Орден Паука

14. Топор

— А каких магов? — спросил я, — наверняка плохих!

— Любых! — сказал мужик, — я считаю, что эту заразу нужно истреблять под корень. Только так мы сможем очистить Землю.

— Боюсь, это невозможно, — сказал я, — людей, лишённых магии осталось совсем немного. Если даже у тебя получится то, что ты задумал, то возрождать человечество будет просто некому!

— Плевать! — мужик вдруг стал серьёзным, — это моя личная война. Плевать мне на человечество и на то, что с ним будет. Я просто, пока жив, буду убивать магов и убью столько, сколько смогу. Всё!

Фая от его слов снова начала нервно возиться, что было не очень хорошо, потому как могло создать у него впечатление, будто мы боимся.

Надо сказать, что ситуация в принципе была странной. Я был лишён подвижности, но не лишён магических способностей. По большому счёту мне разделаться с этим мужиком ничего не стоило.

Но спешить я тоже не хотел. Убить всегда можно успеть, а вот потом обратно уже не отмотаешь. Наверняка за такой целеустремлённостью этого человека лежит личная трагедия, это чувствовалось по всему. Стоит ли его убивать за это? Только если будет необходимость. Мне почему-то хотелось его переубедить.

Конечно, шансов на это почти не было, если у него глубокая психологическая травма. Но что-то внутри мне настойчиво шептало, что этот человек не заслужил смерть, что нужно попытаться разойтись с ним по-хорошему.

Мужик прислонил топор к дереву и не спеша удалился. Вернулся быстро, не прошло и минуты. Принёс средних размеров видавшую виды бочку из-под пива. Поставив её в тени дерева, уселся сверху, взял топор, достал брусок и начал медленными движениями водить им по лезвию, которое, я не сомневался, было и без того острым как бритва.

Мужик сидел и думал, сосредоточенно занимаясь заточкой. Наверное, сам он себя представлял палачом перед казнью, который готовится к неприятной, но необходимой работе.

— Что будем делать? — шепнула Фая.

— Не волнуйся, всё будет в порядке! — шепнул я ей в ответ.

Но, похоже, слух у мужика был острым, и наши «тайные» переговоры не остались для него загадкой. Когда я сказал, что всё будет в порядке, он хохотнул и продолжил свою медленную ритуальную заточку.

— Может, поговорим? — сказал я.

— О чём? — пожал плечами мужик, даже не взглянув на меня и не прекращая своего занятия.

— О том, сколько невинных людей ты убил, — сказал я.

Мужик дёрнулся и вскинул голову.

— Невинных? Среди магов нет невинных! — зло сказал он.

— С чего ты взял? Если бы тебе, к примеру, китаец причинил какое-то зло, ты что, начал бы истреблять всех китайцев? А их счёт уже на миллиарды шёл до магопокалипсиса, — сказал я.

— Какой смысл говорить о том, что могло бы быть, если этого не было. А было то, что было. И потому пока я жив, маги будут умирать, — сказал мужик.

— Он сумасшедший! — прошептала Фая и снова завозилась.

— Ш-ш-ш-ш-ш! — сказал я ей и снова обратился к мужику, — твоя позиция ошибочна, и ты это сам понимаешь, иначе бы не настраивался так долго на убийство ничего не сделавших тебе людей, а бил бы сразу.

Мужик немного дёрнулся, но сохранил самообладание. Я попал в точку. Он совершал этот ритуал, чтобы в очередной раз заставить себя поступить неправильно. Без этого привычного самогипноза с заточкой, наверное, рука не поднималась.

Мы некоторое время молчали, слушая мерное шарканье бруска по топору.

— Убийство невиновных не сделает тебя счастливым! — снова начал я капать ему на мозг, когда посчитал, что пауза затянулась.

— Твоя девка лысая и одета в чёрное, — сказал мужик, не поднимая на нас взгляд, — думаешь, я не знаю, кто так выглядит?

Я почувствовал, как Фая напряглась всем телом. Так и подмывало сказать что-то типа: «я говорил, что Орден не доведёт до добра», но сейчас было не время и не место.

— Она совсем молоденькая, в Ордене недавно, занималась безобидными вещами, никого никогда не убивала и не собирается. У неё даже дар бессмысленный и бесполезный! Безобиднее неё трудно кого-либо найти! — сказал я.

— А что у неё за дар? — неожиданно заинтересовался мужик, перестал точить топор и поднял на нас взгляд.

