Ответ (СИ)

Глава 16

— Что ты возишься! — прикрикнула Вера. — Быстрее давай картошку!

Проведенное судовым врачом обследование не выявило у Нины никакой заразы, поэтому она второй день отрабатывала свой проезд на камбузе. Кроме нее, здесь трудились еще три женщины, но и ей хватало работы. Чтобы три раза в день кормить экипаж «Александра Засядько», им нужно было работать не меньше десяти часов.

Нина поспешила поднести ей таз с резанной картошкой, которая тут же была вывалена в огромную кастрюлю.

— Перекур, девочки! — сказала Марья. — Второе у нас готово, суп скоро сварится, а со всем остальным управимся за полчаса. — Она сняла фартук и вышла из камбуза курить.

— Пусть она портит легкие, а мы пока поболтаем, — Вера села на лавку и позвала остальных: — Садитесь, в ногах правды нет. Нина, ты у нас человек новый, да еще с интересной биографией, поэтому будешь нас развлекать.

— Нет в моей биографии ничего интересного, — отозвалась Нина, — да и не хочется мне об этом вспоминать. Сделала глупость, когда уехала в Турцию, а потом от меня уже ничего не зависело. В самом начале еще можно было попросить родню, чтобы прислали деньги, и уехать, но не сделала из‑за стыда, а позже уже не дали бы. В Турции была хоть видимость самостоятельности, а когда попала в Аравию, не стало и ее.

— И многим ты давала? — спросила Вера. — Не ломайся, интересно же!

— Я там никому не давала, сами брали. Вы, девочки, просто не понимаете, что такое Восток.

— Неужели там все так плохо? — участливо спросила Светлана.

— Кому как, — ответила Нина. — К своим женщинам относятся уважительно, а мы для них не люди. Восток — это свой мир, не хороший или плохой, а просто для нас совершенно чужой. У них своя жизнь, в которую не пустят неверных. Когда они сильно зависели от европейцев, и тогда было много ограничений, а сейчас вообще… В Турции или Египте это было не очень заметно, особенно на курортах, а в других странах не церемонились даже с мужчинами, что уже говорить о нас! Наши верующие четко разделяют жизнь и религию, а арабы живут своим исламом.

— Приняла бы их веру.

— Думаете, это так просто? Если гяурка нарушает законы, какой с нее спрос! Вы сильно будете сердиться на собаку? Могут и побить, но это если разозлить. С правоверной совсем другой спрос, а у меня там не было ни денег, ни родни. Как вести нормальную жизнь?

— Поболтали? — спросила вошедшая Марья. — Давайте сварим компот, а потом с час отдохнем и займемся ужином.

— У твоего брата есть девушка? — спросила Лена. — Он говорил, что занят.

Девочки пообедали и, как обычно в последние дни, вышли гулять в парк. Было солнечно и тепло, и стих дувший с утра ветер, поэтому они решили посидеть на лавочке и выбрали ту, которую не затеняли деревья.

— Зря ты интересуешься братом, — ответила Вера. — У него любовь до гроба! Да и тебе еще только тринадцать, думаешь, он будет ждать, пока ты подрастешь? Я по этой же причине не раскатываю губу на его соседа, хоть он и классный парень. Умный и красивый, только очень несчастный. А я еще его побила и совершенно зря!

— Почему зря? Он же хотел ударить твоего брата.

— Олег пять лет ходил на свое тэквондо и подолгу занимался дома. Знаешь, какие у него мышцы? Он мне сам потом сказал, что не защищался, потому что Иван все равно не ударил бы. Ударила я, а он упал и ушиб ногу, да еще порвал брату рубашку. А теперь при встрече отворачивается, хоть я и извинилась.

— Хватит болтать о парнях, лучше расскажи о вашем возвращении. Ты в прошлый раз закончила на том, что у вас угнали машину.

— Хорошо, что напомнила! — воскликнула Вера. — Знаешь, что сказал брат? Он вчера видел здесь и того мальчишку, которого мы забрали в Бельгии, и дочь угнавшего машину мерзавца! Он будет три года разгребать радиоактивные развалины, а ее направили в наш дом. И теперь эти двое гуляют по парку, взявшись за руки! Нужно будет повидаться с Акселем и познакомиться с этой Никитиной. Я ее тогда даже не рассмотрела. Она сказала Олегу, что поругалась с отцом и не отвечает на его звонки. И правильно делает! Остальное я расскажу вечером, сейчас неохота. Давай лучше поговорим об убийстве президента!

