Отморозок 6

Глава 11

Минуты ожидания кажутся бесконечностью. Наконец слышу в наушниках долгожданное — «Отморозок, 301-й к вам звеном для работы. Прошу целеуказание».

— 301-й, Отморозок. Наблюдаю вас. Цель — пещера на западном склоне высоты 225. Ориентир — сгущение кустарника. Курс 90, высота 500, работу с ходу разрешил. — Выдаю в эфир голосом, слыша гул идущих издалека вертушек.

Гул двигателей Ми-24 услышал не только я. Вижу, как у пещеры беспорядочно засуетились темные фигуры. Одна из них держит на плече тубус и оглядывается, явно в поисках удобной позиции. Стингер! Этого нужно валить первым. Бью короткой очередью трассеров по темной фигуре с тубусом. Тем самым убираю опасность для вертушек и подсвечиваю цель. «Дух» с тубусом, переломившись, падает. Остальные, правильно отреагировав на мой огонь, бросаются врассыпную, спешно прячась за камни. Кроме одного, который сдуру на карачках полез за ПЗРК, выпавшим из рук убитого «духа». Но я был начеку и не дал ему довести начатое до конца, для верности прострелив еще и сам тубус со Стингером. По мне бьют сразу с трех сторон. Пули выбивают каменную крошку из скалы совсем рядом. Гул вертушек все отчетливей. Перекатываюсь, меняя позицию. Бью трассерами в сторону пещеры, снова подсвечивая цель. В меня тоже стреляют, и огонь становится все плотнее. Ну да, я ведь сам себя выдаю, стреляя трассерами, но сейчас по-другому нельзя, нужно подсвечивать цель летунам. Снова смена позиции и тут же очередь в сторону пещеры.

«Ну, где же вы⁈» — Мечется в голове суматошная мысль, а руки делают свое дело, четко отмеряя короткие очереди по два патрона.

Гул мощных двигателей становится буквально физически ощутимым, заполняя меня всего и сотрясая внутренности. С облегчением слышу «п-ш-ш-ш…» и вижу дорожки НУРС-ов, быстро тянущиеся прямо к входу в пещеру. Их много. Часть ракет разрывается рядом, но несколько, залетают внутрь. Вспышка. Мощный БАМ! И скала, на которой я лежу, буквально подбрасывает меня как норовистый скакун. Перед взрывом успеваю закрыть глаза, опустить голову, и открыть рот.

Вот это долбануло! Вспышка видна даже сквозь закрытые веки. Меня порядком оглушило. Ничего не слышу, и соображаю с трудом. Все, дело сделано. Надо быстрее валить отсюда. Пытаюсь подняться и, помогая себе руками, сажусь на колени. Ощутимо качает, а в голове шум. Трясущимися руками тяну к себе автомат и снарягу. Черт! Рация разбита пулями. Теперь я остался без связи. Буду уходить на точку сбора, где уже должна ждать эвакуационная группа.

Разворачиваюсь и в полуприсяде, кое-как перебегаю назад к валуну, потом зигзагом от него к другому, и так далее, стараясь уйти подальше от места, где был схрон с оружием. Немного полегчало. Сзади — Бам! Бам! Вертушки на втором заходе на цель сбрасывают ФАБы. Слышны новые взрывы — это уже вторичная детонация от рвущихся в пещере боеприпасов. Стремлюсь уйти подальше, пока «духам» не до меня. Сто процентов, у них по округе были еще посты, и взрывами задело не всех, поэтому возможно будет погоня. Чем дальше я уйду в первые минуты после атаки вертушек, тем больше у меня шансов уйти вообще.

Быстрым шагом двигаюсь по тропе, постепенно приходя в себя. На ходу забиваю опустевший рожок патронами из подсумка. Вертушки отбомбились и уже ушли, выполнив свою задачу. Мне тоже надо уносить ноги. Слышу свист мины, и сразу пригибаюсь, прячась за камень. Вот черт! Взрыв метрах в пятидесяти спереди, немного сбоку от тропы. Потом еще и еще уже в других местах. Это оставшиеся в живых «духи», работают по вероятным путям отхода из миномета, упреждая отступление диверсантов. Охота началась!

Светает. Гляжу на счетчик шагов — 678, где-то здесь, слева от сухого русла, должен быть поворот. Ухожу на пределе сил, петляя как заяц, и буквально затылком чувствую погоню. Это что-то вроде шестого чувства, когда ты ничего еще ни видишь и не слышишь, но знаешь, что оно есть. Нахожу поворот, сбрасываю счетчик. Теперь 720 шагов прямо и снова поворот. Маршрут заучивал, пока находился на лежке, наблюдая за схроном, и теперь помню наизусть.

