Ответ (СИ)

Глава 6

Германию пролетели за семь часов, нигде не останавливаясь. Час потеряли, облетая вокруг Берлина. Двигались так, чтобы не приближаться к городам, и видели окраины лишь одного из них — Магдебурга. Было опасение, что немцы могут отыграться на русских за удары по американским базам, поэтому с ними старались избегать контактов. Эти базы были известны и лежали в стороне от маршрута, но проверки дозиметром дважды показали сильное радиационное загрязнение.

— Принесло ветром из базы под Виттенбергом, — сказал Сергей. — А ведь это всего в восьмидесяти километрах от Берлина. А от базы Рамштайн радиацию тянет на Франкфурт. «Радио Гамбурга» передало, что его население бежит во Францию.

— Дураков не жалко, — отозвался Олег. — Сколько там той Германии! Могли бы подумать о том, куда придется бежать, когда пускали к себе американцев.

— У них мало новых баз, — возразила Зоя. — В основном те, которые создали после войны. У немцев тогда не было права голоса, да и потом…

— Все у них потом было, — не согласился юноша. — При желании могли бы и избавиться от старых баз, и не строить новые. Но Германии еще досталось слабо. Вот полякам не позавидуешь, да и нам, потому что летим через Польшу. Сергей, у них будем останавливаться?

— Нет необходимости. Сядем где‑нибудь в безлюдном месте, пообедаем, и ты меня сменишь. Продуктов набрали с большим запасом на случай возможных неприятностей, а чтобы их не было, лучше нигде не останавливаться, тем более в Польше. Здесь нас никогда не любили, а сейчас не будет ничего, кроме ненависти.

— Они сами виноваты! — возмутилась Зоя. — Эти поляки любят только самих себя! Мне дед рассказывал, как они еще во времена социализма избавлялись от всех, кто не поляк. Мы их тогда подкармливали и давали кредиты, а в результате стали врагами! Ни в одной из стран Европы не было столько американских войск, как в Польше. Это они так заботились о своей безопасности и защищались от нас. У них ведь и своя совсем не маленькая армия.

— Причина такой неприязни в нашей истории, — объяснил Сергей. — Польша — это государство‑неудачник. У ее элиты было слишком много гонора и претензий ко всем соседям, а в результате всех войн и бардака поляки потеряли государственность. Если бы не Россия, не было бы такой страны, как Польша. Но они помнят о своей мечте о великой Польше «от моря до моря» и о том, кто ее перечеркнул. Не так уж сильно притесняли поляков в России, как об этом кричат, а во время СССР мы помогали им себе в убыток — правильно тебе говорил дед. И от немцев во Второй мировой их освобождали не американцы, а мы. Только в международных отношениях нет такого понятия, как справедливость, а народ, если есть время, можно убедить в чем угодно. Ладно, оставим политику и пообедаем. Вот подходящее место.

Они летели первыми, поэтому, когда Сергей начал снижаться, то же самое сделал Николай. Ретрансляторы не работали, и нельзя было связаться через коммы, а другой связи не было. Это была первая остановка после Бельгии, и ребята смогли познакомиться с Акселем, который тут же попросился в их машину. Он неплохо говорил по‑английски, поэтому мог с ними свободно общаться. Все поели, отошли к зарослям кустов справить нужду и немного размяли ноги. Небо приобрело неестественный серый цвет и было темнее обычного, но дозиметр показывал нормальный фон.

— Хоть бы не было больших ветров и прошли дожди, — сказал Николай, когда садились в машины. — Тогда гадость от взрывов не будет так быстро распространяться. России наверняка тоже досталось, но у нас хоть большая территория и есть куда бежать. Кстати, не работает ни одна польская радиостанция. Все остальные хоть что‑то передают, а эти молчат.

— А как слушать радио? — спросил Сергея поменявший машину Аксель. — Я знаю, что коммом можно, просто никогда это не делал.

— Я за рулем, — ответил тот. — Пусть покажут ребята.

— Я тоже не умею, — смущенно признался Олег. — Зачем что‑то просто слушать, если есть интернет? Кто‑нибудь знает?

Ответом ему было общее молчание.

