Основатель – 4

Глава 11

— Присоединяюсь к предыдущему тостующему, то есть… э-э-э… оратору, — буркнул Нож, даже не поворачиваясь в мою сторону.

Он уже опустился на одно колено рядом с моим массивным дубовым столом и что-то там вынюхивал, как заправский таможенный пёс. Потом озадаченно покачал головой с видом опытного патологоанатома, обнаружившего нечто из ряда вон выходящее.

— Тут четыре потайных отделения, Владыка, — сообщил Нож наконец, постучав костяшкой пальца по толстой дубовой столешнице. — Как раз идеальное место для закладки какой-нибудь гадости.

Он выразительно посмотрел на меня. — Я бы сюда змей подкинул. Очень удобно, знаете ли. Потом всё можно спихнуть на несчастный случай.

— Что? Это что, распространённая история здесь? Змеи в письменных столах? — с нескрываемым сомнением в голосе спросил я, пытаясь представить себе эту дикую картину.

Нож поднял на меня свои бесцветные холодные глаза.

— Владыка, в этой части Истока, чтоб Вы знали, водится сто сорок семь видов особо ядовитых змей. Восемнадцать из них, самых коварных и незаметных, активно толкают на чёрном рынке как излюбленные инструменты для заказных убийств. Очень популярный товар, знаете ли, среди определённых кругов. Они тихие, почти сонные, пока их не трогаешь, но если их случайно спровоцировать — пиши пропало, становятся крайне агрессивными и быстрыми. Достаточно одному профессиональному киллеру подбросить такую симпатичную гадину в ящик стола, и всё, клиент готов. Быстро, чисто, почти без следов и лишнего шума. И виноватых не найти.

— Кхе. Ну тогда всю эту… антизмеиную профилактику и прочие меры безопасности оставляю целиком и полностью на твои умелые руки, — немного ошарашенно сказал я. — Как говорится, действуй.

По правде говоря, я не знал наверняка, говорит ли этот тип правду или просто нагоняет жути, чтобы ему подольше платили зарплату и ценили его незаменимые услуги.

Эдакий маркетинговый ход в стиле «купите наш антивирус, иначе всё умрёт».

Но так или иначе я точно буду спать гораздо спокойнее по ночам, зная, что этот хмырь держит ядовитых змей подальше от моей драгоценной персоны. Или хотя бы делает вид, что держит.

Глыба тем временем застыл по правую руку от меня, как гранитная статуя на постаменте, глядя прямо перед собой непроницаемым взглядом, не шевелясь и не моргая. Фокус его глаз стал острым и интенсивным, как у снайпера перед решающим выстрелом. Этот парень, похоже, отдавался своей работе со всей серьёзностью.

— Джентльмены, а кто-нибудь из вас в военных делах разбирается? Ну там в тактике, стратегии, моральном духе войск? — поинтересовался я, наконец переходя к главному вопросу, который меня сейчас волновал.

— Мне довелось воевать, Владыка', — всё также невозмутимо, не меняя позы, ответил Глыба. — Повидал всякого…

— А я обычно открывал ворота для наступающей армии то тут, то там, — хмыкнул Нож, не отрываясь от изучения моего стола на предмет скрытых угроз. — Ну или наоборот, спешно закрывал, если не повезло и приходилось отступать.

— Тогда просветите меня, пожалуйста, насчёт боевого духа, — попросил я, внимательно глядя на них. — Как эта хитрая штука работает у войск, у солдат в поле?

— Постоянные армии — это очень дорогое удовольствие, Владыка, — начал обстоятельно объяснять Глыба, по-прежнему не шелохнувшись ни на миллиметр. — Чистый убыток для казны, если разобраться по-честному. Абсурдно держать их в полной боевой готовности круглый год семь дней в неделю, никакого бюджета на это не хватит, даже у самого богатого правителя. Поэтому для оптимизации расходов и экономии ресурсов Владыки обычно собирают ополчение из местного населения, когда действительно припечёт и другого выхода нет.

— То есть большинство армий, по сути, состоят из гражданских, так? Из вчерашних крестьян, фермеров да ремесленников, которых оторвали от плуга и станка?

Нож уже ковырялся в замке ящика моего стола каким-то очень хитрым на вид инструментом, похожим на стоматологический зонд.

