Основатель – 4

Глава 3

Я сидел у себя в кабинете, или как я его для себя называл, в «штабе», и вникал в последние детали, пытаясь свести дебет с кредитом по накопившимся вопросам перед тем, как смотаться в Златоград.

Планировал я там прикупить пару-тройку полезных магических артефактов, ну или хотя бы просто развеяться, сменить обстановку. Однако с каждым днём мне становилось всё сложнее и сложнее вот так просто взять и свалить из града Весёлого, когда тут дел по горло, просто завал какой-то.

За производством харчей нужен глаз да глаз, чтобы никто ничего не стырил, и чтобы запасы сходились до последней крошки.

Шёлк, который мы недавно раздобыли, нужно срочно пускать на пошив тёплой одёжи, а то зима, как говорят коммунальщики, подкрадётся незаметно. Хотя, конечно, обычная шерсть куда как практичнее и дешевле, чем эти понты шёлковые, но выбирать пока не приходилось, работали с тем, что есть.

Пока я там витал в эмпиреях своих управленческих мыслей, прикидывая, как бы ещё оптимизировать логистику и поднять КПД на местных Мануфактурах, дверь в кабинет тихонько скрипнула, будто извиняясь, и в проёме показалась Заряна.

Выглядела она… мама не горюй: озабоченная донельзя, губы сжаты так, что аж побелели, а в глазах плясали какие-то нехорошие огоньки. Она тут же приложила палец к губам, мол, тс-с-с, ни звука, Владыка, дело государственной важности. Я кивнул, типа понял, не дурак, соблюдаем конспирацию. До сих пор её доклады по поводу наших недавних мелких краж являлись, мягко говоря, пустыми: подозреваемых ноль, одни гипотезы да предположения. Но искала она, надо отдать должное, усердно, прямо как ищейка, которой пообещали сахарную косточку. Но сегодня, блин, я сразу понял по её напряжённой позе и бегающим глазкам, дело пахнет жареным. Что-то изменилось, причём кардинально.

Заряна аккуратненько, чуть ли не на цыпочках прикрыла за собой тяжёлую дубовую дверь и, не говоря ни слова, принялась шмонать кабинет на предмет посторонних ушей и глаз. Прямо как заправский контрразведчик из старых фильмов про шпионов. Заглянула в пустые шкафы, потом, не стесняясь, сунула нос в мою спальню, дверь туда вела как раз из кабинета, и напоследок даже в низкий шкафчик-кладовку в дальнем углу, где я хранил всякий хлам. Убедившись, что в засаде никто не сидит и подслушивающих устройств вроде как не наблюдается, она с явным облегчением плюхнулась на стул напротив меня, выдохнув так, будто только что марафон пробежала или как минимум сдала сессию на «отлично».

— Владыка, — прошептала она, понизив голос так, что я едва расслышал её сквозь шум крови в ушах от напряжения, — боюсь, я наконец-то нарыла, откуда у наших проблем ноги растут. Кажется, клубочек начал разматываться.

— Нутром чую, новости не из разряда «ура, мы победили всех и вся, можно расслабиться», да? — тоже перейдя на шёпот, заметил я, чтоб, значит, конспирацию не нарушать. Моя интуиция, закалённая годами в бизнесе девяностых, редко меня подводила в таких делах.

Заряна мрачно кивнула, подтверждая мои худшие опасения, и осторожно, как будто там гремучая змея какая, извлекла откуда-то из своих многочисленных карманов потёртый кожаный мешочек. С глухим стуком его содержимое высыпалось прямо на мой стол, видавший виды и не такие сюрпризы. Монеты со звонким, но каким-то приглушённым стуком «дзынь-дзынь» рассыпались по дубовой столешнице веером.

Я-то, честно говоря, ожидал увидеть очередную порцию золотых, наших кровных, которые у нас тут потихоньку тырили какие-то мелкие крысы. Но, к моему немалому удивлению, монеты оказались серебряными. Вот те на! Причём не обычными круглыми бляхами, а такими, знаешь, плоскими, довольно широкими. С одной стороны выгравирована рожа ржущего, рот до ушей, шута в колпаке с бубенцами, а с другой красовался довольно изящный серебряный кинжал. Весёленький дизайн, ничего не скажешь, прямо для любителей чёрного юмора. Раньше я такой валюты в глаза не видел ни здесь, в Истоке, ни тем более на Земле. Экзотика, блин, хоть в нумизматическую коллекцию сдавай.

— И что это за хрень, позволь поинтересоваться? — спросил я, внимательно разглядывая одну из монет. Шут на ней скалился как-то особенно мерзко.

