Папа ищет работу

Папа не завтракает

В этой главе я обещаю вам ни слова не говорить про работу.

Скажу лишь, что история с магазином расстроенных скрипок очень расстроила папу.

И что на следующее утро, когда солнце уже пробралось к нам на кухню самыми яркими, самыми приветливыми лучами, папа сидел за столом хмурый и грустный. И что каша остывала перед его носом, кофе растерял свои блестящие пузырьки и стал горчить. А ещё — что мама за утро тоже посерела, налилась глухими, густыми, ворчливыми словами и молча расставляла на полках баночки с крупами и специями.

Вы не понимаете, что случилось?

Эх, кажется, всё же придётся вам рассказать, как прошло это утро.

«С музыкой — покончено», — со звоном положив ложку на стол, сказал папа.

Посуда на столе звякнула и подскочила. Мама опустила глаза и отвернулась — как будто убрать на плите. Я ловила папин взгляд, но он скользил то по окну, то по циферблату часов, то по папиным узловатым, словно морские канаты, пальцам, а сам папа громко сопел.

«Нужна нормальная работа. Без нот, смычков и скрипок».

Я выглянула в гостиную, где стояло старое фортепиано, чтобы посмотреть, как оно себя чувствует после этой ужасной новости. Не начало ли оно собираться уехать от нас на своих колёсиках, собрав чемодан? Не рассыпалось ли? Не выпрыгнуло ли в окно?

Фортепиано стояло так же, между дверным проёмом коридора и книжным стеллажом, блестело тёмным лаком. Папины ноты стояли на пюпитре, пара солнечных зайчиков притаилась на клавишах.

Я подошла к старенькому инструменту и, пусть и не умела играть, погладила фортепиано по крышке: «Бедное… как же ты теперь будешь проводить целые дни в тишине?»

Папа отодвинул нетронутую овсянку, резко встал и вышел в гостиную. Нотные тетради, альбомы, сборники пьес, опер, партитуры, расчерченные и исписанные от руки листы, которые попадались ему в минуты вдохновения, — папа собирал всё, что было связано с музыкой.

Солнечные зайчики испугались папу и спрятались. В отчаянии я хотела спросить маму, как ему помочь, как отговорить, остановить. Вопрос повис в воздухе и не прозвучал. Мама только сжала губы и покачала головой. Похожее на падение капель дождя папино «так-так-так» разбивалось то о журнальный столик, то о пол, папа кружил по квартире с охапками нот и складывал их в огромный кожаный чемодан, который мы с самого переезда не доставали из кладовки. Замки на чемодане щёлкнули, закрываясь, папа прихлопнул чемодан ладонью по дубовой, бесчувственной коже и бросил совсем пустой взгляд на фортепиано.

Это было так жестоко!

Моё сердце сжалось, похолодело, я хотела кинуться к инструменту и защитить его, но папа уже подошёл к окну, решительно схватился за мохнатую герань и поставил голубенькое, бледное кашпо с цветком на крышку фортепиано.

А за окном начался первый тёплый весенний дождь.