Отморозок 6

Глава 4

Мы с Иваном сидим на деревянной скамейке в небольшом сквере, густо усыпанном опавшей сухой желтой листвой. Мимо время от времени проходят гуляющие пенсионеры, или запоздавшие школьники.

— У меня все это просто в голове не укладывается, — пожаловался Иван к исходу второго часа нашей беседы.

— А мне, думаешь было, просто оказаться в теле пятнадцатилетнего пацана, и получить в первый же день в морду от местной шпаны. — Недовольно бурчу я. — Между прочим, там мне уже стукнуло пятьдесят четыре, и я был очень солидным и уважаемым человеком, с собственной сетью фитнес и бойцовских залов по всей Москве, квартирой в Москва-Сити и двухэтажной дачей с бассейном на Звенигородке.

— Ты считаешь, что мне это о чем-то говорит? — Усмехается Иван. — Я таких буржуйских словечек и не знаю.

— Поверь мне на слово, что по тем временам, это очень круто, — смеюсь в ответ. — Не олигарх, конечно, но на уровне богатея средней руки.

— Да верю, верю, — поднимает обе руки Иван — Только в голове не укладывается, что такое возможно. Я не о твоих залах, машинах, квартирах и дачах из той жизни. А о том, что Союза уже скоро не станет и о возможности умереть, а потом воскреснуть вновь. Как будто по башке доской шарахнули. Интересно, ты один такой, или вокруг еще есть такие же подселенцы?

— Не знаю, — пожимаю плечами.— Если такие и есть, то я их не встречал. Сам понимаешь, нам попаданцам себя афишировать не стоит. Иначе закроют навсегда где-нибудь в глухой тайге, и будешь на бетонные стены волком выть.

— Ну да, — понимающе кивает Иван. — А почему ты мне открылся? Мы с тобой встретились при очень особенных обстоятельствах и доверию такая встреча точно не способствует.

— Потому, что считаю тебя своим другом. Мы с тобой, в той жизни столько всего прошли. Реально последнюю корку хлеба делили и спали под одним одеялом. Ты меня учил, натаскивал, а потом и жизнь спас. Наверное, ближе друга чем ты, у меня за всю жизнь не было. — Немного подумав, ответил я, а потом со вздохом добавил — Да и тяжело мне одному тащить эту ношу. Ведь я же действительно знаю, что будет дальше, и все это не добавляет оптимизма. Как вспомню, пустые полки магазинов и карточки конца восьмидесятых, разруху девяностых, бабушек просящих милостыню на улицах, шахтеров сидящих на горбатом мосту и долбящих касками по мостовой, и наглые рожи бандосов с золотыми ошейниками в палец толщиной, так тошно становится. Все это со временем пройдет, страна поднимется и станет жить вполне себе неплохо, даже лучше чем при Союзе: вольготней и сытнее. Но сколько же всего плохого произойдет и как вся эта катавасия нам будет аукаться даже спустя десятки лет, ты просто не представляешь. Я тебе и десятой доли всех ужасов, через которые придется пройти, не расписал.

— А если поговорить откровенно с этим твоим генералом? — Предлагает Карабанов, — по твоим словам, он вроде мужик нормальный. И, опять же, ты с его внучкой встречаешься, можешь даже родственником стать, при удачном стечении обстоятельств. Вдруг он к тебе прислушается? Может, быть есть какая-то возможность остановить Горбачева и предотвратить развал Союза?

— Я много думал об этом Ваня, но пришел к выводу, что моя история для него не сработает. Я вон тебя еле убедил, хотя рассказал много из твоей жизни такого, о чем посторонний человек знать не мог. — Отрицательно качаю головой.

— Да я и сейчас, честно говоря, немного сомневаюсь, — признался Иван, — где-то в глубине души есть червячок сомнения, который говорит, что все это какая-то мистификация, затеянная с непонятной мне пока целью. Ведь, чисто теоретически, все что ты рассказал, при желании, можно было узнать из разных источников, чтобы сделать хитрую подводку ко мне.

— Ну вот видишь. Даже ты еще сомневаешься, хотя я у тебя ничего не прошу и не предлагаю. В подводке со стороны должна быть какая то выгода, — горько усмехаюсь в ответ, — Извини меня Ваня, но ты не такая большая птица, чтобы ради тебя воротить такую сложную оперативную комбинацию. Хотели бы тебя как-то захомутать, есть способы гораздо проще. Да и первую нашу с тобой встречу никак не подстроить специально было, вот где чистая случайность, или провидение. Я тогда на даче просто дара речи лишился, когда увидел тебя среди бандитов.

— Я сам сильно жалею, что связался с бандой Земели. Озлобился после зоны. Думал, весь мир против меня, — сокрушенно разводит руками Иван и добавляет. — А по поводу недоверия, сам пойми, в такое очень трудно поверить. Это ломает все устойчивые стереотипы о нашем мире. Первая мысль, что ты просто псих какой-то, или специально меня разыгрываешь.

