Отморозок 6

Глава 16

Кряхтя и отдуваясь, тащим вдвоем с Равилем тяжеленный зеленый ящик. Нас сегодня снова сняли с кирпичной площадки и кинули на разгрузку прибывших утром грузовиков с оружием и боеприпасами. В последнее время это происходит все чаще. Здешние склады и так уже забиты под завязку, а эти сволочи все везут и везут. Явно готовят нашим какую-то большую гадость. Сегодня вместе с нами на оружейных складах работают пленные афганцы, потому что партия оружия оказалась необычно большой. До этого приходили в основном ящики с оружием: автоматами, пулеметами, РПГ, а сегодня в большом количестве пришли боеприпасы ко всему этому. Здесь их и так до хрена, начиная от цинков с патронами для автоматов и пулеметов, заканчивая, минами, снарядами и ракетами для малых переносных ракетных систем.

За разгрузкой грузовиков, как всегда, присматривают вооруженные «духи», подгоняя замешкавшихся пинками ног и тычками прикладов. Часть духов слоняется у самих грузовиков, другие располагаются внутри складов, вальяжно развалившись на ящиках с оружием. После проигрыша в «матче века», моджахеды сильно обозлились, вымещая на нас обиду за поражение. Ну да, оборванные и недокормленные «презренные кяфиры», смогли выиграть со счетом четыре-два у славных воинов Аллаха. Обидно, да… Теперь только и остается вымещать комплексы и показывать свое превосходство подобным образом.

Сам Абдурахмон, надо отдать ему должное, все же выполнил свое обещание. Вечером после игры всех советских военнопленных действительно накормили до отвала, дав даже жесткое и холодное мясо, скорее всего козлятину, но все были рады и этому. Зато после, буквально на следующий день, начальник лагеря урезал нам пайку. Ну а что, все по правилам, он ведь за выигрыш пообещал хорошо накормить нас только один раз, а о потом, разговора уже не было. Пуштунвалай, при желании, можно вывернуть в любую сторону и не придерешься: мужик сказал, мужик сделал. Он даже перестал вызывать меня на лечение, видать нога его больше не беспокоит, или решил сделать перерыв, чтобы не выводить меня лишний раз в лагерь, типа так наказал. А мне уже и не очень-то нужно. Все, что было необходимо: схему лагеря и возможность согласовать план с остальными лидерами военнопленных, я уже получил, да и недолго нам тут осталось, восстание назначено уже на завтра.

В начале недели я подал центру заранее оговоренный условный знак, нарисовав палочкой улыбающуюся рожицу, на кирпичной площадке около выгребной ямы. О дне восстания, говорит нос рожицы, в виде римской цифры V — это означает пятый день недели. Верхний полукруг рожицы делится на две части вертикальной прямой линией, идущей до конца римской пятерки, что, если представить часовой циферблат, говорит о примерном времени начала восстания. Это полдень — время начала пятничной молитвы. В итоге получается улыбающаяся рожица со стрелкой идущей сверху вниз и, указывающей на рот.

День и время начала восстания выбраны не случайно. Завтра пятница. На пятничную послеполуденную молитву Джума уйдут почти все «духи». От двенадцати до часу дня их, организованно, строем поведут в местную мечеть. В лагере останутся только часовые и иностранные инструктора, которые живут в отдельном здании. Это самый удобный момент для выступления. Все кому нужно, уже знают, что им делать. Роли четко распределены, командиры боевых троек, из тех, кто в курсе, тоже назначены. Остальные должны будут присоединиться по ходу и здесь роль выбранных командиров троек трудно переоценить, они должны будут быстро ввести в курс и подчинить себе остальных. Особенное внимание на наших «азиатов», те ведь пока вообще ничего не знают. Конспирация прежде всего. Надеюсь, они не подведут и будут с нами, а там будем действовать по обстоятельствам…

Заходим с Равилем на склад, и, поднатужившись, ставим ящик с минами на другой, точно такой же. Тут меня как прошибает молнией. Стоп! Бадабер! Вот откуда мне было знакомо это название. Я же знаю, что тут произошло в моей реальности! Здесь был очень большой взрыв!!! Информация, которую я когда то знал, но забыл, теперь сама собой всплывает у меня в мозгу.

Группа советских военнопленных подняла восстание и забаррикадировалась на складе с оружием. На крыше ими были установлены крупнокалиберные пулеметы, которые поливали окружающую площадь смертельным ливнем огня. В течении длительного времени немногочисленные восставшие оборонялись против сотен атакующих моджахедов. Весь лагерь был окружен несколькими кольцами «духов». Сюда были подтянуты полевые орудия и минометы. На переговоры с восставшими тогда приезжал даже лидер моджахедов Бурханутдин Рабани, который, впоследствии, должен будет стать президентом Афганистана.

