Оракул с Уолл-стрит 2

Глава 27 Влияние гиганта

Телефонный звонок в ночной тишине заставил меня вздрогнуть. В этот час звонки редко приносили хорошие новости.

— Стерлинг, — ответил я коротко, сжимая трубку.

— Это Кляйн, — раздался знакомый голос с легким немецким акцентом. Ради важной новости он пренебрег стандартными мерами конспирации. Хотя, наверняка звонил из телефонной будки. — Только что получил информацию. Standard Oil официально подтвердила свой интерес к газовому сектору. Их представитель дал интервью вечернему выпуску «Financial Chronicle». Они называют слияние UGI «знаковым событием, открывающим новые перспективы для отрасли».

Я мгновенно оценил значение этой информации.

— Это меняет многое, — сказал я, мысленно пересматривая завтрашнюю стратегию. — Еще больше замедляем продажи. Максимальная выдержка. Если они действительно заинтересованы в секторе, цена может вырасти еще значительнее.

— Я согласен, — ответил Кляйн. — Уже передал распоряжения нашим ключевым брокерам подготовить более консервативный график продаж. Если все пойдет по нашим расчетам, завтра может быть исключительно прибыльным днем.

— Превосходно. Встретимся как договаривались.

Я положил трубку и вернулся к окну. События развивались даже лучше, чем я планировал. Standard Oil крупнейший игрок на энергетическом рынке. Их официальный интерес к газовому сектору мог катализировать настоящий инвестиционный бум.

Ночь я провел беспокойно, просыпаясь от малейшего шума. Не от страха, а от предвкушения. Мозг отказывался отключаться, просчитывая возможные сценарии завтрашнего дня.

Когда первые лучи солнца осветили Манхэттен, я уже был полностью готов. Тщательно выбритый, в свежей рубашке и безупречно отглаженном костюме, я чувствовал себя генералом перед решающим сражением. Сегодня мы должны превратить вчерашний успех в настоящий триумф.

В половине восьмого я встретился с Кляйном в «Уолдорф-Кафе» недалеко от биржи. По нашей договоренности, я снова использовал грим пожилого человека, хотя и менее выраженный, чем вчера.

— Утренние газеты полны статей о слиянии UGI, — Кляйн разложил перед нами несколько изданий, — и о заявлении Standard Oil. «Financial Times» даже вынесла это на первую полосу экономического раздела.

Я просмотрел публикации. Все они описывали вчерашние события на бирже как «начало новой эры в газовом секторе». Некоторые аналитики предсказывали дальнейший рост акций UGI и родственных компаний.

— Обычная журналистская эйфория, — заметил я, складывая газеты. — Но в данном случае она нам на руку. Подобные статьи привлекут еще больше покупателей.

Кляйн кивнул.

— Уже есть признаки повышенного интереса. Мой информатор в брокерской фирме «Томпсон и Партнеры» сообщил, что у них с утра выстроилась очередь клиентов, желающих приобрести акции UGI.

— А что с братьями Уитни? — поинтересовался я, отпивая кофе.

— Насколько мы можем судить, они пока не возобновляли продажи. Вероятно, тоже ждут дальнейшего роста.

Мы завершили завтрак и направились к бирже. К девяти часам галерея для посетителей была уже заполнена. Многие, услышав новости о вчерашнем скачке UGI, пришли наблюдать за дальнейшим развитием событий.

Брокеры на торговом полу выглядели возбужденными. Группы людей собирались вокруг поста UGI еще до начала торгов, подобно хищникам, окружающим добычу.

Ровно в десять прозвучал гонг, и торги открылись.

— UGI — сорок восемь долларов! — выкрикнул специалист, удивленно приподняв брови.

Акции открылись на пятьдесят центов выше вчерашнего закрытия, что было хорошим знаком. Но настоящий сюрприз ждал нас через несколько минут.

— Пятьдесят за UGI! Пятьдесят один! Пятьдесят два! — цена стремительно росла, подгоняемая почти истерическим спросом.

К десяти тридцати акции достигли пятидесяти четырех долларов. Рост почти на пятнадцать процентов от вчерашнего закрытия.

Я незаметно коснулся кармана, где лежал новейший кодовый план продаж. Пора было начинать действовать.

— Активируйте первую линию, — тихо сказал я Кляйну. — Не более десяти процентов позиции на этой цене.

