Паладин. Свет и Скверна

Глава 6

Опустив солнцезащитный козырёк, Фёдор Петрович откинулся на водительском сиденье. Пикап плавно держался в середине сопровождения, на дорогах было удивительно свободно в это время. Две машины рода ехали впереди и сзади на случай возможной засады, а бойцы в них не отдыхали, а были готовы к любым неожиданностям.

Наконец-то пришла хорошая погодка, а то с концом апреля и наступлением мая шли дожди, мешающие исправно выполнять функцию Егерей рода. То дороги лесные размоет, то ливень пойдёт такой, что ни видно ни зги.

Старик бросил косой взгляд на свою пассажирку, которую знал ещё с её детства. Светлана, Виктор и Любава росли при Фёдоре Петровиче и старый воин хорошо знал, когда кого-то из них что-то очень сильно тревожит.

— Беспокоитесь за нашу поездку, Светлана Константиновна? — поинтересовался он, как бывало ни раз. После смерти главы рода и его жены, Фёдор стал советником юной госпожи, взалившей на себя непомерную ношу. И он помогал, как мог, и чем мог.

— А-а, что? — встрепенулась девушка, посмотрела на него рассеянным взглядом. Но после короткой заминки, вздохнула и взглянула в окно, на проносящийся снаружи густой уральский лес. — Нет, не за поездку. Скажи, дядь Федь, — мужчина улыбнулся. Нравилось ему, когда детишки его так называли. — Ты не заметил, что Виктор стал слишком… другим? Я не про потерю памяти и незнание языка… А, в общем…

— Я понял, госпожа, — кивнул старый воин Потёмкиных и крепко задумался. — И да, заметил. Все заметили. Ваш брат словно изменился до неузнаваемости. Я слышал и даже сталкивался с нечто подобным во время службы в войсках его императорского величества, но не думал, что это может коснуться кого-то из рода.

— Да? Расскажи подробнее, — заинтересовалась Светлана. Может слова близкого человека, а Фёдор Петрович таким являлся, помогут ей наконец успокоится и перестать изводить себя мыслями о брате.

— Мы тогда в Османскую Империю нагрянули, как сейчас помню, — предался старик воспоминаниям и нахмурился. — Что за задание, простите сердечно, рассказать не могу. Секретность у меня до сих пор не вышла. Так вот, нам тогда молодого парня закинули в группу. Бастард какого-то аристократа с Сибири. Только из учебки, пороха ещё не нюхал почти что. Салабон, короче…

— Фёдор Петрович…

— Кгхм, так вот, — крякнул старик. — Османы нас артой накрыли и, в конечном итоге, в расположение базы нас вернулось лишь трое. Я, мой сослуживец, и этот молодой. То ли он в рубахе родился, то ли богиней удачи поцелован, но парень выжил в настоящем Аду. И это его изменило. Причём, госпожа, кардинально. Провалов в памяти, как у Виктора Константиновича не было, да и на нашем он говорил исправно, но вот всё остальное, как бабка отшептала. Постарел мальчишка лет на двадцать, поседел, и словно всю жизнь свою пересмотрел. Стал сильно другим, грубо говоря.

— Хотите сказать, что с моим братом произошла подобная ситуация? — припомнила она отчёт, который до сих пор открытым лежит на её столе в кабинете.

— Именно так, — кивнул Фёдор Петрович, вытаскивая из-под сиденья бутылку воды. — Мы с парнями и Виолеттой там были, госпожа, когда нашли его. И, признаюсь честно, я вообще не понимаю, как Виктор Константинович выжил. Группа, с которой он пошёл, не была снаряжена для вылазки вблизи Зоны. Ни доспехов, ничего. Они даже машину оставили за пару километров, взяв с собой лишь холодное оружие. Как знал, что этих новичков надо было хорошенько проверить и прошертстить, как-то это…

— Я тоже думала об этом, Фёдор Петрович, но сейчас мы говорим о другом. К этой теме вернёмся позже.

— Кгхм, так вот, случай господина уникален, даже аномален, как выразился Сергей Михайлович, но не слишком уж редкий. Да и вам, госпожа, известно, что пробудившийся дар тоже может изменить человека. Как магия влияет на мир, так она влияет и на того, кто её использует.

— Вот только дар у него не родовой, — подошла девушка к сути. — Да, Потёмкины могут становиться отрешенней и «холодней» из-за дара, но не меняются же полностью!

