Отморозок 6

Глава 6

Военный аэродром «Тузель» под Ташкентом встретил нас не по-осеннему теплой погодой. Осень уже перевалила свой экватор и дело неумолимо идет к зиме. В Москве, откуда мы сегодня вылетели рано утром, было весьма прохладно, а с неба моросил противный холодный дождь. А здесь, сейчас вовсю светит яркое солнышко и плюс двадцать пять. Можно вполне ходить в шортах, сланцах и майках, но только кто же нам такое позволит? Наша небольшая команда прилетела сюда из аэропорта Чкаловский, с промежуточной посадкой для дозаправки в Волгограде, на рабочей лошадке министерства обороны — военно-транспортном самолете АН-12. Этот самолет некоторые остряки называют кто «Сарай», а кто «Кирогаз». Но есть у него еще одно, очень печальное прозвище — «Черный тюльпан». Именно «Черные тюльпаны» вывозят тела погибших советских военнослужащих из Афганистана. Обычно, за один раз, из Афганистана сюда в «Тузель» прилетает два самолета с телами погибших. Один забирает павших воинов с юга страны, а другой с севера. В АН-12 помещается 15–20 цинковых гробов вместе с сопровождающими. Это мне еще в полете шепотом пояснил Шерхан, который уже побывал в командировках «за речкой». Ему приходилось быть сопровождающим на «Черном тюльпане». Неприятная и тяжелая обязанность, но никуда от нее не уйти.

Естественно, что ради нас четверых и наших немногочисленных пожитков, никто бы не стал гнать в Ташкент целый военно-транспортный самолет. Поэтому, мы летели в компании еще нескольких офицеров, для которых «Тузель» был промежуточным аэродромом по пути к месту следования в Кандагар. Ну и естественно, салон самолета был под завязку забит грузами военного назначения. Во время полета, который длился чуть более шести часов, я спокойно дремал на жестком металлическом откидном сидении. Это, конечно, не удобное кресло с откидывающейся спинкой в пассажирском лайнере, но ничего, плохо сидеть, по любому, лучше чем хорошо стоять. Вообще, именно в армии человек учится использовать любую свободную минуту для сна и отдыха. Ведь неизвестно, когда тебе удастся перекимарить в следующий раз.

В этом году, для меня, это уже вторая поездка в Ташкент. В первый раз в феврале я пытался спасти Талгата Нигматулина от смерти и покалечил его прямо в Ташкентском пассажирском аэропорту. Надеюсь, что сейчас Талгат жив, здоров и уже восстановился после травмы. По крайней мере, информации его гибели не было, значит, все-таки жив, а это дает надежду на практическую возможность осознанно менять события в этой реальности. Вот уж ирония судьбы, тогда, уезжая из Ташкента на поезде, никак не думал, что придется вернуться в эти края так скоро. Что меня здесь кто-то узнает, совершенно не опасаюсь. Тогда я неплохо замаскировался, да и кто может меня узнать здесь, на военном аэродроме в моем нынешнем виде и еще среди офицеров спецназа?

Мы, в обнимку со своими вещами, выгрузились из самолета, и переминаясь с ноги на ногу, стоим, крутя головами и знакомясь с окружающей обстановкой. Майор Иванов, как человек, хорошо знающий местность и здешние порядки, быстро осмотревшись, закинул свою огромную сумку с вещами на плечо и уверенно пошел в сторону стоявшей неподалеку зеленой «буханки». Остальная группа, быстренько подхватив вещи, и помахав на прощанье попутчикам — офицерам, которым предстоял дальнейший полет в Афган, пошагала вслед за ним. Рядом с «буханкой», у открытой двери водителя, стоял лейтенант в летней афганке — полевой форме, которой в настоящее время снабжались в основном военнослужащие служащие в ДРА и в южных военных округах СССР. Официально, эта форма будет утверждена МО только в 1988 году. Иванов, как с хорошим знакомым, обнялся с лейтенантом, что-то тихо спросил, а потом, закинув свои вещи в салон машины, повернулся к нам.

— Ну, чего встали? Грузитесь быстрее. Нам еще на базу пилить, а там, на месте устроиться нужно успеть. — Ворчливо сказал он.