— Смотрите, — недовольно сказал Сергей, повернув к ним комм. — Показываю всю последовательность действий. Понятно? Только пусть включает кто‑то один и не слишком громко. Что вы хотели узнать?

— Я хотел узнать о волне, — ответил Аксель. — Может, она все‑таки была не такой большой? Так жалко мой город!

— Тогда слушай немцев, — посоветовал Сергей. — У французов сейчас такое творится, что не услышишь ничего, кроме воплей. Знаешь язык?

— Конечно, — удивился вопросу мальчик. — Их сейчас записывают в голову, и не нужно париться с учебой. И стоит это очень дешево.

— Вам хорошо! — с завистью сказала Вера. — У нас с этого года тоже будут писать, а я учила английский сама. Знаешь, сколько убила времени?

Занятый настройкой комма Аксель не ответил, и она обиженно замолчала. Через несколько минут он поймал французскую станцию. Девочки не знали французский, поэтому Олег им переводил.

— Затоплена половина Франции! — очень эмоционально, захлебываясь словами, говорил диктор новостного канала AFP. — Париж полностью уничтожен цунами, и мы вынуждены вести передачу из Реймса. Хорошо, что работникам ядерных станций удалось заглушить реакторы! Некоторые из них заплатили за их остановку своими жизнями. Но это не спасет от радиации, которой с нами поделятся соседи. Жители Меца уже почувствовали ее, когда подул восточный ветер от взорванной русскими базы в районе немецкого Мангейма! Сами немцы во множестве переходят нашу границу, используя все виды транспорта и даже пешком, надеясь найти спасение во Франции! То же делают и поляки, а об англичанах не буду говорить: вы и так знаете, сколько их у нас! Правительство делает все возможное…

— Зачем выключил? — спросил Олег сгорбившегося мальчишку.

— Включай сам, — отозвался тот. — Если затопило Париж, то и у нас тоже… Остальное мне неинтересно.

Минут двадцать летели молча, пока Сергей не заметил скачок радиации.

— Откуда это так потянуло? — удивился он. — Здесь у поляков нет городов, а в моем перечне отсутствуют базы. И ветра почти нет.

— Опасно? — спросила Вера.

— Опасно, если долго, а мы уже пролетели это место.

— Затормози! — крикнула девочка. — Видишь, люди машут?

— Здесь все люди — поляки, — проворчал Сергей, но сбросил скорость и снизился к махавшим им руками мужчине и женщине.

Чтобы поговорить, пришлось сесть и выключить турбины. Рядом приземлился «пежо». Судя по внешнему виду, мужчина побывал в переделке, а женщина оказалась девочкой лет двенадцати.

— Кто это вас так? — спросил по‑английски открывший дверцу Николай.

У мужчины был подбит глаз, разорвана рубашка, да и вообще было видно, что ему крепко досталось.

— Поляки попросили помощи, — сдавленно ответил он, — а когда я сел, избили и отобрали машину. Хорошо хоть, не тронули дочь. Кажется, у меня сломаны ребра. Вы нам поможете?

— А кто вы? — спросил вышедший из машины Сергей.

— Русские мы! — вмешалась в разговор девочка, с вызовом глядя на «детективов». — Не поможете? Ну и черт с вами!

— Лена! — попытался одернуть ее отец. — Как ты себя ведешь!

— Ты же видишь, что они смеются! — крикнула дочь. — Нас все ненавидят, а ты просишь у них помощи! Обойдемся!

— Сейчас посмотрим ваши ребра, а потом сядете в мою машину, — по‑русски сказал Николай. — Отцу трудно говорить, поэтому объясни ты, как вы здесь оказались.

— Из‑за брата, — ответила девочка, вся враждебность которой разом исчезла. — Он устроился работать в Германии, а до школы еще целый месяц…

— А как связаны твоя школа и брат? — спросил он, ощупывая ребра пострадавшего. — Заодно скажи, как нам к вам обращаться. Я Николай, улыбчивый тип в машине — это Павел. С остальными познакомитесь, когда сделаем остановку.

— Я Елена Никитина, а отца зовут Виктором. Я в этом году не отдыхала, и он обещал отвезти меня к брату. Я еще не была в Германии, а брат собирался взять неделю отпуска. Когда началась война, мы были в Лодзе и решили все‑таки…

— Сделать глупость, — закончил за нее Николай. — И как вас вообще выпустили из России, да еще с ребенком! Нет у вас никаких переломов, возможно, что‑то и треснуло, но до дома доживете. Учтите, что в Германию вас никто не повезет.