— Вот видишь. А подойди я к генералу, и расскажи все то, что тебе рассказал, а потом предложи устранить Горбачева, как думаешь, долго я останусь на свободе? Ведь, по сути, мне ему нечего предъявить в качестве доказательств. Все значимые исторические события, которые я помню, произойдут не очень скоро, да и с датами я путаюсь, что и когда случится, я же не историк в конце концов. Так что: меня сочтут либо сумасшедшим, либо агентом вражеской разведки, подбивающим совершить акт государственной измены и госпереворот. В первом случае я попаду в дурку и меня посадят на галоперидольчик, а во втором окажусь в Лефортово, где меня будут колоть долго и вдумчиво. Ну и для полноты анализа, рассмотрим третий, самый маловероятный вариант, что мне все же поверят. Сам посуди, на месте спецслужб, ты бы отпустил потом такого как я из своих лап?

— Нет, не отпустил бы, — немного подумав качает головой Иван. — Даже если ты говоришь, что ничего особого не знаешь, ты все равно знаешь достаточно много, чтобы подсветить политические военные и научные события, которые будут определять будущее. А предупрежден, значит вооружен. Одни мобильные телефоны и интернет, о которых ты мне рассказывал, чего только стоят. Ты же можешь сэкономить кучу времени и ресурсов, просто рассказав о жизни через сорок лет. Будет понятно в каком направлении приложить усилия, чтобы получить максимальный результат. Нельзя чтобы такой ценный кадр попал чьи то чужие руки. Так что, пожизненная изоляция для тебя это самый вероятный вариант.

— Ну вот видишь, — развожу руками. — Не пойду я ни к какому генералу со своими рассказами. Не хочу всю оставшуюся жизнь просидеть в клетке, пусть даже и золотой. У меня другие планы на эту жизнь. Да и очень я сомневаюсь, что генерал в одиночку или с несколькими подельниками смог бы осуществить госпереворот. В моей реальности был один такой персонаж — полковник ГРУ Квачков, который пытался сделать что-то подобное, а на деле даже рыжего иудушку Чубайса не смог замочить на шоссе.

— Чубайса? — Удивленно поднял брови Иван. — Никогда о таком не слышал.

— Еще услышишь — усмехнулся я. — Это деятель нового времени возникнет как черт из табакерки в начале девяностых и проведет грабительскую «прихватизацию». Тогда богатые месторождения, нефтяные скважины, заводы, дороги, электростанции и прочие объекты, которые наши с тобой отцы и деды строили, отказывая себе в самом элементарном, за бесценок будут отданы кучке жадных шакалов. Эти твари бешено грызясь между собой, будут рвать на куски Россию — самый большой осколок от Союза и вывозить награбленное за бугор, чтобы построить себе там виллы и яхты. А рыжая сволочь, непонятно как присосавшаяся к власти, протянет на самых верхах очень долго, вплоть до начала двадцатых, а потом, наконец, свалит заграницу, прихватив с собой «нажитое непосильным трудом».

— Звучит устрашающе. Ладно, принято. — Кивает Иван. — Но, ты же не просто так сейчас мне открылся. Значит, есть какие то мысли насчет будущего?

— Есть Ваня, но у меня впереди еще полтора года службы и неизвестность, в виде задачи от генерала. Очень вероятно, что она будет проходить где-то «за речкой» и с риском для жизни.

— Афган, значит, — прикусил губу Карабанов — Не пойму, почему выбрали именно тебя? Какой бы ты ни был весь из себя рукопашник и стрелок, извини Юра, там у них есть такие волкодавы, до которых тебе как до Китая. Смысл им брать туда зеленого пацана без году неделя в армии?

— Да я и сам это понимаю, — машу рукой, — Знаешь, сколько я над этой темой думал, чтобы понять, в чем тут дело. Сейчас мне представляется, что тут работает совокупность факторов. Мой физический возраст, мои умения в рукопашке, знание английского и то, как я прошел проверку в стройбате. Внешне кандидат должен быть похож на обычного солдата срочника, но по сути, он должен являться машиной для убийства, плюс лидером, способным за короткое время сплотить разнородный коллектив во враждебной обстановке. И не забывай, я только один из кандидатов, будут и еще. На задание пойдет кто-то один, что тоже наводит на размышления о его сути.

— А ты сам хочешь туда? — спрашивает Иван. — Я понимаю, что ты уже тертый калач, повидал немало и воевал к тому же, но что такое Афган, ты совсем не знаешь. Там все по другому, это тебе не Союз, там своя, восточная специфика.

