Отморозок 6

Глава 9

Новый 1986 год мы еще встречали на базе в Азадбаше, а уже 3 января наша группа в полном составе вылетела на транспортнике АН-12 с аэродрома «Тузель» в Кабул. Из Кабула группу в этот же день перебросили вертолетом до Джелалабада. Дальше предстояло добираться до места назначения в город Асадабад в составе автоколонны через горные ущелья и перевалы по дороге Джелалабад–Асадабад.

Эта стратегическая трасса проходит вдоль реки Кунар, сквозь высокие хребты и глубокие ущелья. Общая длина трассы составляет 92 километра, но прохождение этой, на первый взгляд, не очень длинной дистанции, может растянуться до суток и даже более. Трасса отличается очень сложным горным рельефом и постоянной угрозой нападения со стороны душманов.

Самым опасным участком дороги является отрезок в 30–40 километров, пролегающий в очень узком Кунарском ущелье. На этом участке трасса буквально вырублена в скальном грунте на высоте от 30 до 100 метров над протекающей внизу бурной рекой. Здесь много узких, шириной не более 3–4 метров участков дороги, над которыми нависают высокие отвесные скалы. В таких местах конвои нередко поджидают засады душманов, вооруженных пулеметами ДШК и РПГ. Дорога часто минируется, или просто подрывается и тогда на ней образуются непроходимые участки в десятки метров длиной. Взорванные участки потом оперативно расчищаются и заделываются, но только до следующего раза. На дороге Джелалабад–Асадабад, почти год назад, в феврале 1985 года, у кишлака Джалала, духами была уничтожена большая афганская колонна. Всего в этой бойне было потеряно 86 единиц техники, включая БТР и машины сопровождения. Сама трасса была тогда заблокирована на продолжительное время. В мае — июне этого же года, в результате проведения Кунарской операции, дорога была деблокирована, но менее опасной не стала.

Сейчас каждую идущую автоколонну сопровождают саперы и бронегруппы, состоящие из БМП и танков. Впереди всегда идут, саперы, проверяя все подозрительные участки дороги, следующая за ними бронегруппа прикрывает саперов. После идет непосредственно автоколонна, в составе которой обязательно двигаются грузовики с зенитными установками ЗУ-23–2 в открытых кузовах, и БМП-1. И те и другие, при необходимости, буквально «подметают» огнем скалы, на которых устраивают засады «духи». Каждая проводка автоколонны — это целая операция, проводимая по всем канонам военного искусства.

Наша колонна вышла из Джелалабада рано утром. Майор Иванов вчера сумел договориться о ночевке в обычной солдатской казарме, а уже в четыре утра мы были на ногах. Быстро собравшись, мы выехали в точку сбора. При определенной удаче, у нас есть все шансы добраться до точки назначения уже сегодня к вечеру.

Зимой, из-за короткого светового дня, движение разрешено с шести утра до трех пополудни. Средняя скорость передвижения колонны невысокая, около десяти километров в час. Местами скорость повышается до сорока километров в час, а в других местах, наоборот падает до пяти и менее километров в час, и мы тащимся медленней, чем мог бы идти бодрый пешеход. Все грузовики, двигающиеся в составе колонны, оборудованы противоскользящими цепями. На трассе местами гололед и высок риск, что на повороте машину понесет, и она сорвется в пропасть.

По пути часто встречаются остовы сгоревших дотла машин на обочинах, а втянувшись в Кунарское ущелье, нередко замечаем на скалах внизу сгоревшие и разбитые грузовики и БТР. Эта трасса и в обычное время по праву называется «дорогой смерти», а зимой это верно вдвойне. Малейшая оплошность водителя и машину может понести на скользкой дороге прямо в пропасть. Майор договорился и сумел разместить нас по одному в кабинах грузовиков, которые направляются на базу в Асадабад. Сам он едет спереди в машине с зенитной установкой в кузове, а все остальные кандидаты расселись рядом водителями-срочниками на мощных «Уралах» натужно ревущих двигателями на затяжных горных подъемах. Мы находимся примерно в середине колонны. Слева, в паре метров от колес, глубокий обрыв с протекающей где-то далеко внизу горной рекой, а справа сплошная зубчатая стена серой скальной породы. Моментами сердце уходит глубоко в пятки, когда тяжелую машину начинает нести боком на повороте и водитель, матерясь и выпучив глаза, пытается удержать ее на скользкой дороге. Вот так, в один момент, ухнешь вниз и прощай мама, Вика и все остальные. Остается только надеяться, что молоденький солдат срочник, все же удержит машину в заносе и довезет такой нужный груз и меня в придачу до цели.