Восставшие требовали прибытия представителей Советского посольства в Пакистане или Афганистане, сотрудников Красного креста, а также западных журналистов. Рабани и представители Пакистана, категорически отказались выполнять это требование, ведь доказанное содержание советских военнопленных на территории Пакистана, автоматически делало эту страну участницей войны. Негласно, все и так знали об активном участии Пакистана в подготовке и снабжении боевиков. Но, выполни бы власти требования восставших, то появились неопровержимые доказательства этого участия и что еще хуже, незаконного содержания в лагерях военнопленных из СССР и Афганистана. Такого допустить было категорически нельзя.

Рабани отдал приказ на штурм, который был успешно отбит, как и все последующие. Восставшие продержались почти сутки. При неограниченном запасе боеприпасов и обилии крупнокалиберных пулеметов на крыше, позволяющих буквально выкашивать прилегающее пространство, выбить наших пленных силами обычной пехоты не представляло возможности. Бронетехника также не помогла бы, так как у защитников было большое количество выстрелов к РПГ, которыми они пожгли сунувшуюся было на штурм броню. Тогда начался артиллерийский обстрел арсенала.

Что произошло дальше, не совсем понятно. То ли в результате артиллерийского обстрела, то ли восставшие сами подорвали склад, но в итоге рвануло так, что на месте арсенала образовалась огромная воронка. Близлежащие здания тоже были разрушены. Все советские военнопленные за исключением Носиржона Рустамова погибли. Вместе с ними погибло до двухсот штурмовавших склад духов и несколько американских и пакистанских инструкторов. Рабани выжил, но был сильно ранен. Лагерь Бадабер был закрыт навсегда. А немногочисленные публикации в пакистанской прессе быстро изъяты из продажи.

Так вот, значит, куда меня закинуло. Охренеть! Переживая это озарение, я даже замешкался у ящиков, получив злобный окрик и удар прикладом, которого почти не почувствовал в накатившем раздрае чувств. В голове набатом бьет колокол, это шумит кровь в висках, в глазах все мутно, плохо различаю, что делается вокруг. Пытаюсь идти и натыкаюсь на ящик. «Постой, спокойно, подумай», — мысленно уговариваю себя. — «Здесь и сейчас все сильно отличается от того, что было в моей реальности. Там восставшие действовали самостоятельно, и у них не было никакой поддержки извне. В этой реальности все четко спланировано и подготовлено, за стенами нас ждет группа поддержки на грузовиках, на границе есть „окно“. На этот раз все будет совершенно по-другому. Я же уже менял ход событий в деле с Нигматулиным, значит и здесь смогу сделать это тоже».

— У тебя все в порядке? — Слышу встревоженный голос Равиля и вижу злобную рожу «духа» готового ударить меня снова.

— Да, да, все хорошо. — Очумело мотаю головой, отметая видения. — Голова закружилась, сейчас уже все в порядке.

Немного пошатываясь от пережитого инсайда, иду на выход за новым ящиком.

Вечер четверга. Асадабад, здание штаба 334 ооСпН. В кабинете командира отряда собрались несколько офицеров. На месте руководителя сидит генерал-майор Смирнов Виктор Петрович. Лица присутствующих напряжены. Все ожидающе смотрят на генерала.

— Отморозок подал сигнал.— Наконец прерывает молчание тот.— Восстание состоится завтра, приблизительно в полдень. Группа поддержки на двух грузовиках будет дежурить неподалеку от восточных ворот. Доложите о готовности остальных участников операции.

— «Окно» на границе готово к приему восставших, — Поднимается с места Быков. — Мы смогли незаметно перебросить туда усиленный отряд хорошо вооруженных бойцов. Возглавляет отряд майор Корнеев.

Генерал одобрительно кивает и переводит взгляд на подполковника с петличками артиллерии.

— Наши батареи, расположены на боевых позициях и готовы поддержать огнем прорыв через границу. Корректировщики к нужному моменту будут находиться господствующих высотах. Все готово к завтрашнему дню — Рапортует тот.

— Что у нас с авиацией? — Виктор Петрович смотрит на следующего участника совещания.

— Два вертолетных звена Ми-24 и звено МиГ-23МЛД будут находиться в состоянии повышенной боевой готовности на аэродромах подскока. — Поднимается с места майор, отвечающий за координацию с авиацией. — При получении сигнала о начале движении группы восставших от крепости по направлению к границе, поднимем птичек в воздух для обеспечения авиационной поддержки.

— Отлично!— Подводит итог Смирнов. — Ну что, тогда будем ждать наших ребят и держать за них кулаки.

Ночь. Виктор Петрович ходит по своей комнате и нервно курит. Все, что было можно сделать — уже сделано. Маховик событий запущен. Около полутора лет разработки и планирования операции, огромная работа сотен людей: аналитиков, разведчиков, резидентуры в Пакистане, агентов на местах, рядовых и офицеров СпН, успех всей операции зависит от до сих пор ему непонятного, но такого убедительного парнишки с говорящим позывным Отморозок.