— Я это уже понял, — сказал приободрившийся Виктор. — Значит, не судьба!

Все сели в машины и продолжили полет. Николай был недоволен новыми попутчиками, поэтому не стал отвечать на их вопросы, предоставив общаться с ними Павлу. Виктор это заметил.

— Я вижу, что вы недовольны нашим появлением, — сказал он. — Может, остановимся в одном из городов и постараемся разжиться транспортом? Мы бы тогда вас не стесняли.

— Потому и недоволен, что вы не слишком умны, — не стал деликатничать Николай. — Наверняка вас не хотели выпускать из России, но вы проявили настойчивость. Застали в Польше Третью мировую и, вместо того чтобы тут же вернуться, повезли дочь в Германию! По‑моему, это верх глупости, как бы вы ни любили сына. Мы обстреливаем Польшу ракетами, а вы, вместо того чтобы прятаться, бросаетесь оказывать помощь. Вас обобрали поляки, а вы после этого советуете лететь в их город! Мы потому и пролетели Германию без приключений, что не встретились ни с одним немцем! Если ничего не случится, через восемь часов будем в России, но случиться может все, что угодно, а я не знаю, чего от вас ждать! Учтите, что если начнете самовольничать и подвергните опасности остальных, сразу же брошу! Вашу дочь довезу, но не вас.

Виктор не нашел что ответить и обиженно замолчал. Павел спросил, когда они ели, узнал, что это было вчера вечером, и открыл одну из сумок с продуктами.

Через час впереди показалось зарево, а небо еще больше потемнело. Летевший первым Сергей повернул на север, и Николай тут же повторил этот маневр.

— Варшава, — сказал он остальным. — Теперь у поляков будет повод для ненависти. Себя не будут ненавидеть за глупость, поэтому остаемся мы. Дозиметр в первой машине, но и без него понятно, что тут повсюду радиация. Придется потерять часа три на облет. Потом еще час лететь до Белостока, и считайте, что мы в Белоруссии.

Джон посмотрел на дозиметр, не выдержал и выругался. Он весь день выбирался из Польши из‑за того, что пришлось огибать пять зараженных участков. В машине осыпались стекла, и теперь в нее задувало радиоактивную пыль, от которой было невозможно избавиться. Час назад он пересек границу и сейчас был в двадцати километрах от Магдебурга. Здесь не должно было быть никаких военных объектов, а значит, и радиации.

«Звенит, сволочь! — подумал майор. — Не хочу смотреть на то, что он мне насчитал! Надо не прятаться, а лететь в город и попросить помощь. Неужели откажут?»

Магдебург встретил его пустыми улицами. В небе не было ни одной машины, не увидел он их и на автостоянках. Не было видно и людей.

«Не могли же все бежать, — думал Джон, приземлившись на одной из площадей. — Или могли? И зачем бежать, если здесь нормальный фон? Мне нужно срочно принять хоть какой‑нибудь радиопротектор, иначе бессмысленно рваться домой, можно выбрать место покрасивее и застрелиться. И где здесь найти лекарство? Может кто‑нибудь остался в полиции?»

Найти полицейский участок оказалось несложно. Оставив машину, он за несколько минут обошел все помещения, кроме одного, которое оказалось запертым.

— Эй! Вы там совсем сбрендили? — крикнули оттуда на немецком. — Дайте хоть пожрать!

— Подождите, сейчас открою, — ответил Джон и поспешил в ту комнату, в которой видел на одном из столов брошенную связку ключей.

Один из них подошел к замку, и открывший его майор имел счастье лицезреть небритого и неряшливо одетого мужчину лет пятидесяти, от которого несло перегаром. Ворот его рубашки был разорван, а на лице можно было рассмотреть следы побоев.

— Что за чертовщина! — вытаращился он на Сеймура. — Неужели наши свиньи поменяли форму?

— Вы кто? — спросил Джон. — Почему вас здесь заперли и где все остальные?

— Так вы не из быков? — дошло до освобожденного. — А где же они?

