, на всякий случай, хоть и понимал, что на корабле есть огромный запас консервов — просто мне хотелось чего-то посвежее.

Мы выбрали себе комнаты, а потом стали ужинать на кухне моей едой, разогретой в микроволновке. Это были куриные крылышки в мёдово-горчичном соусе.

После ужина Бильге прошла в гостиную и разлеглась на диване — я расположился в кресле рядом с ней.

— Мило здесь, — подметил я.

— Да… знаешь что ещё милее? — спросила она.

— Что?

— То, что мы сейчас с тобой одни в пустом корабле, котёночек.

Я почесал затылок и промолчал, сделав вид, что не понимаю, о чём она говорит. Да и ничего милого я в этом не наблюдал — её слова мне показались бессмысленными.

— Ты ведь знал, зачем мы здесь, — продолжила Бильге.

— Мы собираемся лететь на Землю? — спросил я.

В ответ она усмехнулась.

— Ну, в общем-то, да… мы летим на Землю.

Я вздохнул с облегчением. Я сам виноват, что теперь нахожусь в таком душащем, неловком, омерзительном положении. Очень глупо было с моей стороны так спешить, но я не смог удержаться — не знаю, почему. Видимо, её неожиданное объятие меня растрогало. После услышанного на корабле пришельцев, отец Бильге обсудил со мной дальнейшие планы. И я согласился. Бильге обо всём этом, наверное, не знала; тем не менее, у меня были подозрения, что она догадывалась.

— Какова она, Земля? — поинтересовался я.

— Пизда убогая, — ответила Бильге. — Океаны почти все пересохли, повсюду пустыни и города настолько высокие, что самолёты почти везде запретили — все пользуются только подземными, высокоскоростными железными дорогами.

— А у нас самолёты тоже не востребованы.

— Почему?

— Их курицы собирают.

Бильге промолчала некоторое время с недоумением на лице, а затем наигранно рассмеялась. Ей явно не было смешно, и, в общем-то, я не шутил, и, честно говоря, ничего смешного в этом не находил, но всё-таки решил поддержать её и тоже издал лёгкий смешок.

— Нет, — сказал я затем, — серьёзно. На самом деле, первые самолёты действительно проектировали курицы и получились они очень ненадёжными — и тут я совсем не шучу. Много людей погибло при первых перелётах, из-за чего у нас самолёты имеют дурную репутацию. Кое-где в стране стоят аэропорты, но они, в основном, частные — ими владеют и пользуются те, кто не опасается такого способа транспортировки. Сейчас до сих пор ведутся дебаты, безопасно ли летать на современных самолётах.

— Отстой, — подметила Бильге.

— Да. Думаю, проблема в том, что люди пытались научить нас этим технологиям, вместо того, чтобы позволить нам изобрести их самостоятельно. Неестественно это, я думаю. Всё равно, что пытаться научить новорожденных высшей математике.

— Ну, ты это утрировал.

— Конечно утрировал, — согласился я с недоумением. Почему она всё воспринимает всерьёз?

— Так, стоп! — спохватилась Бильге. — Говоришь, курицы собирают самолёты?

— Да, — кивнул я.

— То есть, мы ужинали мясом авиационных инженеров?

— Чего? — усмехнулся я. — Нет, курицы-гуманоиды и просто курицы, которых выращивают на птицефабриках, — это два разных рода.

— Не понимаю, как у вас это всё работает. Разве питаться курятиной для них — это не каннибализм?

— Ну, в общем-то, да, это каннибализм. Правда курицы-гуманоиды, в большинстве своём, не едят курятину и куриные яйца, но едят крупы, овощи и мясо не-птичьих видов. Парнокопытные-гуманоиды не едят говядину и, на всякий случай, свинину, но едят курятину. Я, как представитель семейства кошачьих, ем всё мясо, кроме кошачьего; на всякий случай, не ем еду из уличных ларьков. Но всё это как религия. Нарушать эти правила — грех, но, по правде говоря, не всех это волнует. Бывшая подруга Хамиила была собакой и пробовала собачье мясо. И ничего — есть можно, говорит.

Бильге нахмурилась от отвращения.

— Фу-у-у… — протянула она, но затем рассмеялась: — Понятно.

Минутку мы помолчали.