— Проблемы, Владыка. Большие, я бы даже сказала, огромные проблемы, — покачала головой Заряна, и мне показалось, будто она сейчас расплачется или наоборот, бросится в атаку. — Это, короче говоря, специальная валюта, которую чеканит одна местная гильдия воров. Называются они «Серебряные Шуты». И я, представь себе, нашла порядочно этих монеток в комнате одного из слуг в усадьбе. Прямо у нас под носом, сволочи, орудуют, а мы и ухом не ведём!

— М-да, звучит хреново, если не сказать хуже, — вздохнул я и потёр лицо руками. Ну вот только гильдии воров нам для полного счастья и не хватало, как будто других геморроев мало: то неурожай, то соседи бузят, то ещё какая напасть. — Так, давай подробнее про этих ребят. Что за птицы такие, эти твои «Шуты»? Откуда взялись, чем дышат, какие у них, эти… уставные цели и задачи?

— «Серебряные Шуты»? — переспросила Заряна. Я подбросил монетку на ладони, она оказалась неожиданно тяжёлой для своего размера. — Это, значит, полноценная гильдия воров, и, судя по всему, они тут в наших краях довольно активно работают, не сидят сложа руки, а расширяют клиентскую базу и рынки сбыта. Я про них много чего слышала, историй всяких хватает, одна другой краше. Своей фирменной валютой они платят информаторам, всяким стукачам, ну или тем, кто им помогает изнутри, типа «кротов» на предприятиях или как в данном случае, в Вашей администрации.

— Но за пределами их шарашкиной конторы эти монетки вряд ли много стоят, так ведь? — заметил я, снова вертя одну из серебряных блях в пальцах и разглядывая её на свету. — Серебро тут, чай, не дороже золота. Это не какой-нибудь там особый сплав с платиной или ещё чем-то редкоземельным, верно? Чисто символическая ценность для своих.

— Дело не в стоимости самого серебра, Владыка, — пояснила Заряна, явно уже изучившая вопрос вдоль и поперёк. — А в том, какие услуги за эти монеты можно получить. Список там, я так понимаю, обширный и весьма специфический. Любой, у кого есть такая «шутовская монета», может прикупить… ну, скажем так, нестандартные товары и услуги. Очень нестандартные, если Вы понимаете, о чём я.

— Чёрный рынок, что ли? Типа местной «Горбушки» для всякого криминала, где можно достать что угодно от краденой лошади до компромата на соседа? — уточнил я, вспомнив злачные места Москвы из прошлой жизни.

— Ага, оно самое, только в разы хуже, — кивнула Заряна. — Всякий левый товар, похищения людей, заказные убийства… Полный набор джентльмена удачи, короче. А в особо запущенных случаях, говорят, эти «Шуты» даже сфабрикованные права на целое поселение могут состряпать. Юристы у них там, видать, что надо с такими-то возможностями. Просто монстры корпоративного рейдерства, только в средневековом антураже.

Я посмотрел на Заряну с подозрением. Прямо-таки прищурился, как старый сыщик.

— А ты, я смотрю, подозрительно много про них знаешь. Откуда такая осведомлённость, а? Не из личного ли опыта черпаешь информацию? Уж больно гладко излагаешь, как по писаному.

— Ну, как сказать… Я вчера одного из их кодлы поймала, — немного смутившись, но с гордостью в голосе ответила Заряна. — Он как раз из нашей Винодельни выползал, как таракан из щели, с мешком «улова». Думал, самый хитрый.

— Поймала⁈ Да ты что! — я аж подскочил на месте. Вот это уже серьёзно, это вам не мелочь по карманам тырить! — Какого чёрта ты мне сразу не доложила⁈ Это же ЧП городского масштаба! Тревогу надо бить!

— Погоди, Владыка, — потупилась Заряна, но тут же вскинула голову. — Я всю ночь не спала, его подельника искала, того, кто у нас тут наводчиком работает. Думала, по горячим следам возьму, сразу всю цепочку раскручу. Этот ворюга, конечно, был готов расколоться насчёт своего информатора, но это, знаешь, больше на пустую болтовню смахивало, чем на чистосердечное признание. Типа он мне вывалил всю подноготную про свою гильдию, про их связи и возможности, чтобы я впечатлилась их крутизной и отпустила его подобру-поздорову. На понт брал, короче. Думал, испугаюсь.

— И что, отпустила? — не удержался я от саркастического вопроса.

Она решительно мотнула головой, аж косичка взметнулась.

— Как бы не так! Он до сих пор связанный по рукам и ногам сидит в кабинете у судьи Кузьмы Поляны. Там по крайней мере стены толстые и окна с решётками. Я подумала, что это самое надёжное место, куда его можно пристроить на время. Не в мой же чулан его сажать, в конце концов! — она снова перевела взгляд на монеты, разбросанные по столу, и ткнула в них изящным пальчиком. — Но вот этих серебряных «шутовских» у него при себе не было. Монеты я нашла ещё пару дней назад в комнате того самого слуги, но никак не могла понять, что это за диковинка такая и откуда она взялась. Ни в какие известные мне каталоги местных валют они не вписывались. А теперь, после допроса того типа, у меня достаточно информации, чтобы сложить два плюс два и доложить Вам об истинном положении дел.