Пока Кляйн передавал инструкции, я продолжал внимательно следить за торговым залом. Рядом с постом UGI я заметил знакомую фигуру брокера в сером костюме, который вчера представлял интересы Standard Oil.

— Они продолжают покупать, — прошептал я Кляйну, когда тот вернулся. — Похоже, их интерес более серьезен, чем мы предполагали.

— Я слышал, они собираются войти в совет директоров UGI, — так же тихо ответил Кляйн. — Возможно, готовят почву для полного поглощения.

Эта информация требовала пересмотра нашей стратегии.

— Приостановите все продажи, — быстро решил я. — Если Standard Oil действительно планирует поглощение, цена может уйти гораздо выше.

К полудню мои предчувствия подтвердились. Акции UGI достигли шестидесяти долларов на фоне непрекращающихся покупок. Объем торгов уже превысил вчерашний, хотя прошла лишь половина сессии.

Мы с Кляйном покинули галерею для посетителей и перебрались в наш командный центр в офисе «Прескотт Бразерс», где можно спокойно работать без посторонних глаз.

— Текущий статус? — я обратился к помощнику Кляйна, следившему за биржевыми сводками.

— UGI — шестьдесят два доллара двадцать пять центов, — доложил он. — Братья Уитни начали продавать.

— Это ключевой момент, — сказал я Кляйну. — Уитни сейчас будут оказывать давление на цену. Нам нужно начать продажи, пока их действия не обрушили рынок.

— Согласен, — кивнул Кляйн. — Но постепенно, чтобы не усиливать нисходящее давление.

Я быстро набросал план на листе бумаги.

— Продаем пятьдесят тысяч акций сейчас, равномерными блоками через все двенадцать точек. Затем оцениваем реакцию рынка. Если цена держится, продаем еще пятьдесят тысяч через час. И так далее, с постоянным мониторингом ситуации.

Кляйн согласно кивнул и начал передавать распоряжения по телефону.

В течение следующего часа цена колебалась между шестьюдесятью и шестьюдесятью двумя долларами, что свидетельствовало о равновесии между продавцами и покупателями. Мы успешно реализовали первый блок акций, не обрушив рынок.

— Можно переходить ко второй волне, — решил я. — Еще пятьдесят тысяч.

К двум часам дня мы продали сто пятьдесят тысяч акций из оставшихся двухсот пятидесяти тысяч, по средней цене шестьдесят один доллар. Это принесло еще три миллиона шестьсот девяносто тысяч долларов прибыли.

Внезапно позвонил наш связной с биржи.

— Новости! — возбужденно прокричал он в трубку. — Официальное заявление Standard Oil. Они ведут переговоры о стратегическом партнерстве с UGI!

Кляйн повесил трубку и повернулся ко мне.

— Это меняет все. Слово «партнерство» означает, что они рассматривают возможность частичного или полного поглощения.

Я мгновенно прокрутил в голове новые возможности.

— Отмените все текущие распоряжения о продаже, — скомандовал я. — Держим оставшиеся сто тысяч акций до последнего часа торгов.

Как я и предполагал, заявление Standard Oil вызвало новую волну покупок. К трем часам дня цена UGI достигла семидесяти долларов. Почти вдвое больше, чем при нашей покупке.

— Пора реализовать последнюю часть, — решил я, видя, что рынок достиг максимального энтузиазма. — Пятьдесят тысяч акций сейчас, остальные пятьдесят тысяч в последние полчаса торгов.

План сработал идеально. Мы продали последние сто тысяч акций со средней ценой шестьдесят восемь долларов, добавив еще три миллиона сто шестьдесят тысяч долларов к нашей прибыли.

К закрытию торгов цена UGI составила шестьдесят девять долларов семьдесят пять центов. Более чем вдвое выше той цены, по которой мы приобретали акции.

— Итоговые результаты? — спросил я Кляйна, когда последний гонг возвестил о завершении торговой сессии.

Кляйн, обычно сдержанный, позволил себе широкую улыбку.

— Общая прибыль за два дня — шесть миллионов восемьсот девяносто тысяч долларов при начальных инвестициях в три миллиона. Рентабельность двести тридцать процентов.

Я откинулся в кресле, переваривая информацию. Мы более чем утроили вложенные средства за два дня. Даже для инсайдерской операции это выдающийся результат.