Перед тем как двинуться дальше, ставлю мину «МОН-50» в трех метрах от тропы и аккуратно заваливаю ее камнями. Протягиваю тонкую растяжку через тропу и креплю к сухому кусту. Если идут по моим следам, будет сюрпризом. Разлет осколков при взрыве мины до 50 метров. Вдобавок еще и камнями посечет, мало точно не покажется. Осмотревшись, ухожу по тропе вниз мягким шагом. Через несколько минут слышу — громкое бам! Кто-то напоролся на мой сюрприз. Однако, близко они ко мне подобрались. Значит, я еще не отошел от контузии и иду медленней, чем казалось. Вовремя я, однако, озаботился минированием тропы. Надо бы найти удобное место, и еще проредить висящих у меня на хвосте преследователей. После первого взрыва, они уже будут идти помедленней, чтобы не напороться на очередной сюрприз. И поделом, добыча-то оказалась с зубами.

Через полчаса бегства, наконец, нахожу удобное место для засады. На растяжку «духи» уже не купятся. Будут идти осторожно. Поэтому, ставлю вторую «монку» в пяти метрах от тропы и снова закладываю ее камнями. Маскируя среди естественного рельефа, разматываю и тяну провод, к себе на возвышение — то самое, которое выбрал местом засады. Оно находится метрах в тридцати пяти от места установки мины. Мне сейчас прекрасно видно тропу метров на пятьдесят, до самого поворота. Сюда из-за рельефа не подберешься другим путем и есть возможность уйти после огневого контакта.

На этот раз погоню приходится ждать уже минут пятнадцать. Видать мой прошлый подарок существенно замедлил преследователей. Вижу серую фигуру в халате, осторожно двигающуюся по тропе. Тощий, смуглый и бородатый «дух» в «пуштунке» — коричневом пуштунском берете на голове, держит в руках калаш и внимательно смотрит под ноги, чтобы не зацепиться за растяжку. Вот он проходит место установки мины. Ничего не заметил. Двигается дальше. Сзади. метрах в десяти от него, идет второй «дух». Этот поплотнее, с винтовкой М-16, и в таком же коричневом берете. На поводке у него черная собака неизвестной мне породы. Псина, поскуливая, рвется с поводка, обнюхивая камни. Так вот почему они так плотно висят у меня на хвосте. Но, собаку нельзя пускать вперед, она растяжку не заметит и рванет всю группу. Может, в прошлый раз так и было, поэтому, сейчас они впереди и пустили сапера, который должен обнаружить возможную растяжку, а уже потом второго с собакой, вынюхивающей след.

Жду, может появится еще кто-нибудь. Точно, вот еще двое. Идут, позади метрах в десяти от следопыта с собакой, настороженно осматриваясь по сторонам и страхуя его. Собака резко рвется с тропы, к камням, прямо туда, где я установил мину. Учуяла тварь! Следопыт что-то кричит, привлекая внимание остальных, но я уже не вслушиваюсь, мне глубоко пофиг, что там скажет будущий труп. Резко дергаю за провод, вырывая чеку. Распластываюсь за камнем. Бам! Взметается облако пыли и дыма. Выжидаю, пока пыль осядет. Осторожно выглядываю из-за камня, вижу двух первых «духов», вместе с их бедным песиком. Лежат неподвижно, конечности неестественно вывернуты. Эти точно готовы. Двух последних нет. Может мне их просто не видно за камнями, а может, успели спрятаться.

Надо их как то спровоцировать проявить себя, только выдавать свое местоположения нежелательно. Достаю обе лимонки и кладу их рядом с собой, затем беру три патрона из подсумка, связываю их вместе бикфордовым шнуром и поджигаю, незаметно отбрасывая патроны в сторону, метров на пять от себя. Повторяю процедуру со следующей партией. Через несколько секунд, из расщелины между камнями раздается, резкий треск выстрелов. И сразу же в ту сторону, откуда раздался шум, летит граната. Бабах! Сразу после взрыва, в скалу в то самое место в пяти метрах от меня начинают впиваться пули.

