Основатель – 4

Глава 12

Мои телохранители, Нож и Глыба, уже вовсю отрабатывали свой хлеб, да ещё и с такой отдачей процентами, что любой работодатель позавидовал бы.

Любой совет, любую информацию, всё выдавали по первому требованию, чётко, по-военному, щедро делясь своим, надо сказать, немалым опытом военных профессионалов, прошедших огонь, воду и, вероятно, медные трубы. Мне не приходилось торговаться или вытягивать из них сведения клещами, как это случается с некоторыми кадрами, которые из себя строят невесть что, а на деле не специалист, а пшик.

Тут достаточно было просто спросить, и получаешь развёрнутый анализ ситуации с вариантами действий. Честно говоря, чертовски приятно иметь дело с людьми настолько прямыми и, не побоюсь этого слова, честными в своей работе.

Никаких тебе интриг, подстав и двойного дна, всё по-честному, как в старые добрые времена, когда слово ещё что-то значило. Я мог спать спокойно, пока эти двое оберегают мою драгоценную персону, обеспечивая мою операционную деятельность и безопасность моих активов. Работы у них в моей структуре хватит надолго. Очень надолго. Такие кадры — это не просто сотрудники, а золотой актив, инвестиция с высочайшей рентабельностью.

Итак, я приступил к реализации своего хитроплана против товарища Лекса.

Все приготовления к засаде на гонца и последующей «утечке» информации завершились, все роли расписаны до мелочей, и гонцу, ничего не подозревающему бедолаге, вручили «свеженькое» письмо.

Я на всякий пожарный, как старый перестраховщик, подготовил несколько копий; мало ли, вдруг первый блин выйдет комом, и план «А» накроется медным тазом, всякое бывает. У нас имелось в запасе ещё как минимум недели две, а то и три, чтобы разрулить эту ситуацию, прежде чем армия Германа Дурнева, настоящего, а не выдуманного, заявится сюда с «дружественным» визитом. Если моя маленькая информационная диверсия увенчается успехом, то могло произойти одно из двух. Первый вариант вполне себе рабочий: Лекс Могучий, не будь дурак, поймёт, что дело пахнет керосином, что он теряет контроль над населением, которое уже начинает роптать, и наймёт наёмников, чтобы подавить бунты и обезопасить свой город.

Эти наёмнички, привлечённые запахом золота, окажутся внутри города и, что самое приятное, уже будут у нас на коротком поводке, прикормленные через своих агентов влияния, возможно, даже через того же Фому, и готовые к сотрудничеству в нужный момент. В таком случае его захват станет просто элементарной задачей, делом техники, тихой спецоперацией. Или при наилучшем раскладе, если звёзды сойдутся как надо, народ, до смерти напуганный рассказами о приближающемся враге-людоеде и уставший от того, что его постоянно гонят на убой ради амбиций одного человека, просто-напросто взбунтуется, поднимет вилы и топоры, лишив Лекса его армии, его основного ресурса. Оба этих сценария гарантировали, что война закончится с минимальным кровопролитием, практически малой кровью без масштабных разрушений и тысяч жертв. А это, согласитесь, уже результат, которым я, как эффективный управленец, мог бы по-настоящему гордиться, вписать в свой личный KPI.

С этим планом разобрались, запустили его в работу, как заводскую торпеду по курсу, и теперь пришло время снова переключить внимание на другую, не менее важную задачу, на Серебряных Шутов.

От Фомы, моего нештатного агента под прикрытием, я получал ежедневные сводки, короткие, но ёмкие, по транспортировке «ценного груза».

Пока что всё шло тихо, без происшествий, как по маслу, и караван уже находился меньше чем в дне пути от моего Торгового Ангара, большого гулкого склада на окраине, где пахло деревом, пылью и немного конским потом.

С этого момента и пошёл отсчёт времени, когда Серебряные Шуты, привлечённые наживкой, явятся за ящичком. Секретное письмецо, которое им доставил Морг, мой «завербованный» предатель, со своим новым «корешем»-шутом, содержало информацию о баснословно дорогих артефактах, якобы закупленных Германом Дурневым где-то на севере у каких-то бородатых гномов или длинноухих эльфов.