Мы опрометью кинулись выполнять распоряжение майора. За непродолжительное время знакомства, все уже поняли, что приказы командира нужно выполнять очень быстро. Сам майор взгромоздился на пассажирское сидение рядом с лейтенантом, который был за водителя, и «буханка», пару раз чихнув двигателем, тронулась с места.

15 бригада ГРУ (в/ч 64411) базируется в закрытом поселке Азадбаш. В переводе с узбекского, Азадбаш означает «Свободная голова». Поселок располагается в нескольких километрах от Чирчика, на стыке степной равнины, к югу и отрогов Чаткальского хребта, к северу. Высота над уровнем моря — 650–700 метров. Проживают в поселке в основном семьи офицеров и прапорщиков. Сам Азадбаш вплотную примыкает к военной базе, и кроме жилых домов, в нем имеются: магазин, клуб, школа и медицинский пункт. Доступ гражданских лиц в поселок ограничен. Посторонним сюда так просто не попасть. Территория самой базы обнесена двойным забором с колючей проволокой, и въезд внутрь осуществляется через особо охраняемый КПП, усиленный бетонными блоками. Охрана несется в усиленном режиме, гражданские лица и машины внутрь не пропускаются. В марте 1985 года штаб бригады был передислоцирован в Джелалабад, а в Азадбаше остался 467 учебный полк для подготовки новобранцев.

База в/ч 64411 в поселке Азадбаш — это кузница спецназа ГРУ для Афганистана, великолепно сочетающая суровую природу: горы, степи, экстремальный климат с летней жарой до плюс 50, и зимними морозами до минус 20 градусов, и хорошо продуманную инфраструктуру. Ключевую роль в подготовке спецназовцев играют полигоны, моделирующие афганские реалии: от горных ущелий, до пустынных караванных путей. В непосредственной близости, находятся несколько полигонов, на которых умело воссозданы разные условия сопредельной страны.

Горный полигон «Скала» расположен в 20 километрах от базы. На полигоне имеются глубокие каньоны с крутизной склонов до 60 градусов, и горные перевалы на высоте 1,200–1,500 метров. Здесь ведется отработка постановки и обнаружения засад, скрытного перемещения в горах, установки и обезвреживание мин сюрпризов, а так же штурм пещерных комплексов.

Пустынный полигон «Учкызыл» расположен в 40 километров южнее Чирчика. Местность там соответствующая: песчаные барханы с температурой до плюс 50 градусов днём. Полигон используется для совершения марш-бросков с нагрузкой 40 килограмм, поиска источников воды, отработки ориентирования в пустыне, устройства засад в условиях песчаных бурь и многого другого.

Тактический полигон «Обруч» располагается в черте военного городка. На нем построен макет дворца Тадж-Бек, точная копия кабульского дворца Амина, для отработки штурмовых операций в зданиях. После 1979 года он используется для тренировок работы групп в городских условиях.

В 12 километрах от базы, расположен свой аэродром для отработки парашютных прыжков и массового десантирования.

Сама база представляет собой комплекс, состоящий из: центрального штабного здания, казарменной зоны, учебно-тренировочной инфраструктуры и нескольких спецобъектов. Все здания на базе, из-за сейсмической активности этого региона, имеют не выше двух этажей. Штаб — двухэтажное здание из серого кирпича с залами для совещаний, картографическим центром и узлом связи. Рядом находится особо охраняемый КПП, ведущий на склады боеприпасов, которые укрыты в особо защищенных бетонных бункерах.

Казарменная зона состоит из четырех одноэтажных жилых зданий для личного состава по 200 — 300 человек, в каждом здании есть свои душевые и прачечные. Двухэтажный офицерский корпус расположен отдельно, и это что-то вроде общежития для холостых офицеров. Дальше небольшой коттеджный поселок, состоящий из одноэтажных домиков, как правило, на два хозяина, для проживания семейных офицеров.

Учебно-тренировочная инфраструктура базы включает в себя «тропу разведчика», большой стрелковый комплекс, и закрытый полигон МТО. «Тропа разведчика» представляет собой полосу препятствий длиной в полтора километра с макетами полуразрушенных зданий, подземным участком имитирующим канализацию, разделенным на две части бассейном, проволочными заграждениями и минными полями. На тропе есть отдельный участок для отработки штурма вертолетов.