Хм. Эти духи четкие ребята, им палец в рот не клади, вон как быстро отреагировали, на свою беду. Засекаю, откуда идет стрельба, и одну за другой кидаю туда обе лимонки. Выждав пару секунд, срываюсь в том направлении, наклонив голову, как учил Быков. Два взрыва следуют один за другим, что-то бьет меня по шапке, а я буквально пролетев те сорок метров, которые отделяли меня от «духов», полосую скалы огнем. Вот они! Один лежит неподвижно, а второй с окровавленным лицом ранен, но еще жив и пытается поднять свою винтовку, чтобы перехватить меня. Не даю ему такой возможности, выпуская короткую очередь прямо в голову, которая взрывается словно арбуз от удара битой. Сразу вторая очередь в три патрона, в его лежащего рядом собрата, просто, на всякий случай. Прячусь за камень и некоторое время выжидаю, а вдруг кто еще зайдет на огонек. Больше никого, те двое лежат неподвижно. Все, нужно отсюда сваливать побыстрее. До места сбора еще километров пять по горам пилить.

В кабинете начальника отряда майора Быкова сидят двое гостей из Москвы, прибывших этой ночью. Первый ему хорошо известен — это майор Корнеев, с которым они вместе съели, конечно, не пуд соли, но что-то около того. Они знают друг друга весьма хорошо, пройдя вместе многое. Второй — генерал-майор Смирнов Виктор Петрович, бывший начальник 5 оперативного управления ГРУ. Теперь он вроде бы должен быть на пенсии, но как оказалось, нет. Смирнов предъявил соответствующие документы, из которых следует, что Быкову следует оказывать генерал-майору всестороннюю помощь в проводимой ГРУ операции.

— И все же, я не пойму, — с нажимом говорит Виктор Петрович, строго глядя на командира отряда, — Почему сержант Отморозок выполняет задачу по выявлению схронов противника в одиночку? Вы же в курсе того, что все четверо наших сотрудников, проходят подготовку к особо важной операции, которая будет проводиться в зоне ответственности вашего отряда?

— Так точно, товарищ генерал-майор, в курсе. — Спокойно отвечает Быков, не отводя взгляда.

— Тогда почему, вы посылаете одного из нужных нам людей в одиночный дозор, вероятность вернуться из которого, по изученной мной статистике вашего же отряда, не превышает пятидесяти процентов?

— Потому, что как вы правильно заметили, товарищ генерал-майор, здесь зона ответственности моего отряда и я его командир. Вы оставили мне трех офицеров и сержанта, для всесторонней подготовке к операции, с задачей показать им театр действий, ознакомить с местностью и научить тому, что знают и умеют мои лучшие бойцы. Так вот, лучшие бойцы отряда потому и стали лучшими, что выполняли задачи поставленные мной. Ваши люди, за время проведенное на базе, имеют одиннадцать боевых выходов. В каждом из них мог погибнуть любой из них, а могли и все сразу. У нас, за это время, потери в рейдах составили пять человек. В тоже время, во время рейдов нами было перехвачено шесть караванов и уничтожено более двухсот «духов». Сравнительная статистика говорит сама за себя Я по другому учить не умею, только на выходах и только в бою. Сержант Отморозок за время нахождения на базе зарекомендовал себя как отличный боец. Умелый, инициативный, с отличной боевой и физической подготовкой. К тому же, он хорошо овладел пушту, что является дополнительным плюсом в подобных выходах. Я, как командир отряда, посчитал, что для выполнения поставленной задачи, сержант будет лучшим выбором, и он полностью оправдал доверие, в одиночку произведя разведку, выявив схрон противника и наведя на него авиацию, в результате чего склад с оружием был уничтожен сегодня ночью.

— Но в результате сам сержант пропал и уже несколько часов не выходит на связь. Пропущено уже два сеанса связи, — качает головой Виктор Петрович и с нажимом добавляет. — Мне нужен этот парень, майор.

— У сержанта могли разбить рацию, пропуск сеансов связи не говорит о том, что он погиб. Отморозок достаточно хорошо подготовлен, чтобы выйти на обусловленную точку сбора. Мной уже высланы поисковые дозоры, в которые, кстати, входят и остальные офицеры из приданной моему отряду вашей группы.

— Будем надеяться, что они его найдут, — кивает Виктор Петрович, — повторюсь майор, мне очень нужен этот парень.