В этой фальшивке, состряпанной с особым цинизмом, мне, как получателю, строжайше предписывалось никому не позволять вскрывать ящик и даже, представьте себе, не вносить его содержимое ни в какую опись груза, мол, особая секретность, государственная тайна. Приманка была просто идеальной, жирной, как рождественский гусь, ведь в письме я «случайно» указал, что общая стоимость артефактов переваливает за сто тысяч золотых! Да любой вор, который хоть что-то соображает в своём бизнесе, у которого есть хоть капля азарта в крови, клюнет на такую наживку, как щука на блесну. Даже если он заподозрит ловушку, такой куш, от которого глаза на лоб лезут, слишком соблазнителен, чтобы не попытаться его сорвать. Риск — благородное дело, особенно когда на кону такие бабки, на которые можно купить маленький замок или обеспечить себе безбедную старость.

И вот я сидел и ждал, реально затаив дыхание, как перед прыжком с парашютом, следующего доклада от Фомы.

Ночь постепенно вступала в свои права, постепенно окутывая град Весёлый своей тёмной бархатной шалью; за окном стихли последние звуки, лишь сверчки где-то неугомонно трещали, да изредка лаяла собака. Становилось всё темнее и тише, а я сидел за своим столом, заваленным картами и бумагами, нервно сжав руки.

Комнату освещала лишь одна свеча, отбрасывая на стены причудливые пляшущие тени, а моим вниманием всецело овладела Стратегическая карта, мой магический интерфейс. Я буквально пожирал её глазами, ожидая сигнала от Фомы и не отводил глаз от маленькой иконки, которая должна была вот-вот вспыхнуть. Нам нужно действовать молниеносно, как только воришки прикоснутся к товару, к нашему «золотому» ящику с фальшивым дном. Чёрт его знает, сколько я так просидел, час, два? Время тянулось, как резина. В ушах стучала кровь, сердце колотилось где-то в горле, гулко, как барабан, готовое выпрыгнуть от напряжения, пока я ждал новостей. Наконец прямо перед моим носом на интерфейсе карты, подсвеченной мягким зеленоватым светом, всплыло долгожданное оповещение, короткое, как выстрел.

«Мы внутри склада. Телега разгрузилась и сваливает. Вижу троих в тенях, копошатся, как крысы. Меня не заметили, сижу тихо, как мышь под веником. Готовьтесь. Фома».

— Погнали, — скомандовал я, голос прозвучал хрипловато от долгого молчания.

Резко поднявшись, так, что стул с тихим скрежетом отъехал назад, я кивнул своим телохранителям, которые тут же напряглись, как сжатые пружины.

Нож, как всегда проворный, лёгкий на подъём, словно ртуть, пулей вылетел из комнаты вперёд меня проверить маршрут, по которому я двинусь, каждый тёмный угол, каждую подозрительную тень, чисто чтобы убедиться, что там не ждёт никаких неприятных сюрпризов типа магической ловушки или пары головорезов за углом с заточенными клинками.

А за моей спиной, надёжно прикрывая тылы, несокрушимой скалой пёр Глыба. Его тяжёлая поступь эхом отдавалась в пустом коридоре, гарантируя, что никакая угроза не подкрадётся сзади.

Такой вот у меня эскорт, почти как у президента какой-нибудь банановой республики, только надёжнее. Вместе мы, как три тени, двинулись к воротам. Пока шли, стараясь не шуметь, прилетело очередное сообщение от Фомы, ещё более срочное: «Вскрывают ящик. Прямо сейчас ковыряют ломиком! Всего трое, но, похоже, ещё один на стрёме где-то за бочками. Заходите немедленно, пока не очухались!».

— Так, всё чисто, можно выдвигаться, — прошептал я, чувствуя, как адреналин горячей волной ударяет в голову, обостряя все чувства. Сердце забилось чаще. — Давайте, накроем этих голубчиков, пока тёпленькие!

— Стоять, Владыка, — рыкнул Глыба, его огромная, не уступающая медвежьей, лапища легла мне на плечо, останавливая на месте с такой силой, что я чуть не пискнул. — Вам там делать нечего, ещё поранитесь, не дай бог, случайной железкой. Не Ваш профиль.

— Живыми или как пойдёт? — деловито, будто обсуждая меню на ужин, осведомился Нож, и в его руках словно из воздуха материализовалась пара мерзко выглядящих кинжалов, лезвия которых хищно блеснули в полумраке, отражая слабый свет далёкого фонаря.

— Живыми и желательно целыми, насколько это возможно, — распорядился я, слегка нахмурившись и пытаясь вернуть самообладание.