Стрелковый комплекс базы включает в себя крытые и закрытые площадки для стрельбы из: АК, СВД, РПГ, M16, FN FAL и других видов оружия. Закрытый полигон МТО — это площадка для отработки погрузки техники: БТР-60, БМП-1 в самолёты Ан-12/Ил-76.

Кроме того, на территории базы находятся спецобъекты: это Радиоцентр «Заря» — антенное поле для связи с группами в Афганистане, оборудованное аппаратурой Р-394КМ и медсанчасть с операционной, для обработки огнестрельных ранений и тренировок полевой хирургии.

В «буханке» сильно трясло. Майор с лейтенантом, который вел машину и умудрялся поддерживать активную беседу, при этом активно жестикулируя руками, обсуждали одним им известных местных персонажей. Точнее разговаривал и жестикулировал в основном лейтенант, а Иванов направлял его поток речи своими вопросами, выясняя нужные ему подробности.

Мы с парнями, вяло перебрасывались короткими репликами, так ни о чем. Времени узнать друг друга у нас еще особо не было, но вчерашняя тренировка, где мы основательно поизмывались друг над другом, а потом еще и совместный ужин, позволили наладить с парнями хороший контакт. Ничего так не сближает мужчин, как совместно пережитые трудности и хорошая драка, завершающаяся совместной попойкой. Вместо драки у нас был спарринг в полный контакт, а попойку мы заменили несколькими глотками молдавского коньяка из фляжки Беса, и веселой застольной беседой. Так и познакомились поближе.

Оба парня старше меня здешнего лет на пять. Бес из семьи кадрового офицера и практически всю жизнь провел скитаясь по военным городкам. Поэтому, он не мыслил себя на гражданке, и сразу после школы поступил в Рязанское РВВДКУ, а уже оттуда попал в спецназ. Шерхан же происходит из семьи учителей. Решение стать военным принял самостоятельно закончив Ташкентское ВОКУ и жизнь его тоже привела в спецуру.

На фоне остальных кандидатов, я резко выделялся своей молодостью, которую, как не шифруйся, не утаишь. Она сама вылазит наружу, румяными щеками с легким пушком, вместо грубой щетины. Отсутствия специальных знаний и опыта тоже не скроешь, поэтому я не стал темнить и признался, что ни разу не офицер, и даже не спецназовец, а простой сержант обычного стройбата, попавший в армию после школы. Парни, конечно, подивились прихоти высокого начальства, засунувшего в группу зеленого саллагу вроде меня, но ничего на эту тему не сказали. Начальству виднее.

После признания, ровное и дружеское отношение ребят ко мне, ничуть не изменилось, тем более, что я им делом доказал, что меня стоит воспринимать всерьез. Только Бес стал немного больше подтрунивать над «молодым», то есть надо мной, но все в рамках приличий, не переходя границ. В основном это касалось взаимоотношений с противоположным полом, которых мне, по его мнению, еще долго не видать как собственных ушей, по причине молодости и сопливости. А мне настоящему, его подколки как с куста, я то и постарше, и в этом вопросе, по любому гораздо опытней их с Шерханом вместе взятых буду.

Наконец, машина остановилась около усиленного бетонными блоками КПП, с закрытым шлагбаумом. Около шлагбаума с оружием наизготовку стоял часовой, который внимательно смотрел в сторону машины. К нам подошел высокий сухощавый прапорщик с загорелым обветренным лицом и, поздоровавшись с лейтенантом, попросил документы у нашего командира. Тот вышел из машины с черной папкой, достал оттуда пачку наших удостоверений и какую-то бумагу с синей печатью и стал тихо что-то объяснять. Прапорщик кивал одновременно внимательно изучая содержание бумаги. Потом посмотрел документы, а потом, вернув их майору, открыл дверь в салон и внимательно осмотрел нас троих. Мы все кроме командира были одеты по гражданке, но в Шерхане и Бесе, наметанный глаз прапорщика сразу смог определить офицеров. Взгляд проверяющего, мельком скользнув по моим спутникам, остановился на мне намного дольше. Видимо, не найдя в моей юной личности ничего подозрительного, он закрыл дверь, козырнул майору и дал сигнал открыть шлагбаум.