Вообще нам, сидящим в теплых кабинах, вместе с водителями грузовиков, еще очень сильно повезло, в отличии от парней, которые сейчас едут на броне сопровождающих колонну БМП-1, или находятся в открытых всем ветрам кузовах машин с зенитными установками. Главная проблема — это лютый холод и пронизывающий ветер. Уставная форма в таких случаях не спасает вообще. Чтобы хоть как то сохранить тепло, на броню кладутся соломенные маты или деревянные щиты, на которых и сидят бойцы,внимательно осматривающие неприветливые серые скалы. Поверх обычных ватников и бушлатов накидываются бурки, или толстые меховые жилеты. Лица от обморожения спасают натянутые до шеи шерстяные шапочки с прорезями для рта и глаз. Обычные кирзовые сапоги с теплыми портянками или ботинки с шерстяными носками, тепло сохраняют не долго, поэтому ноги поверх обматываются чем-то теплым вроде одеял или пледов. Руки от мороза не спасают даже двойные перчатки. Поэтому, поверх перчаток бойцы часто пользуются толстыми рукавицами с прорезями для удобства стрельбы. Одежда в таком случае становится компромиссом между необходимостью вести бой и не околеть по дороге от холода на пронизывающем ветру. Смотрю на этих мужественных парней и ежусь, представляя, что они чувствуют там снаружи. Да, служба у них просто жуть.

Машину отчаянно трясет на ухабах так, что подпрыгивая на сидении, в буквальном смысле бьюсь головой о крышу кабины. В такие моменты цепко держу свой автомат, чтобы не получить им же по физиономии. В какой-то момент сквозь натужный рев двигателей откуда-то спереди до нас доносится звук взрыва, и почти одновременно нарастающий густой треск автоматных очередей. Вот блин! Таки не пронесло, нарвались на засаду! Вся колонна останавливается. Я быстро выскакиваю из машины и вижу остальных парней из нашей группы, которые взяв оружие наизготовку, внимательно осматривают нависающий над нами склон.

Треск стрельбы раздается откуда-то спереди. В трех машинах от той, в которой ехал я, находится грузовик с зенитной установкой. Стрелок, за установкой уже навелся на склон и внимательно смотрит на скалы, готовый в любой момент открыть шквальный огонь. Слышим противный свист мины и через несколько минут на дороге между машинами вспухает облако взрыва. Мимо! Снова режущий уши свист и еще раз мимо. Следующая мина уже ложится прямо в грузовик, в котором ехал Бес. Классическая вилка. Хорошо Бес давно уже выпрыгнул из кабины и оттянулся за валуны.

Зенитная установка в грузовике безостановочно бьет куда-то по скалам. Мины ложатся уже рядом с нами. Осколки и каменная крошка барабанят по кузову машины. Тут же по дороге, откуда-то сверху, по колонне начинает работать крупнокалиберный пулемет. Пули ложатся в нескольких метрах от меня, разрывая деревянные борта грузовика. Присев на колено открываю огонь короткими очередями в сторону предполагаемого местонахождения пулеметчика. В нескольких метрах, рассыпавшись по дороге и укрывшись за грузовиками и валунами, по скалам работают мои, теперь уже реально боевые товарищи.

Через некоторое время мины перестают ложиться на дорогу, видать наводчик за зенитной установкой все же подавил огневую точку «духов». Но зато стрелковый бой только нарастает. Теперь со скал по нам бьет не только пулемет, но и ведется плотный автоматный огонь. Прячусь за большой валун и продолжаю стрелять по направлению, откуда ведется огонь. Вижу мелькающие в скалах пятна, и вспышки. Короткими очередями, размеренно бью прямо туда. Попал не попал хрен его знает, здесь общее правило стреляй ты, иначе стрелять будут в тебя.

В какой-то момент, душманская пуля срезает наводчика за зенитной установкой, и на его место тут же, зло оскалившись, вскакивает наш майор и умело продолжает выметать веером пуль огрызающиеся огнем скалы. Таким я нашего инструктора еще не видел. Реально производит впечатление.

