Основатель – 4

Глава 17

Герман Дурнев поначалу просто ушам своим не поверил, когда ему всё это выложил.

А выложил я немало, уж поверьте.

Я ведь его армию нагнал, когда она, распевая во всё горло и бряцая оружием, бодро чесала по Западной Дороге.

Представьте себе такую картину: колонна прёт, снег хлещет по небритым рожам, а бравые орлы горланят боевые песни, одна другой разухабистее, и наперебой хвастаются былыми, а может, и чисто выдуманными подвигами. Ну, типа кто кого круче уделал и где больше врагов нашинковал. Обычное солдатское бахвальство, короче.

Армада, надо сказать, собралась внушительная, не хухры-мухры. Реально целая прорва народу, конца-края этой колбасе не видно, и все как один в каких-то диковинных шёлковых хреновинах на шеях, то ли шарфы такие крутые по последней местной моде, то ли воротники какие-то хитрые. Эти цветастые тряпки, судя по бодрым и весьма довольным харям вояк, грели их просто на ура, получше любой печки, как будто у каждого там под одёжей припрятана персональная батарея центрального отопления.

И это при том, что снежище валил такой, будто небесная канцелярия решила устроить нам тут внеплановый филиал Якутии в разгар зимы, а столбик воображаемого термометра падал с такой скоростью, что, блин, скоро сопли в носу начнут замерзать, превращаясь в ледяные сталактиты. Реально дубак стоял знатный, пробирающий до самых костей.

Самого Избранника, то есть Германа, я засёк не в тёплом обозе, где обычно всё высокое начальство отсиживается, попивая что-нибудь горячительное и раздавая ценные указания, а, прикиньте, в самой гуще событий, в авангарде!

Он лично вёл своих орлов вперёд, к цели, надо полагать, неблизкого похода, рассекая грудью морозный воздух. Такой, знаете, весь из себя полководец, прям Кутузов местного разлива, не меньше.

Герман, надо сказать, чуть ли не подпрыгнул от радости, когда я, как снег на голову, вынырнул перед ним прямо посреди дороги, чуть не столкнувшись с его головным дозором.

Обрадовался так, будто старого кореша встретил, с которым не один пуд соли съели и не одну бутылку контрафактного виски распили.

И тут же широким гостеприимным жестом пригласил, мол, давай, Алексей Сергеевич, пристраивайся рядышком на своём скакуне, поболтаем по пути, обсудим текущие наши дела,

Заодно сообщил, что они, короче, решили пока не гнать лошадей и в прямом, и переносном смысле. Хотели подождать, пока не доберутся до Елового Тракта, и уже там, на более-менее приличной дороге, намазать оси своих многочисленных боевых телег какой-то фирменной скоростной мазью. Ну, типа местный хай-тек для ускорения логистики, чтобы колёса крутились быстрее, и вся армада не тащилась, как сонная черепаха, повышая транспортные издержки. КПД, все дела; даже в военном деле без этого никуда, как я успел заметить.

Ну, пока мы так вот рядышком тряслись в сёдлах, обдуваемые всеми ледяными ветрами и щедро присыпаемые колючим снежком, я ему вкратце, но со всеми необходимыми пикантными подробностями, пересказал свою недавнюю весьма продуктивную, как мне казалось, встречу с Лексом Могучим.

Рассказал, как мы с ним мило пообщались, какие радужные перспективы ему нарисовал, если он проявит благоразумие.

Ну и так, между делом, как бы невзначай, чисто для полноты картины и чтобы подчеркнуть свою эффективность как переговорщика, упомянул, что, дескать, чутка приложил руку к организации небольших, но очень оживлённых народных волнений в Могутове для увеличения желания не воевать, а жить мирно.

Герман от таких новостей, мягко говоря, слегка охренел. Я бы даже сказал, конкретно так прифигел. Челюсть у него, кажется, даже на пару сантиметров отвисла, и он так выразительно на меня посмотрел… Мол, ты это серьёзно, Морозов, или опять свои бизнес-штучки мутишь?