Машина катилась по территории части, миновав двухэтажное здание из серого кирпича. Далее мы проехали мимо нескольких длинных одноэтажных казарм для срочников, потом миновали двухэтажное здание, в котором жили офицеры и прапорщики, проехали мимо расчерченного белой краской плаца и большого классно оборудованного спортгородка. Наконец, «буханка» въехала на территорию офицерского поселка, остановившись около ничем не примечательного, огражденного невысоким палисадником, одноэтажного домика, словно под копирку похожего на стоявшие рядом точно такие же дома. Инструктор повернулся к нам и громко скомандовал.

— Все. Приехали. Выгружаемся.

Прихватив свои сумки, мы по очереди вылезли из «буханки» и потопали вслед за майором через небольшой дворик в дом. Майор легко взлетел по деревянным ступенькам и дернул ручку незапертой двери. Войдя внутрь, мы все набились в тесный коридорчик, с интересом оглядывая коттедж изнутри. В принципе неплохо, две открытые двери вели в комнаты, прямо по коридору кухня и закрытая дверь, наверное, санузел. Из кухни выглянул никто иной как Эдик Ханикаев собственной персоной, одетый в афганку без знаков различия и, мельком глянув на меня и остальных кандидатов, вытянулся перед майором.

— Здравия желаю, товарищ майор! За время вашего отсутствия никаких происшествий не произошло.

— Вольно Горец. Принимай команду. Я тебе товарищей привез. Познакомьтесь для начала, а потом покажи ребятам здесь все, познакомь с обстановкой, объясни порядки. Потом отведи в столовую,— кивнул майор и, повернувшись к нам, продолжил. — Старшим в группе назначаю Горца, как местного старожила. Сегодня у вас последний день расслабухи! Все занятия начнутся с завтрашнего дня. Так что, заранее настраивайтесь на тяжелую работу. А сейчас устраивайтесь и обживайтесь.

Произнеся последнюю фразу Иванов, развернулся и вышел из дома. Эдик первым подошел к Шерхану и протянул руку.

— Горец.

— Шерхан, — пожимая руку, ответил тот.

— Горец. — Это уже адресовано рыжему.

— Бес.

Последним Эдик подходит ко мне, и спокойно глядя прямо в глаза, протягивает руку.

— Горец.

— Отморозок, — крепко пожимаю руку Эдика и, притягивая к себе, крепко обнимаю.

Мы с Эдиком сидим во дворе нашего домика и тихо беседуем. При распределении Шерхан и Бес поселились в одной комнате, я расположился в другой, вместе с Эдиком. Комнаты у нас почти одинаковые и обставлены стандартно: две койки с панцирными сетками, две тумбочки и небольшой платяной шкаф. Поняв, что нам нужно пообщаться наедине, парни тактично занялись обустройством на новом месте, а мы вышли на улицу и сели на небольшую деревянную скамейку.

— Я знал, что ты скоро здесь появишься, — первым прервал установившееся неловкое молчание Эдик.

— А для меня, если начистоту, увидеть тебя здесь было сюрпризом. — Честно признался я.

— Меня убрали из части на следующий день, после того как тебя увезли в Астрахань. Там моя работа была уже закончена, так что смысла оставаться больше не было, — пояснил Эдик, и сразу поинтересовался. — Ты, наверное, уже в курсе насчет меня, кто я и откуда?

— Только в общих чертах, никто меня особо просвещать не стал. Подтвердили только, то о чем я и сам догадался, — усмехнулся я.

— Мои имя и фамилия, настоящие, а все остальное легенда. Я офицер спецназа и был помещен в часть за некоторое время до прибытия твоей команды из учебки с задачей наблюдать за твоими действиями и подстраховать тебя в случае необходимости. — сказал Эдик, и после небольшой паузы добавил, — Оправдываться ни за что не буду, думаю, понимаешь сам, что приказ есть приказ. А приказы не обсуждают, а выполняют.