— Она фея, — сказал я, — только и может, что порхать крыльями, как у бабочки и летать. Какой смысл в этом даре? Внимание к себе привлекает много, а толку никакого. Вот она им и не пользуется. Это же не её выбор. С ней это просто случилось, и всё! Представь, что такое произошло бы с твоей дочерью, и кто-то за это решил её убить!

— Моя дочь не была магом! — вскочив, проорал мужик, — она была обычной девочкой! А убили её маги, вроде вас!

— Откуда ты знаешь, что она была обычной! — заорал я в ответ, — бывает, что дар просыпается не сразу! Её убил человек, и неважно, магом он был или нет! Среди людей всегда были мрази и больные ублюдки, что до магопокалипсиса, что после. Их надо истреблять, с этим никто не спорит. Но убивать всех подряд, это слабость!

— Слабость? — опешил мужик, который до этого несколько удивлённо слушал мою эмоциональную тираду, потому что не ожидала такого напора от пленника в сетке.

— Конечно, слабость! — продолжал орать на него я, — ты просто снял с себя ответственность! Твоя дочь погибла, и ты в память о ней мог бы помогать людям, тем, кому плохо и трудно, а таких сейчас большинство. Ты же прячешься в кустах, поджидаешь случайных путников и убиваешь их, думая, что этим привносишь в мир справедливость! Но ты сам превратился в больного ублюдочного маньяка, одержимого жаждой крови. Кем бы ни была твоя дочь, она не заслужила такой памяти и такого отмщения. Она бы возненавидела тебя, если бы знала, что ты делаешь, прикрываясь её именем!

— Ах ты тварь! — взбесился мужик и замахнулся топором.

Я не стал больше ничего ждать и послал в него мощный разряд молнии.

Но произошло нечто удивительное, молния прошла как будто сквозь него… или обогнув его… я даже не понял, что случилось. Ясно было одно, она не причинила ему никакого вреда.

Мы висели довольно высоко, и он вряд ли смог бы достать до нас топором, если бы не кинул его. Но после моего выстрела молнией он вдруг резко успокоился и опустил топор.

— Не вышло? — спокойно сказал он, — а как же я, по-твоему, охочусь на магов? Если бы они могли меня достать, так как ты хотел, я бы уже давно был бы мёртв. У тебя получилось вывести меня из себя, но не обольщайся, это тебе не поможет. Я прекрасно понимаю, что делаю, все мысли об этом мной были думаны-передуманы уже тысячу раз, и несколькими фразами ты не сможешь заставить меня усомниться в моей миссии.

— И как же тебе удаётся сопротивляться воздействию боевой магии? — спросил я, тоже успокоившись.

— У меня резистентность, — даже с некоторой гордостью сказал мужик.

— Что у тебя? — не поверил я своим ушам.

— Резистентность, — сказал мужик, — я невосприимчив к магии и ко всяким магическим воздействиям. Всевышний наградил меня этим, чтобы я мог выполнить свой долг перед человечеством!

— Что ж, тогда у меня для тебя плохие новости, — сказал я.

— Какие? — нахмурился мужик.

— Независимо от того, убьёшь ты нас или нет, но если ты, в самом деле веришь в свою миссию, если ты твёрдо убеждён в том, что делаешь, то тебе нужно взять свой топор, размахнуться как следует и раскроить себе череп, — сказал я.

— С чего это? — насторожился мужик.

— Потому что ты самый настоящий маг! — сказал я, — и то, что ты называешь резистентность, это просто твой дар, твоя магическая способность. Обычные люди не могут защититься от воздействия магии, только маги, обладающие специальным даром. Так что давай, приступай, мы ждём! Иначе всё, что ты делаешь, будет просто лицемерной чушью!

— Ты лжёшь! — сжав зубы, сказал мужик.

— При чём здесь я? Я ничего не знаю о тебе, кроме того, что ты сам сказал. Вся информация уже есть в твоей голове! Просто обдумай это, проанализируй и прими правду. Ты маг! — сказал я.

Мужик стиснул зубы так сильно, что мы даже услышали скрежет эмали. После чего вдруг резко развернулся и почти бегом бросился в заросли.

— Круто! — с уважением прошептала Фая.

— Погоди, ещё ничего не закончилось! — сказал я.

Мы некоторое время прислушивались, но мужика слышно не было. Тогда я начал потихоньку, маленьким плазменным огоньком пережигать верёвки сетки по одной.

— Сними комбинезон, — сказал я Фае.

— Зачем? — удивилась та.