— Эт да, вы верно подметили, — согласился с ней старик. Уж подобных историй про влияние дара на мозги он наслышался и знал вдоволь. — Но и магия сама по себе не до конца изучена. Умники всего мира до сих пор каждый день выбрасывают сотни теорий и всё в таком духе. Возможно, в Викторе Константиновиче пробудился дар по крови вашей матушки. Вы же знаете, что князья Леонтьевы три столетия назад очень сильно разбавляли свою кровью. У них и османы были, и амеры, и даже индусы.

Тут Светлане крыть было нечем. Если смотреть с такой стороны, то Фёдор Петрович может быть прав и, скорее всего, так и есть. Предки со стороны княгини Потёмкиной были те ещё селекционеры и пытались в одно время вывести идеального одарённого. А уж породниться с княжеской семьей хотели многие, даже иностранцы. Вот только ничего не вышло у Леонтьевых, а род постепенно зачах. Разбавленная кровь, что могла дать сильное потомство, в итоге стала почти их кончиной.

— В таком случае, надо заглянуть в архивы рода и посмотреть, были ли среди предков матушки люди с таким даром, как у брата.

— Сомневаюсь, что вы найдете там хоть что-то, — покачал головой Фёдор Петрович. — Сами же знаете, что половину архива забрала канцелярия императора, когда род… Простите, госпожа…

Тут он затих и вздохнул, а Светлана поджала губы, прикрыв глаза. Случайно, но командир Егерей затронул очень болезненную рану, пусть и был прав.

— Ничего, дядь Федь. Всё хорошо.

— В любом случае, что бы не произошло с Виктором Константиновичем, это изменило его в сугубо положительную сторону. Вы хоть один раз помните, чтобы он вышел против кого-то сильнее себя, да ещё и вас закрыл, приняв удар лично? Я знаю вас троих с пелёнок, но подобное видел впервые. От него в тот момент… — сделал глоток воды старик. — Кгхм, так вот, я будто вашего отца увидел! Сила, мощь, воля! Он не боялся виконта Миходина от слова совсем! Более того, госпожа, — улыбнулся он девушке, которая вновь задумалась. — Он поступил так, чтобы защитить вас. И не побоюсь этих слов, но я был в тот момент уверен, что он готов убить там всех, если они хотя бы попытаются вам навредить. Уж мне поверьте, я такой взгляд, какой был у господина, видел сотни раз.

Пусть Светлана никак не показала своих эмоций, но слова Егеря тронули её сердце. Приятно осознавать, что кто-то, особенно близкий родственник, готов защитить тебя. Подставить плечо и закрыть спиной от любых проблем и невзгод. Она и сама где-то внутри понимала, что Виктор именно защищал её. Не пытался создать проблемы своей выходкой, а прикрыл. Вступился за неё…

— Из всего сказанного меня беспокоит лишь одно, — отчётливо смутился старый воин, закрывая крышкой бутылку воды, а девушка сильно заинтересовалась. Что же могло так озаботить такого человека, как Фёдор Петрович? — Где он так научился драться? Я его, конечно, обучал, но ваш брат, госпожа, не был… кгхм… прилежным учеником. А тут он мало того, что Михеева уложить смог, так ещё и мне косточки пересчитал! Неужто интуитивно боевой дар или память крови?

— Память крови вымысел, Фёдор Петрович, — фыркнула Светлана, хотя тоже об этом думала. Виктор сегодня утром во время своего спарринга творил такое, что даже у неё дыхание захватывало.

Какое-то время они молчали, крепко задумавшись над этой дилеммой, пока старик не вынес вердикт, как самый опытный.

— Значит, боевой дар на основе Света. Редкое явление, я о таком только слышал, но ни разу не сталкивался… Должен признать, — крякнул он досадливо и ухмыльнулся. — Сочетание очень действенное! Михеев, вон, в лазарет даже поковылял! Благо вывих, а не перелом!

Разговор с близким, а самое главное — доверенные человеком, заметно успокоил Светлану. Изменения Виктора очень сильно её беспокоили, но раз этому есть объяснение, то остаётся лишь порадоваться, что брат стал… таким. Девушка хоть и не хотела признавать, но новый Виктор ей нравился куда больше, чем старый. Вместо слюнтяя и слабака — пришёл защитник. А вместо балабола и хвастуна — молчаливый и рассудительный человек. И если с первым она ещё сомневалась, всё же брат не говорил, то вот во втором была уверена. Слишком у него умный и проницательный взгляд. Да и голос… Как он смог, не разбирая слов, успокоить её после приезда Миходина?