Рядом горят и чадят густым смрадным дымом уже две машины. Дорогу постепенно затягивает, ухудшая видимость и для тех, кто атакует сверху и для обороняющихся. Стрелковый бой то затихает, то разгорается вновь. Я уже сменил пару рожков, хоть и стараюсь бить короткими очередями не больше двух-трех патронов. Огонь противника слабеет. Наша ответная стрельба, особенно зенитная установка и пулемет БМП находящейся метрах в двадцати от нас, все-таки, сделали свое дело.

— Вертушки! Наши! — Слышу крик слева от себя. По-моему это Бес. В любом случае, вертушки — это очень кстати.

Откуда-то сзади доносится мощный, пронизывающий буквально насквозь, гул двигателей вертолетов МИ-24 и к скалам с засевшими на них «духами», устремляются дымные дорожки «НУРСов». На скалах, откуда по нам велась стрельба, одно за другим возникают облачка взрывов и мимо нас, грозно ревя двигателями, проносятся две огромные зеленые птицы, густо поливая скалы пулеметно-пушечным огнем.

При проходе больших колонн по Кунарскому ущелью, вертолеты огневой поддержки постоянно находятся в состоянии полной боевой готовности, а иногда и сопровождают сами колонны, чтобы сразу поддержать огнем в случае возникновения огневого контакта, а лучше упредить его. Нам очень повезло, что сегодня вертолетное звено находилось неподалеку и успело прийти на помощь.

Бой закончен. Вертушки уже ушли. Иду вдоль колонны и вижу Шерхана, который сидя на валуне спокойно перевязывает сам себе предплечье.

— Что у тебя? — Подхожу ближе к товарищу.

— Ерунда, царапина, — равнодушно отвечает тот, продолжая перевязку.

— Помочь?

— Справлюсь сам, лучше глянь там в машине, там по моему водителя зацепило во время боя. — Качает головой Шерхан, добавляя — У тебя самого все лицо в крови.

— Да это посекло камнями, — отмахиваюсь, — крови много, а так по сути фигня.

Подхожу к машине с разбитым боковым стеклом на двери и поднимаюсь на подножку. Там, за рулем сидит труп. Приборная панель вся залита кровью. Тут уже ничем не помочь.

Подсчитываем потери среди тех, кто находится рядом с нами. Неподалеку догорают две грузовые машины. Погибли наводчик зенитной установки и тот самый водитель, которого я нашел в кабине. Легкие ранения получили еще два водителя, майор Иванов и Шерхан. Им уже оказали первую помощь, до стационарного медпункта этого хватит. У меня все в порядке, только лицо немного посекло каменной крошкой. Нужно продолжать путь, но с этим внезапно возникли проблемы. Сгоревшие машины мешают прохождению колонны. По словам майора, который по рации уже узнал обстановку, всего сгорело около десятка машин. Кроме наших двоих, убитых еще человек пятнадцать. Сейчас БМП, натужно ревя, сталкивают их пропасть, освобождая проход для уцелевших грузовиков. Оставаться здесь надолго нельзя. Впереди ночь и нужно успеть дойти до безопасного места, чтобы встать под охрану.

Выясняется еще одна проблема. Часть водителей машин, афганцев, при начале обстрела, просто сбежали, бросив свои грузовики. Искать их сейчас, нет времени. Нужно быстрее уходить. Поэтому за руль оставшихся без водителей грузовиков садятся бойцы сопровождения умеющие водить грузовики. У нас таковыми оказались: Эдик, я и Бес. Ранение Шерхана в руку, хоть и легкое, но не позволяет ему крутить баранку на серпантине. Черт! Я, конечно, умею водить грузовик, но еще никогда не ездил на такой махине по горному серпантину зимой, да еще и под угрозой обстрела. Но все когда-то случается в первый раз. Надеюсь, что мне все же удастся довести тяжелую машину до точки назначения и не ухнуть вместе с ней в пропасть.

Асадабад — административный центр афганской провинции Кунар расположен в 15 километрах от афгано-пакистанской границы. Население этого небольшого поселения — чуть более двух тысяч человек. Местность здесь горная труднодоступная, изрезанная многочисленными ущельями. По ту сторону границы, на стороне Пакистана, находятся лагеря подготовки, в которых под руководством пакистанских и американских инструкторов проходят обучение тысячи моджахедов. Там же находятся и склады с оружием, которое сначала накапливается, а потом тонкими ручейками по горным тропам проникает с территории сопредельной страны.

