Ответ (СИ)

Глава 2

Заканчивали завтракать, когда отец сказал, что через час вместе с Оливером улетает в имение брата.

— А как же я? — с обидой спросила Сандра. — Всегда брал с собой, а сейчас хочешь оставить! Почему?

— Есть причина, — ушел от ответа Джон. — Мы будем отсутствовать два дня, а ты за это время пообщаешься с подругами.

Девушка встала из‑за стола и, ни на кого не глядя, вышла из столовой. Оливер, получив разрешение отца, выбежал следом и догнал сестру.

— Надеюсь, что ты злишься не на меня, — сказал он, взяв ее за руку. — Я был бы только рад лететь вместе.

— Ладно, два дня пройдут быстро, — вздохнув, ответила Сандра, — но я буду скучать. Наверное, действительно навещу кого‑нибудь из подруг, а то почти все лето общаемся только по комму. У дяди не осталось твоих вещей, поэтому возьми у Себастьяна сумку, а я сейчас отложу ту одежду, которая может понадобиться.

Оливер сходил к дворецкому и выбрал большую спортивную сумку, в которую сестра собрала его вещи. Когда она вышла из комнаты, в нее зашел отец.

— Собрался? — спросил он, кивнув на сумку. — Это хорошо. Держи свой комм. Пароль для входа — четыре единицы, потом изменишь. Я занес все коды связи, а больше в нем пока ничего нет. Через полчаса жду тебя во дворе.

Юноша вошел в операционную систему комма, посмотрел коды для соединения со всеми родственниками, прислугой и тревожными службами и поменял пароль. Личная папка, как он и думал, оказалась пустой. В оставшееся время пробежался по новостям, посмотрел погоду и трейлеры двух новых фильмов. В десять надел комм на запястье правой руки, повесил на плечо сумку и спустился к машине.

— Точность — вежливость королей, — сказал ему отец и подтолкнул к открытой дверце «Ленд Ровера». — Садись в кресло водителя. Через год, когда тебе исполнится пятнадцать, получишь эту машину, а я куплю себе что‑нибудь другое. У тебя в комме есть код Сеймур ‑Хауса, вводи в автопилот. Нам некуда спешить, поэтому полетим вторым эшелоном.

Оливер посмотрел нужный код и мысленно передал задание. У его удивлению, автопилот не запросил подтверждения полномочий.

— Не удивляйся, — улыбнулся ему севший рядом Джон. — Я установил для тебя полный доступ. Только не нужно этим злоупотреблять. Если куда‑нибудь улетишь без взрослых, штраф полиции будешь платить из своих карманных денег.

— А они у меня есть? — вернул улыбку сын. — Вряд ли я хранил наличные, а все остальное пропало вместе с коммом.

— Когда вернемся, сброшу на твой комм пару тысяч. Ну что, отправляемся?

Машина оторвалась от земли и ушла вверх, разворачиваясь на нужный курс.

— Лететь десять минут, — сказал отец. — Давай решим, где ты будешь учиться.

— А почему нельзя продолжить учебу в моей школе? — спросил Оливер. — У меня в ней были какие‑то проблемы?

— Ты в ней кое с кем поссорился, — объяснил Джон. — Это не обычные школьные разборки, а кое‑что похуже. Неприятные и не слишком умные сыновья очень влиятельных родителей, которые могут доставить много неприятностей. Я не настаивал бы на замене, если бы не твоя потеря памяти. Тебе и так будет нелегко, а тут еще эти придурки.

— Как скажешь, — не стал возражать Оливер, у которого разговор о школе только усилил возникшие в медицинском центре подозрения. — Раз я всех забыл, безразлично, где учиться. Везде придется со всеми знакомиться. Наверное, новая школа будет лучше. В старой меня знают, а в новой у одноклассников не будет такого преимущества.

«Со школой так можно выкрутиться, — подумал он, — хотя позже я могу поинтересоваться своим классом и тем, почему у меня нет ни одной школьной фотографии. Наверное, не было времени сделать фальшивки или просто не сочли нужным. Это нетрудно даже с помощью комма. Но ведь в моем окружении будут не только родственники, которые заинтересованы в том, чтобы я никогда не узнал правду. И никто никогда не шепнет ее мне на ухо? На что же они рассчитывают? На то, что я получу миллионы, положение в обществе и любовь новой семьи и все прощу? Может, и прощу, только сначала нужно узнать, что прощать».