— Да все я понимаю, не загоняйся, — чтобы разрядить обстановку, шутливо толкаю Эдика кулаком в плечо. — Я бы, на твоем месте, вел себя точно так же, только может быть хуже, я же не заканчивал академиев, а так просто вчерашний школьник.

— Я тоже академию не заканчивал, не дорос еще до академии, — засмеялся Эдик. — Два года как окончил ОрджВОКУ: Орджоникидзевское Высшее Командное Училище, после окончания, сразу распределился в спецуру.

— Ну, круто, — понимающе киваю и переспрашиваю, — так ты по званию лейтенант?

— Бери выше, старший лейтенант — улыбается Эдик, а потом меняется в лице, становясь серьезным. — Слушай с Ромкой… Я реально не смог тогда ничего сделать. После драки с Дато и его прихвостнями, почуяв неладное я рванул в казарму. Его там уже не было, и Рамазана тоже не было. Мы с Карасем разбили наших на две группы. Искали и тебя и Ромку с Рамазаном. Всю территорию обшарили, но нашли только Рамазана он был так избит что сам идти не мог. Пришлось тащить его на руках. После снова отправились на поиски. Когда появились люди Жоржа, нам пришлось отступить, чтобы забаррикадироваться в казарме. Мне надо было сохранить остальных пацанов. Я подал заранее обусловленный сигнал опасности в центр, но было уже поздно.

— Да я все понимаю, — отвечаю ему со вздохом. — Ромка, считай, из-за меня пострадал. Эти подлые твари захотели отыграться на нем, раз на мне не смогли. Целью, скорее всего, было запугать всех остальных, чтобы к моему выходу с «губы» вся команда разбежалась и я остался в одиночестве.

— Ты тоже не загоняйся, — теперь уже Эдик толкает меня кулаком в плечо. — Ничего у них не вышло. Команда не разбежалась. Пацаны все горой за тебя встали. А с Ромкой, ты же не мог предвидеть, что так получится, а эти сволочи свое уже получили. Да и Кабоев с Алкснисом свое тоже получат. Им за то, что они в части устроили, реально не поздоровится.

— Знаю, но все равно тошно на душе.

— Мне тоже. — Понимающе кивает Эдик.

— Не знаешь, как там наши парни: Рамазан, Карась и остальные? Мне, когда сюда вербовали, сказали, что у них все в порядке, но хотелось бы удостовериться. — Спрашиваю у Ханикаева.

— Не знаю, честно отвечает тот. — Мне раскрываться категорически было нельзя, поэтому никакой связи с ребятами я не поддерживаю. Но могу тебя успокоить с Рамазаном все хорошо, когда я уезжал, то забегал к нему в медчасть, он уже нормально себя чувствовал.

— Ну хоть так — киваю, уносясь мыслями далеко, далеко.

Вахтанг Отаевич вместе с Фролом сидят в кабинете принадлежащего Каладзе частного дома. Они уже обсудили все рабочие моменты и тут Фрол, уже собиравшийся было уходить, вспоминает дошедшую до него только сегодня утром информацию.

— Вахтанг Отаевич, тут у меня появилась дополнительная информация о Юре Костылеве, помните, вы просили держать его в поле зрения и узнать где и как он служит?

— Да, Саша помню. — Вахо заинтересованно смотрит на собеседника. — Очень интересный молодой человек. Так что новенького ты на него накопал?

— С ним, как я уже начинаю привыкать, снова все очень не просто, — осторожно отвечает Фрол. — Он по документам служит в стройбате под Астраханью. Занимается ремонтом разных гражданских объектов. Но на самом деле, в этой части никого похожего на Юру Костылева нет.

— Как это нет? — Удивленно вскинул голову Вахо — По бумагам он служит в стройбате, а на самом деле где?

— А на самом деле, его там уже месяц как нет. Я послал туда женщину, которая подошла на КПП, угостила наряд пирожками и разговорилась с военослужащими представившись матерью одного из солдат. Типа парень совсем не пишет и вот она приехала сама, чтобы посмотреть на свою кровинушку, а он сейчас на объекте. В процессе разговора, она выяснила что в этой части недавно происходили очень интересные события. Костылев действительно после учебки служил некоторое время в этой части, а потом исчез. Но документально, он все еще служит там. И вот, что интересно, перед самым приездом Юры в отпуск, в части произошло самоубийство парня, который считался другом Юры, а вслед за этим пожар, в котором сгорели четверо старослужащих. По слухам, эти погибшие старослужащие были лидерами кавказского землячества, которое «держало» всю часть. — Ответил Фрол. — После этих событий, в часть приехала целая комиссия, которая отстранила и арестовала командование и переворошила там все сверху донизу. Юру увезли куда-то в первый же день работы комиссии и больше он в части не появлялся.