— А о чем говорить? — не поняла Лена. — Мы же ничего не знаем, кроме того, что передали в выпуске.

— Это ты не знаешь, а я кое‑что слышала!

— Где ты могла слышать? Все время ходим вместе.

— Сегодня на лоджии. Под нами говорили две девчонки, которые подслушали разговор воспитательниц, а я подслушала их. Говорили об арестах, которые проводят военные. Мол, арестовывают и не дают связаться даже с семьей. И таких много! Говорят, что арестовали даже председателя Думы Карцева!

— Я бы его тоже арестовала, — сказала Лена. — Когда упразднили пост премьера, Карцев стал вторым человеком в государстве. Если что‑нибудь случится с президентом, он его заменяет до выборов. А какие сейчас могут быть выборы? Не удивлюсь, если он замешан в заговоре. В нашей Думе куплены почти все депутаты!

— А ведь точно! Мы изучали Конституцию, только я об этом не подумала. У него такая слащавая морда — точно заговорщик! Сейчас свяжусь с братом, может, он что‑нибудь знает… Олег, мы тут обсуждали убийство президента… Хорошо, позвоню позже… Он сейчас слушает английскую станцию и попросил не мешать. Давай тоже послушаем, что передают англичане?

— Что передают англичане? — спросил Иван. — Сделай громче, чтобы мне не искать самому.

— Радуются, — отозвался Олег. — У них по случаю убийства Мурадова объявлен национальный праздник. Вот французы удивили: нет никакой радости, наоборот, выразили соболезнование.

После вчерашнего разговора о смысле жизни Зверев уже несколько раз обращался к нему по разным вопросам. Убийство президента не оставило юношей равнодушными, и о нем тоже говорили после правительственного сообщения.

— После нападения на Соединенные Штаты, не имеющей прецедента по своей жестокости попытки уничтожить свободный мир цунами и ядерных бомбардировок стран Европы клика Мурадова развязала кровавый террор в своей собственной стране! — услышал Иван торжественный голос на английском. — Уничтожают самых богатых и влиятельных предпринимателей и финансистов — элиту российского бизнеса. Наверняка это очередной передел собственности, который обогатит сторонников убитого президента. Пострадали и видные деятели оппозиции, и правозащитники! Кровь на руках…

— Я думаю, хватит, — выключив комм, сказал Олег. — Они еще ничего толком не знают, только слухи, которые могли передать из посольства.

— А сам что думаешь об этих чистках?

— Я начну думать, когда узнаю, кого вычищают и за что. Вряд ли успели раскрутить заговор, поэтому, если действительно идут аресты, значит, взялись за кого‑то из олигархов и оппозицию. Лишь бы при этом не развалили экономику.

— Вы можете войти! — сказал секретарь, открыв дверь перед невысоким мужчиной лет шестидесяти, с круглым лицом и пышными усами. — Господин президент ждет!

Прибывший тоже был президентом, только польским. Бронислав Каминский небрежно кивнул Роберу и вошел в кабинет. Он обменялся приветствиями с французским президентом и по его приглашению сел в кресло.

— У меня к вам крайне неприятный разговор, — сказал Деларю. — Франция потеряла две трети своей территории и приняла сто пятьдесят миллионов беженцев, а это в два раза больше нашего собственного населения! Близятся холода, а мы не в состоянии обеспечить жильем и продовольствием даже спасшихся от потопа французов и нашедших у нас спасение немцев. Англичане скоро вернутся на родину, и вам придется сделать то же самое! Заражена не такая уж большая часть Польши, а Россия вам больше не угрожает. Более того, мне передали, что желающие этого поляки могут найти спасение на ее территории.

— Всего от вас ожидал, только не этого! — с возмущением крикнул Каминский. — Теперь мне понятно, почему вы выразили им соболезнование! И это после всего, что они сотворили!