— О чем задумался? — спросил отец.

— Неужели у меня в классе были одни враги? — спросил Оливер. — Может, все‑таки были друзья или девушка?

— Настоящих друзей у тебя не было, так, приятели. А девушка была, но, увы, не твоя. Ты у нас, конечно, красавчик, но такой не один. Так что твой случай из тех, когда забвение — это благо. Будут еще вопросы?

— Почему я упал с лошади? Я спросил сестру, но она посоветовала обратиться к тебе.

— Потому что выпендривался, — ответил Джон. — Разогнался на Амаре и попытался перепрыгнуть ограждение загона. В результате жеребец сломал ногу, а ты чуть не свернул себе шею и сильно ударился головой. Были еще ушибы, но их быстро вылечили. Уже прилетели. Смотри, это и есть Сеймур‑Хаус!

Оливер выглянул в окно и увидел двухэтажный дом с двумя башенками, небольшой парк и какие‑то хозяйственные постройки. Помимо этого в имении был большой луг, разрезанный пополам идущей к воротам дорогой.

Автопилот получил у регулятора разрешение на посадку и опустил машину на площадку перед домом. Когда покидали салон, из парадного входа вышел пожилой мужчина, который с приветливой улыбкой поспешил им навстречу.

Вчера Оливер смотрел семейные фотографии и удивился тому, как непохожи братья. Отец был высоким и худощавым, с резкими чертами лица, а его старший брат отличался полнотой, низким ростом и круглым расплывшимся лицом. У обоих были светлые волосы, но дядя и здесь выделился, сильно облысев.

— Как поживаешь? — спросил он племянника. — Меня хоть вспомнил? Ладно, ответишь потом, а сейчас пойдем в дом. К сожалению, Алекс сейчас в Штатах, а Изабель с семьей во Франции и не смогла приехать, но Элизабет здесь и очень по тебе соскучилась.

— Одна? — улыбнулся в ответ Оливер. — А где ее малышки?

Он уже изучил биографии всех родственников и знал, что его старшая кузина развелась с мужем, и от брака с ним у нее остались две дочери.

— Люси приболела и дочь оставила обеих с няней. Это вы рядом, а ей целый час лететь из Манчестера.

Отсутствие девчонок, старшей из которых было всего восемь лет, скорее всего, объяснялось не болезнью, а тем, что малышки не смогли бы убедительно изобразить любовь к неизвестно откуда взявшемуся родственнику. Оливер уже почти не сомневался в том, что ему все лгут.

Элизабет ждала его в холле, обняла и изобразила поцелуй, дотронувшись губами до виска.

— Как ты нас напугал! — сказала она, отступив от кузена. — Отец, не вздумай подпускать его к лошадям! Станет немного старше и умнее, тогда пусть ездит. Дорогой, я не видела тебя полгода, но как же ты вырос за это время! Уже не мальчишка, а юноша. Но твой поступок говорит о том, что ты вырос только телом.

— Хватит его распекать, — остановил дочь Грант. — Лучше покажи все в доме, чтобы не ждать, пока он вспомнит сам, а я поговорю с братом.

«Кого навестить? — думала Сандра, после того как улетел „брат“. — Подруг много, но не с каждой можно поделиться, а мне нужен совет! Надо же было отцу выбрать именно этого юношу, который сразу запал в сердце! И что теперь делать? Не могу я смотреть на него как на брата! Полечу к Кейт. Родители запретили болтать, но ей можно довериться!»

— Мама, тебе нужна машина? — соединившись с матерью, спросила она. — Я думаю слетать к Мейсонам.

— Сейчас не нужна, но может понадобиться позже, — ответила Алис. — Возьми такси, я его оплачу, а то вы будете болтать полдня. И помни о том, что тебе говорили насчет брата!

Девушка одела другое платье, расчесалась и осмотрела себя в зеркале.

«Если нет красоты, не поможет никакая одежда! — с раздражением подумала она. — И до двадцати лет не разрешают менять внешность, а мне нужно сейчас! Кому я буду нужна через пять лет!»