— Хочу Ваня, — просто говорю ему. — Понимаешь, мне сейчас кажется, что по-настоящему жить я стал только тогда, когда умер. Там у меня было все, что нужно для жизни и даже намного больше, а я к своим пятидесяти четырем как-то закис и мне та обеспеченная жизнь уже не в радость была. Были деньги, бабы, машины, а самой жизни по сути то и не было. У нас, в моем времени уже два года шла большая война и многие состоявшиеся мужики моего возраста оставляли все и шли туда. Может они это делали в поисках смысла жизни? Ведь он не в том, чтобы только вкусно жрать и сладко спать, должно же быть и что-то большее… А я, по сути там просто прожигал жизнь, и не получал от этого особого удовольствия. Оказавшись здесь, я сначала загрустил, а потом заново почувствовал вкус к жизни. Все заиграло красками. Это стало как глоток свежего воздуха. Я снова молод и полон сил, у меня молодое тело и опыт взрослого человека. Это просто супер! Я чувствую, что должен этому миру и этой стране, пусть ее скоро не станет, но я должен. И, наверное, больше всего, я должен тем пацанам, что сейчас там за речкой. Ну я так чувствую, по крайней мере.

— Понимаю, — кивает Иван. — Ладно, давай тогда проговорим наши дальнейшие планы. Если все будет нормально, и ты вернешься, будем упираться вместе, ну а если нет, попробую сам как-нибудь.

— Давай проговорим, но у меня к тебе будет еще одна просьба. Я тебе дам координаты одного своего тайничка в Москве, там денег не так много, но есть. — говорю Ване. — Если со мной, что не так будет, ты не оставь мою здешнюю мать, найди способ вручить ей эти деньги и поддержать. Я тебя ей сегодня представлю, скажем, что ты мой московский товарищ.

— Конечно, — серьезно кивнул Иван. — За мать можешь быть спокоен. Только ты уж постарайся вернуться. Уж очень хочется узнать побольше о будущем. Да и вновь обретенного друга терять не хочется. Кстати, ты ведь так и не спросил, как я тебя нашел.

— Мог выяснить домашний адрес через домоуправление, где я работал? — Наугад предположил я, а потом почесал затылок. — Ты не мог знать, когда я появлюсь в городе. Я сам еще неделю назад не знал, что появлюсь здесь. Давай, колись, как меня нашел?

— Да нет, Юра. Не искал я тебя через домоуправление. Тут все гораздо веселей. — Покачал головой Карабанов — Я увидел тебя вчера, когда ты был в ресторане Эллада и разговаривал там с Вахтангом Отаевичем. В этот момент я сидел со стволом в комнате рядом, на случай, если ты вдруг захочешь на него напасть.

— Вот это сюрприз! — От неожиданности я даже присвистнул. — А как ты вообще оказался здесь, да еще и у Вахо на работе?

— Если вкратце, то на Вахо уже давно работает мой очень хороший друг еще с Афгана. Он у него является кем-то вроде правой руки, вот он и подтянул меня сюда.

— Хм, — задумался я и посмотрел на Ивана — А как ты будешь действовать в случае конфликта интересов твоего работодателя и меня?

— Сложный вопрос, — вздохнул Иван. — Для меня важен не столько Вахо, сколько Фрол. Это мой очень близкий друг. Тебя я по настоящему начал узнавать только сейчас и у меня в голове еще по-настоящему все не уложилось. Тебя и твои секреты, я по любому, ни Вахо ни Фролу не сдам. Но и выступать против них тоже не стану. Пойми меня правильно.

— Уже хорошо, — кивнул я, радуясь, что не стал рассказывать Ивану, как в прошлом году разделался Виктором-Хорьком и его людьми. — Я лично не собираюсь никак конфликтовать с Вахо, лишь бы он меня не трогал.

— Да ему вроде не с чего, насколько я знаю из разговоров с Фролом, — осторожно заметил Иван. — Или я чего-то о ваших взаимоотношениях еще не знаю?

— Да нет, ты все сам слышал из нашего разговора, — покачал головой я — Но тебя все же зачем то посадили со стволом в комнате. Хотелось бы знать, почему.

— Может перестраховка, а может, есть что то, чего я пока еще не знаю, — пожал плечами Иван. — Обещаю, что постараюсь осторожно выведать это у Фрола.

— Только не надо ставить в известность никого о нашем с тобой знакомстве — я еще раз пристально посмотрел на Ивана.

— За это можешь быть спокоен. — Твердо сказал Иван. — Ни одна живая душа не знает о том, что мы знакомы и о том, что я приехал к тебе на встречу.

— Тогда давай и дальше сохраним наше знакомство в тайне от посторонних — Пристально смотрю на Ивана ожидая его ответа.

— Согласен — спокойно кивает тот. — Но нам нужно проговорить, как мы свяжемся если что. Полтора года — большой срок, много может поменяться.