С момента первого личного знакомства на даче, Виктор Семенович, каким-то внутренним чутьем почувствовал неправильность в этом парне. Но эта неправильность была со знаком плюс. Ну не может зеленый пацан, быть таким что называется «прошаренным». В этом с генералом были согласны все аналитики, в один голос заявлявшие, что по уровню осознанности и поведенческим стереотипам, парень ведет себя как взрослый опытный мужчина с большим жизненным опытом, только иногда срываясь на свойственные его возрасту спонтанные поступки. Это была первая ступенька на лестнице, поднимаясь по которой, все пришло к этому моменту

Сначала Юра был просто интересен Виктору Петровичу, как некая занимательная головоломка, подкинутая ему внучкой. После случая с захватом и чудесным спасением заложников на даче у Березовского, Виктора Петровича как озарило. Это был идеальный кандидат на планировавшуюся операцию по освобождению наших военнопленных в лагере Бадабер. Молодой, великолепно физически развит, мастер единоборств, владеет огнестрелом, не боится крови и, что самое главное, парень, не теряя головы, может действовать в экстремальной ситуации, в условиях лимита времени, интуитивно выбирая правильную тактику.

Виктор Петрович тогда долго крутил идею у себя в голове понимая, что это слишком смело. Поставить исход важной боевой операции на вчерашнего школьника, это явный перебор. Но червячок все точил и точил. Он обсудил вопрос со Степанычем — своим приемником на посту руководителя 5 управления. Тот, в первый раз услышав, только изумленно крякнул, и отказался напрочь. Именно тогда у Виктора Петровича родилась идея с проверкой парня стройбатом, и Юра достойно прошел это испытание. Степаныч после этого сдался, и это была вторая ступень.

Потом, в группе кандидатов, во время подготовки, и далее в Афгане, Юра ни в чем не уступил кадровым офицерам спецназа. По результатам подготовки, именно Костылев стал тем, кому выпало идти в Бадабер в качестве пленника. Здесь была уже третья ступень и точка невозврата, и она уже пройдена. Правильным ли был этот выбор? Не сломается ли парень под колоссальным давлением? Вроде не должен, не тот характер и психотип. Он уже благополучно попал в крепость, подал все обусловленные знаки, значит, операция идет по плану.

Ну, а вдруг, это ловушка? Вдруг с нами играют? Может, Отморозка раскрыли, раскололи, и вместо успеха, завтра их ждет полный провал. Группу поддержки уничтожат, пленников уберут из крепости, куда подальше или вовсе расстреляют. Потом выманят радиосигналом о выходе группы восставших из Бадабера авиацию к границе и, разыграв постановочный бой, заставят самолеты пересечь государственную границу, где успешно все собьют, а потом будут трубить на весь мир о ничем не спровоцированном нападении СССР на мирный Пакистан. Может быть такое? Есть некоторая вероятность. Завтра решение о применении артиллерии и авиации по территории Пакистана принимать именно ему, и вся ответственность за исход лежит лично на нем. Вот такая вот петрушка выходит.

Все, решено. Хватит! Независимо от исхода операции, нужно действительно уходить на пенсию и давать дорогу молодым. Только бы все получилось, и только бы Юра остался жив. Ведь посмотреть в глаза внучке, если с Юрой что-то случится, будет очень тяжело. Кто бы мог подумать, что эта самоуверенная красавица, за которой бегали и до сих пор бегают лучшие женихи столицы, вот так внезапно влюбится в обыкновенного дворника… Хотя, надо отдать должное этому парню. Он необыкновенный, и все эти лощеные франты не годятся ему даже в подметки. Если все будет хорошо, то он как любящий внучку дед, будет только рад иметь такого зятя.

Лежу на своей циновке. Сна ни в одном глазу. Обдумываю предстоящее восстание. Пытаюсь вспомнить, в чем был провал выступления там в моей реальности. Не помню. Так, только общие детали. Может, кто-то предал? Вряд ли, тогда бы, восстание просто не состоялось и его подавили бы в зародыше. Значит, что-то случилось непосредственно в момент самого выступления, и парни были вынуждены забаррикадироваться на складе с оружием. Нужно еще раз детально прогнать весь план в голове и поискать слабые места.

Завтра нас самого утра бросят снова на разгрузку. После двенадцати, когда духов уведут на молитву, с нами должно будет остаться шесть охранников. Обычно это: трое на улице, и трое внутри склада. Потом будут часовые на вышках и на воротах, это еще около десятка человек с нужной стороны. Нам жизненно необходимо абсолютно бесшумно снять тех, кто на складе, вооружиться и так же бесшумно снять уже тех, кто будет у машин. Далее, переодеться в одежду охранников, заминировать склад и, установив замедление бикфордовым шнуром на пять минут, быстро выдвинуться к воротам.