Раннее утро. Подхожу к оговоренной точке «Крест». Снижаю темп передвижения и теперь двигаюсь очень медленно. Сейчас нужно быть особо осторожным. Рации, чтобы сообщить о своем приближении, у меня нет. Чтобы не нарваться на дружественный огонь, нужно использовать резервный способ сообщить о том, что приближается свой. В отряде используются световой и звуковой способы сигнализации. Останавливаюсь за триста метров до точки и ищу укрытие. Прячусь за насыпью, осторожно подползаю к гребню. Беру камешек и два раза стучу по стволу автомата, потом пауза и еще два удара. В утренней тишине звук стука камнем о ствол разносится далеко. Достаю фонарик и, направив его в сторону точки сбора, повторяю сигнал — два коротких сигнала, пауза снова два коротких. Затаившись, жду. Слышу ответный стук: один, потом пауза затем два, и повторение сигнала световой сигнализацией. Закидываю автомат за спину и повязываю белую тряпицу на рукав. Выхожу из-за насыпи и медленно иду в сторону светового сигнала, так чтобы было видно мои руки, в которых ничего нет. Внутри все натянуто подобно струне.

— Стой! — Слышу строгий незнакомый голос. — Покажи ладони и повернись кругом.

Подчиняюсь. Останавливаюсь на месте, показываю пустые ладони и делаю медленно полный оборот вокруг оси, чтобы показать, что я чист и не задумал никакой пакости.

— А теперь три раза подпрыгни на одной ноге и скажи мяу, — Доносится до меня насмешливый голос Беса, звучащий откуда-то сбоку. — Иначе ни за что не поверю, что это ты.

Свои! Облегчение буквально затапливает меня, снимая бешеное напряжение двух последних суток. Ноги не держат. Просто сажусь на землю, чтобы хоть немного перевести дух. Охренеть, как я, оказывается, устал. Из-за валуна мне на встречу выходит улыбающийся Бес, а за ним бесшумной тенью скользит Эдик, и на лице у него тоже играет радостная улыбка.

— Ну-ка дай я тебя обниму, чертяка. — Раскидывает руки для объятий рыжий.

Кряхтя как старый дед, поднимаюсь на ноги. Ничего не поделаешь, приходится вставать и идти обниматься.

На базе меня ждал сюрприз. Оказывается, пока я бродил по горам, на остров прибыл майор Иванов, что не удивительно, ведь он и обещал появиться через пару месяцев. А вместе с нашим майором прибыл не кто иной как дедуля Вики, собственной персоной. Вот это да! Что же тут готовится, если такой высокий чин, пусть и в отставке, рискуя жизнью, совершил вояж на наш богом забытый остров? Хотя какая там отставка, скорее всего, это просто прикрытие перехода на другую работу.

После обязательного представления и доклада командиру отряда, который, признаться меня сильно удивил, когда крепко пожал руку и обнял перед прямо перед строем, я оказался сидящим на стуле в комнатке штаба напротив Виктора Петровича.

Честно говоря, от усталости и недосыпа я пока еще не совсем нормально соображаю, а еще на меня так много всего обрушилось, с момента прибытия в часть и это добавляет сумятицы в голове. Быстрые изменения и навалившиеся впечатления, после тишины последних двух суток, перемежающейся короткими огневыми контактами, немного выбивают из колеи.

Мне, к тому же, сейчас очень хочется есть, а еще больше спать. Я бы так и заснул сейчас с огромным бутербродом во рту, если бы представилась такая удача. Но такой возможности пока нет. Поэтому приходится что-то говорить, отвечать на вопросы и при этом постоянно контролировать себя, чтобы не сболтнуть ничего лишнего, как про Уссейна Болта совсем недавно. У меня сейчас немного сбилась концентрация и мировосприятие, так что моментами кажется, что я не Юрка, а Сергей Королев, вернувшийся из боевого выхода в горах в Веденском районе Чечни.

— Ну что, не жалеешь еще что дал согласие участвовать в операции? — Дед Вики, после первых секунд объятий и дружеских похлопываний по спине, чего за ним раньше не водилось, снова стал очень серьезным.

— Нет, — устало качаю головой. — Нормальная такая мужская работа.

— Оценил? Да, это затягивает как наркотик. — Глаза генерал-майора затуманились, и в них мелькнуло что-то очень глубоко личное. — Я бы и сам хотел еще раз, вот так как, ты выйти в рейд или в дозор. Пройтись в составе группы по горам, ощутить щекой холод приклада, когда смотришь на врага через прицел… Как давно это было… Жаль, что уже не потяну. Возраст и болячки не пускают. Поэтому искренне завидую вам молодым, вы вершите историю, а мы старики можем только смотреть на это.