Сндра взяла подходящую к платью сумку, спустилась во двор и вызвала такси. Через несколько минут во дворе приземлился оранжевый «Ягуар‑1050». Девушка села в салон и с помощью своего комма подтвердила возраст, а оплату перебросила на комм матери. Передав автопилоту код Мейсонов, она пристегнулась ремнем безопасности и во время полета обдумывала, что сказать подруге. Предупрежденная Кейт встретила ее во дворе.

— Идем ко мне или посидим в беседке? — спросила она после приветствия и положенного поцелуя в щеку. — Мои все разъехались, так что в квартире будем вдвоем.

— А твои родители не включают регистраторы? — спросила Сандра.

— Может, и включают, — пожала плечами подруга. — Кому интересны наши разговоры?

— Тогда лучше поговорим здесь. У меня разговор не для чужих ушей. На всякий случай лучше даже выключить комм.

Девушки зашли в беседку, и Сандра коротко рассказала об Оливере.

— Ну ты даешь, подруга! — с сочувствием высказалась Кейт о ее рассказе. — Я вижу для тебя только один выход — срочно в кого‑нибудь влюбиться!

— Как это? — растерялась Сандра. — Я уже люблю!

— Ты любишь глазами, — возразила Кейт, — а я говорю о другом органе! Если хочешь, могу познакомить с таким парнем, с которым ты забудешь о своем «брате». С девственностью мы с тобой расстались прошлым летом, а с таблетками нет никакого риска. Он из очень приличной семьи и сейчас свободен, поэтому ваша любовь может закончиться браком. Два года будете встречаться в отелях, а потом можете пожениться. Мы с ним недолго занимались любовью, сейчас у меня другой парень. Я тебе точно говорю, что Майк заставит тебя потерять голову! А с Оливером тебе не светит ничего, кроме мимолетной интрижки.

Алис получила на свой комм счет за поездку дочери, подтвердила оплату, а потом соединилась с Джейн Кроссман. Они не были подругами, но лет пять назад много общались. Потом в семье Джейн случилось несчастье с дочерью, и общение прекратилось. Этот звонок был связан с тем, что она узнала от мужа, что Кроссманы приобрели новую дочь в том же центре, который готовил для них Оливера. Алис не могла сказать, почему сын вызывал у нее беспокойство, и хотела узнать, как дела у Джейн с дочерью.

— Алис? — удивилась звонку бывшая приятельница. — Это сюрприз. Не думала, что ты обо мне вспомнишь.

— По‑моему, это ты перестала мне звонить, — сказала Алис. — Я сочувствовала твоему горю и не в обиде. А звоню из‑за твоей дочери. Мы недавно получили сына из того же центра. Надеюсь, что этот разговор останется между нами…

— Какие‑то проблемы? — догадалась Джейн. — Можешь не беспокоиться: я не собираюсь об этом болтать.

— Мальчик ведет себя нормально, но мне как‑то не по себе… Все время кажется, что он обдумывает каждое наше слово и только делает вид, что верит в нашу любовь.

— И сколько он у вас?

— Сегодня третий день.

— Можешь не беспокоиться, — сказала Джейн. — У нашей дочери в первые две недели тоже были странности в поведении и ее сильно беспокоила потеря памяти. Со временем все это пройдет. Он у вас русский? Сколько ему лет?

— Да, взяли русского. Ему только четырнадцать, хотя выглядит старше.

— Постарайтесь его полюбить, а не только говорить о своей любви, тогда и он вас полюбит. Надеюсь, что твой звонок не будет последним. Если захотите, можем познакомить детей. Оформите сына в ту же школу, в которой учится наша Паула.

— Ты у себя? — связался с ним отец. — Поднимись ко мне!

У Исаака были другие планы, но в семье Липманов никто не спорил с ее главой, поэтому он поспешно вышел из кабинета и направился к лифту.

— Долго ходишь, — встретил упреком Давид, когда сын через три минуты появился в его кабинете. — Садись рядом со мной!