Хорошо, что пулеметы и укрепления у ворот направлены наружу, чтобы защититься от внешней опасности, а на этот раз она будет изнутри. У ворот как повезет, если нас не раскроют, подойдем ближе, и возьмем охрану ворот бесшумно в ножи. Если раскроют, все равно преимущество в стволах и внезапности, будет на нашей стороне. Забросаем гранатами и исполосуем очередями. Охранника на вышке с пулеметом по любому придется снимать из автоматов, к нему так просто не подберешься. Далее рывок наружу за ворота, там уже услышав стрельбу, должна будет появиться группа поддержки. Грузимся в грузовики и ходу, а там и склад должен рвануть, так что, будет уже не до нас.

Вроде бы все логично и выполнимо. Мы так и обсуждали с парнями. Но нужно внести коррективы для надежности. «Азиатов» оставим работать в машинах, пусть подают ящики, принимать и носить их в склад будут наши, из тех кто в курсе. Внутри склада должны работать только надежные парни. На первом этапе категорически нельзя рисковать, иначе все пойдет по тому сценарию, который был в моей реальности и мы будем заблокированы на складе. Снять охранников внутри склада необходимо абсолютно бесшумно. Потом будет тонкий момент, когда будем уничтожать охрану у машин. Главное, чтобы никто из наших «азиатов» не заорал от неожиданности и нас не выдал. «Азиатов» без Абдулло, которого не привлекают на разгрузку, будет шестеро, плюс три охранника у машин, а нас всего восемь. Трудно будет одновременно контролировать всех «азиатов» и уничтожать охрану. Но возможно. Потом, нужно будет очень быстро ввести «азиатов» в курс, вооружить, и снова контролировать все время по пути к воротам, чтобы никто не поднял шум и не предупредил часовых. Гемор, конечно, еще тот. Одна паршивая овца может все испортить. Ну да ладно, другого выхода нет, справимся.

— Коля, ты не спишь? — Слышу тихий шепот лейтенанта Самурова, который лежит рядом.

— Нет, — шепчу в ответ.

— Завтра будет тяжелый день, — чуть помедлив, говорит он.

— Нам бы его пережить, а дальше легче будет, — соглашаюсь с ним.

— Не боишься, что завтра для тебя все закончится? — Интересуется лейтенант — Ты-то, в свои девятнадцать, считай и жизни не видел. Не знаю, как командиры могли взвалить такую ношу на совсем молодого пацана.

— Да видел я Серега жизнь, — вдруг сам от себя не ожидая, говорю ему. — Видел такое, что тебе и присниться не может. По чесноку, если правильно считать, я тут самый старший из вас. А умирать мне не страшно, потому что я уже умирал. Скажу тебе по секрету, что за смертью может быть новая жизнь.

— Как это? — недоумевает Самуров. Приподымаясь на локте, он смотрит на меня.

— Не объяснить. — Вздыхаю я — Просто поверь, что так бывает.

— Загадками говоришь.

— Я же говорю, не объяснить. Это только пережить можно. Ладно, давай спать, на завтра со свежими головами быть нужно.

— Ну давай. — неохотно соглашается Самуров.

Полдень. Солнце палит немилосердно. На усыпанной мусором улочке лагеря для беженцев стоят два видавших виды фордовских грузовичка. Эти небольшие работяги, развозящие разные грузы, уже давно примелькались на улицах лагеря, и на них никто не обращает внимания. Капоты подняты, и внутри копаются расстроенные молодые водители с перемазанными смазкой и копотью лицами и руками. Еще двое таких же выпачканных парней, в рваных штанах, сандалиях и свободных грязных рубахах стоят рядом, подавая ключи. Тут же носятся чумазые мальчишки, то и дело, дергая за штанину кого-то из стоящих с ключами помощников водителя. Те раздраженно отмахиваются, а мальчишки со смехом отпрыгивают подальше, а потом снова лезут то в кузов, то под машину звонко крича, и награждая друг друга подзатыльниками.

Эдик делает вид, что копается в двигателе. На самом деле он периодически стучит ключами о металл и усилено пыхтит, имитируя активность. Внутри у него все напряжено. Группа поддержки сейчас находятся в нескольких сотнях метров от ворот крепости. Саму крепость отсюда не видно, она за поворотом. Оружие спрятано за фальшбортами в кузове и под приборной панелью в кабинах грузовиков и может быть извлечено буквально за несколько секунд. Время в ожидании сигнала, кажется бесконечным. Махмуд с семьей уехали из лагеря еще вчера вечером, и теперь они с другими документами должны быть далеко и в полной безопасности. Уже скоро, и Эдик, вместе с остальными парнями из их группы, покинет навсегда это прокаленное солнцем унылое место. Только бы у Юры все получилось, и только бы он остался жив. О себе Эдик сейчас не думает, все его мысли вместе с другом, для которого, там за стенами крепости, именно сейчас настает момент истины.