Караваны с оружием для «духов», ведомые опытными местными проводниками, двигаются в основном по ночам. Путь каравана до точки назначения, занимает двое-трое суток. Дальше оружие прячется в тайных схронах и оттуда расходится по всей стране. В обратную сторону «духи», по козьим тропам, перегоняют пленных советских военнослужащих, солдат афганской народной армии и вооруженных формирований министерства внутренних дел Афганистана—Царандоя. Их на той стороне используют в качестве рабов и пытаются выведать важную информацию. Но даже такая участь ждет далеко не каждого попавшего в плен. Гораздо вероятней, что пленного сразу расстреляют, или запытают до смерти в каком нибудь кишлаке. Тут в горах не принято особо церемониться, а о Женевской конвенции, регулирующей отношение к пленным, наверное, даже не слыхали.

Для того, чтобы закрыть зияющую дыру на границе с Пакистаном, в самом Асадабаде была основана база ГРУ. Для непосвященных, здесь базируется 5-й отдельный мотострелковый батальон, в/ч 83506, а на самом деле, здесь находится 334 отдельный отряд спецназа ГРУ, подчиняющийся 15-й бригаде спецназа из Чирчика. Именно эта база и стала ключевым форпостом для блокировки караванных путей из Пакистана.

База размещается на острове посредине реки Кунар, что с одной стороны обеспечивает естественную защиту с флангов, не позволяя скрытно подобраться к местам компактного проживания. А с другой стороны, это позволяет «духам» периодически вести обстрел базы с доминирующих высот местных гор. Полевой командный пункт базы находится в отремонтированном глинобитном здании, накрытом маскировочной сетью. Бойцы и офицеры проживают либо в сборных щитовых домиках, либо в палатках УСТ-56 на 8–10 человек каждая. В каждой палатке имеется своя печка-буржуйка для обогрева. Рядом с палатками расположены вырытые в скальном грунте блиндажи для защиты от минометных обстрелов. Внутри находятся грубо сколоченные столы и двухъярусные нары, а поверх, они укрыты бревнами в три наката, или списанными трубами от топливопровода. В случае нередких здесь обстрелов, военнослужащие, не задействованные в непосредственном отражении атаки, могут укрыться в этих блиндажах

Сам остров, не соединен с берегом стационарным мостом. Такой мост был бы постоянной целью обстрелов. Снабжение ведется либо через быстро-возводимые и так же быстро-разбираемые понтонные мосты, либо на плотах. В сухое время года, через броды глубиной чуть более метра с каменистым дном, БМП на тросе волоком может перетянуть и грузовик. Броды и места переправы защищены огневыми точками с пулеметами НСВ −12,7 «Утес». Перед переправой броды всегда обследуются саперами с щупами на предмет обнаружения мин. Потом по нему прогоняют пустую БМП и только после тянут грузовик на тросе. Часть особо важных и срочных грузов доставляется путем сбрасывания на парашютах с вертолетов, это очень помогает в те моменты, когда нельзя доставить продовольствие и боеприпасы иным путем.

Для контроля долины реки, дороги Джелалабад-Асадабад и предотвращения обстрелов, на господствующих высотах размещены укрепленные наблюдательные посты. В скальном грунте вырыты окопы и бункера, укрепленные кладкой скрепленных цементом камней, толщиной до метра. Камни уложены по спирали в виде улитки, для защиты бойцов от пуль и осколков. В кладке есть выступы и бойницы для размещения стрелкового и пулеметного вооружения, а так же ниши для хранения боеприпасов, где находятся цинки с патронами россыпью. Над бойницами висят заполненные карточки огня с привязкой к ориентирам и указанием дальности до целей. Все позиции хорошо пристреляны, что позволяет держать всю прилегающую местность под жестким огневым контролем. Поверх, это оборонительное сооружение, накрыто маскировочной сетью.