Кабинет главы компании был раза в два больше знаменитого Овального, только без масонских извращений с формой. Возле огромного, во всю стену, окна был устроен небольшой сад, а в противоположном конце стоял стол, за которым сидел худой старик. Вот этот стол был овальным. Длинной худой шеей, выпуклыми глазами и загнутым носом старик сильно напоминал грифа. Исаак подошел к столу и сел в свободное кресло. Как только он это сделал, из пола выдвинулась перегородка, которая отделила сидевших за столом мужчин от остального кабинета.

— Слушай внимательно! — сказал Давид. — Мы уже полвека строим убежища и даже подземные города. Особенно наш бизнес оказался востребован в последнее десятилетие, когда американцы, не скрываясь, начали готовить войну против России. Я совершенно точно узнал, что они начнут через два месяца.

— И стоило предпринимать такие меры безопасности? — показав рукой на перегородку, спросил Исаак. — Я думаю, что это уже не секрет и для самих русских.

— Ты будешь когда‑нибудь думать головой, а не яйцами? — рассердился старик. — Это обыватели могут считать, что США легко и быстро разделаются с Россией, а на Европу не упадет ни одна бомба! Так вот, с Россией уже пытались проделать блицкриг, причем не один. Не получилось у Наполеона и Гитлера, не получится и у Камбелла! Даже если русских сломают, мир сильно изменится, и эти изменения не понравятся никому! На нас обрушатся или гигантские цунами, или дождь из ядерных бомб, а может быть, и то и другое вместе! Америки больше не будет, и один бог знает, что останется от Европы, да и от всего остального человечества!

— Возможный сценарий, — согласился сын. — Для этого мы и строим…

— Еще раз меня перебьешь и выйдешь вон! — разозлился Давид. — Ты представляешь, что будет с мировой экономикой и долларом? И для чего десятки лет собирать богатства, если все собранное мгновенно превратится в мусор? Человечество не погибнет, и через десять или двадцать лет уцелевшие начнут восстанавливать разрушенное. И единственным средством накопления будет золото! Я уже давно его скупаю и переправляю в один из построенных в Африке городов. Цунами там не будет, и вряд ли русские потратят на наши города часть своих ядерных арсеналов, а все остальное можно в них пережить. Для тебя будет задание. В последние месяцы я усиленно распродавал активы компании и везде, где только можно, покупал золото. Это довольно трудно, потому что на него сильно вырос спрос.

— Но как это можно сделать, чтобы не заметили члены правления? — удивился Исаак.

— Кое‑кто в деле, остальных обошли, — усмехнулся старик. — Когда через месяц поднимется шум, мы уже будем в своем городе, но ты будешь в нем раньше. Твоя задача — отвезти в убежище тонну золота и всю семью, кроме меня. Я доберусь самостоятельно. Уже куплен корабль и нанята охрана, поэтому для тебя осталось не так уж много работы.

— Я могу кое‑кого предупредить?

— В городе убежища на тридцать тысяч человек, поэтому там тебе хватит баб.

— Я говорю не о бабах, а о семье своего друга.

— Сеймуры? Не возражаю, но только семья друга без всех его родичей!

— Внимание всем! Чужой дрон возле объекта Б12! Включаю камеры! — сообщил женский голос, и сразу же на всех мониторах в зале слежения за объектами проекта «Волна» Национального центра управления обороной России появилось изображение участка океанского дна и лежащего на нем объекта.

— Какой он по общему счету? — спросил приехавший в центр секретарь Совета Безопасности.

— Десятый, — ответил сидевший рядом с ним майор. — Остались еще два. Смотрите, виден дрон.

К лежавшему на дне муляжу ядерного фугаса спустился похожий на небольшую торпеду подводный дрон, освещавший дно своим прожектором. От него отделился диск, который подплыл к объекту, и сразу же стало темно.

— Как и на всех остальных, магнитная мина, — сказал майор. — Два километра не такая уж большая глубина, могли бы спуститься и забрать. Если бы это были наши фугасы, при их разрушении загрязнили бы большой участок дна.

— Как вы их контролируете? — спросил секретарь. — Неужели кабельная связь?