— Да, Босс. Можно сказать и так. Конечно, они получают какую-то базовую подготовку через эту вашу магию и Стратегическую карту, все дела, но у них всё равно остаются дома, семьи, какие-то свои личные увлечения, пиво по пятницам и бабы по субботам. Чем дольше такая армия воюет, тем ниже падает боевой дух солдат. Это как пить дать, проверено веками. Победы, конечно, его немного поднимают, спору нет, но ничто так не повышает боевой дух, как возможность наконец-то свалить из грёбаной армии на хрен и вернуться домой, к жене под тёплый бочок и миске горячих щей.

— Значит, регулярную армию надо распускать?

— Да, если это не наёмники. Но наёмники стоят много дороже, к тому же их лояльность лишь вопрос денег.

— Допустим, речь идёт о регулярной армии, набранной из своих граждан, — настаивал я. — Нужно армию сначала распустить по домам, а потом, через некоторое время, снова собрать под знамёна. Что, боевой дух у них обнуляется, типа они снова как новенькие, свежие и готовые к подвигам?

Я, чувствовал как в голове начинает вырисовываться одна очень интересная тактическая мысль.

— Не всё так просто, Владыка, — отрезал Глыба своим низким голосом. — Всё гораздо хуже, чем Вы думаете. Штрафы к боевому духу в таком неприятном случае не просто удваиваются, а утраиваются. Мужики, один раз вкусив прелести дембеля и мирной жизни, воевать снова не захотят от слова совсем, их потом арканом не затащишь обратно в строй. Им нужен нормальный полноценный отдых, длительная передышка, а не вот это вот всё, туда-сюда обратно, как мартышка за бананом.

— То есть пара дней отдыха…

— Только разозлит. Ещё раз повторяю, длительный полноценный отдых.

— Любопытно, весьма любопытно… — задумчиво протянул я.

Кажется, в воздухе отчётливо запахло какой-то тактической уязвимостью моего будущего противника. Возможно, есть способ выиграть эту войну более эффективно, с меньшими затратами, без лобовых атак и лишних потерь. Малой кровью и желательно на чужой территории.

Я потёр руки в предвкушении.

— Так что же конкретно происходит, когда боевой дух у солдат падает до критической отметки? Ну, когда он уже практически на нуле, ниже плинтуса?

— Да у солдат просто нет желания воевать, и они это проявляют на практике, вот как. В наступлении драпают без оглядки, теряя тапки и бросая оружие, в обороне сдаются пачками, только флаги белые успевай подносить, — авторитетно ответил Нож.

Он теперь с энтузиазмом возился с замками на моём окне, используя какой-то очень хитрый набор отмычек для их точной калибровки. Прям медвежатник со стажем, а не телохранитель.

Я краем глаза заметил, что он там ещё и какую-то небольшую, но явно неприятную ловушку с острыми шипами монтирует.

Эстет, блин, этот Нож. Надеюсь только, что ловушка сработает исключительно при попытке несанкционированного проникновения снаружи, а не когда я сам решу форточку открыть, чтобы проветрить помещение.

— Или, что ещё хуже, — добавил Глыба зловещим шёпотом, от которого у меня по спине пробежали мурашки, — они бунтуют. Поднимают на вилы собственных командиров и офицеров. И такое бывало, да ещё сколько раз! Наёмники в этом плане куда как лучше и надёжнее регулярных войск, собранных из ополченцев. У них с боевым духом всё гораздо проще и понятнее: есть бабки — есть мотивация. Нет бабок — нет мотивации. Всё по-честному. Пока ты им исправно платишь оговоренную сумму, они обычно в полном порядке и готовы рвать за тебя любого, хоть чёрта лысого.

— Ну и если не посылать их на откровенно самоубийственные задания, где шансов выжить меньше, чем у снежинки в аду, конечно, — добавил Нож, не прекращая своё колдовство над оконной рамой. — Этого они страсть как не любят, очень не любят. Я тебе, Владыка, не могу даже на пальцах сосчитать, сколько раз моё бывшее подразделение посылали в такую непролазную задницу, откуда живым выбраться было практически нереально. В итоге частенько оказывалось проще и выгоднее перейти на сторону противника. Там хоть платили нормально, да и шансов остаться в живых несоизмеримо поболе.

Я понимающе кивнул их словам и откинулся на спинку своего массивного кресла, широко и довольно ухмыляясь.

Кажется, разрозненные кусочки головоломки начинали складываться в единую очень обнадёживающую картину.