— Да, это ты правильно заметил. Но у меня тебе появляться нельзя. Скорее всего мою квартиру пасет кто-то из соседей, иначе как бы Вахо узнал, что я здесь появился.— Задумываюсь, прикидываю варианты и нахожу ответ. — Есть у меня школьный дружок, Игорь Ким. Он тоже сейчас в армии служит, но если что-то важное возникнет, то закинь сообщение к нему домой. Его родители ко мне очень хорошо относятся, я их предупрежу, что ты можешь появиться. А как вернусь из армии так и свяжемся. А если у меня раньше что-то интересное возникнет, я тебе сообщение тоже у него дома оставлю.

— Ну давай так — кивает Иван — пиши адрес.

Я прибыл в Москву сегодня утром и уже успел найти квартиру на два дня. Ровно столько еще продлится отпуск, прежде чем мне предстоит явиться в Балашиху, по указанному адресу, где располагается одна весьма интересная воинская часть. Я уже был там этой весной, после происшествия на даче. Тогда меня там продержали несколько дней, прежде чем отпустили восвояси.

С квартиркой мне помог Ваня. У него оказалась в Москве одна знакомая женщина, способная быстро найти хозяйку, сдающую квартиру приличным людям за соответствующее вознаграждение. Мы еще вчера, после разговора в сквере, позвонили ей с переговорного пункта и договорились, что она подыщет подходящий вариант. Когда я позвонил ей сегодня утром с Казанского вокзала, она указала мне адрес на улице Полярной, неподалеку от метро Медведково, где сдавалась довольно приличная однушка с мебелью в новой панельной двенадцатиэтажке рядом с небольшим сквериком. Прямо с вокзала мотнувшись туда, я встретился с хозяйкой — полной черноволосой женщиной. Сказав чистую правду, что я солдат находящийся в отпуске и заехавший в Москву посмотреть на столичные красоты, вручил ей двадцать рублей, а взамен получил ключи от квартиры где и оставил свои немногочисленные пожитки, а сам поехал на Юго-Западную и уже оттуда за пятнадцать минут быстрым шагом подошел к главному зданию МГИМО.

У меня, естественно, есть Викин домашний телефон, и я мог бы предупредить ее заранее о своем приезде, но уж очень мне хотелось сделать ей сюрприз, свалившись как снег на голову, поэтому решил отловить ее у здания института.

Подъехав туда ближе к обеду, я встал у центрального входа, всматриваясь в лица студенток проходящих мимо. Как раз закончилась вторая пара и многие вышли прогуляться на большой перемене, пользуясь тем, что погода выдалась солнечной и не по-осеннему теплой.

Вику увидел издали. Она медленно шла навстречу в компании незнакомых мне девушек и молодых людей. Они оживленно о чем-то спорили, размахивая руками. Вскоре уже можно было различить отдельные слова спорщиков и заливистый смех Вики. Я просто стоял и любовался ею. Вика, за время нашей разлуки, кажется, стала еще красивей, если это вообще возможно. Одетая в короткую осеннюю куртку и джинсы с кроссовками Вика выглядела очень эффектно. Ее стройные длинные ноги, туго обтянутые синей тканью, притягивали и манили. Каждое движение было наполнено какой-то неуловимой грацией большой хищной кошки. В какой-то момент ее взгляд остановился на мне, и на ее лице промелькнула целая гамма эмоций: от непонимания и изумления, до истинной радости. Вика завизжала, и, оттолкнув какого-то парня шедшего рядом с ней, кинулась ко мне.

— Юрка! Ты! — Вика, на глазах удивленных товарищей, с визгом кидается мне на шею.

— Я, моя хорошая, — крепко обнимаю прижавшуюся ко мне девушку.

Целую свою ненаглядную в макушку пушистых волос и краем глазом замечаю взгляды, которые ее компания кидает на меня. Девушки смотрят с любопытством, парни кто равнодушно, а кто с завистью. Один взгляд, кажется, готов прожечь меня насквозь. Он принадлежит хорошо одетому высокому черноволосому парню, явно кавказской внешности. Неужели у меня появился конкурент?

— Ты как здесь оказался? Почему не сообщил, что приедешь? — Вика, наконец, отрывается от меня и пристально смотрит мне в глаза, словно пытаясь в них что-то прочесть.

— Я сейчас в краткосрочном отпуске. У меня есть еще два дня, а потом поеду обратно в часть. — глупо улыбаясь говорю ей, — А не сообщил заранее, потому, что очень хотел сделать тебе сюрприз.

— Только на два дня? — Переспрашивает Вика, а потом, решительно взяв меня за руку, поворачивается к своей компании. — Ребята, я на сегодня и завтра с учебой закончила. Скажите, старосте, что у меня ужасно заболела голова, и я уехала лечиться домой.

— Не торопись Вика, может, ты нас познакомишь со своим кавалером? — Это произнес тот самый черноволосый парень, который подошел ближе и стал бесцеремонно меня рассматривать, явно оценивая, во что я одет и стараясь прикинуть, откуда такой фрукт появился.