Общий состав базы всего около 400 человек. Это три роты спецназа, группа саперов, радисты и вспомогательный персонал. Командир базы легендарный майор Григорий Быков — ветеран «мусульманского батальона» и создатель тактики глубоких ночных рейдов. Под руководством Быкова небольшие группы до 50 человек, вооруженные, автоматическим оружием, ПТУРами и АГС-17 периодически совершают ночные марш-броски до 20 километров для ударов по выявленным разведкой и с воздуха укрепрайонам моджахедов. Кроме того, ведется постоянное патрулирование и минирование троп по которым идут караваны. В наиболее перспективных местах выставляются засады. Рейды периодически осуществляются и на территорию Пакистана. Это никак не афишируется, все-таки у нас с Пакистаном формально войны нет, но имеет место быть.

С приходом Быкова, подобная тактика позволила уничтожать до 40 процентов караванов с оружием и разгромить несколько лагерей подготовки моджахедов. За дерзкие ночные рейды 334 отдельный отряд спецназа ГРУ получил от «духов» прозвище «Асадабадские егеря», а за голову его командира один из лидеров моджахедов Гульбеддин Хекматияр назначил премию 3 миллиона афгани. По обменному курсу это порядка 300 000 долларов. Огромная, по этим временам, сумма, примерно столько сейчас стоит танк Т-62.

Несмотря на тяжелую дорогу, колонна все-таки сумела достичь Асдабада к 16 часам. После пяти часов за рулем тяжелого грузовика у меня руки просто тряслись от напряжения. А может это все нервы. Пару раз на скользких спусках, несмотря на цепи на колесах, машину ощутимо несло и каждый раз, у меня внутри все обрывалось в ожидании неминуемого конца, но, слава богу, и на этот раз пронесло. По дороге, чтобы унять невольный страх, я сосредотачивался на дыхании, стремясь выгнать из головы все посторонние мысли. Только серое каменистое полотно дороги под колесами и вд-о-ох и в-ы-ы-дох. Это помогало, но трасса все равно требовала максимальной собранности и полной концентрации.

Ко времени прибытия в Асдабад, уже начало темнеть, но нам нужно было дождаться полной темноты, чтобы переправа на остров, где располагается база не была засечена противником. В июне 1985 года «духи» сумели разбить два «Урала» с боеприпасами при попытке переправы через реку. За это они поплатились рейдом перевалу Пеавар, где был уничтожен склад с ПЗРК. Но нарываться на очередной обстрел во время переправы очень не хочется.

Как стемнеет, саперы с базы наведут понтонную переправу, потом по рации сообщат сюда, и мы ускоренным маршем двинемся к берегу реки. Там грузовики будут в темпе разгружены и отправлены в обратную дорогу. После чего понтонный мост будет разобран и уложен до следующего раза. И все нужно будет делать очень быстро, чтобы духи не смогли нас засечь и не успели открыть огонь. Все это нам пояснил майор Иванов, который здесь уже бывал и процедуру переправы проходил, когда мы, в ожидании сигнала стояли в точке сбора. Здесь, в походном медпункте, его рану и рану Шерхана, уже обработали, сняв наложенные наскоро повязки и заменив их на новые. Как и предполагалось, там не было ничего серьезного.

Примерно в двадцать три часа где-то в горах раздались звуки далеких взрывов, и почти одновременно по рации пришла команда отправляться к месту переправы. Хорошо, что мне уже не понадобилось вести машину и я, как и остальные кандидаты, проделал весь путь в качестве пассажира в кабине грузовика. Колонна из пяти машин, с выключенными фарами, медленно шла по дороге буквально на ощупь. Весь недолгий путь до места переправы мы слышали далекое уханье взрывов и звуки стрельбы. У реки нас уже ждал наведенный понтонный мост. Здесь же, с нашей стороны, располагались выложенные из тяжелых валунов огневые точки с пулеметами «Утес» венчающими эти оборонительные сооружения.