Время идет к полудню. С утра успели разгрузить три грузовика с минами, оттащив ящики в дальний конец склада. Это хорошо, вместе с тем, что тут уже есть, рвануть должно славно. Мало точно не покажется. Подгоняют новый грузовик. Какой-то он необычно маленький. К складу подходит Джон вместе с еще одним американцем, тем самым, который был арбитром матча. Черт! Интересно, что там такого важного? За все время американцы пришли на разгрузку в первый раз. Что они так тут и будут торчать? Это может все осложнить. Джон приветливо кивает. Киваю ему в ответ. Джон подходит к охраннику и что-то говорит ему. Тот почтительно соглашается и Смит машет мне рукой, подзывая к себе. Блин, что ему нужно? Так некстати.

— Все нормально, работайте. Сейчас узнаю, что ему нужно и вернусь — бросаю встревоженному Карлакову и иду к Джону с охранником.

В этот момент грузовик становится под разгрузку. Дудкин откидывает борт, и внутрь заскакивают два парня из «азиатской» камеры, которых мы по уговору сегодня ставим только на машины, взяв работу по перетаскиванию ящиков на склад на себя. Они бодро хватают длинный метра два, зеленый ящик и тут американец-арбитр, стоявший все время рядом с грузовиком, кричит на английском.

— Осторожно! Очень осторожно, не ударьте ящик!

Парни в кузове застывают, недоуменно глядя на американца. Тот повторяет, но те явно не понимают английского, да и откуда. Прихожу на помощь.

— Он говорит, что с ящиком нужно обращаться очень осторожно, — тут же перевожу им.

Парни кивают и очень аккуратно передают ящик Дудкину и Васюкову, а те в свою очередь медленно и аккуратно несут его на склад. К машине подходит Джон и деловито говорит второму американцу.

— Кевин, проследи за ними на складе, чтобы они положили все куда нужно и были аккуратны. А я посмотрю за разгрузкой здесь у машины.

Второй пиндос согласно кивает и идет в склад вслед за парнями несущими ящик. Джон поворачивается ко мне.

— Как поживаешь Николай?

— Благодарю, все в порядке, — отвечаю ему.

— Наверно, тебе и остальным пленным не очень приятно разгружать тут то, что скоро будет сбивать ваши самолеты?

Значит, в этих ящиках те самые хваленые «стингеры», во многом изменившие ход афганской войны. Тогда понятно, почему пиндосы так над ними трясутся. Там ведь хрупкая электроника, урони «случайно» такой ящик из кузова и двум «стингерам» разом может прийти конец. Но им и так сегодня придет конец, как вы ни следите за разгрузкой. Вздохнув, отвечаю.

— У меня и моих товарищей нет выбора. Но мне почему-то кажется, что большая часть этого не дойдет до адресата, а будет уничтожена еще по дороге.

— Возможно, — кивает Джон и резко меняет тему разговора — Не видел тебя с самой игры. Вы тогда славно разделали команду Абдурахмона. Я поставил на вашу команду целую сотню и выиграл три. Так что, сегодня вечером приглашаю тебя в гости, отпразднуем. Как говорят у вас русских, — проставлюсь за выигрыш.

Последние слова Джон произнес по-русски с сильным акцентом.

— Не думаю, что Абдурахмон-ага отпустит меня, — криво усмехаюсь в ответ. — Он после игры очень строг с нами.

— Не удивительно, — заразительно смеется Джон. — Я видел его кислую мину после игры. Но я решу с ним этот вопрос, так что вечером тебя приведут ко мне. Нам с Беном будет очень интересно еще поспорить с тобой о геополитике, ты весьма интересный оппонент.

«А это вряд ли». — Думаю я. — «Если все пойдет как надо, к вечеру мы будем уже далеко отсюда, а на месте этого склада останется только воронка и „стингеры“, за разгрузкой которых вы так внимательно наблюдаете, превратятся в пыль вместе со всем остальным, что здесь хранится. Ну а если что-то пойдет не так, то пылью стану и я тоже». Но вслух благодарю Джона.

— Да, конечно, мистер Смит, буду очень рад пообщаться с вами. А сейчас, если вы не против, я помогу своим товарищам на разгрузке

— Да, иди, — ослепительно улыбается Джон и добавляет, немного понизив голос. — Вечером увидимся. У меня будет весьма интересное предложение для тебя.

«Хрен на тебя и на твое предложение, матрасник». — Думаю я, но улыбаясь, киваю и иду к машине. Подхватываю ящик вместе с Серегой Самуровым и аккуратно несем его на склад.

— Что ему нужно? — Тихо спрашивает меня он.

— Хочет проставиться за выигрыш. Он тогда на матче поставил на нас и выиграл.