— Политика — это искусство возможного, — сухо сказал француз. — Я не больше вас люблю русских, но вынужден с ними считаться и действовать, исходя из своих возможностей!

— Вам что‑то пообещали? — более спокойно спросил поляк. — Интересно что?

— Дело не в их обещаниях, а в нашем положении. Я сказал бы вам то же самое и без разговора с русским президентом. Нам и так будет нелегко, и я не могу морить голодом французских детей, чтобы кормить ваших! Если бы не цунами, такая возможность была бы, но не сейчас! На моем месте вы поступили бы точно так же.

— Возможно, — не стал спорить Каминский. — Русские точно не займут Польшу?

— Они предложили ее мне вместе с Германией. Русским не нужны чужие территории, у них достаточно своих.

— Им нужны мы, а не наши испоганенные радиацией земли. Мы уйдем, только они не получат ни одного поляка!

— Мы объявим о русском предложении, а решайте сами. Вся возможная помощь транспортом будет оказана.

Из двадцати трех членов Совета Безопасности на совещании присутствовали только восемь. Было решено, что обязанности президента временно возьмет на себя Сергеев, а министерство обороны возглавит начальник Генерального штаба генерал‑полковник Игорь Павлович Берестов. Расследование покушения на Мурадова поручили персонально начальнику Следственного управления СБ Скворцову, а так же распределили работу по поддержанию порядка между силовыми министерствами и утвердили список тех, кого нужно было «раскулачить». Таких оказалось больше трехсот. От ликвидации «раскулаченных» отказались, решив заменить ее бессрочным заключением в одном из лагерей. Брались под полный контроль Центральный банк, три десятка еще действующих частных банков и незакрытые биржи.

— Мелкий и средний бизнес трогать не будем, — сказал Сергеев, — за исключением торговых сетей, а крупному в России не быть. Часть активов выкупим, остальное будет конфисковано. Уже создана комиссия, которая этим займется. В основе всех крупных состояний лежит криминал, поэтому, если хорошо покопаться, почти не придется платить. Вот пусть и копаются! Собственность иностранных компаний национализируем. При Мурадове была проведена большая работа по подготовке перевода части промышленности под государственный контроль, теперь нам нужно сделать так, чтобы все это прошло без потрясений. До частного капитализма мы пока не доросли, поэтому будет государственный. Экономикой должны управлять не люди в погонах, а профессионалы, которые уже занялись этим делом. Они есть и в министерстве Романа Николаевича, которого я попрошу заняться контролем.

— Сделаем, — отозвался министр внутренних дел Попов.

— Думу нужно распустить, — продолжил Сергеев. — Деятельность всех политических партий прекращается сроком на три года. Все это нужно обосновать и довести до населения. Как только справимся с последствиями войны и закончим экономическую реформу, так и отменим эти ограничения. Что у нас по полякам?

— Сегодня французы объявили о нашем предложении, но мне сообщили, что общее мнение у поляков — отказаться, — ответил министр иностранных дел Петр Алексеевич Ярцев. — Конечно, найдутся те, кто передумает, но их будет немного. Миллион‑два, вряд ли больше.

— Это хорошо, — довольно сказал Сергеев. — Я не был сторонником этой инициативы президента, но не стал ничего отменять, потому что она поссорит поляков с французами. Не так уж сильно они пострадали, поэтому обойдутся без посторонней помощи. Удрали не из‑за радиации, а из‑за боязни нашего вторжения. Вот пусть возвращаются и живут как хотят.

— Чем займетесь, Артур? — спросил Фишер уже бывшего президента Камбелла.

Вынесенный Конгрессом импичмент должен был прервать и его карьеру государственного секретаря, но только после избрания нового президента.

— Идиоты! — высказался о демократах Камбелл. — Меньше всего нам сейчас нужны выборы! Они доиграются до развала страны! Вы, Дилан, тоже готовьтесь к отставке. Демократы не оставят никого из моей администрации, Мейси так и сказал.

Лидер демократов выразился немного иначе, но Фишер был согласен со своим бывшим шефом. Все главные фигуры уберут. и хорошо, если дело не дойдет до суда. Такого военного поражения и экономического ущерба Америка не знала никогда, и кому‑то придется за это ответить. Лично он собирался уехать.