Оценил? Да, оценил! Мне несказанно повезло из потрепанного жизнью и возрастом мужика пятидесяти с хвостиком лет, злого, циничного, потерявшего смысл и цель в жизни, очутиться в теле молодого пацана и начать все с начала. Повезло, что я сейчас могу жить, что называется на всю катушку и с бесшабашностью юности не думать о завтрашнем дне, потому, что в этом возрасте и душевном состоянии, ты живешь именно сегодня и сейчас. Я очень хорошо понимаю, что сейчас чувствует старый генерал, потому, что не так давно чувствовал то же самое, глядя на молодых пацанов, выходящих в октагон, у которых все еще было впереди, а мне тогда уже можно было только смотреть на них со стороны и молча завидовать их молодости и безбашенности. Иметь возможность жить и действовать самому, а не наблюдать со стороны — это дорогого стоит. Поэтому я очень ценю то, что получил, оказавшись в этом мире. Наверное, настала пора за это платить.

— Оценил, товарищ генерал-майор — отвечаю, гася в душе возникшую бурю эмоций. — Спасибо, что поверили в меня.

— Это тебе спасибо, Юра! Ты настоящий человек и отличный спецназовец. — Глаза Виктора Петровича еще больше теплеют, и он протягивает мне не подписанный заклеенный конверт — Это тебе от Вики. Потом прочтешь, после нашего разговора. Тебе не нужно больше от нее таиться. Перед отъездом сюда, я поговорил с внучкой, все объяснил и теперь она знает где ты и очень гордится тобой.

Вот это поворот! Беру письмо из рук генерала, прячу в карман и молча смотрю на него, ожидая продолжения.

— Сейчас я скажу тебе то, чего говорить не хотел, да и не должен был. — Тяжело вздыхает он. — Все то, что произошло с тобой за последний год, было в том числе и по моей вине. Твоя служба в стройбате, с ее испытаниями, потом обучение в Азадбаше и последние месяцы здесь. Все это, посвящено одной цели. И сейчас мы выходим на финишную прямую, когда нужно будет принимать решение, кто и какую роль будет выполнять в осуществлении операции. В ней будут принимать участие все четверо кандидатов, но каждый по-своему. Тебе, по общему замыслу, должна выпасть самая тяжелая часть задачи. Гораздо опасней, чем твой одиночный развед-выход в горы. Ты должен будешь попасть в самое логово врага, и выйти оттуда не один, а вместе с нашими ребятами, которые сейчас томятся там в плену. У тебя будет поддержка, и мы сделаем все, чтобы помочь, но все равно, там ты будешь действовать один, на свой страх и риск. В лагере все будет зависеть только от тебя и от твоей удачи. Не отвечай сейчас. Я дам тебе время подумать. Впереди будет еще один очень важный рейд, который будет служить финальной репетицией предстоящей операции. После рейда, ты должен будешь дать мне ответ о том готов ли ты пойти на такой риск. Понимаешь?

— Понимаю — киваю и умоляюще складываю руки, — можно мне сейчас чего-нибудь поесть, а потом хоть немного поспать?

— Да, Юра, конечно, иди отдыхай ты это заслужил как никто другой. — По-отечески кивает Виктор Петрович.

И снова ночь, темень, горная тропа и спина Беса, маячащая в пяти метрах спереди. На этот раз мы идем большой группой, около сотни человек и в кои-то веки, двигаемся можно сказать налегке, только с личной амуницией и с личным оружием. Весь тяжелый дополнительный груз был заранее в несколько ходок перетащен «носильщиками» ближе к месту, где будут и происходить события сегодняшней ночи и уложен в тайные схроны. Там же остались наблюдатели отряда, отслеживающие обстановку на выбранном для рейда направлении. Дорога у нас дальняя, идем быстро. Нужно успеть добраться до места до рассвета. Мы идем на территорию находящуюся вплотную к границе Пакистана, с задачей уничтожить укрепрайон Карера. Лагерь Карера, по сути является настоящей хорошо укрепленной крепостью и одновременно базой моджахедов, с вырубленными в скалах наблюдательными пунктами, бункерами, огневыми точками и укрытиями.

Наш 334 отряд, в сегодняшней операции, будет работать вместе с 154 отдельным отрядом ГРУ из Джелалабада. Кроме того, объединенную группировку сегодня должна будет поддержать артиллерия и боевые вертолеты, но работать по территории Пакистана они не имеют права, поэтому поддержка будет только на афганской территории. Объединенные силы должны вычистить район от засевших там духов.