— Ну не весь, чтобы крылья освободить, — сказал я, — а то прыгать высоковато!

— А! — с пониманием сказала Фая и начала возиться в тесной сетке, пытаясь стянуть с себя верх.

Получилось это у неё далеко не сразу. Она так интенсивно возилась, что я даже пожалел, что предложил ей это.

Наконец, мне удалось прожечь дыру достаточную, чтобы можно было выбраться.

— Давай, — сказал я Фае, — я тебя придержу, как только расправишь крылья, взлетай наверх, вдруг он ждёт в кустах?

Фая ничего не ответила, пролезла по мне, пару раз надавив коленкой туда, куда давить было не желательно, и полезла в дыру. Я ухватил её за частично снятый комбинезон, чтобы подстраховать, но она и сама неплохо справлялась. Как только выбралась чуть-чуть, сразу же ухватилась за сетку снаружи и уже спокойно вытащила ноги.

После чего встряхнула волосами, которые вновь появились совершенно неуловимо, и расправила крылья. Она зависла возле сетки, озадаченно глядя на меня.

— А ты как же? — спросила Фая.

— Наверное, повисну, а затем попробую спрыгнуть, — сказал я.

— Высоко! — с сомнением сказала Фая.

— После того как повисну, будет уже не настолько, — сказал я.

Я повторил то, что сделала Фая, кроме встряхивания головой и возникновения крыльев. Повиснув на сетке, я несколько раз перехватился, чтобы оказаться в нижней точке. Да, земля стала ближе, но лететь было всё равно не меньше трёх метров. В общем, с моими новыми физическими возможностями это было нормально.

Но Фая не знала, что я несколько более живучий, чем все остальные, и решила мне помочь. Она подлетела сзади и обхватила меня за грудь.

— Я постараюсь замедлить падение, — сказала она.

— Хорошо, только смотри, вовремя отпусти, чтобы я тебя не поломал, — сказал я.

— Давай, на счёт три! — сказала Фая, — раз! Два! Три!

Я отпустил руки и довольно медленно опустился на землю. Точнее, Фая меня опустила. Сзади я слышал её напряжённое пыхтение.

Когда я оказался на ногах, она меня отпустила и выдохнула.

— Тяжело было? — с сочувствием спросил я.

— Знаешь, нет! — сказала она, — вернее, лететь было не тяжело, а вот держать тебя руками, да, тяжеловато. В этом была основная сложность. Если привязать, то, наверное, я и поднять тебя смогу.

— Крылья не убирай и если что резко сваливай, не геройствуй, поняла? — сказал я.

— Хорошо, — кивнула Фая, — давай побыстрее смоемся, пока его нет!

— У меня другой план, — сказал я, — мы с ним ещё не закончили!

— Ты больной? — возмутилась Фая, — он же конченый псих! Уговоры его не берут, магия тоже! Надо бежать подальше, пока есть возможность.

— Не могу! — развёл я руками, — а вдруг ему попадётся ещё кто-нибудь? А вдруг этот кто-нибудь будет девочкой вроде тебя? Сколько невинных людей он уже убил и сколько ещё убьёт? Нет, оставлять ситуацию в таком виде категорически нельзя!

Фая некоторое время смотрела на меня, как будто хотела понять, не шучу ли. Но я не шутил, до неё это окончательно дошло, и она покачала головой:

— Ты странный!

— Да, на всю голову! — усмехнулся я.

После чего сходил, взял мятую бочку, принёс под сетку, сел на неё и принялся ждать. Подумав немного, я достал свою клюшку, взял брусок, который лежал на бочке сбоку, и принялся точить утолщение. Точнее, делать вид, что точу.

— Ты бы взлетела на дерево, — сказал я Фае, — а лучше вообще скройся куда-нибудь. Я здесь и один разберусь.

— Вот ещё! — почему-то заупрямилась Фая, — удрать всегда успею!

— Ошибаешься, но, впрочем, ладно! — сказал я, продолжая водить бруском по клюшке.

Немного поразмыслив, Фая выбрала средний вариант. Она взлетела на толстую ветку метрах в трёх над землёй, уселась на ней и притихла.

Ждать пришлось долго, не меньше получаса. Я уже думал, что они и не вернётся сюда. Однако он пришёл. Выйдя на эту небольшую полянку, он посмотрел на занятую бочку, нахмурился, ушёл и вскоре вернулся с пеньком в руках. Поставил его напротив, уселся, положив свой топор на колени, и уставился на меня.

— Почему не ушли? — после минутной паузы, поняв, что я разговор начинать не собираюсь, спросил мужик.