— Так вы ничего не знаете, — разочарованно сказал он. — Была война с Россией, базы янки уничтожены ядерными ударами, а в городе нет никого, кроме нас.

— Вчера немного перебрал, а потом врезал кому‑то из быков, — объяснил немец. — Ну и меня отделали и запихнули в эту комнату. Георг Кёллер, автомеханик. Значит, война? Проклятье! Постойте, эти нашивки… Вы что, англичанин? Так у нас вроде их не было…

— Майор Джон Сеймур, Королевские ВВС, — представился Джон. — Лечу домой из Польши.

— Так вас и там раздолбали? — спросил Георг. — Еще мой дед твердил отцу, чтобы тот никогда не воевал с русскими, а он сам занимался этим во Вторую мировую и знал, о чем говорит. Вот что, майор… У вас ведь есть машина? Подбросите до дома? Так хочется есть, что нет сил терпеть, а идти пешком через полгорода… Заодно сами позавтракаете или пообедаете — понятия не имею, сколько сейчас времени. Когда бил этого жирного борова, раздолбал о его рожу свой комм.

— Пойдемте, довезу, — согласился Сеймур. — У вас, случайно, нет радиопротектора?

— Это средства от радиации? — спросил идущий за ним к выходу немец. — Есть оно у меня, причем не случайно, а из‑за ваших янки. Это мы угомонились и не лезем в Россию, а у них с этим плохо. Возле нас нет их баз, но их полно у других. Последнему дураку понятно, что нельзя полвека готовиться к войне и не подраться, вот все и запаслись. Не знаю, какое вам нужно, но у меня три упаковки «Мескамин‑Ультра». Только его нужно принимать заранее.

— Пойдет и ваш мескамин, — ответил Джон. — У меня все время была с собой аптечка, а в этот выезд не взял. Такое вот везение.

До Сток‑он‑Трента летели два часа. Повсюду до самого Бирмингема была вода. В том месте, где должен был находиться город с миллионным населением, не осталось ни одного дома. Здесь уже сошла вода, но Грант не увидел ничего, кроме грязи и гор мусора. Потом местность начала повышаться и появились участки, до которых не дошла волна.

— Все, дальше не будет никаких разрушений, — сказал он женщинам. — Минут через двадцать должны прилететь.

— А для чего нам возвращаться к убежищу? — спросила Элизабет. — Если в Сток‑он‑Трент не дошла вода, может, в нем и пожить?

Сандра сильно переживала из‑за смерти матери и не участвовала в разговоре.

— Кому мы там нужны, дочь? — ответил Грант. — Спаслись не мы одни, наверняка таких много. Будут ли сейчас что‑нибудь стоить деньги и как ими расплачиваться, если мы уже забыли, как выглядят наличные и отсутствует связь?

— Правительство обязано…

— Обязанности у него есть, будут ли возможности? Даже если многие бежали во Францию, немало людей подобно нам потеряли свои дома. Даже в благополучное время трудно обеспечить такое число беженцев жильем и питанием, тем более это не получится сделать сейчас. Я не напрасно взял две сумки с продуктами и теперь жалею, что не нагрузил ими вас! Надо было забрать и кое‑что из вещей, у нас было для этого время. Не додумался, а теперь придется обходиться без самого необходимого!

Первое, что бросилось в глаза при виде города, — это почти свободное от автомашин небо. Наверное, их отсутствие объяснялось тем, что жители берегли заряд накопителей и использовали транспорт только тогда, когда без него нельзя было обойтись. А вот в самом городе машин было не просто много, он был ими забит. С трудом выбрав место, Грант посадил «мерседес», приказал женщинам ждать и выбрался из салона. Пробравшись между оставленными в беспорядке машинами, он очутился на тротуаре. Ему не пришлось никого искать для разговора.

— Извините, сэр, — обратился к Гранту пожилой полицейский, — у вас нет еды на продажу?

— А разве ее нет в магазинах? — спросил он, показав рукой в сторону витрины продуктового магазина.

— Все магазины закрыты. Ни у кого нет денег и слишком много приезжих. Сейчас вопрос обеспечения продуктами питания решают в городском совете.

— Ну уж свою полицию они должны кормить!