— Интересное кино получается — задумался Вахо. — Значит, сначала друг Юры покончил жизнь самоубийством, затем случается пожар, в котором гибнут старослужащие которые, как ты говоришь, «держали» эту часть. Приехавшая комиссия арестовывает командование, увозит Юру из части, а потом он уходит в отпуск и благополучно появляется у нас в городе. После отпуска, он вроде возвращается обратно, но только по месту службы так и не появляется. Его не объявляют дезертиром и он как бы продолжает нормально служить. Я правильно тебя понял?

— Да, Вахтанг Отаевич, совершенно правильно. — Кивает Фрол. — Все это не спроста. Все попытки пробить действительное местонахождение Костылева, натолкнулись на глухую стену. Это может означать только одно, что Юра попал в зону интересов могущественной организации. Это явно не милиция. Милиции в воинскую часть доступа нет. Это либо «контора», либо «аквариум» и нам туда соваться никак нельзя, иначе сомнут и не заметят.

— Тогда прекращай все попытки узнать что-то о нем, но наблюдение с его дома не снимай, если он появится, немедленно мне сообщи, — после долгой паузы говорит Вахо и тихо бормочет себе под нос. — Кто же такой этот парень, черт возьми?

Раннее утро. Прохладно и еще темно, а мы уже бежим на свою обычную утреннюю пробежку, растянувшись на несколько метров друг от друга. Ведущий группы майор Иванов, за ним бухает ботинками по пыльной грунтовке вся наша четверка в полной экипировке: броники, подсумки, автоматы и т.д. Всего более тридцати килограмм дополнительного веса на каждого.

У нас уже установился четкий распорядок ежедневных занятий. Каждое утро подъем в пять тридцать, оправка, гигиенические процедуры и полуторачасовая зарядка, начинающаяся с пятерочки кросса в полном обмундировании. Потом суставная гимнастика, силовая зарядка, растяжка и приемы рукопашного боя. После душ и завтрак в офицерской столовой.

Мы всегда держимся своей плотной компанией, не смешиваясь ни с кем. Наша группа полностью избавлена от всех караулов и хозяйственных обязанностей по части. Для нас есть только занятия и тренировки. Все занятия у нас проходят отдельно от других. Это и понятно. Основная масса местных военнослужащих — это новобранцы, которых готовят к дальнейшему прохождению службы в ДРА. В группе кандидатов все кроме меня кадровые офицеры, прошедшие уже вдоль и поперек то, чему здесь учат солдат. Поэтому, у нас своя, более продвинутая и интенсивная, программа занятий.

После завтрака у нас есть два часа на изучение языка пушту и обычаев пуштунских племен. Потом занятия по топографии, далее отработка приемов стрельбы в огромном стрелковом комплексе. Потом обед и снова занятия по топографии, минно-взрывному, или радио делу. Ежедневно мы проходим здешнюю «тропу разведчика». Пока мы работаем не на время, а можно сказать, «в ознакомительном варианте», но скоро будет зачет, и всем нам придется уже выложиться на полную, в одиночном и групповом прохождении тропы. Вечером до ужина еще одна тренировка по работе с подручными предметами включающими в себя палку, нож, малую армейскую лопатку и другие безобидные с виду предметы. После ужина дается два часа на самоподготовку: по языкам дари и пушту, разбор тактики групп НАТО, и изучение полевых дневников разведгрупп. Потом короткая вечерняя прогулка и отбой.

К моменту отбоя выматываюсь настолько, что буквально мечтаю доползти до своей койки и рухнуть на нее без сил. Хорошо еще, что мой молодой организм очень быстро восстанавливается, но для этого приходится еще, как минимум час, выполнять упражнения даосской йоги, расслабляя тело и прогоняя ци по меридианам. Но иногда я, едва начав циркуляцию «ци» по малому или большому «небесному кругу», просто вырубаюсь и засыпаю без сил.