Если так и дальше пойдёт, а брат ещё и вновь сможет нормально говорить, даже без полного восстановления памяти, то Света наконец-то сможет вздохнуть спокойно. Одной тянуть род было очень тяжело. Практически нереально, пусть она и старалась. Очень сильно старалась! Но род разваливался. Люди уходили, земли отбирали, а деньги с тех немногих счетов, что были заведены матушкой конкретно на Свету, подходили к концу. Возможно, теперь, когда брат стал другим, более разумным человеком, он сможет ей помогать. Если на его плечи перейдёт хотя бы часть дел, то это будет просто замечательно.

— Светлана Константиновна, — обратился к ней Фёдор Петрович, почему-то нахмурившийся. — Скажите, вы же читали отчет касательно земель вблизи Зоны?

— Да. И я понимаю, о чём ты хочешь сказать, дядь Федь.

— Твари не просто так повалили к нам в те дни, когда пропал господин, — продолжил старик, вроде бы сосредоточившись на дороге, крепко сжимая руль до скрипа. — Мы с парнями поймали пару гончих. Да, — вздохнул он под пронзительным взглядом госпожи. — Знаю, это нарушение второй поправки свода законов Егерей, когда у рода нет лицензии на отлов, но мы сделали всё чисто. Так вот, эти гончии были необычны. Их чем-то накачали. Да и не только их, судя по всему, а всех тварей. Слишком их было много. Слишком организовано всё. Не верю я в такие совпадения, Светлана Константиновна, вот вообще не верю.

— Думаешь, столь скорый приезд Миходина с этим связан? — закусила девушка ноготок.

— Их род пусть и дружественен Потёмкиным, но только на бумаге. Как и Соколовы. Как и Островские. И как…

— Я поняла, все наши соседи.

— Ну, почему же все, — пожал плечами старик. — Пожарские в этот список не входят. Их ребята помогали нам, как с тварями, так и ранеными. Самоед, ну, гхм, то есть Самоедов Григорий Николаевич, их командир Егерей, считайте половину работы нашей сделал. И ни словом не обмолвился, что мы им что-то должны или какие-то там претензии есть.

— Да, я получила письмо главы Пожарских, — со вздохом подтвердила Светлана, признавая очевидное. — В отличии от других наших «союзников» его больше интересовала безопасность Урала в частности и Империи в общем.

— Ну вот, считайте восточное направление Зоны под защитой, а вот остальные… Там, да, проблема. Как говорится, чем ближе аристократ к Москве-матушке, тем он тупее и наглее.

— Фёдор Петрович, — строго прищурилась девушка, но не смогла сдержать улыбки. — Вы, вообще-то, говорите о достойных представителях благородной аристократии!

— Ага, именно о них! — развеселился старик. — Хорошо, что глава и ваша матушка другого поле ягоды оказались. Мир их душам…

Последние слова он практически прошептал, помятую о том, что не стоит напоминать госпоже о потере. И всё же, старый воин рода Потёмкиных скучал по тем временам, когда был жив Константин Валерьевич! Вот это был мужик! Кровь с молоком! За такого главу можно и жизнь отдать, и в преисподнюю спуститься! Сейчас аристократы уже не те. Хитрожопые через одного, да склизкие, как угри. Опыта в интригах им не отнять, но вот дух… Где-то русский дух потерялся, пусть и не везде, всё же остались достойные рода, но Российская Империи конкретно поиздержалась. И пусть это лишь мысли старика, которыми он ни с кем не поделится, но лучше от этого не становится. Только хуже.

— Вы отдохните, госпожа, — по доброму посмотрел он на юную барышню, деликатно прикрывающую зевок ладошкой. — Час-полтора и будем в Екатеринбурге.

Я медленно открыл глаза, чувствуя себя вымотанным, но довольным результатом. Тело отдавало приятной усталостью, задница затекла от сиденья на циновке, что не сильно-то и отвлекало от медитации и работы.

И смех и грех, но одна из самых простейших печатей далась мне не самым лёгким образом. Опыта за свою жизнь у меня хватит и на десятерых Паладинов, но базировался он в основном на боевой направленности. Не было нужды ставить какие-то другие печати, помогающие больше в повседневной жизни, как к примеру печать Ясного Разума. Пафосное название, которое ей дал создатель, несло в себе лишь ускоренное понимание лингвистической направленности. В основном её ставили какие-нибудь дипломаты империй или библиарии Орденов, либо же путешественники в другие миры. Мне она в прошлой жизни была без надобности, хватало и всеобщего, но в данном конкретном случае это необходимость. Без неё я буду учить местный язык очень долго.