— Свою кормят, — криво улыбнулся полицейский, — а я прилетел из Лондона. Представил, что будет твориться во Франции после потопа и нашествия жаждущих спасения соседей, и полетел на север. Вот только не догадался набить машину продуктами.

— И чем вы хотели расплачиваться? — спросил Грант. — Неужели есть наличные?

— Я уже забыл, когда видел их в последний раз. Пока нет решения совета, все расплачиваются золотом. Им же, кстати, платят за ночлег. Посмотрите это кольцо, стоит оно, по‑вашему, двух сэндвичей?

— Оставьте его себе, — ответил Сеймур, которому почему‑то стало невыносимо стыдно. — Сейчас я скажу своим женщинам, и они сделают вам сэндвичи. Вы что‑нибудь слышали о правительстве?

— Прошло слишком мало времени, — сказал оживившийся полицейский. — Работают несколько радиостанций, но я не слышал в их передачах ничего интересного. Сообщают только о жертвах и разрушениях. Должно сохраниться много нетронутой катастрофой территории, поэтому при желании быстро наведут порядок. Главное — установить связь и привлечь армию. В такой ситуации, как у нас, нужно действовать быстро, иначе прольется кровь.

— Ракета упала в районе дач, — говорил пришедший в убежище майор. — От них до города примерно пять километров, поэтому пострадали дома по улицам Первомайская, Привокзальная и Фрадкова, а так же ряд расположенных неподалеку предприятий. Уровень радиации в эпицентре взрыва уменьшился в семьдесят раз. Ветер восточный, поэтому большую часть радиоактивной пыли сносит в сторону Александровки. Как только позволят условия, начнутся работы по дезактивации зараженной территории, а вас сейчас отправят по домам. Специальные бригады рабочих займутся остеклением окон, а вам нужно, провести влажную уборку помещений с соблюдением всех мер предосторожности. В большинстве районов города радиационный фон повышен в семь раз, так что там достаточно респираторов. По улицам будут ездить поливные машины, которые смоют с них пыль. В течение двух дней не открывайте окна и форточки и старайтесь без необходимости не выходить из домов. Электричество и водоснабжение в них есть, а продуктовыми наборами вас обеспечат. В ближайшие две недели не будут работать предприятия, включая частные. Исключение — медицинские и коммунальные службы, а так же полиция и все подразделения МЧС. После этого останутся ограничения на посещение района дач, городского кладбища и расположенных рядом с ним складов. При ухудшении самочувствия звоните в скорую, всех будут обслуживать через нее. Есть решение правительства, что жителей пострадавших городов в случае необходимости или при наличии желания будут переселять в районы, где уже построено жилье и имеются возможности для их трудоустройства. Ко мне есть вопросы?

— И много таких… пострадавших? — спросила одна их женщин.

— Система ПРО была прорвана тридцатью шестью боеголовками, — ответил майор. — При этом под удар попали тридцать два города. Некоторые из них, благодаря ликвидации части американских спутников, пострадали не больше вашего города, в других имеются разрушения, и только один уничтожен полностью. Прошли сутки, поэтому пока ничего не скажу о людских потерях, но мы сделали все, чтобы они были небольшими. Часть населения городов, которые, по прогнозам, должны были стать целями для американских ракет, была вывезена, остальные укрылись в убежищах. Сухопутные войска и ВКС практически не понесли потерь, в военно‑морском флоте они есть. Уцелели все представляющие опасность для населения гидротехнические сооружения и атомные станции.

— А что с Америкой? — задали еще один вопрос. — Будем мы с ними воевать или уже все?

— Им досталось намного больше, чем нам, — сказал офицер. — Огромные цунами смыли десятки крупных городов и уничтожили сотни предприятий и тысячи кораблей. В США почти в каждой семье есть летающий автомобиль, поэтому многие должны были спастись, но десятки миллионов людей потеряли свои дома и все имущество. Есть свидетельства того, что цунами вызвали сильное землетрясение, которое должно было увеличить потери. Почти весь их военный флот погиб, уничтожены и все войска в Европе. Воевать в таких условиях будут только сумасшедшие. Союзникам Америки в Европе тоже не до войны. Государства, на чьей территории были сосредоточены американские войска, подверглись ядерным ударам, и многие были полностью или частично затоплены цунами.