— Юрка, привет! Как здорово, что ты приехал, — Выскочивший как из-под земли Славка, облапил меня своими сильными руками и приподнял в воздух, а потом кинул черноволосому. — Чего ты к ним пристал Гурам? Это наш тренер Юрка он к Вике из армии приехал, не мешай им.

— Тренер? Так он же еще пацан зеленый. — Недоверчиво усмехнулся Гурам, пытаясь продавить меня взглядом. — Интересно было бы посмотреть на вашего тренера в деле.

— Да Гурам, Юра тренер и мой молодой человек. Тебе очень повезло, что ты не видел его в деле. Не мешай нам, — Вика показала черноволосому язык, и снова взяв меня за руку, другой помахала своим сокурсникам. — Все, всем пока!

— Появляйтесь завтра вечером у меня дома. Там все наши будут, посидим, поболтаем Юрка о армии расскажет. — Кинул нам уже в след Славка.

— Посмотрим, — кивнула Вика.

Так, крепко держась за руки, мы неторопливо идем по тротуару по направлению к метро. Подмигиваю Вике.

— Что это за черноволосый красавец, который смотрел на меня так, как будто живьем сожрать хотел и при чем без соли?

— Да это Гурам, с нашей группы. Он за мной с первого курса пытается ухаживать. — Машет рукой Вика, — Он парень нормальный, но не мой типаж, и замашки у него чисто кавказские. Считает, что женщина должна сидеть дома и заниматься семьей, а работа и карьера ей никчему.

— А я уж думал, нужно мне начинать волноваться, или подождать? — Подкалываю девушку.

— Волноваться о своей девушке всегда нужно, — рассудительно говорит Вика. — Но в моем случае, можешь быть уверен, что мне никто кроме тебя не нужен.

— Ты просто чудо! — Тихо шепчу ей в маленькое аккуратное ушко.

— Куда поедем? — Беззаботно спрашивает меня Вика, прихватывая меня за локоть и прижимаясь теснее. — Если тебе негде остановиться, я что-нибудь придумаю.

— Ничего не нужно придумывать. — Качаю головой, — Я уже обо всем позаботился и снял квартиру на пару дней, что буду здесь. Правда она далековато, аж в Медведково придется ехать, зато в новом доме, чистенькая, и мебель там вполне ничего себе.

— Юрка, какой же ты продуманный! — С восхищением смотрит на меня Вика. — Ты всегда можешь все организовать и устроить, как будто тебе не восемнадцать лет, а по меньшей мере тридцать. Наши парни на курсе и в подметки тебе не годятся, хотя старше на несколько лет.

У меня от ее взгляда на душе разливается тепло. Поддавшись мгновенному порыву, прижимаю ее к себе и целую в полураскрытые мягкие губы. Целуемся долго, не обращая внимания на прохожих, а потом снова беремся за руки и идем по направлению к метро.

— Ты когда приехал? — Спрашивает Вика.

— Сегодня утром. Мне дали недельный отпуск, и я на три дня заехал домой, повидать мать, а оттуда сразу сюда в Москву. Как приехал прямо с вокзала, созвонился с одним человечком, и она помогла подобрать мне квартиру.

— Она? — Многозначительно поднимает брови девушка.

— Да, она, — усмехаюсь я. — Но это чисто деловая знакомая, и к тому же ей уже за пятьдесят.

— Смотри мне, — угрожающе сдвигает брови девушка, но не выдерживает и прыскает смехом. — Видел бы ты сейчас свое лицо.

Смеюсь с ней вместе, представляя со стороны свою физиономию, которой усиленно сигнализирую, что все женщины в мире, кроме Вики мне глубоко безразличны.

— Слушай, Юрка, а если серьезно, как тебя отпустили так рано в отпуск? Ты же всего полгода отслужил, я думала, что такого не бывает. — Толкает меня локтем в бок Вика.

— Премировали за ударный труд на благо нашего социалистического Отечества. — Рапортую я. — Я же тебе писал, что мы школу успели к сроку сдать. Ну вот, меня, как командира подразделения работавшего на ремонте школы, и премировали недельным отпуском, и еще премию небольшую дали, чтобы я мороженного в Москве с тобой покушал.

— А может, мы съедим с тобой что-нибудь посущественнее, чем мороженное? — Виновато спрашивает меня моя очаровательная спутница. — А то я утром не позавтракала, в столовку в институте не успела зайти, а сейчас в животе бурчит от голода.

Задумываюсь. Вообще-то, и у меня в животе кишка кишке бьет кишкою по башке. Сейчас около часа дня. Все приличные заведения еще закрыты. В столовках есть не хочется, и тут я вспоминаю одно культовое заведение, которое, почти в неизменном виде, сохранилось аж до двадцатых годов второго тысячелетия. Это заведение находится как раз у нас по пути в Медведково, и расположено у метро «Колхозная» на «Колхозной площади». В девяностом году и станция метро и площадь над ней получат более благозвучное название «Сухаревская». Вот туда мы сейчас и поедем.