Заодно проверил печать Света и Скверну. Там всё без изменений, та же постоянная борьба без явного лидера, что одновременно радует, но и заставляет скрипеть зубами. Очень хочется избавиться от этой грязи в своей душе, но как — ума не приложу. Нет у меня таких знаний, хоть головой об стену убейся. Тут либо энергией давить, что я опять пытался сделать, заливая по каплям в сторону Света, либо что-то иное. Пока что Скверна себя никак не проявляет. Единственный раз был в том лесу с гончей, но на этом всё.

Вот только, это как сидеть на пороховой бочке. Неизвестно, когда рванёт. И в случае со Скверной, взрыв может быть таким, что разнесёт в лучшем случае это поместье и прилегающие на сотни километров земли, а в худшем — весь мир. Откроется этой силой какой-нибудь портал в миры Неназываемого и попрёт оттуда всякая нечисть, а у меня ни сил с ними справиться нет, ни даже достойного клинка.

И чтобы подобного не произошло, придётся как-то справляться с этой заразой. В идеале — полностью сдерживать, а в ином случае научиться контролю. Триггер для её проявления я примерно могу предположить, всё же опыт уже имеется, но надо разобраться полностью.

За окном ещё был день, хотя солнце клонилось ближе к вечеру. В желудке предательски заурчало и раз уж я пропустил обед, то надо бы спуститься вниз. Пропускать приём пищи мне в текущей ситуации вот вообще нельзя.

И каково же было моё удивление, когда я открыл дверь, а возле неё, на полу, лежал поднос с остывшей едой. Тут и суп подозрительно красного цвета, и соленья с картошкой и мясом. Салат из овощей и компот тоже не забыли. Кто-то конкретно озаботился и этого человека я заметил почти сразу. Маленькая моська выглядывала из-за угла лестницы. Увидев, что я смотрю на неё, переодетая и посвежевшая после нашей работы малышка подбежала ко мне и заголосила:

— Братик, а я тебе обед принесла! Только это было три часа назад, но он должен быть до сих пор вкусным! Я сама его подогревала несколько раз и сторожила тебя, вот!

Я на это едва приподнял уголки губ. И дело не только в заботе маленького ангела, но и в том, что её язык стал для меня в разы понятен. Смысл слов ещё далек от полного понимания, но какие-то определённые фразы складывались. Как только что произнесённые, так и услышанные раньше. Печать работала, а значит никаких ошибок я не допустил. Вот он, опыт!

— А что ты тут делал? — заглянула малышка в мою комнату и скривила носик. — Вить, ты, конечно, окно открыл, но лучше и дверь нараспашку тоже подержи, а то запашок…

Она всё продолжала и продолжала говорить, а я ловил каждое её слово и принялся за еду. После глубокой медитации и установки печати жрать хотелось конкретно, и даже пришлось немного нарушить собственное правило — не принимать пищу в келье. Но один раз можно, не больше.

Вот так мы и сидели на моей циновке, пока мелкая щебетала. А когда я почти закончил, она вдруг подорвалась с воодушевленным криком:

— Эврика!

И убежала, подобно урагану, из комнаты. Я же пожал плечами, отставил поднос и хотел было уже подняться, чтобы его отнести, но не тут-то было!

Малышка вернулась, притащив какой-то талмуд, который прижимала к своей груди с широкой улыбкой.

— Решено, брат! Я буду тебя учить!

Усевшись рядом, она поерзала на жесткой циновке и открыла талмуд. Я сразу увидел буквы с цветными художествами, а ещё транскрипции языка и целые слова.

— Вот, Вить, это буква «А»! Акула!

Хм, что это за рыба зубастая? Похоже на Многозубого Злыдня, но тот побольше будет и страшнее. Раз эдак в десять. Та ещё тварь прямиком из Тени. Помню, как завалил такую в Зарийском Океане. Много же она рыбаков сожрала, пока не нарвалась на меня, плывущего на корабле в одну из крепостей Ордена с проверкой.