Игорь знает историю, о том, как я оказался в лагере, и какую роль в этом сыграл Смит, поэтому он только кивает и мы под внимательным взглядом охранника тащим ящик дальше, туда, где нас ждет второй американец. Время идет. Нам нужно быстрее разгрузить эту чертову машину, чтобы пиндосы наконец убрались со склада. Их присутствие может все сорвать.

По радио с мечети звучит заунывный, уже ставший для нас привычным, призыв муэдзина на пятничную молитву. Вот оно! Переглядываюсь с Самуровым. Сейчас духов организованно поведут в мечеть, и здесь останется только охрана и американцы. У нас будет около полутора часов. Надо быстрее выгружать машину, чтобы амеры ушли отсюда. Они оба вооружены, и внимательно смотрят, чтобы мы не коцнули их ящики. Это очень осложняет нападение. «Духи», которые нас охраняют, наоборот сейчас расслаблены и разморены жарой. Один вон вообще прикемарил на большом деревянном ящике. Ну и понятно, для охраны все это обычная рутина, повторяющаяся изо дня в день.

Уносим из грузовичка последний ящик с ПЗРК и размещаем на металлическом стеллаже. Кен еще раз пересчитывает все ящики, делает пометку в блокноте, и мы вместе выходим из отдельной клети, сваренной из толстых стальных прутков. Кен запирает клеть и ставит специальную пломбу, и бормоча что-то неразборчивое себе под нос, топает к выходу со склада. Мы с Самуровым плетемся следом.

На улице Кен подходит к Джону и что-то тихо ему говорит. Они вместе смеются и направляются к выходу с территории складов.

Уф! Вроде пронесло. Подгоняют три новых грузовика. Водители, поставив машины в ряд поближе к воротам, спешат уйти в мечеть, чтобы успеть к началу молитвы. Отлично, сейчас на территории складов остались только советские пленные и шестеро человек охраны. Распределяемся по трем машинам и начинаем не спеша выгружать тяжеленные ящики.

В складе душновато, но все же намного приятней, чем на открытом пространстве. Один из охранников, явно скучая, слоняется около самого входа. Второй сидит на ящиках в глубине склада с автоматом на коленях и лениво наблюдает за нами. Третий, тихо посапывая кемарит рядом со вторым. Самым сложным будет незаметно снять того, что стоит у входа, потому что его видно тем, кто на улице. Снимать нужно всех троих одновременно, иначе проколемся.

Показываю глазами парням, что возьму на себя того, что слоняется у входа. Двоих оставшихся «духов» должны взять на себя Самуров, Карлаков, Дудкин и Гайфутдинов, навалившись по двое на каждого. Планируя операцию, мы распределяли роли и решили, что на одного охранника, чтобы не дать ему зашуметь и избежать долгой возни, как раз достаточно будет двоих наших.

Четверка военнопленных находится как раз там, где нужно. Карлаков и Гайфутдинов, ругаясь вполголоса, неловко возятся, устанавливая ящик поверх других точно таких же, отвлекая внимание бодрствующего «духа» на себя. Самуров и Дудкин, скинув обувь, в полуприсяде крадутся вдоль длинных рядов с ящиками, выходя на удобную позицию для мгновенного рывка.

Иду к входу вместе с Васюковым. Там, как раз, перекрыли обзор для тех, кто находится на улице еще двое наших товарищей, с трудом волокущих огромный ящик. Один подворачивает ногу, и с ругательством садится на землю, опуская ящик углом вниз. Мы с Васюковым кидаемся вроде на помощь. Васюков подхватывает ящик, еще больше загораживая обзор. Я делаю шаг в сторону и, отталкивая глазеющего на происшествие охранника в сторону от входа, жестко бью его основанием ладони правой руки снизу в челюсть. Тот ошеломлен внезапным ударом, а я продолжаю движение, закручивая его голову и выходя за спину. Рывком опрокидываю его назад, сажая на пол и, наложив левую руку на макушку, а правой все, также контролируя челюсть, делаю резкое скручивающее движение, ломая «духу» шейные позвонки. Этот готов.

Быстро вытаскиваю у него нож из ножен на поясе и, на всякий случай, бью сверху вниз над левой ключицей, отскакивая чтобы не испачкаться в крови. Тщательно вытираю нож об одежду убитого и делаю знак Васюкову, чтобы забрал автомат «духа». Заминка у входа, как по мановению волшебной палочки, рассасывается, и парни под скучающими взглядами так ничего и не заметивших охранников на улице, тащат ящик вглубь склада. Оттуда уже по стеночке к выходу осторожно крадется четверка, уничтожившая двух других «духов» на складе. В руках у переодевшихся в одежду охранников Гайфутдинова и Карлакова автоматы, а у Самурова и Дудкина ножи. Отлично! Теперь наша тройка с автоматами будет страховать остальных из склада. Те, кто с ножами, должны будут уничтожить охрану около грузовиков. Быстро распределяем цели. Беру себе крайнего, который облокотился о борт грузовика и безмятежно разглядывает что-то высоко в небе. К нам из глубины склада подтягивается двойка ребят, устроивших заминку на входе. Пора.