— Ну что, господа, будем писать мемуары? — обратился к ним Джейк Хардман, вышедший из зала, в котором до сих пор заседали уцелевшие сенаторы.

Вчера импичмент почти единогласно приняли конгрессмены, а сегодня его в пожарном порядке утвердил сенат. Инициаторами, как и следовало ожидать, были демократы, но его поддержало и большинство республиканцев. Неудивительно, если учесть позицию всех ведущих СМИ и настроение избирателей. Министра внутренней безопасности вызвали в сенат для отчета, и он только сейчас освободился.

— Я их буду писать только в том случае, если дадут срок, — невесело пошутил Фишер, — если засудят вас, я найду чем заняться.

— Думаете, до этого может дойти? — озабоченно спросил Хардман.

— Не знаю, но не собираюсь проверять.

— Думаете уехать? — догадался Камбелл. — Пожалуй, я сделаю так же. Все те, кто готовил нас к войне, погибли, а демократы сейчас будут срочно искать виновного. Скорее всего, им буду я, возможно, в компании с кем‑нибудь из вас. Нужно было послушать совета Моллигана и начать войну с Бразилией. Для нее хватило бы остатков флота, а победа воодушевила бы американцев и заткнула рот Конгрессу. — Он не попрощавшись направился к выходу из холла.

— Неудачник, — сказал Фишер. — Война! Как воевать, если разваливается экономика и на глазах обесцениваются деньги? Мало кто хочет работать засучив рукава, все могут только жаловаться и требовать! Если бы он ее начал, точно все развалилось бы!

После набора кода входная дверь в убежище со скрежетом освободила проход.

— Нужно ремонтировать, но пока сойдет и так, — сказал Грант. — Нам обязательно нужно запустить генератор, ну и выбросим испорченные матрасы, одному их неудобно носить.

— Сухо и нет запаха плесени, — принюхался вошедший в тамбур Исаак. — А вторую дверь не ремонтировали?

— У меня не сто рук, — ответил Сеймур. — Что успел, то и сделал. Наверное, не буду ее ремонтировать. Это теперь не убежище, а жилье, для которого вторая дверь — это неудобство. Ну как здесь?

Загоревшиеся светильники дали возможность рассмотреть большое, заставленное контейнерами помещение.

— У меня три таких с продуктами и еще холодильные камеры и теплица. Два дня назад на полу были лужи, а теперь сухо. Пойдем покажу генератор. — Грант вышел в коридор и открыл дверь в генераторную. — Красавец? Недалеко отсюда закопаны емкости с горючим. Блоки вроде сухие, сейчас проверю.

Он один за другом вставил в направляющие электронные блоки и нажал до щелчка, вгоняя их в разъемы.

— Инженер снял крышки, а я не стал их привинчивать. На стеллаже накопители, от которых все работает. Если запустим генератор, поставим их на зарядку.

Стоило Гранту нажать пусковую кнопку, как двигатель генератора загудел, набирая обороты. Постояли несколько минут, но все продолжало исправно работать, поэтому пошли в спальные комнаты за матрасами.

— Я их уже снял, — сказал Сеймур, — так что мы быстро управимся. В городе обещали сделать точно такие же, а эти просто оставим снаружи, а потом отнесем куда‑нибудь подальше.

— А почему так много? — спросил Исаак при виде штабеля испорченных матрасов.

— Потому что строилось на много жильцов, — вздохнув, ответил Грант, который еще не рассказывал приятелю сына о гибели семьи дочери и Алис. — Берись, будем выносить их по одному. Если завтра сделают замену, можно будет переезжать. Тогда и Джон бросит свою службу.

— Эпицентр был прямо над кладбищем, — рассказывал офицер. — Неподалеку находились склады и несколько салонов ритуальных услуг. Может, было что‑нибудь еще — это неважно. Вы должны развалить все, что уцелело, чтобы там была ровная площадка. Потом пустим вертолеты, которые обработают все полимером. Это гарантирует, что оттуда десять лет не будет распространяться радиация. Задача ясна? Ни в коем случае не расстегивайте защитные костюмы и не убирайте маски, а то уже находились такие… умники. Вам нужно отработать три года и после этого не превратиться в доходяг! Если будете работать с умом, сохраните здоровье. Связь не по коммам, а по выданным рациям. Все по машинам!