Ну, Заряна, реально хорошо сработала! Прямо оперативно, просто умница, нечего сказать. Судья Кузьма Поляна не прогадал, когда предложил её на роль нашего главного сыскаря и начальника службы безопасности в одном флаконе. Прямо в яблочко попал со своей рекомендацией, старый лис! Хотя теперь, похоже, наш град Весёлый столкнулся не просто с мелким воришкой или очередным засланным казачком-шпионом, дело принимало куда более серьёзный оборот. Целое, мать их, ОПГ.

Но что означало их присутствие здесь? Какие у них планы на наш тихий, богом забытый уголок? Это какая-то разовая акция, типа «зашли на огонёк, пограбили и свалили», или они тут уже давно корни пустили, как плесень в сыром подвале, и строят свою подпольную империю? Пока что одни вопросы, ответов нет. Дело ясное, что дело тёмное, как говорят у нас на Земле, но докопаться до истины нужно как можно быстрее, пока эти «Шуты» нам тут всё вверх дном не перевернули и не устроили какую-нибудь «ночь длинных ножей».

Я терпеть не мог таких вот гастролёров, которые приезжают только для того, чтобы посеять хаос, разруху и на чужом горе свой гешефт сделать. Таких надо выжигать калёным железом, как заразу, чтобы другим неповадно было.

— Отличная работа, товарищ Заряна, — резюмировал я, поднимаясь и беря в руки свой видавший виды плащ или что-то вроде того, что я тут вместо него носил. Местная спецодежда, так сказать. — Давай действуй. Бери того слугу, о котором речь, этого Иуду доморощенного, и препроводи его пока в подвал. Пусть там посидит в прохладе и сырости, о жизни подумает, о вечном. Присмотри за ним повнимательнее, чтобы не сбежал и языком лишнего не болтал раньше времени, а я займусь пойманным вором. Пора с ним потолковать по душам, выяснить все детали их бизнес-плана.

— Есть, Владыка! Будет сделано в лучшем виде! — отчеканила Заряна, шутливо отдав мне честь. Глаза у неё горели азартом в предвкушении интересной работы. — И ещё, Владыка, я хотела сказать… Мне эта работа ну реально в кайф. Прямо прёт, как говорится! Вы даже не представляете, как это здорово чувствовать, что ты не просто так штаны протираешь и казённые харчи ешь, а реально защищаешь город от всякой мрази. Это, блин, дорогого стоит! Хотя Вы-то, наверное, как раз представляете… Ну, вы поняли, короче.

Я понимающе кивнул, и мы вышли из кабинета, провонявшего пылью и напряжением, каждый по своим делам, пытаясь как можно скорее разрулить это новое, дурно пахнущее дельце. Я, честно говоря, пока не знал, что делать с засветившимся слугой. Ситуация, как говорится, «пятьдесят на пятьдесят»: либо он конченый предатель, либо просто слабак.

Очень хотелось верить, что это просто классический случай запугивания. Ну там пригрозили парню или девке расправой с семьёй, если не станет сотрудничать, надавили на больное место, и он сломался, пошёл на сделку с совестью. Это было бы куда лучше, чем другой вариант, когда кто-то из моих собственных людей, из тех, кому я доверял и платил золотом из казны, сознательно продал бы нас за паршивые серебряники.

Крыса в доме — это всегда хуже всего, это подрыв основ. В любом случае нужно готовиться к худшему. Опыт, сын ошибок трудных, подсказывал, что обычно так оно и случается.

Судья Кузьма Поляна открыл дверь своего кабинета только после того, как трижды переспросил, кто там, и убедился, что это действительно я, Алексей Сергеевич Морозов собственной персоной, а не какой-нибудь очередной претендент на его подопечного или, не дай боги, сами «Шуты» пожаловали с ответным визитом.

Старая деревянная дверь, толстенная, как мой первый сейф, со скрипом, от которого зубы ныли, приоткрылась ровно настолько, чтобы я мог протиснуться внутрь.

В нос ударил тяжёлый запах пыльных фолиантов, чего-то кислого, то ли застарелого пота, то ли просто страха, витавшего в воздухе. Кузьма выглядел, прямо скажем, не ахти: взъерошенный, как воробей после драки, дёрганый какой-то, а под глазами залегли такие синяки, будто он неделю вагоны разгружал без сна и отдыха, а не правосудие вершил в тиши кабинета.