— От каждого объекта проложен кабель оптической связи, — объяснил майор. — Длина от двадцати до пятидесяти километров, а дальше сигнал идет по очень тонкому и прочному кабелю через цепочку погруженных на разную глубину дронов на спутник связи. Это самая сложная и уязвимая часть всего проекта. Проще было минировать разлом и подбросить муляжи, чем обеспечить их контроль. Управление связью и подрыв ядерных зарядов осуществляются через тот же спутник в низкочастотном диапазоне радиоволн на ближний к поверхности дрон, а потом по кабелю. Дроны приходится заглублять при сильном волнении или приближении кораблей. Есть и резервное управление, но оно не обеспечит передачу изображения.

— Остались два муляжа, — сказал кто‑то из офицеров. — Их поиски не займут больше месяца, и еще столько же будут наращивать силы.

— Да, примерно два месяца, — согласился майор, — а потом начнется!

— Скоро будет Ла‑Манш, — сказал Павел Меньшов, — а потом еще пять минут лететь до контрольного центра. Вы уже решили, что будете делать дальше?

Вопрос был задан Зое, сидевшей в соседнем кресле летящей в Англию «Самары‑1100», а сам Павел, работавший в частном агентстве «Московский детектив», был нанят отцом девушки для ее сопровождения и охраны.

— Сначала кладбище, — ответила она, — а потом будет все остальное. Их похоронили в Челсфорде, у меня есть номер могилы.

— И многое входит в «остальное»? — спросил Меньшов. — Поймите правильно, Зоя, я должен обеспечить вашу безопасность, а для этого нужно хотя бы приблизительно знать, чем будем заниматься. Алексей Николаевич сказал, что я должен выполнять все ваши капризы, но только если они не будут мешать моей работе.

— Я не буду капризничать, — улыбнулась девушка. — Вы ведь детектив, Павел? Или вас обучали только работе телохранителя?

— Меня учили понемногу чему‑нибудь и как‑нибудь, — вернул он улыбку. — Неужели хотите с моей помощью узнать причину гибели своего парня?

— Я говорила со специалистами, — ответила Зоя. — Так вот, из пятидесяти с лишним тысяч машин «Волга 3000» в России не упала ни одна! Был случай отказа основного накопителя, но машина приземлилась на резервном. Все остальные аварии произошли на земле при столкновении с другими транспортными средствами или при покушениях.

— Мне тоже кажется странным это падение и последующий пожар, — согласился Павел, — но у нас нет никаких зацепок. К тому же очень сложно работать в чужой стране без прав и знания ее особенностей, и эта работа не для молоденькой девушки. Если их кто‑то убил, вы рискуете своей жизнью, а я — репутацией.

— Это у других нет зацепок, а у меня они есть! — возразила она. — Я каждый день много общалась с Олегом, и вечером, за день до катастрофы, он сообщил, что отец встретился с замом бывшего мэра Москвы, который обещал устроить им экскурсию в старинный замок с настоящими приведениями. Из этой экскурсии они и не вернулись. Это зацепка?

— Пожалуй, — вынужден был согласиться Павел. — У мэра были два заместителя, остается выяснить, с кем из них встречались.

— Я уже выяснила. Это Федор Иванович Угрюмов. У Третьяковых нет близких родственников, но остались друзья. Я знаю жену одного из них. Она и сказала, что Виктор Николаевич был в хороших отношениях с Угрюмовым, а к Фрадкову, наоборот, чувствовал неприязнь. На запрос получила ответ, что никого из них сейчас нет в России. И еще я знаю, что Третьяковы остановились в старом «Хилтоне» и в каком номере! Скачала и распечатала фотографии обоих замов, и есть фото семьи Олега. С этим уже можно работать?

— Давайте договоримся, что я попробую кое‑что выяснить, а вы в это время, как примерная девочка, посидите в номере? Иначе я и сам не смогу работать, и вам не дам.

— Договорились, — согласилась Зоя. — Под нами вода. Это не Ла‑Манш?

— Ла Манш, — ответил он и невольно уже не в первый раз залюбовался девушкой.