Чёрт, я так завёлся от мысли поймать их с поличным, вообразив себя героем какого-нибудь крутого боевика, что напрочь забыл, что я ни хрена не Джеймс Бонд и даже не лейтенант Коломбо, а всего лишь, по большому счёту, офисный работник, пусть и в новом молодом теле, но без особой боевой подготовки.

Эти двое, мои личные церберы, должны сделать всю грязную работу за меня. Мой КПД в прямом столкновении, если честно, стремился бы к нулю, если не к отрицательным значениям.

— Будет исполнено, Владыка, — коротко бросил Глыба. Оба моих телохранителя тут же рванули вперёд, растворившись в ночной темноте, как настоящие тени, бесшумно и стремительно.

Я, конечно, последовал за ними, но, само собой, на разумном расстоянии. Лезть под горячую руку профессионалам, когда они работают, мне совершенно не улыбалось, инстинкт самосохранения ещё никто не отменял. Послышались несколько тревожных выкриков, коротких, как удар хлыста, затем глухие звуки ударов, будто мешки с песком падают, какой-то неприятный хруст, от которого у меня самого что-то неприятно ёкнуло внутри где-то в районе солнечного сплетения.

Не в силах сдержать любопытство, всё-таки операция моя, сам её разрабатывал, я, пригибаясь, рванул в склад, стараясь держаться в тени. Картина маслом, как говорится: четверо типов в уже знакомых мне по описаниям капюшонах Серебряных Шутов. Двоих самых ретивых Глыба держал в своих ручищах, каждого в отдельной руке, как котят, и методично придушивал до потери сознания, отчего их лица приобрели интересный синеватый оттенок. Выглядело это, скажу я вам, жутковато, но завораживающе.

Ещё двое валялись на пыльном земляном полу. Один слабо стонал, другой просто лежал без движения, а над ними, как коршун над добычей, навис Нож, коротко и жёстко приказывая не дёргаться, если жизнь дорога.

— Ну, блин, вот это была драка! Точнее, избиение младенцев! — раздался рядом знакомый голос, и из-за штабеля ящиков, потирая руки, материализовался Фома, как всегда в самый подходящий момент, будто чёрт из табакерки.

Он выглядел слегка взъерошенным, на мантии свежее пятно непонятного происхождения, но в целом довольным, как слон после купания. — Можно мне уже наконец-то приложиться к заначке? А то душа горит, сами понимаете, нервы, стресс… Требует сердце антидепрессанта.

— Ещё нет, Фома, потерпи, — отрезал я и резким отработанным движением вырвал из его цепкой руки флягу, уже наполовину извлечённую из складок мантии… Фляга со звоном, похожим на похоронный, упала, звякнула на грязном полу и расплескала остатки своего драгоценного содержимого.

Фома недовольно проворчал что-то себе под нос, явно расстроенный таким варварским обращением с ценным продуктом, бросил на лужицу полный скорби взгляд, но за своей выпивкой лезть не стал. Видимо, понял по моему тону, что я не шучу, и добавки сегодня не предвидится.

— Сдаёмся, сдаёмся! Всё, хватит! — прохрипел один из типов, которого Глыба всё ещё продолжал методично, но уже не так сильно, сжимать в своих тисках.

Здоровяк утробно рыкнул, что походило на довольное урчание сытого медведя, и бросил обоих пленников на колени, как мешки с картошкой, перед моими ногами. Я, честно говоря, находился просто в приятном шоке от боевого мастерства этой парочки.

Нож и Глыба — это просто какие-то машины для нейтрализации противника, терминаторы в средневековом антураже! Молниеносно, буквально за несколько секунд после появления на сцене, они уложили четверых воров, обученных и, вероятно, вооружённых. Реально впечатляющая эффективность! Вот что значит профессионалы своего дела, а не какие-нибудь дилетанты.

Я шагнул вперёд, стараясь выглядеть как можно более внушительно, расправил плечи, как учили на тренингах по лидерству, куда меня несколько раз запихнул совет директоров Эола, и оглядел поверженных воришек, скорчившихся на полу.

На земле вокруг вскрытого ящика, из которого они так и не успели ничего толком стащить, валялась целая коллекция «сокровищ»: несколько тускло поблёскивающих алебард с гравировкой, пара-тройка зачарованных колец, от которых исходило слабое, едва заметное мерцание и лёгкое покалывание, если поднести руку, и ещё какие-то массивные серебряные сосуды, похожие на старинные графины или реторты алхимиков, возможно, для каких-нибудь особо едких зелий или ещё какой хрени, та самая «наживка», которую я так тщательно готовил.