Мне пришлось его несколько раз с чувством, с толком, с расстановкой убеждать, как какого-то упрямого подрядчика,, что я не прикалываюсь, не травлю байки для поднятия его боевого духа, и это вовсе не розыгрыш в стиле какого-нибудь популярного земного шоу. Всё по-серьёзному, коллега, бизнес есть бизнес, даже если он военный и пахнет порохом.

— Так что же получается, — наконец выдавил из себя Герман, когда мы снова потрусили рядышком, лицо его выражало вселенскую скорбь и разочарование обманутого вкладчика, — все наши грандиозные усилия, вся масштабная мобилизация, марш-броски по сугробам, как лоси по целине, потраченные ресурсы… всё коту под хвост⁈ Бессмысленные усилия⁈

Голос у него был такой, будто у ребёнка любимую и очень дорогую игрушку отобрали. Прямо мировая трагедия в одном отдельно взятом Избраннике.

— Чего это вдруг? Будь ты слаб, без армии и возможности напасть на него зимой, стал бы он даже думать о мире? — ответил я, пытаясь говорить бодро и уверенно, но при этом заметно ёжась.

Зуб на зуб, блин, не попадал. Моя хвалёная зимняя куртка, которую я считал верхом местной лёгкой промышленности и последним писком моды, купленная, видимо, на каком-то местном аналоге Черкизона, ни черта не спасала от пронизывающего, просто собачьего холода.

Ветер, сволочь, задувал во все щели, а снег так и норовил забиться за шиворот и растаять там, добавив дискомфорта. Я уже всерьёз подумывал, не экспроприировать ли у кого-нибудь из его разряженных вояк модный шёлковый шарфик? Уж больно они в них довольные ходили, будто им там персональное лето устроили.

— Твоя армия, дружище, одним фактом своего существования, массой и очевидной готовностью рвать и метать, убедила Лекса поднять белый флаг ещё до того, как вы вообще успели до него дойти и развернуть свои боевые порядки. Это ли не показатель крутости? Это называется демонстрация силы, классика жанра, описанная ещё в древних китайских трактатах. Чистая психология, подкреплённая очень весомым аргументом в виде нескольких тысяч готовых к бою и жаждущих подвигов головорезов.

Я даже приосанился в седле, как будто это являлось исключительно моей заслугой.

— Одно дело выиграть войну, положив кучу народу, спалив дотла деревни и потратив все золотые запасы из казны. И совсем, совершенно другое — победить, даже не выпустив ни одной, мать её, стрелы! Ни одного реального боя, прикинь! Это, я тебе скажу, высший пилотаж менеджмента военных конфликтов. В наших, земных бизнес-кругах за такой успешно реализованный кейс могли бы и премию какую-нибудь солидную выписать, ну или, как минимум, в учебники по эффективному управлению и стратегическому планированию включить.

Герман на мою пламенную речь важно кивнул, и я увидел, что смог польстить его самолюбию. По его обветренной физиономии медленно расползлась такая, знаете, хитрая и весьма самодовольная улыбочка.

Ну чистый кот, который не просто миску сметаны съел, а целую маслобойню в одно рыло навернул и теперь довольно урчит.

Сразу видно, что мои слова про «высший пилотаж» и «эффективный менеджмент» пришлись ему очень даже по вкусу и потешили неслабое полководческое эго.

— Да уж, могу себе представить, какой Лекс претерпел эпический облом, — протянул он, явно смакуя в своём воображении картину унижения и полного морального разгрома противника, — когда до него наконец допёрло, что против крепкой, хорошо организованной коалиции ему не потянуть, что его правление изжило себя. Наверное, долго репу чесал, бедолага, прикидывая варианты и оценивая риски. Однако… — он вдруг запнулся на полуслове, и его взгляд как-то тоскливо метнулся назад, на бесконечные ряды своих вояк, которые всё также бодро, несмотря на крепчающий мороз, чеканили шаг по заснеженной дороге. В его глазах мелькнуло что-то вроде детского разочарования. — Но мы же, блин, тренировались без сна и отдыха, как проклятые! Готовились к этой заварушке, вкладывали столько сил, столько ресурсов в подготовку личного состава, в экипировку и вооружение! Парни рвутся в бой, адреналин у них, наверное, уже из ушей хлещет! И что теперь? Просто так взять и заключить мир, даже не проверив по-настоящему ни нашу молодецкую удаль, ни остроту нашей закалённой стали? Это же… Это же просто как замахнуться кулаком и не ударить. Налить кружку пива и не выпить. А как же чувство завершённости, Алексей Сергеевич? Душа просит праздника, а ей нате вот, мирные переговоры!