По дороге уже автоматически отмечаю ориентиры, частью сознания находясь на тропе, а другой вспоминая недавние события. С момента возвращения из одиночной разведки прошло больше уже недели. Первые сутки после возвращения, я просто отсыпался, восстанавливаясь после запредельной нагрузки. Потом мне дали еще денек на то, чтобы прийти в себя и после этого я влился в процесс подготовки к новому рейду.

Письмо Вики, которое я прочитал, как только остался один, было очень трогательным длинным и нежным. Вот уж, глядя со стороны на эту избалованную мажорку, не скажешь, что она может так понимать и чувствовать. Порода и воспитание, все же делают свое дело. За маской светской львицы и агента 007 в юбке, скрывается очень тонкая, чувствительная и трепетная душа. Вика писала в письме, что очень гордится мной и немного обижается за то, что я так долго скрывал от нее правду, расписывая будни обычного стройбатовца. Но как дочь высокопоставленного военного, она понимает, что есть тайны, которыми я никогда не смогу с ней поделиться. Она понимает и принимает, это и будет надеяться, и очень ждать нашей встречи. Хотя за вранье, все равно накажет и очень сурово. Читая строки о наказании, я только улыбался, ничего не желая больше, как чтобы это исполнилось поскорее.

Да, произошло еще одно знаменательное событие. Быков написал на меня представление на награждение медалью «За отвагу». В 334-м отряде это целый ритуал. Быков фотографируется вместе с бойцом на фоне стелы с Лениным и на обратной стороне фотокарточки пишет какой награде представляется боец и за что, а потом заверяет написанное своей личной печатью. Мне этот момент очень запомнился. Все таки Быков, несмотря на внешнюю суровость и даже резкость, это человечище.

Время перевалило за полночь. Двигаемся тремя группами по склону хребта Спина в сторону высоты 2170 Спинацука. На этой высоте мы должны будем встретиться с 154 отрядом двигающимся в точку встречи по другому маршруту. Идем в головном дозоре. В этот момент спереди гулко заработал ДШК. Дозор был замечен наблюдательным постом «духов», и те открыли ураганный огонь. Мы сначала залегли, а потом, несмотря на огонь, продолжили движение перебежками от укрытия к укрытию. Вскоре на нашем склоне встали вспухать взрывы, к работе пулемета добавились минометы и безоткатки, которые бьют скорее всего из находящегося неподалеку кишлака. Головным дозором, в котором, среди остальных, идет вся наша группа кандидатов, командует майор Иванов, задействованный в операции. Слышу как он спокойно, словно находится не под пулеметным огнем, а где-то на учениях, передает Быкову.

— Кобра, я 002-й. По мне работает сварка, пробую обойти. Как приняли?

— 002 -му от Кобры. Понял. Работай по обстановке.

Иванов кивнул повернувшись к Эдику отдает приказ.

— Горец, слева по склону ложбина, мы будем шуметь здесь. Берешь группу и вперед, в обход позиции пулеметчика. Вперед дуром не лезьте, обойдите с фланга и попробуйте забросать гранатами с расстояния.

Эдик кивает и знаком показывает нам идти следом. Отползаем в сторону ложбины. Оставшаяся на склоне группа головного дозора, засев за укрытиями, открывает ураганный ответный огонь, отвлекая внимание противника на себя. На склоне начинается просто месиво. Двигаемся в полуприсяде, быстро перебегая от укрытия к укрытию. Все роли в группе уже давно распределены. Пока двое идут вперед, вторая двойка прикрывает товарищей, потом смена ролей и так раз за разом. Пока нас еще не заметили. Хорошо бы так было и дальше. Звуки боя доносятся откуда то справа и снизу. По всему видно, что мы уже вышли в тыл опорному посту «духов». Эдик делает знак и дальше мы двигаемся ползком, медленно но верно выходя на позицию для атаки.

Время замирает. Ползу по склону. Звуки боя все ближе и ближе. Наконец мы выползаем из скалы и видим внизу метрах в десяти на площадке треногу с пулеметом ДШК и безоткатное орудие, вокруг которого суетятся духи. Всего их на площадке около десятка. Эдик поднимает руку и показывает чтобы приготовили гранаты. По сигналу дружно рвем кольца и бросаем гранаты вниз тут же прячась за гребень. Бам! Бам! Взрывы не заставляют себя долго ждать. Группа высовывается из-за гребня открывая ураганный огонь по уцелевшим врагам. Опорный пост уничтожен, можно продолжать движение дальше.