Мне пока приходится тяжелее чем остальным кандидатам. Физически я готов не хуже, а даже лучше большинства из них, но кроме чисто физической силы и выносливости, есть еще специальные знания, и техника выполнения тех или иных заданий и упражнений.

Даже обычный бег в полной экипировке, в первые дни, был для меня целым испытанием. Пробежать с утра пятерочку или десятку, вообще не проблема. Проблема в том, что нужно ее пробежать нагруженным: броником, автоматом, лифчиком с запасными магазинами и еще кучей спец оборудования, которое все вместе весит больше тридцатки. К тому же, во всем этом обвесе без привычки бежать очень неудобно. Это вам совсем не то, что бежать в легких кроссовках и удобном спорткостюме по стадиону, или дорожке в парке. В учебке стройбата, и в самом стройбате, нас никто так плотно не гонял. Ну так стройбатовцам это и не нужно, там подобные пробежки это наказание, а не обычное дело. В прошлой жизни, мне не раз приходилось бегать марш-броски в полной экипировке, но это было давно, а мое здешнее тело такой подготовки вообще не проходило. Поэтому, мне сейчас приходится учиться всему заново.

Заново приходится учиться обращаться с АК, с М-16 и другим трофейным оружием. Теоретические знания у меня неплохие, и инструктора здесь хорошие, да и парни из нашей группы помогают и подсказывают, когда я туплю. Но все эти теоретические знания нужно многочисленными тренировками вбить прямо себе в подкорку и заставить тело выполнять это не задумываясь, а буквально мышечной памятью, когда каждая часть тела сама знает, что ей делать и ими не нужно управлять сознательно.

Обычному спецназовцу в день нужно отстрелять из разных положений около 200 патронов. Для нашей группы норматив в несколько раз выше. К тому же, в отличие от обычных спецназовцев, нам и позволено больше, но и требования по скорости и точности стрельбы гораздо выше. Пока, я стреляю весьма неплохо для обычного спецназовца срочника, но на фоне остальных кандидатов, слабовато. Этот досадный пробел нужно срочно подтягивать, как и пробелы по топографии, минно-взрывному делу, тактике организаций засад, радио делу и еще и еще и еще. Поэтому, сцепив зубы, я повторяю и повторяю каждое движение, добиваясь полного автоматизма действий.

Быть отстающим мне совсем не нравится, это очень сильно задевает самолюбие. Внутри себя, конечно, понимаю, что это естественно. Мои товарищи — это кадровые офицеры с хорошим опытом службы, а я, хоть и служил в спецуре в первую Чеченскую, но был там простым сержантом, и много из того, что они знают, просто не проходил. К тому же, это было в другой жизни и в другой реальности и с другим телом. Но все равно, я рву все жилы, чтобы догнать своих конкурентов по показателям и обязательно догоню и превзойду.

Уже светает, а мы все также, растянувшись, в хорошем темпе бежим за майором, который невозмутимо пылит спереди. По времени, вроде, уже пора поворачивать на базу чтобы успеть закончить к завтраку, а он команды на возврат не дает. Мои мысли прерывает громкий крик майора.

— Засада противника справа!

В нашей группе все роли уже давно отработаны. Бес, Шерхан и Горец, мгновенно плюхаются на землю, занимая в указанном направлении удобные позиции для стрельбы лежа, прячась в неглубоких ложбинках и за камнями, каждый беря под прицел свой сектор. Я, разворачиваясь на 180 градусов, падаю и прячусь за небольшим бугорком. Это необходимо чтобы контролировать заднюю полусферу и не дать зайти к группе с тыла. Лежим, ожидая дальнейших команд майора. Они не заставляет себя долго ждать.

— Слушать вводную! Группа выполняет рейд по маршруту из точки А в точку Б. На пути, в районе валуна «конская голова», обнаружена засада противника. Требуется нейтрализовать угрозу для продолжения выполнения основной задачи.

Горец поджигает и кидает вперед дымовую шашку.