Бинго! Похоже, я только что нащупал реальную ахиллесову пяту, слабое место, болевую точку в казалось бы непробиваемой броне Лекса Могучего.

Это так называемое «зимнее солнцестояние» оказалось не заскоком Лекса, не очередной возможностью немного расслабиться для измотанных солдат, это просто жизненная необходимость, критически важный фактор, чтобы предотвратить полное и окончательное падение их боевого духа, чтобы они окончательно не скисли и не разбежались по домам.

В конце концов, он гонял их по различным войнам и стычкам большую часть года, как сидоровых коз, не давая ни отдыха, ни продыха.

Если он сейчас перед угрозой нового вторжения снова попытается поднять армию под ружьё, это определённо вызовет серьёзное брожение в солдатских рядах. Если не открытый бунт, то массовый саботаж и дезертирство ему точно обеспечены.

— Господин Нож, а ты, я смотрю, настоящий дока в таких деликатных вопросах, связанных с деморализацией противника, — сказал я, глядя на него с нескрываемым интересом. Этот мужик мне определённо нравился всё больше и больше. — Профессионал широкого профиля с богатым практическим опытом.

Я хитро подмигнул ему.

— Подскажи, а что ещё можно предпринять, чтобы боевой дух условного противника упал ещё ниже плинтуса? Ну, чтобы они сами разбежались, или ещё лучше — перегрызлись между собой, как пауки в банке?

Нож негромко хмыкнул и наконец оторвался от окна, медленно обернувшись ко мне.

В его обычно бесцветных глазах блеснул какой-то недобрый хищный огонёк.

Он незаметно дёрнул за какую-то тонкую, почти невидимую верёвочку, и из оконной рамы с резким сухим щелчком одновременно выстрелили шесть длинных, остро заточенных стальных шипов. Шипы с лязгом метнулись вперёд, мгновенно перекрещиваясь, как смертоносные зубья гигантского капкана, а затем также быстро и бесшумно втянулись обратно в раму, исчезнув из виду. Впечатляющая конструкция, ничего не скажешь. И очень, очень убедительная.

— О, Владыка, есть масса изощрённых и весьма эффективных способов сломить дух не только простого человека, но и целой армии, — протянул он с явным предвкушением в голосе, облизнув пересохшие губы. — Позвольте, я сейчас принесу свои рабочие журнальчики? Там у меня всё подробно законспектировано с наглядными примерами, детальными схемами и красочными иллюстрациями. Уверен, Вам понравится.

Нет, этот парень мне определённо нравился! Кажется, мы с ним сработаемся.

Пока Нож, мой верный телохранитель и, как оказалось, просто кладезь знаний по части всяких тёмных делишек, с видом бывалого оперативника распинался передо мной, толкуя о тонкостях подковёрной борьбы, агентурной работы и прочих шпионских штучках, от которых у простого обывателя волосы дыбом встали бы, у меня в башке уже вовсю крутились шестерёнки, словно в хорошо смазанном механизме.

Этот Лекс Могучий, амбал с замашками местечкового Наполеона, обратившись ко мне за помощью, сам того не понимая, сунул мне в руки натуральный ключ к победе, да ещё и с брелоком.

Несокрушимый вояка фактически признался, расписался в собственной слабости, что его хвалёные солдаты, бугаи, увешанные железом, не особо-то и готовы к настоящей серьёзной драке, к затяжной кампании, где требуется не только тупая сила, но и выдержка, и ресурсы.

А я как раз ломал голову, просчитывал варианты, какую, собственно, позицию мне занять в намечающейся заварушке, которая грозила перерасти в полноценную войнушку. Открыто поддержать одну из сторон, вложиться в один из «стартапов»? Или, может, ну его к чёрту, просто сесть на берегу, запастись попкорном и подождать, пока вся муть уляжется, посмотреть, чья возьмёт? Чисто по-нашему, по-деловому: кто выживет, с тем и будем дальше бизнес строить, контракты заключать, профит делить. Старая добрая стратегия выжидания иногда и есть самая эффективная.

Я ведь уже разок попытался подсобить «коалиции», ну, этим разношёрстным ребятам, которые против Лекса ополчились, организовать им победу, но, похоже, тут я мог бы оказаться куда полезнее, действуя тоньше, исподтишка. Естественно ничего такого, что прямо бы на меня указывало, палевного, короче.

Не хватало ещё, чтобы меня записали в пособники или, не дай бог, в «симпатизирующие элементы», как раньше на Лубянке говаривали.