Виктор проверил ворот комбинезона и то, как сидит маска респиратора, и побежал к своему бульдозеру. Было уже пять вечера, а на работу им отвели три часа. С учетом уровня радиации и принятого заранее радиопротектора за это время они получат безопасную дозу.

Впереди виднелось открытое пространство без признаков растительности и с остатками каких‑то строений. Видимость была неплохая, только немного мешала неизвестно откуда взявшаяся дымка тумана.

«Сколько же людей здесь погибло, — думал он, запуская двигатель. — Было уже рабочее время, а никого заранее не предупреждали. Здесь мы справимся быстро, а потом хотят перебросить в Смоленск. В основном будет работать авиация, но самолеты отбомбятся по зоне сплошной застройки, а остальное разгребать нам. Нас могут сколько угодно успокаивать, но я уверен, что, если выживу, остаток жизни проведу никому не нужным инвалидом. Денег много, толку от них! Сын где‑то далеко и вряд ли вернется, даже если еще жив, а дочь не отзывается на звонки. Так и сказала, что у нее больше нет отца. Наверное, дело не только в моем поступке. Слишком мало я уделял ей внимания».

Бульдозер подполз к развалинам одноэтажного кирпичного дома, взревел двигателем и снес остатки стен, подняв тучу рыжей пыли. Никитин потратил несколько минут, разравнивая битый кирпич и обломки бетонных плит и направил машину к следующей цели.

— Говорит «Центр», «Пятнадцатый», доложите обстановку! — сказал диспетчер.

— Я «Пятнадцатый», — пришел ответ. — Углубился на польскую территорию на тридцать километров. Как и предполагалось, радиацию несет от базы под Люблином. Брест не заденет, а Пинску достанется. Продолжаю полет.

— «Пятнадцатый», осмотрите остатки базы и сделайте замеры, — диспетчер отключил передачу и обратился к сидевшему рядом генералу: — Людей и скот из сел убрали, но я боюсь, что придется эвакуировать и Пинск. Прогноз метеорологов неблагоприятный. Ветер усиливается и будет дуть в восточном направлении еще несколько дней, а дождей нет и не будет.

— Всех лишних из него уже убрали, — ответил тот, — а оставшиеся пятьдесят тысяч трогать не будем. У всех есть средства индивидуальной защиты, а производственные помещения оборудованы воздушными фильтрами. Дома тоже оборудуем, а на улицы пустим поливальные машины. Придется потерпеть. Резервы на эвакуацию есть, но они предназначены для населения Бреста. Наши возможности ограничены и не хотелось бы без крайней необходимости вывозить людей в Россию.

— Решать вам, — пожал плечами диспетчер. — Вдоль границы пять очагов заражения, остальные расположены намного дальше. В ближайшие два дня мы дадим уточненный прогноз, тогда будет ясность с тем, обойдутся в Пинске респираторами или вам придется обращаться к русским.

По номерам блоков устройства управления стрельбой ПТРК «Штурм» быстро установили заводской номер изделия и то, что его установили на списанную шесть лет назад многоцелевую гусеничную машину. Не составило труда выяснить, что она была отправлена на утилизацию на базу военного городка под Подольском. В самом начале проверки узнали о пропаже с базы майора Уварова. Этот офицер пять дней назад не вышел на службу и не отвечал на вызовы, а его двухкомнатная холостяцкая квартира оказалась запертой.

— Мы использовали главный компьютер Управления и запустили поиск Уварова по записям всех доступных камер Москвы и подмосковных поселков, — докладывал Скворцову полковник Кобец. — Одновременно началась проверка всего личного состава базы с применением мер технического контроля. Наверняка Уваров сам монтировал «Штурм» на «Волгу», поэтому должен был хоть где‑нибудь отметиться.

— Короче, — поторопил его генерал. — Подробности расскажете потом.

— Обнаружили с полсотни записей, — заторопился полковник. — Отсеяли двух двойников, а все остальные записи были сделаны в Жуковке. Опросом жителей быстро нашли коттедж, в котором жил майор. В его гараже и стояла до покушения сбитая «Волга». Уваров не применял грима, так что это оказалось не трудно.