— Можно еще один вопрос? — крикнули из задних рядов. — Эта Европа с гулькин нос, куда там спасаться? К нам не прилетят?

— Не знаю. Если и прилетят, то немногие. Нас и раньше боялись, когда мы не давали поводов для страха, а сейчас такой повод есть. Если больше нет вопросов, наденьте респираторы, возьмите свои вещи и идите к выходу. Постарайтесь не толкаться и следите за детьми.

— Расскажи о себе, — попросил Исаак прильнувшую к нему женщину.

Арлет была не в его вкусе и лет на десять старше тех, кого он обычно использовал для развлечений, но лучшей из четырех служанок. Если он надолго здесь застрял…

— Не было в моей жизни ничего интересного, — ответила она. — Окончила школу и не захотела учиться дальше. Работать хотелось еще меньше, а в голове гулял ветер, навеянный романтическими фильмами о шлюхах. Уехала в Турцию… Нет, не буду рассказывать. Лучше расскажи о себе. Непонятно, почему с вами носятся арабы. Я среди них уже пять лет и неплохо изучила. Как они относились к иноверцам сотни лет назад, так же относятся и сейчас. Если мы и лучше собак, то только из‑за своей полезности. Может, в других странах по‑другому, но не здесь. Я не удивилась бы этому вчера, а вот сегодня такое отношение вызывает удивление и даже тревогу.

— Почему? — спросил Исаак. — Из‑за войны?

— Ну да. Раньше от вас зависели, а сегодня рухнул весь прежний мир и больше всего пострадали США и Европа. И мне непонятно, кому и для чего вы здесь нужны.

— Мы хорошо заплатили за свое спасение, — ответил он. — По крайней мере, я думаю, что отец заплатил. Слушай.

Его рассказ длился несколько минут и еще больше встревожил Арлет.

— Или твой отец выжил из ума, или у него просто не было выбора, — взволнованно сказала она. — Золото у вас заберут, а самих закопают в песках. Наверное, это сделают не сразу, а сначала выждут, чем все закончится. А заодно убьют и нас, чтобы не осталось свидетелей! Положи на одну чашу весов несколько тонн золота, а на другую вас — что перевесит? Деньги обесценятся, а вот золото, наоборот, станет еще дороже!

Ее слова подхлестнули беспокойство, возникшее у Исаака в порту Джидда. Отец уже должен был сюда прилететь, но не отвечал на вызовы, несмотря на то что в королевстве не было проблем со связью.

— И что же делать? — растерянно спросил он.

— Тебя действительно интересует мнение шлюхи? — удивилась Арлет.

— Ты умна и долго здесь живешь. Если поможешь, я тебя не оставлю.

— Золото вы больше не увидите, — сказала она, — поэтому можешь о нем забыть. Нужно спасать жизнь, а сделать это можно, только захватив транспорт. Через два дня должны привезти продукты. Не знаю, как будет сейчас, а раньше приезжали шофер и охранник. Если твоя охрана…

— С этим ясно, — перебил Исаак. — Мы захватили машину и приехали в порт.

— Ну да. Сам же говорил, что у вас там корабль. Днем нельзя появляться в городе или в порту. Вас задержит первый же полицейский, а если нашумите, не дадут уплыть.

— На корабле может не быть команды… — задумался он.

— А вы без рук? — рассердилась Арлет. — Сможете запустить двигатель и рулить, а с картой и компасом даже я доведу вас до канала. Были там военные корабли?

— Я не видел ничего военного, — ответил Исаак, — но мы плыли вдоль египетского берега.

— Так и сейчас нужно плыть, — посоветовала она. — Если обнаружат побег, можно бросить корабль. Из Египта как‑нибудь выберемся. Это лучше, чем кормить рыб.

«Завтра утром поговорю с Жилем, а он пусть говорит с парнями, — подумал Липман. — Лучше вернуться в пострадавшую от войны Европу, чем жить здесь из милости, ожидая, что в любой момент могут перерезать шею! Не будем никого убивать, поэтому и отец не должен пострадать. Наверное, он действительно выжил из ума, а я этого ума до сих пор не нажил, потому что слепо выполнял все его приказы».