— Группа штурм! Горец, Шерхан — прикрытие! Огонь на подавление по валуну! Непрерывно! Бес — рывок по левому флангу, укрытие камни! Отморозок —тыл! Шерхан — рывок по правому флангу за Бесом! Работаем перекатом!

Первым с места подхватывается Бес и устремляется чуть левее валуна с криком.

— Бес, пошел!

— Горец, держу!

— Шерхан, держу!

— Отморозок, держу!

Отзываемся хором, контролируя каждый свой сектор стрельбы. На мне так и лежит обязанность контролировать заднюю полусферу. В это время Бес, пробежав метров десять, принимает позицию для стрельбы, с колена, прячась за невысоким валуном.

— Бес, держу! — Громко кричит рыжий и бросает дымовые шашки перед собой и в сторону.

— Шерхан, пошел! — Срывается с места Шерхан, заходя правее указанной цели. Пробежав около двенадцати метров, он падает, занимая за бугорком позицию лежа, взяв на прицел свой сектор, и кричит — Шерхан, держу!

— Горец, пошел! — Срывается с места Эдик, и, пробежав отмеренное расстояние до следующего укрытия, разворачивается лицом ко мне и садится на одно колено, перехватывая контроль за моим сектором. — Горец держу!

— Отморозок, пошел! — Кричу во все горло, догоняя свою группу. Заняв позицию в небольшой ложбинке, снова разворачиваюсь и принимаю контроль за задней полусферой — Отморозок, держу!

Горец, передав мне контроль, разворачивается по направлению к валуну «конская голова», беря на прицел центральный сектор, а Бес снова срывается с места, чтобы преодолеть очередной десяток метров.

— Горец, держу!

— Бес пошел!

Подобным образом мы, относительно быстро подбираемся метров на тридцать к валуну, и с этого расстояния, забрасываем противника учебными гранатами, после чего, имитируя голосом стрельбу из автоматов, осторожно обходя валун с флангов, штурмуем позицию. После штурма устало садимся прямо на землю, чтобы перевести дух.

— Плохо. Все очень плохо, — подходит к нам инструктор, — Какого черта вы как бараны поперли на позицию «духов» прямо в лоб? Если бы там сидела пара-тройка опытных стрелков, да не дай бог еще и с пулеметом, то они вас расчехвостили бы в пыль.

— Мы при перемещении подавили их огнем, и не дали даже головы поднять, товарищ майор, — Возражает Эдик, добавляя, — а подобравшись на дистанцию броска гранаты, сразу забросали их, что позволило произвести успешный штурм. Как командир группы, считаю, что в данной ситуации мы действовали оптимально.

— А сколько ты людей из группы положил в отчаянной лобовой атаке, командир? У «духов» в засаде хорошая позиция, они укрыты за валунами, сильно ты их, в таком случае, прижмешь огнем? — Ехидно интересуется майор. — А у тебя, кроме того, что нужно обезвредить засаду, ведь еще и основная задача есть. С кем ты ее будешь выполнять, если у тебя как минимум половина «двухсотые» или «трехсотые»?

Эдик, молча, смотрит на командира и возмущенно сопит. Ему неприятна выволочка, но он, поразмыслив, признает правоту майора. Мы тоже все притихли, ожидая продолжения разноса.

— А разведка местности? А осмотреться и заметить, что слева есть ложбинка, по которой можно было бы выйти в тыл духам? — Вкрадчиво говорит майор. Тройка могла отвлечь внимание огнем, не давая духам поднять головы, а один боец проползти по ложбинке и забросать духов гранатами. Вот потом и можно было бы делать рывок перекатом.

— Так точно, товарищ майор — покаянно говорит Эдик. — Виноват, не заметил ложбинку.

— А надо замечать, тебе для того глаза даны чтобы смотреть, а мозги чтобы думать. На одних мышцах далеко не уедешь. И всегда, сначала оцени ситуацию, со всех сторон, а потом действуй. Спешка она хороша только при ловле блох, — ворчливо говорит майор, и резко меняет тему. — Ну, а что мы тут расселись как у тещи на блинах? Подъем! За мной бегом марш.

Он все так же бодро, как в самом начале сегодняшнего кросса, берет курс на базу, а мы дружно пристраиваемся за ним.