Высокий парень, одетый в полушубок, вышел из-за укрытия и поднял руку. Колонна остановилась. Из стоявших по обе стороны укреплений в нашу сторону навелись стволы пулеметов. Майор Иванов выскочил из передней машины и о чем-то быстро переговорил с встречающим. Тот кивнул и, взмахнув рукой, дал разрешение проезд. Грузовики один за другим встали под выгрузку, а из темноты внезапно выросли фигуры бойцов с тележками. Все мы тотчас повыскакивали из кабин, и стали помогать местным спецназовцам, выгружать тяжелые ящики из кузова. Работа шла почти без слов и очень быстро. Мы с Бесом, стоя в кузове, подавали груз парням, а те складывали его на берегу, или укладывали на тележки, которые потом исчезали в темноте влекомые универсальным движителем в одну человеческую силу. Шерхан с Горцем помогали выгружать вторую машину. Иногда в поле зрения возникали большие грузовые тележки, которые тащили за собой покладистые ослы, и это было даже забавно. Мы и оглянуться не успели, как все пять машин были выгружены и отправлены в обратную дорогу. Вся операция по выгрузке и перевалке грузов через понтонный мост заняла не более получаса. Как мы узнали уже потом, далекие взрывы и стрельба были затеяны специально ради отвлечения внимания «духов» от переправы и эта уловка сработала.

У меня перед глазами проносятся все события сегодняшнего очень длинного и тяжелого дня. Потом вспоминаю первую чеченскую и вижу, что мы к тому времени очень многое потеряли. Здесь в Афгане, уровень организации сейчас гораздо выше, чем будет потом у нас в начале девяностых. Война в Афганистане идет уже почти шесть лет, и к этому времени был набран и осмыслен большой опыт, вылившийся в очень грамотную организацию обороны ключевых дорог, проводке автоколонн, устройству опорных точек на маршрутах и организации логистики в целом в очень сложных условиях горных дорог. Без правильно организованной логистики, то есть своевременной доставки в подразделения ведущим боевые действия: оружия, боеприпасов, продовольствия и многого, многого другого, не может быть никакой победы. К провальным девяностым, многие опытные офицеры прошедшие Афган, останутся в других республиках, другие, разочаровавшись, уйдут из армии, а кто-то просто погибнет в те проклятые годы не вынеся разочарования от развала могучей некогда страны и ощущения собственной ненужности. И получится так, что в первую чеченскую тем, кто отзовется на призыв Родины, придется многое изобретать и придумывать заново, что будет стоить нам многих сотен жизней наших пацанов.

Многие умники потом будут говорить, что войну в Афганистане мы проиграли. Это ложь. Война в Афганистане — была прокси войной на территории сопредельной с нами страны между двумя великими сверх державами. Запад и в первую очередь США, руками обученных и вооруженных новейшим оружием моджахедов, вели партизанскую террористическую войну против нового Афганистана и его правительства. Советский Союз открыто военной силой поддерживал дружественное нам правительство соседней страны. Это не было оккупацией. Огромное количество самих афганцев, приветствовало перемены, которые принес им СССР. Советский Союз строил заводы, дороги, электростанции, больницы, помогал развивать экономику. Страна демонстрировала уверенный экономический рост, условия жизни местного населения заметно улучшались и многим афганцам это пришлось по сердцу. Но были и те, кто выступал резко против перемен. Открытую войну против объединенных советско-афганских сил противники перемен, поддержанные блоком НАТО, не потянули бы, поэтому они и использовали террористическую тактику налетов на конвои и кишлаки, подрывы мостов и дорог, запугивания населения и уничтожения местных активистов. К 1989 году все провинции Афганистана и крупные города находились под контролем правительства. Моджахеды обосновывались в маленьких кишлаках и в горах, не в силах сделать что-то большее. Были неоднократные попытки захватить целые провинции, но все они заканчивались неудачами.

Вывод советских войск из Афганистана, не был обусловлен тем, что ситуация как то ухудшилась и мождахедам удалось добиться чего-то значимого. Вывод войск лежит в общей канве предательства интересов нашей страны пришедшим к власти самовлюбленным болваном угробившим великую империю. Это событие стоит в одном ряду с выводом войск из Восточной Европы, разрешением на объединение Германии и распадом самого Советского Союза. Руководство страной, последовательно, шаг за шагом, сдавало позиции врагам нашей Родины, и одной из первых сдач было выведение ограниченного контингента войск из ДРА. И даже после этого правительство Наджибулы продержалось еще три года и пало только в апреле 1992 года, после того как президент России Ельцин полностью остановил поставки оружия, ГСМ и продовольствия нашему союзнику. А Запад все также продолжал заваливать вооруженную оппозицию оружием и деньгами.