Стоит признать, что книга и инициатива малышки были очень кстати. Она будто поняла, что мне нужно и принесла это ровно в тот момент, когда я об этом только хотел задуматься. В пору помыслить, что сама Многомерная Вселенная решила помочь старому Паладину, дабы уберечь его мозги.

До глубокого вечера мы с ней сидели и зубрили, и в какой-то момент я смог произнести:

— «С», Слон.

— Именно! — аж засияла девочка. — Ты молодец, братик! И я молодец!

— Ви-жу, — кивнул я невозмутимо. — Мо-ло-дец!

— Правильно! Мы оба молодцы! Света приедет и в шоке будет!

— Све-та? — новое слово резануло, а память забуксовала.

Быстро смекнув — этот ребёнок, оказывается, очень смышленый — маленький ангел положила талмуд мне на ноги, а сама взяла рамку с портретом семьи с полки и подошла. И да, его я не стал выбрасывать. Эта вещь дорога этим людям и прошлому владельцу. Пусть будет.

— Света! — указала она на знакомую мне девушку. Ага, кажется, понимаю. — Наша сестра!

— Све-та, сес-тра…

— Ага-сь! — быстро закивал мой необычный учитель и показала на себя. — Любава! Так, это будет сложно, — наморщила она носик. — Давай по слогам! Лю-ба-ва!

Я повторил. Со скрипом, но повторил, чувствуя себя чёртовым первооткрывателем в племени аборигенов на задворках Вселенной. Нашёл, мать его, новый народ!

— А это ты! Виктор!

И это я тоже повторил, впервые попробовав на языке новое имя. Отдаю должное, оно мне нравится. В нём чувствуется крепость, серьезность и важность. То, что нужно боевому капеллану Ордена Паладинов. Моё прошлое имя, конечно, лучше, но это уже старческое брюзжание.

Впервые за все моё проведенное после перерождения время я смог говорить. Более того, благодаря печати это получалось всё лучше и лучше. Нужно ещё, конечно, конкретно поработать, но прогресс очень хорош. Не знаю, кто придумал эту печать, но пусть Свет озарит этого разумного своим сиянием.

На короткий промежуток времени мы решили пока взять паузу в нашем занятии и я отправился в купальню. Всё же после работы с душой запах был ещё тот, а вот после — мы с Любавой пошли на улицу, подышать свежим воздухом. Эта девочка оказалась очень приятным собеседником, а ещё активной, как и любой ребёнок. Тараторила она так, что едва успевал понимать, постоянно переспрашивая. Голова в какой-то момент уже трещала, но мы продолжали разговаривать. Наверное, за последние лет сто я впервые произнёс столь много слов. А ещё она частенько повторяла слово «Прикольно!», но его суть осталась для меня непонятной. Неужто этот маленький ангел хочет кого-то или что-то приколотить?

Вот только наш урок так и не был закончен, как подобает. Думал, что это произойдёт к ужину, но судьба внесла свои планы. К распахнутым воротам поместья подъехали две незнакомых мне кареты. В лучах закатного солнца я смог рассмотреть их. Как чёрный цвет, так и совсем иную направленность этого транспорта. Явно не боевого.

Пара бойцов, что были на территории поместья, вышли встретить гостей и начали общаться с компанией каких-то подростков. Примерного возраста Виктора.

— Это сын Миходина… — прошептала Любава, взяв меня за руку. — Его отец приезжал к нам, помнишь?

Я понял примерно половину из сказанного, но этого хватило. Ровно для одной вещи — быть готовым ко всему. Раз враг вернулся, то, похоже, решил спустить свой дарованный шанс в помойную яму. Что ж, это их выбор.

Но также я заметил, что среди них не было снаряженных бойцов, одетых в доспехи или иную защиту. Обычные высокородные бездельники, богато одетые в цветастые наряды. Я такие прикиды видел только на параде в честь императора Аврелия, не сильно вникая в местную моду и осуждая одного из наших комтуров, решившего себе тогда прикупить вот такое вот… недоразумение.

Главный среди них, белобрысый хлыщ, о чём-то поговорил с местными бойцами, но увидев меня — широко улыбнулся и помахал рукой.

— Витя! Так и будешь стоять на пороге, или спустишься и встретишь своих лучших друзей⁈

— Он хочет… — тихо заговорила малышка, пытаясь перевести его крик, но в этом не было нужды.

— Не нужно, Любава. Я понял, что он сказал. Иди в дом, — было тяжело подбирать слова, но я справился. — А твой брат пока разберётся, кто там пришёл к нам на порог.