— Кто тут главный? — спросил я, стараясь, чтобы голос звучал твёрдо и уверенно, с металлическими нотками. Начальник должен говорить как начальник, даже если внутри всё подпрыгивает от возбуждения.

— Н-нету здесь таких, — ответил один, с трудом ворочая языком, видимо, от сотрясения или от страха. Капюшон у него наполовину сполз, а под ним виднелся разбитый в кровь рот и опухшая щека. — Нас просто послали на дело, и всё. Мы тут мелкая сошка, шестёрки.

— Послали Серебряные Шуты? — уточнил я, глядя ему прямо в глаза, стараясь поймать взгляд и не дать соврать.

Один из других воров, точнее, как оказалось, воровка, судя по более тонкому, хоть и испуганному голосу, только жалобно застонала, уткнувшись лицом в грязный пол.

— Ну зашибись! Прощайте наши головы, — пробубнила она куда-то в землю, её плечи мелко дрожали. — Приплыли, называется, дракону в пасть.

— Спокойно, дамочка, расслабьтесь, — сказал я максимально миролюбиво, даже с ноткой сочувствия. Запугивать — это одно, а реальная жестокость — другое. — Никто тут никому головы рубить не собирается. Пока, во всяком случае. При условии, конечно, что вы сможете отвести меня к вашему боссу, к главному Шуту. Хочу с ним потолковать по-деловому.

— Ты, я смотрю, твёрдо решил, чтобы он тебя кокнул, да? — подал голос один из воров, который всё ещё лежал мордой в пол, но уже приподнял голову и сплюнул на землю сгусток крови. — Чего ты всё время на рожон лезешь, а? Жить надоело, Владыка? Понимаю, что мы не в том положении… Но он с чужаками не церемонится.

— Это, дружище, уже не твоего ума дело, а мои риски и моя работа, — отрезал я, стараясь не обращать внимания на его дерзость. — Так что у вас есть два варианта, джентльмены и леди: либо вы отводите меня и моих ребят к вашему главарю, и тогда, возможно, мы все останемся при своих головах, либо мы начинаем, процедуру декриминализации прямо здесь, по одному, пока кто-нибудь из вас не проявит сознательность и не вызовется добровольцем на роль провожатого. Выбор за вами, господа хорошие. Часики тикают.

— Ой, да ладно, не смеши мои тапочки! Гонишь ты всё, — хмыкнула воровка, чуть смелее поднимая голову и глядя на меня исподлобья. В её глазах мелькнула искорка любопытства. — Мы знаем, что ты и близко не такой жестокий, как другие Избранники. Про тебя уже слухи ходят по всему тракту, мол, справедливый, но не садист. Говорят, ты даже налоги не сильно задрал.

Я мысленно усмехнулся. Вот тебе и пиар! Оказывается, репутация «доброго барина» имеет и свои минусы.

— Стой, стой, погоди! — вдруг засуетился тип в рваной маске, тот, что с разбитым ртом, его глаза испуганно забегали. Видимо, перспектива лишиться головы, даже если она и маловероятна, его не сильно вдохновляла, а может, он просто решил, что лучше уж рискнуть с боссом, чем с моими головорезами. — Лично я, например, совершенно не горю желанием проверять на собственной шкуре, насколько ты готов выполнить свои угрозы. Я… я отведу тебя, куда скажешь, только… без членовредительства, а?

Они согласились, пусть и под угрозой, а я внутренне напрягся. Ситуация с чёртовыми Шутами, которая поначалу показалась мне просто общением с колхозным ОПГ, от которого можно запросто откупиться, становилась буквально смертельно опасной.

Да, я запустил этот план, но теперь он же и угрожал мне ответными мерами. Они не хотят уходить с моей территории и будут высасывать меня, как паразиты, как блохи или другие мерзкие кровососы, ослабляя и уничтожая мою экономику, вредя моим людям и моему бизнесу.

Я вроде бы логично поступаю, выдавливая их, а с другой стороны, им проще всего меня просто убить и забыть всё, как досадное недоразумение, о чём они недвусмысленно и намекнули. То есть сейчас я отправлюсь угрожать людям, которые сами настроены меня угробить. И хуже того, мне надо с ними договорится, достичь компромисса, и делать это придётся под угрозой взаимного уничтожения.

Ну или они убьют меня, тут уж как повезёт. Жребий брошен, назад дороги нет. Кажется, я теперь понимаю Цезаря, того, который Гай Юлий.

Кстати, нужно постараться не думать о том, что его в конце концов зарезали.