К рассвету наша группа вышла на хребет по которому проходит граница. Звуки боя доносятся справа и слева, это другие группы пробивают себе дорогу боем уничтожая укрепленные позиции противника. Работает артиллерия. Бой идет полным ходом. Смотрим вниз на расстилающуюся перед глазами долину. Это уже территория Пакистана. Да и мы тоже уже перешли границу и занимаем удобную высоту. Контраст разителен. За спиной у нас средневековье, горные кишлаки, мазанки освещаемые допотопными свечками, сложенные из камней заборы и башни. А в долине горит свет, садятся самолеты в расположенном неподалеку аэропорту, по дорогам ездят не скрываясь машины с включёнными фарами. Вдруг, кажется под самым ухом раздалось заунывное пение муэдзинна, призывающего правоверных на утренний намаз. Я аж вздрогнул. Как оказалось, это донесся звук из громкоговорителя стоящей на десяток километров от нас мечети. В горах звуки разносятся далеко. Майор дал команду укрепиться на занятой высоте. Наша задача не дать подойти подкреплениям к уничтожаемым на нашей стороне «духам».

Лежим, загораем. Яркое весеннее солнышко поднимается выше и выше. Наша группа из двадцати бойцов заняла удобные позиции укрепив их натасканными отовсюду камнями. Раздается сигнал дозорного. Кто-то идет по тропе со стороны Пакистана. Майор отдает приказ затаиться. Ждем. Через расщелины в камнях укрывающих выбранную позицию, вижу группу «духов»: около полусотни расслабленно поднимающихся вверх по тропе хорошо вооруженных, смуглых и жилистых мужчин. Находясь на стороне Пакистана они вообще ничего не опасаются. Головного дозора нет, оружие у кого на плече у кого за спиной. Ну просто образец беспечности. Каждый из засевших на склоне бойцов берет свою цель на прицел. Секторы стрельбы у всех распределены заранее, ждем только команды. Майор медлит, дает «духам» подойти ближе. Удар камнем по скале разносится по всей округе. По этому сигналу открываем ураганный огонь. «Духи» от неожиданности бестолково мечутся по тропе, но все же соображают залечь и дать ответку.

В первый момент боя нам удалось завалить порядка двадцати «духов». Остальные залегли. Пока идет вялая перестрелка. Такими силами оставшимся моджахедам нас с позиции не сбить. Нам сверху тропа видна как на ладони, а нас за камнями так просто не достанешь. Скорее всего духи уже вызвали подкрепление, так что скоро здесь будет очень жарко.

Точно. Примерно через час видим пылящие по дороге в нашу сторону грузовики. До них километров пять. Видим как из грузовиков выпрыгивают маленькие фигурки и начинают движение в нашу сторону. Да их много, порядка двух сотен. Майор выходит на частоту артиллеристов приданного нам гаубичного дивизиона. Дает координаты цели. Через некоторое время, среди фигурок идущих в нашу сторону вспухают фонтаны взрывов. Иванов корректирует огонь, давая необходимые поправки, но духи растянувшись упрямо двигаются вперед.

Артиллерия неплохо проредила порядки наступающих, но все же основная часть подошла на помощь залегшим моджахедам. Объединенные силы пошли на штурм. Плотность огня на нашем участке сейчас просто зашкаливает. По нам бьют минометы и крупнокалиберные пулеметы. Хорошо, что было время укрепиться и подготовить запасные позиции. Наш минометный расчет успешно огрызается, но этого мало. По скалам, где я оборудовал позицию, уже прилетело пару мин, но меня слава богу не задело. Высунуться из-за камней нет никакой возможности. Вверху просто ад. И еще работают снайпера. Двоих наших уже достали. Вытаскиваю автомат из-за камней и, не высовывая головы, стреляю веером, чтобы не дать подобраться «духам» ближе. Шерхан, в пяти метрах от меня действует так же. Беса ранило в плечо, но он перевязался и держится, не покидая позиции.

— Отморозок, справа на два часа! — Надрываясь орет Шерхан.

Кидаю взгляд и вижу метрах в пятидесяти «духа» с трубой, наводящегося на мою позицию. Если успеет выстрелить мне крышка. Доворачиваю ствол и на вскидку бью, молясь про себя чтобы «дух» не успел. Повезло. Я срезал его раньше. Однако меня здесь уже заметили, и теперь дело времени, пока сюда что-то не прилетит. Нужно переходить на оборудованную запасную позицию. Ползу вжимаясь в скальный грунт и сбивая локти о камни. Сверху меня осыпает каменной крошкой от пуль дробящих скалу. Кто там интересно такой умный, зараза?