Все впятером идем к машинам якобы за очередными ящиками. Прячем ножи лезвием вверх за предплечьем. Охрана у машин абсолютно спокойна. Наши парни работающие в кузовах грузовиков устало сидят на ящиках, пользуясь возможностью немного отдохнуть, пока подносчики завозились на складе. Распределяемся и синхронно подходим каждый к своей цели. Делаю резкий рывок и, закрыв рот стоящему у борта охраннику, сильно вбиваю нож снизу вверх под челюсть. Глаза ничего не понимающего духа в ужасе расширяются, меня заливает резко пахнущей кровью, а он бьется в агонии, тщетно пытаясь меня оттолкнуть. Блин, я весь перепачкан, в крови убитого. Сажаю его вниз и, вытираясь его чалмой, оглядываюсь. Самуров и Дудкин тоже успешно справились со своими целями. Тройка с автоматами, страховавшая нас из склада уже рядом.

— Чего застыли? Бегом тащите этих в склад. Быстро! — Шипит лейтенант Карлаков ничего непонимающим пацанам в кузове, показывая им глазами на трупы охранников. Гайфутдинов и Васюков подкрепляют слова лейтенанта дулами своих автоматов.

«Азиаты» спрыгивают из кузовов и все вместе быстро тащим убитых внутрь. Места охраны у машин занимает тройка с автоматами замаскированная под «духов».

Пока Самуров объясняет ничего непонимающим пацанам — «азиатам» диспозицию, быстро готовлю подрыв склада. Хорошо, что мы здесь работаем уже пару недель и я знаю, что и где лежит. Отматываю и отрезаю примерно три метра бикфордова шнура. По сантиметру в секунду, этого хватит приблизительно на пять минут, за которые мы должны будем выбраться из крепости и убраться отсюда на безопасное расстояние. Если нет, то нам будет каюк. Заматываю шнур на сложенных вместе трех взрывателях от гранат и сую в ящик с минами, накрыв сверху пластидом. Думаю, этого с лихвой хватит для детонации. Обматываю шнур вокруг ящика. Здесь все готово, осталось только поджечь.

Тем временем, все наши военнопленные уже в курсе событий и в темпе вооружаются, набивая все, что только можно гранатами и рожками к автоматам. А часики тикают. Время неумолимо подгоняет.

— Пешком идти к воротам нельзя, — качает головой Самуров, глядя на мою перепачканную кровью одежду. У него тоже одежда вся в крови. — Нас такой толпой быстро увидят и перемочат пулеметчики на вышках.

— Давай на машине, — показываю головой на грузовик. Если что, дадим газку и прорвемся через ворота ходом.

— Давай. — Соглашается Серега и командует. — Все быстро в крайнюю машину. За руль Карлаков.

— Пусть рядом сядет Коля, — кивает на меня Карлаков. — Он лучше всех говорит на пушту, может, удастся заболтать охрану на воротах.

— Садись рядом с Геной, только переоденься в чистый халат — бросает мне Самуров, и начинает подгонять грузящихся в тентованый кузов пацанов.

Я в темпе меняюсь одеждой с Васюковым и, прихватив зажигалку, опрометью бегу на склад поджечь шнур, пока Карлаков заводит машину. Возвращаюсь запыхавшись. Все уже погрузились в кузов. Сажусь рядом с Геной.

— Ну, с богом! — Напряженно говорит он, и машина трогается с места.

Грузовик медленно выруливает на площадь перед воротами. Охранники у ворот недоуменно смотрят на него и собираются в кучку, о чем-то переговариваясь. Часовой на вышке тоже смотрит вниз прямо на нас. Мои руки стискиваются на автомате лежащем на коленях.

— Давай потихоньку к воротам, — шепчу Генке.

— Русские убегают! — Из кузова на ходу истошно крича вылетает Исломутдин и, спотыкаясь на ходу, пытается бежать по направлению к вышке с пулеметчиком.

«Черт! Не уследили! Ну как так-то?» — мелькают мысли в голове.

Автоматная очередь срезает Исломутдина на ходу. Кто-то из наших огнем из кузова уничтожил предателя. Пулеметчик на вышке бросает сигарету и пытается развернуть пулемет в нашем направлении. Охранники на воротах открывают огонь. Бросаюсь вниз. Лобовое стекло машины мгновенно покрылось трещинами и дырами от пуль. Карлаков безжизненно обмяк и лег на руль. Потерявший управление грузовик вильнул и врезался в стену дома. Выбиваю ногами дверь и выкатываюсь из кабины. Упав на землю у колеса, длинной очередью бью по вышке с пулеметчиком. Сейчас это самое опасное направление. Если начнет работать пулемет сверху, нам всем точно крышка, мы ведь для него как на ладони. Остальные парни, выскочив из кузова, давят огнем охрану на воротах и тоже стреляют по вышке. Время идет на секунды. Нас банально больше, и это решает дело.