— Герман, ты сейчас это серьёзно или просто так, для красного словца, прикалываешься? — зарычал я, уже не особо сдерживаясь и забыв про дипломатический этикет.

Честно говоря, сам не думал, что вырвется так резко, старался держать марку хладнокровного и расчётливого делового партнёра, но, блин, его это чёрствое, какое-то чисто потребительское отношение к войне, как будто это компьютерная стрелялка или спортивное состязание, меня просто выбесило до глубины души. Ну реально словно оловянными солдатиками играет, а не жизнями людей рискует!

— Ты хоть понимаешь, что ты несёшь⁈ Тебе людей, этих солдат, твои союзники по коалиции доверили! Они их не на убой отдали, не как расходный материал для удовлетворения твоих полководческих амбиций! — я прямо чувствовал, как у меня желваки заходили на скулах. — Это, между прочим, живые люди, чьи-то матери и отцы, сыновья и дочери! У них там, может, семьи, дети малые по лавкам пищат, какие-то планы на жизнь, может, даже ипотека по местным меркам на двадцать лет! А ты их на "проверить удаль'?

Я аж задохнулся от праведного возмущения, как какой-нибудь профсоюзный лидер на митинге. — Ты реально готов отправить их всех на тот свет, положить костьми в чистом поле, просто чтобы у тебя, видите ли, кровь в жилах заиграла посильнее, и ты почувствовал себя настоящим мужиком, крутым таким альфа-самцом и гениальным полководцем? Чтобы потешить своё чувство собственной важности и закрыть свой дурацкий «незавершённый гештальт»? Это, знаешь ли, не искусство, не бизнес и даже не политика, это массовая гибель людей!

— Да не вспыхивай ты, как спичка на ветру, Алексей Сергеевич. И чего так завелся-то, как будто я у тебя последний мешок золотых отжал или любимую жену увёл? — Герман аж руками замахал, типа тормози, не кипятись, остынь, с таким видом, будто совершенно не ожидал от меня столь бурной и эмоциональной реакции. — Я просто… э-э-э… наблюдение сделал, мысли вслух высказал, а не непременное руководство к действию. Чисто теоретические рассуждения, — он попытался изобразить на своей обветренной физиономии что-то вроде дружелюбной и обезоруживающей улыбки, но получилось, честно говоря, так себе, скорее хищный оскал.

— Давай поговорим спокойно, — продолжил он, — Если этот ваш хвалёный Лекс Могучий действительно хочет поднять лапки кверху и сдаться на милость победителя, да ради бога, его личное дело, его суверенное право. Насильно мил не будешь, как говорится в старой поговорке. Мы не кровожадные какие-то варвары, чтобы всех подряд под нож пускать, — Герман сделал многозначительную паузу, и в его глазах снова блеснул уже знакомый мне хищный огонёк. — Но я очень, очень надеюсь, он там у себя, в Могутове, чётко осознаёт, что мы с него сдерём не три, а все десять шкур. Заберём практически всё, что плохо лежит, и даже то, что очень хорошо припрятано под семью замками. Компенсация за моральный ущерб, за потраченное время и ресурсы, ну и за упущенную выгоду от несостоявшегося эпического сражения. Проигравший платит, даже если речь идёт о результатах переговоров.