Заходим в помещение чебуречной неподалеку от метро. Для меня здесь все привычно и знакомо, а Вика здесь впервые и с любопытством оглядывается. Зал чуть больше пятидесяти квадратов. Большие окна в пол, с противоположной стороны окошко выдачи, около которого скопилась с виду большая, человек двадцать, очередь за чебуреками. Пристраиваемся в самый конец.

По помещению витают возбуждающие аппетит ароматные запахи. Получившие вожделенные горячие чебуреки счастливчики располагаются за стоячими столиками. В основном люди берут по три четыре небольших чебурека плюс чай или томатный сок, но кое-кто тащит с собой и стопочку водки. Контингент здесь, конечно, специфический, в основном работяги, но встречаются и работники умственного труда, в плащах и с кожаными портфелями.

Пока стоим в очереди, Вика с сомнением шепчет мне на ухо

— Слушай, а ты уверен, что мы здесь не отравимся? Как то не очень это место похоже на то, где могут вкусно накормить.

— Э-э-э, не суди опрометчиво по обстановке и по контингенту, — качаю головой. — Это, наверное, самая лучшая чебуречная в Москве. Если доживем, я тебе гарантирую, что лет через сорок свожу тебя сюда же, и ты офигеешь от того, что здесь все так же и останется.

— Эка ты загнул, через сорок лет,— счастливо засмеялась Вика — Тогда мы будем совсем старенькими, и чебуреков нам не захочется. Может только кашки поесть беззубым ртом.

— Не знаю как ты, а я через сорок лет собираюсь быть молодым, красивым и со своими зубами, чтобы при случае быть способным укусить тебя за попку и с аппетитом лопать здешние вкуснющие чебуреки, — подмигиваю ей я.

— Ох и болтун ты Юрка, — снова толкает меня локтем в бок Вика.

Тем временем, следуя за быстро движущейся очередью, мы оказываемся у окошка выдачи. Внутри несколько одетых в белые халаты женщин суетятся, занимаясь каждая своим делом. Здесь все поставлено на конвейер. Кто-то раскатывает тесто, кто-то лепит небольшие с ладонь чебуречки, следующая женщина жарит их в кипящем масле, другая стоит на выдаче, а кассир с завитыми крашенными хной волосами, завершает процедуру покупки. Я беру сразу десять чебуреков и два стакана томатного сока.

— Куда столько? — Ужасается Вика. — Мы же лопнем.

— Еще и мало будет, — со знанием делом отвечаю ей и, подхватывая две тарелки с чебуреками, киваю ей на стаканы. — Прихвати, пожалуйста, сок.

Мы идем к только что освободившемуся у окна столику и, расставив тарелки и стаканы, начинаем с аппетитом уплетать содержимое.

— У-у-у как вкусно — закатывает от удовольствия глаза Вика, выпивая обжигающе горячий мясной сок из хрустящего чебурека, — Никогда бы не подумала, что в таком малосимпатичном месте и так вкусно кормят.

— А что я тебе говорил, — довольно киваю ей, сам уплетая за обе щеки.

Мы почти мгновенно расправляемся со всеми десятью чебуреками и, запив их соком, идем мыть лоснящиеся жиром руки к умывальнику, находящемуся здесь же в зале.

Поднимаемся по лестнице на второй этаж. От метро сюда пешим ходом всего десять минут, что по московским меркам вообще пустяк. По дороге я рассказывал Вике смешные случаи из службы в армии, тщательно обходя все скользкие темы. Вика заливисто смеялась и то и дело прижималась ко мне, заглядывая в глаза. Я и не заметил, как мы оказались у входной двери.

Как только оббитая черным дермантином деревянная дверь отделила нас от лестничной площадки, Вика сама прильнула ко мне буквально впившись своими губами в мои. Наши руки постоянно пересекались в процессе освобождения друг друга от одежды. Мы не переставая целоваться постепенно перемещались как одно целое из маленького коридорчика в комнату, по пути усыпая паркетный пол предметами одежды. До предусмотрительно разложенного мной дивана добрались уже совершенно обнаженными, если не считать тоненьких кружевных трусиков на бедрах у Вики.

Уже у самого дивана я легко подхватил девушку на руки, и аккуратно положил ее на подушки, аккуратно снимая с ее тела последнюю преграду. Попытался было спуститься вниз, чтобы еще сильнее раззадорить девушку, но она не отпустила, крепко обхватив руками и ногами буквально сама нанизываясь жаркой и влажной плотью на восставшее твердое как камень мужское достоинство. Это был какой то дикий и разнузданый секс без предварительных ласк и нежных слов. Мы оба словно превратились в диких животных в период гона.