— Что-то далеко мы ушли от по-настоящему интересной темы, — сказала, наконец, Бильге.

Я улыбнулся.

— Да, это я такой зануда. Что я могу с этим поделать?

— Не быть таким занудой, может быть? — усмехнулась она.

— А какая тема, по-твоему, по-настоящему интересная? — поинтересовался я.

— Ты мне скажи.

Конечно, я понимал, куда она склоняет тему. И да, я был в курсе того, что Бильге любила говорить об этом просто так — мы перекинулись с Келвином об этом парой слов между делами. Проблема в том, что говорить-то она любила, но не имела в этом совершенно никакого опыта. И, честно говоря, в виду наших с ней физиологических различий, мне что-то не очень-то хотелось быть её первым мужчиной в жизни. И это ради её же блага — пусть уж лучше сначала найдёт себе кого-нибудь из своего вида.

— Бильге, этого не будет, — объявил я торжественно.

— А что, хочешь сказать, ты слишком хорош для меня?

— Дело не в том, что кто-то слишком хорош, а в том, что этого не будет и всё. Пока что у нас есть дела и поважнее.

— Фу! Какой ты скучный… — Она изобразила наигранное недовольство. — Скучный такой котёночек. Ладно, не бойся — сядь рядом со мной, пожалуйста; я ничего такого делать не буду, клянусь. — Она приподнялась на диване.

От любопытства я почему-то встал с кресла и присел к ней на диван.

— И что? — спросил я.

— Можно я тебя потискаю, просто как котика?

— Ты уже израсходовала свой лимит тисканий за этот месяц.

Она надула губки.

— Ну, один раз — это мало. Хочу ещё.

Я покорно склонил голову перед ней.

— Ладно, давай.

Она резко начала щекотать мой живот, а затем мою шею. Я рассмеялся от щекотки; это было невыносимо. Слава богу, она щекоталась осторожно, стараясь не касаться моего раненого плеча.

— А-а-а! — закричал я. — Нет, стой — я пошутил! Не надо! Прекрати! — Непроизвольно я встал с дивана и побежал в другую часть комнаты, а Бильге побежала за мной.

— Котёнок! Вернись, пожалуйста! — Из-за этих слов, на мгновение, я словил вьетнамский флэшбек того, как Чандра гналась за мной в корабле пришельцев.

Я добежал до своей каюты и прыгнул на кровать. Бильге прибежала и продолжила меня щекотать, пока я лежал.

— Ага! — воскликнула она. — Привёл меня к себе, чтобы соблазнить, да?! — Бильге схватилась за мою морду и начала тискать мои щёки: — Извращенец ты, извращенец такой! Кот-зоофил!

Неожиданно она успокоилась.

— Фу… не знаю, что на меня нашло, — сказала она. — Мне кажется я тупею из-за тебя. Ты слишком миленький. Зачем ты существуешь?

Я улыбнулся и, пожимая плечами, ответил с наигранным недоумением:

— Не знаю, родился чё-то.

Она легла ко мне на кровать и начала гладить меня по голове, цепляя мои уши. На мгновение я задержал дыхание, но затем медленно продолжил дышать.

— Точно не собираешься делать ничего такого? — спросил я.

— Ну, если будешь продолжать об этом говорить…

— Ладно, всё — больше не буду… просто… — Я вздохнул, глядя на металлический потолок. — Как ты думаешь, а мы вообще биологически совместимы?

— Если твоих предков создали по подобию человека, используя человеческую ДНК, то наверняка это значит, что мы совместимы.

— И какими, ты считаешь, будут наши дети? — спросил я и тут же спохватился: — В смысле, не то, что бы они у нас обязательно будут, то есть…

— Не знаю, — задумчиво отрезала она. — Может какие-то недо-фурри получатся? Типа, люди с ушками и хвостами, как у котов.

— Или коты с человеческими ушами и без хвостов.

— Фу-у-у! Это же не миленько! Хотя, подожди, дай-ка я получше представлю. — Она призадумалась на секунду. — Нет, всё же «фу». Зачем ты это придумал, больной ублюдок?

— Извиняюсь.