Через час противник занял соседнюю высоту, откуда по нам начинает гвоздить крупнокалиберный пулемет. Дело становится совсем плохим. Боекомплект подходит к концу. Иванов, запросив разрешение, подает приказ на отступление. Но теперь уйти назад будет непросто. Пулемет с соседней высоты отрезает нам путь, нужно умудриться проскочить открытое пространство без укрытий, чтобы уйти из зоны поражения на следующую высоту. Мы с Эдиком, переглянувшись, подхватываем Беса который ослаб от потери крови и бегом несемся по равнине. Пули выбивают крошку из камней прямо рядом. Шерхан сзади, набегу открывает непрерывный огонь в сторону сопки с пулеметом. Нам нужно уйти раньше чем «духи», которых мы держали несколько часов, займут нашу высоту и ударят в спину.

Несемся с максимально возможной скоростью, буквально волоча за собой теряющего силы Беса. В глазах темнеет. Падаем за огромный валун, пережидая огонь и чтобы отдышаться. Вроде чуть притихло. Подхватываемся и снова бежим. Шерхан все также прикрывает нас огнем. Он мог бы давно добежать до спасительных скал впереди, но упрямо двигается сзади, отвлекая огонь на себя. Наконец, добегаем до следующего большого валуна и буквально падаем за ним. Из горла вырывается хрип. От напряжения и усталости в глазах плавают мухи, а легкие работают как кузнечные меха. Через несколько секунд видим прихрамывающего Шерхана, который кое как ковыляет к нам, за ним тянется кровавый след. Как по команде вскакиваем с Эдиком и хреначим в два ствола по суке пулеметчику, чтобы не дать ему добить Шерхана. Это помогает, огонь ослабевает, и наш товарищ добирается под спасительную защиту скал.

По высоте которую мы занимали буквально десять минут назад начинают бить наши гаубицы. Майор вызвал огонь, чтобы проредить духов, которые уже занимают наши бывшие позиции, иначе они сразу сядут нам на хвост и с ранеными, которых у нас дохрена, уйти будет невозможно.

Фигурки в серых халатах, не взирая на огонь, упрямо лезут наверх занимая наши бывшие позиции. Черт, сколько же их? Надо уходить глубже в горы. Я волоку Беса, а Эдик помогает ковылять раненному Шерхану. Так мы далеко не уйдем. Настигнут. Слышим гул вертолетов. Над нами зависли наши «крокодилы» заполняя долину гулом двигателей. Застываем глядя с надеждой на МИ-24. Чего же они медлят? Формально высота, которую сейчас занимают духи, находится на пакистанской территории. Открывать по ней огонь нельзя. Будет крупный международный скандал. Наш выход на территорию сопредельной страны можно объяснить дракой духов между собой, ведь мы не оставили там никого, кого можно было бы привязать к Союзу. А вот наши вертушки уже фиксируются техническими средствами. Но если они не собьют духов с высоты, нам не пройти дальше. Сейчас мы в укрытии за скалами, но впереди, до спасительных гор, лежит простреливаемое свободное пространство, которое нам просто не дадут пройти. Выкосят всех.

— Пацаны, 002-й на связи, отработайте высоту с «духами»! — Надрываясь охрипшим голосом, орет в микрофон майор. — У меня тут полно раненых. Иначе не уйдем.

— Нельзя! — Слышится в ответ — Не имеем права. Госграница.

— Пацаны, родные, помогите! Иначе нам всем тут каюк, — не сдаваясь давит майор.

— Не имеем права! — Слышится в ответ.

Рация летунов отключается и вертушки почти сразу же открывают ураганный огонь по высоте с укрепляющимися там «духами». Там сейчас просто ад.

— Пошли, пошли! Быстрее! Уходим! — Подгоняет нас майор буквально просветлев запачканным в пыли лицом с грязными потеками от струек пота.— Пока вертушки их кромсают, нужно уйти дальше в горы.

Мы все понимаем, что сейчас произошло. Все переговоры в эфире записываются. За невыполнение приказа о госгранице и открытие огня по территории Пакистана, летчикам может грозить трибунал. Командир летунов специально, под запись, дал нашему майору отказ в поддержке, а потом выключив рацию, открыл огонь. Спасибо вам, пацаны!