Можно вспомнить как сами американцы в 2021 году, теряя тапки, драпали из Афганистана от талибов, и как их марионеточное правительство рухнуло еще до вывода американских войск с территории многострадальной страны. При выводе ограниченного контингента советских войск, все части вышли организованно со своим оружием и боеприпасами. Конечно, что-то было передано афганской армии, но ничего не было оставлено моджахедам. При бегстве американской армии талибам было оставлено вооружение на сумму от семи с половиной до восьмидесяти пяти миллиардов долларов. Разница в сумме из-за способов оценки, но по любому, количество огромное. Советские войска в 1989 году выходили организованными колоннами с оружием и флагами, оставляя своим союзникам афганцам оборудованные пункты дислокации и порядок. Американцы бежали сломя голову, бросая своих афганских союзников и вооружение. До сих пор помню кадры, как с огромной высоты, с шасси взлетающих американских транспортников беспомощно срывались те афганцы, которые им поверили и были безжалостно брошены. Как говорится, посмотрите и почувствуйте разницу.

Вот такие печальные мысли проносятся в голове, пока я, вместе со своими товарищами, пересекаю реку по наведенному мосту.

На следующее после переправы утро, майор Иванов представил нас командиру отряда майору Быкову. От палатки, в которой провели остаток ночи, мы вместе прошли в глинобитное здание штаба, накрытое поверх маскировочной сетью. По пути я с интересом оглядывал окружающую местность. Высокие горы с обеих сторон нависают над островом, создавая с одной стороны ощущение защиты, а с другой угрозы. Ну, а вдруг как оттуда по нам, что-то прилетит. Майор, увидев мой взгляд, правильно его понял, и тут же пояснил.

— Все господствующие высоты контролируются укрепленными НП. Конечно, минометные обстрелы бывают, но здесь к этому уже привыкли и научились быстро вычислять блуждающие минометы.

То, что обстрелы здесь не редкость, понятно по блиндажам, расположенным прямо посреди ровных рядов палаток. Кроме того я увидел несколько зенитных установок, наподобие тех что сопровождали нас по пути сюда. Ну да, сочетание крупнокалиберных «Утесов» и зенитных установок ЗУ-23–2, позволяет быстро смести со скал тех, кто попытается атаковать базу сверху. Плюс, наличие укрепленных пунктов на самих скалах, на которых часовые постоянно мониторят обстановку и готовы в любой момент ударить в тыл нападающим.

Между тем мы добрались до штаба и пройдя часового, который увидев нашего майора вытянулся в струнку, вошли внутрь. Майор, кивнув какому то лейтенанту, сразу направился к кабинету начальника отряда. У двери он остановился, бросил нам.

— Подождите меня здесь.

Сам майор, постучав костяшками пальцев, зашел внутрь, плотно прикрыв дверь за собой. Наша четверка принялась со скучающим видом изучать плакаты, развешанные на стенах. Буквально через пару минут дверь открылась, оттуда выглянул майор и пригласил нас внутрь.

— Товарищи офицеры, прошу зайти.

Заходим по очереди и видим майора Иванова и начальника отряда, стоящих рядом. Забавно. Вместе они смотрятся словно братья — оба высокие, мощные, широкоплечие, у обоих лица жесткие и твердые как скалы, которые нас окружают.

Быков впечатляет. Прямо человечище. Огромный, выше метра девяноста, усатый и небритый, с мощной квадратной челюстью, глубоким шрамом на левой щеке и коротким ежиком волос на голове. Его серо-голубые глаза пронзают буквально насквозь.

Представлялись мы ему, так же как и общались внутри группы, по позывным. Он пожимал руку и внимательно разглядывал каждого. Когда очередь дошла до меня, я сделал шаг вперед и громко представился.

— Сержант Отморозок.

— Отморозок, говоришь, — пробасил Быков, сжимая как в тисках мою ладонь, и вдруг усмехнувшись, залихвацки мне подмигнул, — ну а мой позывной Кобра, некоторые зовут еще Гришей Кунарским, но только в неофициальной обстановке.

Отпустив мою руку, он еще раз окинул взглядом всю нашу компанию кандидатов и весомо сказал.

— Не знаю, как вас готовили до этого, но у меня вы здесь точно замахаетесь.

Стоим, молчим, смотрим на Быкова. А он взглядом показывает нам на две двухпудовые гири, стоящие в углу.