Но, судя по всему, мои усилия по защите собственной информации, по созданию эдакого информационного вакуума вокруг града Весёлого от любопытного носа Лекса Могучего всё-таки давали свои плоды.

Этот амбал, похоже, ни сном ни духом не ведал, что я один из тех, кто потихоньку, через третьи руки, снабжает его противников и оружием, и ценными сведениями, и даже, чёрт возьми, тактическими советами. Такой вот я многовекторный бизнесмен, хе-хе, прям как некоторые деятели на международной арене: всем сёстрам по серьгам, а профит себе в карман.

Так что вместо того, чтобы лезть на рожон, устраивать какие-то там прямые шпионские акции против Лекса, что и весьма затратно, и рискованно, я решил провернуть дельце потоньше, изящнее, как говорится.

Просто-напросто чиркну ему ответное письмишко, эдакое дружеское послание. А в письме этом, само собой, сгущу краски по полной программе, не пожалею тёмных тонов.

Распишу такими эпитетами силушку, с которой ему придётся столкнуться, что у него волосы дыбом встанут, если они у него вообще есть под шлемом. Упомяну, мол, рад бы помочь, старина, чисто по-соседски, рука руку моет, все дела, но вот понимаешь, ездил тут с торговой миссией и чисто случайно, конечно же, своими глазами, прикинь, видел армию этого… Германа Дурнева.

И скажу тебе, Лекс, Герман — это не просто вояка, а натуральный каток, асфальтоукладчик войны, его хрен остановишь, он прёт, как танк, сметая всё на своём пути. Ещё и добавлю красок про его жуткие подвиги, про легионы фанатиков, готовых умереть по его слову, и про то, как он показательно карает тех, кто отказывается сложить оружие и поднять лапки кверху. Ну, для острастки, чтобы наверняка проняло до самых печёнок, чтобы холодок по спине пробежал. Психологическое давление — великая вещь, иногда эффективнее целой армии.

Понятное дело, одними только словами, пусть и самыми страшными, эЛекса Могучего с его пути истинного не свернёшь, он же вояка, упёртый, как баран. Ему ж по-любому придётся защищаться, деваться-то некуда, честь мундира, все дела.

Поэтому я задумал комбинацию похитрее, многослойную, как хороший торт «Наполеон». Организую так, чтобы гонца, когда он будет возвращаться к себе в Могутов, нагруженный моими «дружескими» предостережениями, по дороге «случайно» приняли мои ребята с большой дороги, ну, эти кирилловские специалисты по экспроприации чужого имущества.

Парни они, конечно, специфические, но для таких деликатных поручений самое то.

Письмо, естественно, вскроют, с лупой, можно сказать, внимательно прочитают от корки до корки, возможно, даже сделают копию для архива, а потом вернут… Но не самому Лексу в руки, о нет! Не-е-ет, письмецо это, как бы невзначай утерянное, подкинут каким-нибудь простым стражникам, патрульным, которые его и прочтут, даже не догадываясь, что это, по сути, официальная, хоть и неофициально перехваченная депеша между мной и их генералом. Такая вот многоходовочка с двойным дном и секретным отделением.

И тут же по всему Могутову, по казармам и тавернам поползёт слушок, сначала тихий, как шорох мыши, а потом всё громче и громче о несокрушимой армаде, которая движется прямо на них, неся смерть и разрушение. Моментально боевой дух у населения и, что важнее, у солдатни, рухнет ниже плинтуса.

Паника — страшная зараза.

А любые драконовские меры, которые Лекс Могучий может предпринять, чтобы успокоить своих горожан, комендантский час там, запрет на собрания больше трёх, публичные порки паникёров, только усугубят ситуацию, подольют масла в огонь народного недовольства.

Ведь зима-то уже на носу, холодрыга наступает, пронизывающий ветер уже завывает в щелях, а это значит, что они фактически окажутся в ловушке на своём острове, как в мышеловке, отрезанные от мира.

Как только вода вокруг замёрзнет, превратившись в ледяную пустыню, единственный путь оттуда — это тащиться через какую-нибудь безжизненную, продуваемую всеми стылыми ветрами пустошь, где только волки воют, а потом ещё и пытаться вскарабкаться по отвесной ледяной скале, скользкой, как намёк на повышение налогов, чтобы выбраться обратно на побережье. Перспективка, прямо скажем, не из приятных, способная охладить самый горячий боевой пыл.