— Не переживай, я как раз буду рядом с ним во время этих увлекательных и, несомненно, напряжённых переговоров, — хмыкнул я, чуть успокоившись и возвращая себе самообладание. Всё-таки этот Герман тот ещё фрукт, с ним ухо надо держать востро. — Буду его консультировать по всем возникающим вопросам, оказывать всестороннюю юридическую и моральную поддержку, — выразительно посмотрел на него, стараясь придать своему взгляду максимум серьёзности.

— Типа как опытный адвокат на сложном бракоразводном процессе, где одна из сторон хочет оттяпать всё совместно нажитое имущество до последней нитки? — спросил Герман.

— Да уж постараюсь, чтобы ему хоть последние штаны оставили, а то совсем не по-партнёрски получится, если мы его голым на мороз выставим.

— А гонорар у тебя тоже наклёвывается соответствующий, как у крутого московского адвоката из топ-10, а, Алексей Сергеевич?' — Герман вдруг прямо-таки грохнул от смеха, да так заразительно, что наши порядком уставшие кони испуганно прянули ушами и шарахнулись в стороны, едва не столкнувшись. Видимо, моя аналогия с адвокатом и бракоразводным процессом ему особенно зашла. — Надеюсь, твой процент начисляется не от той суммы, которую он не потеряет, благодаря твоим бесценным советам? — он ещё раз хохотнул, явно довольный своей остротой и моим замешательством.

— Но если серьёзно, — продолжил он, когда приступ неудержимого веселья его немного отпустил, и лицо снова стало по-военному строгим и деловым, — то я с выбранного курса сворачивать не собираюсь, пока не достигнем конкретного результата. Моя армада намерена неуклонно двигаться вперёд, как танк, пока у нас на руках не появится прямого, железобетонного, как говорится, соглашения с этим твоим протеже Лексом о полном и безоговорочном мире. Причём зафиксированного на бумаге, со всеми необходимыми подписями и печатями всех заинтересованных сторон, чтобы потом никаких неприятных сюрпризов типа «ой, я передумал» или «меня не так поняли, я имел в виду совсем другое». Только официальный международный договор, как у нас на Земле.

— Само собой, какие тут могут быть сомнения, всё предельно ясно, — охотно кивнул я, всем своим видом поддерживая его деловой настрой и решимость. — Я бы даже, знаешь, предпочёл, чтобы твои отборные войска оставались где-нибудь поблизости, скажем, на Еловом Тракте во время всех дипломатических игрищ и словесных баталий чисто для весомости твоей и моей аргументации, усиления нашей общей переговорной позиции. Чтобы все, и в первую очередь господин Лекс Могучий, отчётливо видели, что твои намерения самые что ни на есть серьёзные, и что за базар ты отвечаешь не только словом, но и вполне конкретным делом, подкреплённым тысячами клинков. Ну, ты понял, о чём я, — я сделал многозначительную паузу, давая ему возможность оценить всю глубину моей мысли.

— Где будем вести переговоры? — спросил Герман, что также означало, что на сами по себе переговоры он согласен, и наши с ним разговоры о прекрасном стали превращаться в нечто более реальное и конкретное.

— Я кое-какую работу провёл. Наш общий знакомый, Серхан Демир из Бурсы, широкой души человек и, по слухам, неплохой маг, предложил нам организовать специальный павильон для предстоящих переговоров. Ну, типа такой мобильный конференц-зал со всеми удобствами, включая подогрев и горячий чай, где-нибудь на нейтральной территории, чтобы всё по-честному, без преимуществ домашнего поля ни для кого из участников. Он, как я понял, маг, так что организовать такую площадку для него раз плюнуть, дело техники. Есть возражения?

— Ну, в этом мире куда не плюнь, всюду магия, так что давай павильон на магическом подогреве.

— На этой исторической встрече высокого уровня, — продолжил я, входя в роль главного организатора мирного процесса, — будут присутствовать высокопоставленные представители обеих сторон: твоя армия, ну, или её командный состав, и этот самый хвалёный отряд наёмников Лекса, для массовки, охраны и поддержания конструктивной и исключительно дружественной атмосферы. Чтобы никто из присутствующих, не дай бог, не забывал о возможных альтернативах мирному урегулированию конфликта.