В России было много красивых женщин, потому что не так уж сложно собрать пятьдесят тысяч рублей на коррекцию внешности и просидеть два вечера в кабинете косметолога. Можно даже выпрямить кривые ноги, только это гораздо дороже и дольше. Вся эта красота была обманкой для мужчин, потому что не закреплялась в генах и не передавалась детям. А у Зои она была природная, да такая, что притягивала взгляды уже в ее четырнадцать лет. В этой девушке не было изъянов, и для ее описания не годились слова. На нее просто хотелось смотреть, как на произведение искусства. Он и смотрел, решив для себя, что ни за что не позволит ей собой рисковать.

— Вариант с кладбищем ничего не дал, — сказал Николай. — Прах привезли работники консульства, они же все оплатили. Из архивов полиции тоже не выудил ничего интересного. Узнал, что они поселились в триста двенадцатом номере старого «Хилтона», а машина упала за городской чертой. Один из работников отеля показал, что в номер к Третьяковым два вечера подряд приходил какой‑то мужчина. Заходил вместе с Виктором, поэтому у него не проверили документы. Они даже составили фоторобот, но по полученной картинке можно опознать каждого третьего лондонца.

Он только что приехал в агентство и сразу же отчитался напарнику.

— Базы данных социальных служб тоже не дали ничего интересного, — отозвался работавший с коммом Сергей. — Объявления обработали и составили список медицинских центров. Всего полторы сотни потенциальных клиентов и тридцать два центра с нужными возможностями. Из них восемнадцать находятся в Лондоне и его окрестностях. Я попробовал забраться в их базы данных и получил по рукам. Хорошо, что работал с левым коммом, а то уже засветился бы.

— У меня появилась идея, — ухмыльнулся Николай. — Давай поженимся и дадим объявление на ребенка? Для такой пары это естественное желание.

— Вообще‑то, можно… — задумался Сергей, — только такие дети должны дорого стоить.

— Через несколько месяцев вся валюта превратится в мусор. Вот пусть и отстегнут нам пару миллионов, которые все равно сгорят в огне войны. Соваться самим в эти центры… Там должна быть такая служба безопасности, которая пустит нас на ремни. Сделать им гадость не так уж трудно, трудно разбираться с их делами. Вариант с клиентами неплох, но он может занять много времени.

— Я отправил запрос, — сказал Сергей. — Пока они решают, делать меня миллионером или нет, давай подумаем над тем, кто из нас будет предлагать руку и сердце, а кто — задницу.

— Вас можно поздравить, господа? — спросил президент США Артур Камбелл вошедших в его кабинет министра обороны Гарри Брауна и министра ВМС Льюиса Перри. — Садитесь и рассказывайте!

Министры сели в ближние к столу президента кресла, и Гарри Браун доложил о завершении работ по поиску в океане русских фугасов:

— Согласно агентурным данным по проекту «Волна» русские заминировали разлом Чарли‑Гиббса двенадцатью термоядерными зарядами, мощностью по десять мегатонн каждый. Два дня назад вам докладывали, что найдены десять из них. Мы настроились на длительные поиски, но все удалось закончить за сегодняшний день. Заряды будут разрушены перед ударом по территории России. Одновременно уничтожим семнадцать спутников, через которые, по нашим сведениям, могут управлять подрывом ядерных фугасов.

— Значит, можно начинать подготовку?

— Мы фактически начали ее два месяца назад, — сказал министр обороны. — Ракеты уже на базах, туда же перебрасываются самолеты. Осталось перевезти в Европу необходимое усиление сухопутных сил и двигать к границам России ударные соединения ВМС. Хотя я опять скажу, что против переброски наших войск. Вместо этого нужно заставить воевать европейцев. Уменьшим свои потери и не так сильно напугаем русских. Дополнительные силы можно отправить, когда Россия будет разбита. Русские ждут войны, поэтому мы можем встретить сильное противодействие. Может, их хоть немного успокоить дипломатическими мерами?

— Я свяжусь завтра с их президентом и предложу подписать договор о ненападении и сократить наши ядерные арсеналы, — согласился Камбелл. — Он, конечно, откажется и тем самым еще раз покажет всему миру, кто противится разоружению и готовит новую войну. После нашего удара отпадет необходимость в каких‑либо ухищрениях, потому что Америка будет безраздельно править миром! Китайцы промолчат, а потом будут вынуждены принять наши предложения. Мир большой, его можно и поделить… на время.