— А теперь маленькая проверка. Пусть каждый, кроме раненного, выжмет эти гири, ну скажем раз по двенадцать. Посмотрим чего вы стоите.

Шерхан, по причине ранения в руку освобожденный теста, стоит с бесстрастным выражением на лице. Остальные, начинаем переглядываться между собой, потом вопросительно смотрим на своего майора, а тот резко командует.

— Ну чего встали? Выполнять!

Первым к гирям шагнул Бес. Ну, с ним все понятно, с его то медвежьей силой, он с легкостью выжал гири пятнадцать раз и аккуратно поставил их на пол, отходя в сторону. По всему видно, что он сделал бы еще минимум столько же но не стал особо бравировать.

— Неплохо, — одобрительно кивнул Быков.

Вторым к гирям подошел Эдик и выжал их ровно двенадцать раз. Последние два раза ему дались с трудом, но он сделал их чисто.

— Тоже хорошо. — командир отряда с ожиданием посмотрел на меня — Давай, теперь ты сержант.

Подхожу к гирям. С двумя двухпудовками сразу я еще не работал, но с одной побаловаться любил. Подхожу к гирям, вытираю немного вспотевшие ладони о форму, берусь за ручки и делаю первый рывок, выдергивая гири к груди ногами и корпусом. Локти прижаты к корпусу, спина прямая. Толчок на выдохе от ног и фиксация в верхней точке. Роняю обе гири вниз, и снова рывок на выдохе…

— Двенадцать. — Тяжело дыша, опускаю двухпудовки на пол и смотрю на Быкова.

— Нормально, — одобрительно кивает тот и, окинув нас уже более теплым взглядом, добавляет — Будем считать, что наше первое знакомство прошло успешно. Надеюсь, вы и дальше меня не разочаруете

— Ну, что Гриша, как тебе наши кандидаты? — Поинтересовался у Быкова Корнеев, когда офицеры его группы вышли и они остались в комнате одни.

— Пока вроде нормально, с гирями справились, но по остальному ходу поглядим, — пожал плечами Быков — Сам знаешь, как тут у нас человек проверяется.

— Эти парни прошли уже столько проверок, что я в каждом из них как в себе уверен — усмехнулся Коренеев.

— Так то ты, Родион. Ты сними уже знаком и видел, как они себя ведут в разных ситуациях. — Покачал головой Быков — А мне, если с ними в бой идти, самому в них уверенным надо быть.

— Тут не только в бой, тут у нас задумка посерьезней есть. Пока извини, не могу раскрыть тебе суть операции, но в ней и мои парни и твои, очень нужны будут. Мне нужно моих ребят у тебя пару месяцев обкатать, по горам поводить, и на ту сторону сходить с ними нужно будет, чтобы они здесь себя чувствовали как у себя дома.

— Заинтриговал Родион. Заинтриговал, — покачал головой Быков — Вы там у себя наверху большие планы строите, а у нас, на месте все проще, приземленнее, так сказать. Два месяца срок небольшой, чтобы твои парни втянулись в работу. Тут, минимум, полгода нужно.

— Нет у нас полугода. Весной уже надо начинать операцию. Они у меня способные. Опытные офицеры, службу знают, да и готовили их на совесть.

— А пацан этот, Отморозок. Он тоже опытный офицер? — Недоверчиво прищурился командир отряда.

— С ним сложнее. Его с самого верха к нам поставили, и знаешь, пока он ни в чем остальным не уступает, а в чем-то даже и превосходит. Я сам поначалу к нему отнесся настороженно, но посмотрел на него в деле и понял, парень очень сильный и надежный.

— Ну, посмотрим, — с сомнением почесал небритый подбородок Быков — Ты мои методы знаешь. Миндальничать я ни с кем не стану.

— Так и не нужно. — Соглашаясь, кивнул Корнеев — Твой отряд, твои методы. Я не вмешиваюсь, и вообще собираюсь оставить парней целиком на тебя и вернуться в Союз.

— Даже так? — Удивился Быков.

— Да, есть еще дела, — кивнул Корнеев, — Собираюсь со следующим конвоем обратно. Вернусь уже вместе с высоким начальством через пару месяцев.

— Ох не люблю я высокое начальство, потому и в эти места забрался, что оно сюда не добирается.— вздохнул Быков.

— Ничего не поделаешь, — развел руками Корнеев.— Дело государственной важности.