Скоро наступила ночь, поэтому мы легли спать; в разных каютах, естественно. Однако Бильге постучалась в мою каюту посреди ночи и предложила спать вместе — её мучили кошмары и бессонница. Она призналась мне, что не любила спать в казарме из-за того, что там было много людей; тем не менее, ей нравилось спать с кем-то, кому она доверяет, в одной комнате, чтобы чувствовать себя в безопасности. На Хакензе ей спокойно спалось только с Келвином в номерах гостиниц, но теперь мне придётся выступать для неё как Келвино-заменитель. Я переехал к ней, разложил матрас на полу и уснул.

На следующий день мы вновь начали заниматься хернёй. Сначала мы сходили в кинозал, посмотрели фильмы. Их, к сожалению, было не очень много — всего пять, два из которых Бильге уже посмотрела по пути на Хакензе. Тем не менее, мы посмотрели все пять фильмов за первую половину дня. Дальше мы сходили в библиотеку, почитали книжки, а книжки там были отстойные — все детские, короткие. А если и не короткие, то это были учебники школьной программы. Делать нам что ли нечего, снова учиться в школе?

Мы попробовали поесть консервы из склада. Говно полное. Благо, моя еда ещё не закончилась — лежала в холодильнике на кухне. Бильге предложила сходить в бассейн, но, к сожалению, у меня всё ещё страшно болело левое плечо вместе со всей рукой, поэтому ей пришлось идти купаться одной. А потом она сказала, что без меня — скучно. Лично мне бы хотелось сходить в тренировочный зал, но, опять же, из-за руки я не мог этого сделать. Я спросил Бильге, почему она не хочет сходить в тренировочный зал самостоятельно, но она объясняла это одним словом — «лень». Она вообще не любила делать упражнения, хотя в армии её заставляли этим заниматься; и она, говорит, так устала за то время, что больше никогда упражнения делать не захочет.

Далее мы просто гуляли по кораблю, болтали о всякой ерунде, а потом обнаружили доску для шахмат в библиотеке и до самого позднего вечера проводили партии в гостиной. К счастью, Бильге замечательно знала правила и имела небольшой опыт в этом деле, поэтому было довольно весело, хоть она меня ни разу не смогла победить. Так прошёл четверг.

Наступила пятница. Скоро этот ад закончится — нужно лишь дождаться вечера. Я уже с ума начал сходить от скуки, а Бильге почему-то было весело. Она опять предложила сыграть в шахматы, но меня уже тошнило от этого, поэтому я отказался. Я разлёгся на диване в гостиной.

— Ты чего такой скучающий сегодня? — спросила Бильге.

— Мне скучно от безделья.

— А что ты хочешь? Давай, скажи. Я готова исполнить все твои желания, лишь бы ты не скучал.

«Хоть сексом с тобой заняться», — продолжил за неё я у себя в мыслях, не сомневаясь в том, что наши мысли совпадали.

— Хочу… — Я задумчиво вознёс ладонь к потолку. — На Землю.

— Ну, блин, сегодня вечером мы туда и полетим.

— Скажи, почему тебе здесь не скучно? — поинтересовался я.

— Мир — он всегда скучен, понимаешь, — пояснила она. — Он скучен в спокойствии, он скучен в напряжении. А если ещё вернее, он просто хорош в любом виде. Я люблю радоваться мелким деталям. Ну, например, взгляни на эту гостиную.

Я окинул взглядом гостиную. Да, она приличная. Матовый, чёрный пол, хлопчатый диван и кресло, огромный иллюминатор, в который виден безграничный космос со звёздами; и, конечно же, безымянная звезда нашей системы. Кстати, мы так и зовём её — Безымянная Звезда. Она была прекрасна, пусть слегка красновата и, как будто, болезненна; даже не знаю чем именно.

— Радуйся этому моменту, Кус, — сказала Бильге. — Ведь потом пойдёт напряжение, кровь и пот. Тебе некогда будет наслаждаться такой мелочью, как спокойствие.