Пулеметчику на вышке хана. Он так и повис на перилах. Общими усилиями мы уничтожили его, пока он возился, разворачивая громоздкий длинный ствол внутрь крепости. Замечаю движение. Из переулка, по которому мы добрались сюда, выскочила группа духов человек в десять. Видать звуки стрельбы взбудоражили всех, кто остался внутри. Мы оказались зажаты между воротами и проулком. Нужно быстрей выбираться из ловушки, иначе всем конец. Перекатываюсь на земле и бью в сторону проулка. Духи бросаются врассыпную и открывают ответный огонь. Рядом залег Игорь Васюков, педантично отмеряя короткие очереди по два-три патрона.

— Серега, давите охрану на воротах и выбирайтесь наружу, там вас подхватят. — Громко кричу Самурову, — мы Игорем держим проулок, а потом двинем следом.

— Принял, — слышу в ответ — Задержите их, пока мы не собьем охрану с ворот, а потом давайте за нами.

Прижимаем огнем духов, не давая им приблизиться. Я уже сменил рожок и получил пулю в плечо, но пока терпимо. Слышу сзади взрывы гранат. А потом крик Самурова.

— Все, сбили. Коля, Игорь! Уходите, за нами.

Кидаю одну за другой две гранаты в сторону «духов». Стрельба из проулка затихает. Смотрю в сторону Игоря. Тот не двигается, а вокруг головы расплывается лужа крови. Готов. Надо уходить пока еще можно, уже скоро должно рвануть. Пытаюсь подняться и чувствую, как что-то сильно бьет в грудь. И еще! Достали таки суки! Вижу ослепительную вспышку, а буквально через секунду, невидимая мощная лапа ударной волны подхватывает мое ослабевшее тело и впечатывает в стену.

Услышав стрельбу, группа поддержки мгновенно прекратила изображать ремонт, и на двух машинах рванула к воротам. По пути Эдик и Фарух, запрыгнувшие каждый в свой кузов быстро скинули фальшпанели, доставая из тайников автоматы и РПГ. К моменту, когда машины выскочили на открытое пространство перед воротами, оружие было извлечено из тайников. Водители резко развернули машины, а вооруженные Фарух и Эдик выскочили из кузова и припустили к воротам. Из крепости доносятся звуки активной перестрелки и слышатся хлопки гранат. Эдик присел на колено и навел трубу РПГ на закрытые ворота, намереваясь выбить их взрывом. В этот момент створка открылась, и оттуда показался кусок грязно-белой ткани, которым машет чья-то рука. Это условный сигнал. Свои!

— Давай сюда пацаны! — Надрывая отвыкшие от разговоров связки, кричит Эдик.

Ворота открываются и оттуда к ним устремляются грязные окровавленные люди с автоматами в руках. Среди выходящих, Эдик тщетно пытается увидеть Юру. Все прошли, а его нет. Изнутри крепости все еще доносится стрельба и слышатся взрывы.

— В машину! — Кричит вышедшим из крепости Фарух. — Быстрее, быстрее, пацаны! Грузимся!

Эдик вместе с Фарухом контролируют выход, приняв позицию для стрельбы с колена. Немруд и Рафат помогают вышедшим из ворот пленным запрыгивать в кузов грузовичка. Чтобы увезти всех хватит и одной машины. Всего пленных чуть больше десятка, и часть из них ранены.

Немруд переглядывается с Рафатом

— Объект успешно вышел из крепости, — спокойно говорит Рафат. — Я зафиксировал его посадку в машину.

— Отлично! — кивает Немруд и громко командует. — Все, уходим!

— Подожди! Нет Отморозка! — Оглядывается Эдик на товарища.

Земля под ними содрогается, а потом слышится мощный взрыв, от которого закладывает в ушах. Первая машина с пленными уже уходит. Вторая ждет их.

— Горец, это приказ. Уходим! — Кладет ему на руку капитан Фархатов Фарух. — Там уже нет живых. Слышишь, стрельбы нет. Надо валить быстрее. Иначе не уйдем.

Эдик, давясь и кашляя от поднявшейся пыли, бежит к машине. На ходу заскакивает в кузов, и грузовик срывается с места. Слезы давят его изнутри, он с надеждой смотрит на распахнутые ворота, но оттуда только валят густые клубы дыма и пыли от взрыва.

Уважаемый читатель, шестая книга цикла Отморозок закончена. Продолжение следует. Если Вам интересно мое творчество, то в ожидании новой книги Вы можете прочесть мой полностью законченный цикл Каратила: https://author.today/work/232258