Весь мир словно сжался до пределов комнаты и все, что волновало и беспокоило меня в последние несколько недель, как будто ушло, и растворилось в океане безудержной страсти. Сильные и одновременно нежные руки, словно подгоняли меня, заставляя двигаться все быстрее и быстрее. Гибкое тело Вики подомной извивалось и прижималось, так будто она пыталась слиться со мной в одно двуглавое и четырехрукое существо. Сквозь сжатые зубы девушки прорывались стоны вперемежку с каким-то горловым хрипом, что еще больше возбуждало, подгоняя нарастающее ощущение накрывающего нас девятого вала. В какой-то момент, закрытые глаза Вики широко раскрылись, и она забилась подомной, разрывая мою спину ногтями. Эта сладкая боль, одновременно с видом широко раскрытых затуманенных страстью глаз девушки, дала импульс к оглушающей разрядке от скопившегося во мне за долгие месяцы напряжения.

Потом мы, обессиленные этой вспышкой, обнявшись, лежали на диване. Я чувствовал как у меня в груди сильно меня бухает сердце и этот стук сливается со стуком сердца тесно прижавшейся ко мне Вики.

— Тебя что-то беспокоит? — Обнаженная девушка, обхватив свои длинные и стройные ножки руками, сидит в углу разложенного дивана и внимательно смотрит на меня.

Мы уже оба насытились, прерывая вспышки страсти, походами на кухню и легкими перекусами наскоро сооруженными бутербродами, запиваемыми сладким заваренным до черноты чаем.

— Да нет, все в порядке. — Отмахиваюсь я. — С чего ты это взяла?

— Я чувствую, Юра, — отвечает девушка, наклоняя голову вбок, так что ее распущенные длинные волосы свешиваются на одну сторону. — Чувствую, что не смотря на твои бравые рассказы об армии, у тебя там не все гладко и просто. И еще мне кажется, что у тебя впереди что-то опасное.

Я попытался было возразить, но она приложила свой тонкий пальчик к моим губам и сказала

— Молчи. Сейчас не нужно ничего говорить. Я все-таки выросла в семье военного и понимаю, что ты не все можешь мне рассказать. Я ходила насчет тебя к деду. Он смеется и отнекивается, но я чувствую, что твой внезапный приезд как то связан с ним и его службой. Его начальный интерес к тебе, а потом демонстративное его исчезновение, мне о многом рассказали. Я хочу тебе сказать, что люблю тебя, и что я на твоей стороне. Делай то, что должен, а я буду здесь тебя ждать и помнить о тебе.

Мы все-таки пришли к Славику в большую пятикомнатную квартиру его родителей расположенную в номенклатурном доме Сокольниках. По дороге Вика меня просветила, что в этом доме живут: научные работники, дипломаты, директора заводов и крупные партийные деятели, наподобие отца Славика. Как обычно для таких домов, внизу нас встретила строгая консьержка, которая потребовала сказать в какую квартиру мы идем. Узнав номер квартиры, она позвонила по телефону, и только получив положительный ответ, пустила нас дальше. Квартира Славика находится на третьем этаже, и поэтому, мы с Викой решили не ехать в тесном лифте, а подняться по широкой и удобной лестнице пешком.

В самой квартире было уже полно гостей, из которых я знал только Бориса и Татьяну, увидев меня, они сразу кинулись обниматься. Гости собравшиеся в большой гостиной, смотрели только появившийся в этом году фильм «Коммандо» с Арнольдом Шварцнеггером в главной роли. Парни и девчонки расселись кто на большом диване, кто в креслах, а кто и просто на ковре. Все были поглощены просмотром и наше появление привлекло внимание только наших друзей и еще того самого черноволосого парня, который кидал на меня угрожающие взгляды вчера возле здания института. Он тоже поднялся из кресла и подошел поприветствовать Вику, немного ее приобняв и поцеловав в щеку. Та сразу же отстранилась и отошла к Тане, заводя с ней разговор. Тогда парень повернулся ко мне и. протянув крепкую покрытую толстыми черными волосками ладонь представился.

— Гурам. — А потом добавил. — Ну, ты уже вчера слышал мое имя. А вот я, как тебя зовут так и не знаю.

— Юра. — Протянул в ответ руку я, чувствуя, как мой собеседник пытается продавить мою ладонь своим рукопожатием.

Рука у него достаточно сильная, видно, что парень спортсмен, и судя по некоторым признакам, занимается борьбой. Эта игра, кто кого передавит, для меня давно уже не в новинку, поэтому я, глядя ему в глаза, с улыбкой ответил тем же. Мы стояли некоторое время, продолжая меряться силой. Первым сдался Гурам, который, наконец, ослабил хватку и криво ухмыльнувшись, сказал.

— Действительно спортсмен, а я думал, что Славик вчера пошутил, сказав, что ты их тренируешь.