Рядом с ним, прислонённая к стене так, чтобы находиться под рукой, стояла здоровенная стальная булава с острыми шипами, такая, что одним ударом можно быка завалить, не то что человека. Внушает, ничего не скажешь.

Судья явно настроился серьёзно и своего пленника просто так никому не отдаст. Прямо Цербер на страже подземного царства, а не скромный деревенский арбитр.

— Алексей Николаевич, — коротко кивнул мне Кузьма. Голос у него хрипел, как у старого курильщика, хотя я его с папиросой ни разу не видел. — Проходи.

Я кивнул в ответ, но всё моё внимание тут же переключилось на главного героя этого представления, вора.

Мужик лет сорока пяти, такой, знаешь, прожжённый тип с хитрыми бегающими глазками и неприятной ухмылкой, застывшей на лице, был крепко связан по рукам и ногам и с кляпом во рту. Вид потрёпанный, одежда порвана в нескольких местах, но не сломленный это точно. Физиономия его оказалась прилично так разукрашена: свежие синяки всех оттенков фиолетового, кровоточащие ссадины, запёкшаяся кровь на губах. Похоже, при задержании он оказал более чем достойное сопротивление, и Заряна с Кузьмой не особо с ним церемонились. А по всему кабинету, на полу и на столе, разбросаны толстые книги в кожаных переплётах из шкафов Кузьмы, явные следы недавней борьбы. Видимо, скучать тут никому не пришлось, развлекались, как могли.

— Пытался сбежать, я так понимаю? — констатировал я очевидное, обводя взглядом поле битвы.

— И не раз, — буркнул Кузьма, скрестив руки на своей широченной груди и устало покачав головой. Вид у него был крайне недовольный, как будто ему подсунули фальшивую монету вместо настоящей. — Этот хмырь настоящий мастер по части выпутывания из верёвок. Прямо колдун-фокусник какой-то, а не вор. Еле удержал.

— Ясно. Ладно, дальше сам с ним разберусь, — сказал я решительно, давая понять, что аудиенция окончена. — Ты пока выйди, Кузьма, покури там, воздухом подыши, нам тут надо тет-а-тет пообщаться с этим… деятелем искусства.

Кузьма спорить не стал, видимо, тоже находясь не в восторге от перспективы дальше нянчиться со скользким типом, и молча вышел, закрыв за собой дверь с таким гулким стуком, что, казалось, стены дрогнули. Вор посмотрел на меня с явным любопытством, смешанным с опаской, мол, с какой это стати я так просто выставил за дверь самого судью?

В его глазах, до этого полных мрачной обречённости и злобы, мелькнул едва заметный огонёк надежды. Видимо, он прикинул, что раз уж главный босс пришёл лично, то, может, получится как-то договориться, скостить срок или вообще избежать наказания, которое ему тут светило со стопроцентной вероятностью. Ну-ну, посмотрим, какой из него переговорщик.

Я, в принципе, мог его понять, по крайней мере в том, что касалось перспектив наказания. Войти в его положение чисто по-человечески. Исток при всех его магических наворотах и летающих островах во многом оставался дремучим средневековьем. Законы тут были суровые, как зимы в Сибири, а правосудие быстрым и неотвратимым, как понос после несвежей шаурмы.

Для чужака-вора, пойманного с поличным, в большинстве местных городишек приговор один: смертная казнь.

Быстро, эффективно и без лишних бюджетных затрат на содержание тюрем. Ни о каком снисхождении, а уж тем более о длительном тюремном заключении с трёхразовым питанием тут и речи не шло.

Гуманизм и права человека в эти края ещё, видимо, не завезли, или они застряли где-то на таможне. Мужик боялся, и боялся по-настоящему, потому что прекрасно понимал, его песенка спета, финита ля комедия. Но, возможно, именно его животный страх я и смогу использовать в своих интересах? Сыграть на нём, чтобы перетянуть этого кадра на свою сторону. Бизнес, ничего личного, просто расчёт и прагматизм.

— Ну что, голубчик, влип ты по полной программе, как кур в ощип, — сказал я, подходя ближе и одним резким движением выдёргивая грязный кляп у него изо рта. Тот был мокрый от слюней и вонял так, что аж глаза заслезились. — Но ты, я полагаю, и сам в курсе своего незавидного положения, а? Не маленький, чай.

Вор поднял на меня взгляд, полный такой концентрированной горечи и ненависти, что, казалось, её можно ложкой черпать. Рожа у него была исключительно разбойная, при этом одновременно грустная и злая.

— Больше, чем уже сказал этим вашим цепным псам, я не скажу ни слова. Можете не стараться, хоть пытайте, — упрямо прохрипел он сиплым и слабым голосом, видимо, от криков или долгого молчания с кляпом.