Наконец-то я взглянул на Бильге. Кажется, я никогда её по-настоящему не пытался разглядеть, но вот она — передо мной. Объективно говоря, Бильге — это девушка с удивительно аккуратными чертами лица и стройным телом; представитель вида Homo Sapiens, примерно моего роста (чуть ниже). Только вот, к сожалению, прыщи на её щеках и лбу, снова вскочившие за прошедшую неделю с ещё большей силой, чем раньше, серьёзно портили её выдающуюся природную красоту. Жаль, а ведь совсем недавно, после воскрешения, она была почти идеальной. Её кучерявые, каштановые волосы лишь едва касались плеч. На ней были: простенькие серые джинсы и синяя кофта с капюшоном — одежда, которую она купила позавчера в Сонвен-Исте, потому что её «задолбала» унылая униформа AUR. На мгновение мне показалось, что я никогда её раньше не видел до этого момента. Сейчас она казалась такой нормальной, не соответствующей своему характеру. Когда я увидел её впервые — у неё был ужасно усталый вид и синяки под глазами; очевидно, из-за бессонницы. Теперь же она прям посвежела. Забавно признавать, но из-за этого пропала даже небольшая долька её очарования.

Стоп! Нет — я ошибся. В мгновение, когда я об этом подумал, её тяжёлый взгляд перевалился на меня, и я снова почувствовал этот будоражащий, непонятный страх перед ней. И это было охренительно, как во время просмотра хорошего триллера или фильма ужасов. Её глаза были такими обжигающе ясными — в них прямо чувствовалась смертельная угроза.

Я бы предположил, что она раздевает меня взглядом, если бы не одно «но» — она пристально смотрела мне прямо в глаза, будто раздевая не моё тело, но мою душу, говоря «ты принадлежишь мне»; и, мне кажется, я не стал бы с этим спорить — настолько это было страшно. У меня даже возникла теория о том, что, возможно, за время, проведённое на этом корабле, она уже несколько раз убила меня ради какого-нибудь садистического эксперимента, а потом передумала и вернулась в прошлое. Бильге — словно Мэри Сью какого-то отстойного литературного произведения, а я — будто бездушный персонаж-функция, которым она может помыкать, как ей вздумается.

— Чего ты так на меня смотришь? — улыбнулась она.

— Эм-м-м… не пойму, как ты это делаешь.

— Что делаю?

— Как ты одним только взглядом умудряешься дать мне понять, что ты сильнее меня?

Бильге рассмеялась.

— Множество жизней практики, очевидно. А вообще, я — не сильнее тебя. Это ты очень сильный и крутой, Кус. Всё тёлки от тебя без ума.

— Нет, это ты сильная, — возразил я. — Понимаешь, Бильге, когда мы с Хамиилом победили вас на объекте «Грязь», я взглянул тебе в глаза. И я не почувствовал, что победил тебя. Да, ты, вроде как, сдалась, но ты не проиграла — это точно.

— Ну, уж такая ситуация была. Там никак невозможно было вытянуть. От меня там мало что зависело, вот почему я и не брала это поражение на свой личный счёт, так сказать.

— Логично.

— Хотя, — продолжила она, — может мы оба слабаки? Вот прилетим на Землю — там и узнаем.

Я кивнул в знак согласия. Я не хотел соревноваться с ней в том, кто из нас круче, когда мы прибудем на её родную планету, но всё же рассчитывал хотя бы немножко выпендриться перед ней.

Как я выжил до окончания пятницы — не знаю. Мы просто сидели, общались. Иногда я вставал, чтобы погулять по кораблю. Пару раз мы ещё поиграли в шахматы — на второй раз Бильге меня почти выиграла, но затем, будто специально, налажала в эндшпиле и зевнула ферзя. Мне начало казаться, что я немножко был ею обманут и, на самом деле, она всегда играла со мной лишь в полсилы, а потому и проигрывала. Или может ей чудом удалось почти меня победить, но она решила и эту партию отдать мне? Я не знаю.

Так же мы сходили в медпункт, Бильге помогла мне обработать мою рану и перебинтовать её по-новой. По большей части, мне просто хотелось посмотреть, что у меня вообще там с плечом. На самом деле, уже не так уж и плохо — я был почти готов к новому экшену. Далее, Бильге пошарилась в шкафчиках и обнаружила пачку презервативов.

— Смотри! — воскликнула она и показала мне.

— И что? — спросил я. — Правильно, это ведь медпункт.

Бильге покачала головой и положила пачку обратно в шкаф. Когда наступил вечер, корабль тронулся. Завтра утром мы будем уже на орбите Земли.