— И кому же принадлежал этот коттедж?

— Олег Митин. Это хакер, который проходит у нас по кличке Рязанец.

— Значит, нашли и программиста. И где же они?

— Уваров обнаружился в одном из моргов района Коптево. Его сбила машина, есть даже запись наезда. Номер оказался фальшивый, так что машину не нашли. Митин исчез и не зарегистрирован после покушения ни одной из камер. Другой машины там не было, поэтому мы считаем, что он применил грим. Быстро мы его не найдем. Скорее всего, никто из этой парочки не знал заказчика. Работали через посредника, но и его прикрыли, убрав майора. Может, убрали и Рязанца, но в моргах его нет.

— Что дала проверка базы?

— Пока ничего, но она еще не закончена. Уваров не мог действовать в одиночку, но даже если найдем сообщника, это ничего не даст для дальнейших поисков.

— Поднимали записи разговоров через их коммы?

— Конечно. Уваров общался по комму только с сослуживцами две недели назад, а Митин только болтал со своими девушками. Видимо, был какой‑то другой канал связи.

— Плохо, полковник! Я понимаю ваши сложности, но постарайтесь все же найти Рязанца. Дайте на него ориентировку в наши территориальные управления и озадачьте полицию. Усилили контроль на границах?

— Приняли все меры, Сергей Николаевич. Только если у него грим, надежная «крыша» и много денег, можно искать годы. Вряд ли он сейчас сунется через границу, скорее, на время где‑нибудь затаится. Искать будем, но я не могу обещать вам быстрых результатов.

«Никуда не уйду, если кто‑нибудь предложит стать сыном! — думал Аксель, гуляя с Леной перед ужином по дорожкам парка. — Разве можно ее бросить? Сергей из сто сороковой комнаты уже к ней клеился. Пока я рядом, это не страшно, а если уйду? Я ее люблю и буду любить всю жизнь! Бахи все были однолюбами. И что делать, если потеряю любовь? Зачем тогда жить?»

— О чем ты думаешь? — спросила девочка. — У тебя сейчас такое выражение лица… У меня было похожее перед визитом к зубному врачу.

— О тебе, — признался он. — Я еще никогда не дружил с девчонками. А у тебя была такая дружба?

— У меня было много поклонников в третьем классе, — засмеялась Лена. — В нем учились почти одни мальчишки, которые носили мне портфель, дрались из‑за меня и провожали до дома. Потом мы переехали, и я поменяла школу. В новом классе было мало ребят и мне никто из них не нравился, а те, кто старше, не обращали внимания. Во дворе были мальчишки, но я никого из них не знала и не общалась. Хватало подруг, учебы и комма.

— Подруги звонят? — спросил Аксель.

— Нет. Узнали о том, что отца осудили, а меня отдали в детский дом и, наверное, решили, что наша дружба была ошибкой.

— Значит, это не настоящая дружба.

— Наверное, — согласилась она. — Скучаешь по Бельгии?

— Не скучаю, — ответил он. — У меня не было там ни родных, ни даже друзей, а здесь есть ты, да и вообще жизнь стала интересней. Вы какие‑то не такие, а в чем разница — не пойму.

— Ты только смотришь фильмы? Чтобы понять русских этого мало. Я тебе посоветую прочитать «Войну и мир» Толстого или что‑нибудь из Достоевского, — Лена говорила серьезно, но едва сдерживала смех. — У вас говорят, что это самый хороший способ.

— Сегодня же скачаю, — пообещал Аксель. — Я утром слушал радио и узнал, что вы пригласили к себе поляков. Меня это удивило. Конечно, вы когда‑то жили вместе, но приглашать их к себе после атомных бомбежек… Ведущий сказал, что никто не согласился.

— Наверное, для того и пригласили, чтобы они отказались, — сказала девочка. — Мы еще раз показали свое великодушие, а они — свою спесь. А бомбили не их, а американцев. Наверное, этим приглашением хотели добиться чего‑то еще. Приглашал Мурадов, а он за все время президентства ни разу не ошибся. Жаль, что его убили!