— Есть немножко, — кивнул я.

— Интересно было бы пересечься, посмотреть чего ты стоишь,— ухмыльнулся Гурам.

— Боюсь, в ближайшие полтора года не получится, — равнодушно пожал плечами я. Мне на фиг не надо доказывать, что-то этому напыщенному мажору, который явно запал на Вику, и теперь хочет показать мне свое превосходство, распуская перья как павлин.

— А что так? — поинтересовался Гурам.

— Я сейчас в армии служу, сегодня последний день отпуска, а потом вернусь через полтора года, — спокойно поясняю ему.

— А мы могли бы прямо сейчас во дворе попробовать, чего ты там стоишь, — тихо говорит Гурам, придвинувшись ко мне поближе.

— Неохота — качаю головой я.

— Испугался? — С явной насмешкой спрашивает мой собеседник.

— Ага, — киваю и отворачиваюсь в сторону, давая понять, что разговор закончен.

В этот момент, к нам подошли Борис, Славик и Таня с Викой и потащили меня на большую хорошо обставленную кухню, поболтать о том, о сем. Гурам не стал обострять и с нами не пошел. На кухне ребята накинулись с расспросами как у меня, да что. Вика не вмешивалась в разговор. Она просто сидела рядом, тесно прижавшись и положив голову мне на плечо. Я старался отшучиваться и отвечая, что все хорошо, служится мне отлично, припоминая бородатые байки об армейской жизни.

Ну, а что еще расскажешь этим мальчикам и девочкам из хороших семей, жизнь которых проходит в столице между престижными вузами, номенклатурными квартирами, концертами известных исполнителей, премьерами фильмов и спектаклей и выставками модных художников. Они, конечно, ребята хорошие, но как бы отреагировали, расскажи я им о том, как встречают новобранцев в некоторых частях, или о том, как гоняют «оленей по взлетке»? Что бы ощутили, поведай о Жорже, Дато, братьях Резвановых и Ромке Бергмане? Их насыщенная приятными событиями жизнь, в которой самой большой неприятностью является завалить сессию, и та армейская жизнь, которой я жил последние полгода, это непересекающиеся миры, существующие как будто в разных измерениях. В этом нет вины моих приятелей и, слава богу, что они, никогда ничего подобного не узнают на своей шкуре. Нет смысла рассказывать правду, это вызовет либо непонимание, либо жалость, а мне не нужно ни того ни другого.

Тем временем фильм закончился, и к нам на кухню пришла основная масса гостей. Славик достал из холодильника и поставил на стол стеклянные бутылочки с пепси, печенье, конфеты, и бутылочное пиво. Завязался оживленный разговор. Ребята и девчонки с увлечением обсуждали просмотренный боевик. А я уже подумывал о том, как бы вместе с Викой побыстрее слинять отсюда. Лучше бы мы остались на квартире в Медведково и просто повалялись рядом на диване перед телевизором. Мои размышления прервал громкий голос Гурама.

— А вот мне интересно мнение друга нашей прекрасной Виктории. Он как раз сейчас служит в армии. — Гурам стоял рядом, обводя взглядом собравшихся, а потом, после небольшой паузы, обратился ко мне. — Вот скажи…. Юра. Так тебя, кажется, зовут? Как, по-твоему, выстоит наша армия против таких вот коммандос, каких мы сейчас видели в фильме?

— Конечно, выстоит. — Совершенно серьезно отвечаю ему. — В фильме мы видели одного из лучших спецназовцев США, здорового как тюрьма и обвешанного с ног до головы оружием. Экземпляр, конечно, достойный и очень серьезный. Но, знаете ли вы, что у нас в Союзе есть войска намного круче чем американские «зеленые береты» или «морские котики»?

— Это какие еще? — С явной иронией спрашивает меня Гурам. — Десантники что ли? Или морская пехота? Ты, наверное, наших армейских фильмов типа «В зоне особого внимания» насмотрелся, что так безапелляционно утверждаешь.

— Нет, я говорю о других, гораздо более засекреченных и могущественных войсках, в которых, кстати я служу сам. — Спокойно отвечаю ему.

На кухне устанавливается тишина и все с интересом смотрят на меня, ожидая раскрытие страшной тайны. У Вики в глазах плещется веселье, но она его не выдает, давая мне возможность довершить начатое.

— Ну так что за войска, о которых ты тут заливаешь? — Нетерпеливо спрашивает Гурам и по нему видно, что он заранее готовит убийственные аргументы против.

— Это стройбат, — на полном серьезе отвечаю ему я.

— Стройбат? — Непонимающе смотрит на меня Гурам.

— Да, — спокойно подтверждаю, и после небольшой паузы добавляю. — Представляешь, там со мной такие звери служат, что нам даже оружия не выдают.

Вся кухня так и грохает диким смехом.