— Мы ещё не закончили, — сказал я.

— Да? — покачало он головой, — ну так заканчивай, чего ждёшь?

Я положил брусок на бочку рядом с собой, клюшку положил так же, как мужик на колени, и тоже на него уставился.

— Хватит убивать случайных людей, — сказал я, — боюсь даже представить, кто мог попасть тебе под раздачу! Надеюсь, хоть детей-то не трогал?

— Нет! — сразу же открестился мужик, — что я, совсем, что ли?

— Да, есть такое чувство, — усмехнулся я, — многих убил?

— Мы не на допросе, и на твои вопросы я отвечать не собираюсь. Я даже ещё не решил, оставлять ли вас в живых, — сказал мужик.

— А мне кажется, что уже решил, — сказал я, — меня Алик зовут, а её Фая, — указал я на сидящую на ветке фею.

Мужик несколько раз перевёл взгляд с меня на девушку и обратно, а потом сказал:

— У неё же вроде не было волос?

— Появляются вместе с крыльями, — сказал я.

Мужик ещё некоторое время думал, переводя взгляд между нами туда-сюда, а потом тяжело вздохнул.

— Топор! Зовите меня Топор! Другого имени у меня больше нет! — сказал он.

— Тема знакомая, — кивнул я, — многие отказываются от прежних имён. Причины у всех разные, но суть одна. Новая жизнь, новая личность, новое имя.

— Типа того, — неохотно согласился Топор.

Мы снова некоторое время помолчали. Но и в этой паузе процесс всё равно шёл. Мы не пытались убить друг друга, даже не ругались и не спорили. Начался тугой, но диалог. Торопиться здесь тоже не стоило, чтобы всё не испортить. Постепенно шаг за шагом, нужно было выстраивать доверие. Пусть небольшое, пусть временное, но доверие.

Потому что, если получится заронить в душу Топора зерно сомнения в том, что он делает, это может спасти много жизней. Вернее, зерно я уже заронил, теперь нужно было, чтобы оно проросло.

— А зачем оголилась? — спросил Топор у Фаи.

— Иначе крылья не раскладываются, — ответила она.

— А-а-а-а, — кивнул он.

— Много здесь людей ходит? — спросил я.

— Мало, — тут же ответил Топор, — очень мало!

У меня возникла мысль, что он не был склонен к убийствам и подсознательно выбрал место, где жертв будет минимум. Однако упрямо не желал отказываться от этой противоестественной идеи. Хотя да, месть она такая, не всегда логичная. Особенно если мстить неизвестно кому.

— Убийц своей дочери ты покарал? — спросил я.

— Естественно, — кивнул Топор.

— Но этого тебе показалось мало, да? — спросил я.

— Хватит вопросов! — вдруг резко сказал он.

— Почему? Мы разговариваем. Если вопрос тебе не нравится, ты можешь не отвечать, твоё право. Но это ведь не значит, что я не могу его задать, верно? — сказал я, — ты и сам можешь спрашивать, если тебе что-то интересно.

— Мне давно уже ничего не интересно! — насупился Топор.

— Как так? — удивился я, — а месть?

— Ну, кроме этого, да! — тут же согласился Топор.

Опять повисла пауза.

— Так вы из этих, из лысых, которые обитают чуть дальше? — наконец придумал он, о чём нас спросить.

— Вопрос не простой, — сказал я, — она из этих, но, как я и говорил, девочка хорошая и занималась там безобидными делами. А я, вроде как не из них, но немного и из них… хотя и против своей воли!

— Это как? — удивился Топор, — ничего не понял!

— Вот эта хреновина на шее, это амулет. Он подавляет мою волю и заставляет делать то, что мне прикажут, — сказал я.

— И что же сейчас тебе приказывают делать? — насторожился Топор.

— Вернуться обратно, потому что я сбежал, — вздохнул я.

— Ну, так избавься от него! — сказал Топор.

— Не могу! — сказал я, — магия! И сам не могу, и другие пробовали, не получается. Он не хочет, чтобы его снимали.

— А ты, получается, хочешь его снять? — спросил Топор.

— Естественно! Кому нравится, когда его подчиняют себе? — сказал я.

— Значит, магия, говоришь? — задумчиво сказал Топор.

После чего встал с пенька, поставил топор возле него и направился ко мне. Я, честно говоря, напрягся, но решил посмотреть, что он задумал.

Топор подошёл, протянул руку, взялся за цепочку и дёрнул.