— Мистер Мэдден будет впечатлен, — заметил Кляйн, аккуратно складывая отчеты.

— Да, хотя половина прибыли — почти три с половиной миллиона будет нашей, — уточнил я, впервые позволив себе мысль о том, что теперь являюсь мультимиллионером по меркам 1928 года.

Ближе к вечеру мы перебрались в офис «Atlas Trading» для итогового разговора.

— Мистер Мэдден просил передать свои поздравления, — сказал он после доклада о результатах. — Он в восторге от достигнутых результатов и хотел бы обсудить с вами новые возможности. Возможно, с еще большим объемом инвестиций.

— Я буду рад такой встрече, — ответил я, — но сначала нужно завершить все формальности по текущей операции.

— Разумеется, — кивнул Кляйн. — К слову о формальностях, как вы предпочитаете получить вашу долю? Это значительная сумма.

— Триста тысяч наличными, — ответил я после короткого размышления. — Остальное распределите между счетами в Morgan Guaranty Trust на имя Gulf Coast Imports и новыми сейфовыми ячейками в Swiss Banking Corporation. Детали я передам позже.

Кляйн кивнул, одобряя мои предосторожности. Мы завершили все необходимые формальности, и я уже собирался уходить, когда телефон на столе зазвонил.

Кляйн снял трубку, выслушал короткое сообщение и передал аппарат мне.

— Наш информатор из «Харрисон и Партнеры», — тихо сказал он. — Хочет переговорить с вами.

Я взял трубку, нисколько не удивившись тому, что в нашей конторе есть человек Мэддена. Наоборот, я удивился бы, если бы его там не было. Голос смутно знакомый, по-моему, это один из младших клерков в компании, посыльный и мальчик на побегушках.

— Мистер Стерлинг? В фирме творится что-то странное, — нервно заговорил он. — Мистер Харрисон и мистер Паттерсон устроили настоящую сцену в главном офисе. Кричали друг на друга, обвиняли в предательстве, даже угрожали. Мистер Харрисон упомянул какие-то документы, которые Паттерсон якобы передал конкурентам.

— Они все еще там? — спросил я, мгновенно переключаясь с мыслей о финансовом успехе на ситуацию в компании.

— Да, сэр. Харрисон созвал экстренное собрание партнеров. Прескотт, Джонсон, все старшие управляющие. Они заперлись в конференц-зале.

— Понятно. Спасибо за информацию.

Я положил трубку и повернулся к Кляйну.

— Мне нужно срочно вернуться в офис «Харрисон и Партнеры». Похоже, там открытый конфликт между руководителями.

— Это может повлиять на наши операции? — настороженно спросил Кляйн.

— Сомневаюсь. Скорее всего, это очередной раунд их давнего противостояния, — ответил я, хотя внутренне не был так уверен. — Завершим все формальности завтра.

Быстро смыв грим и покинув здание «Atlas Trading», я поймал такси и назвал адрес офиса «Харрисон и Партнеры». Пока машина мчалась через вечерний Манхэттен, я пытался понять, что могло стать причиной открытого конфликта между двумя руководителями.

Харрисон и Паттерсон давно соперничали за влияние в компании, но всегда сохраняли публичное спокойствие. Что могло заставить их перейти к открытому противостоянию именно сейчас?

Могло ли это быть связано с Continental Trust? С моими поисками в архиве? С какими-то новыми документами, которые я еще не видел?

Такси остановилось у знакомого здания с медной табличкой «Харрисон и Партнеры». Даже снаружи было заметно необычное оживление в офисе. Окна конференц-зала ярко освещены, несмотря на поздний час.

Я расплатился с таксистом и быстро вошел в здание, мысленно готовясь к тому, что могу оказаться втянутым в давний конфликт двух могущественных финансистов.

Сегодня я стал богаче на три с половиной миллиона долларов, но в этом здании я просто мелкий служащий, так что, надо снова превратиться в Уильяма Стерлинга.

Войдя в офис, я сразу ощутил напряженную атмосферу. Обычно в это время офис уже пустел, но сегодня все кипело, как растревоженный улей. Клерки и секретарши перешептывались группками, замолкая при приближении кого-то из руководства.

Бейкер нервно курил у окна в маленькой комнате отдыха. Увидев меня, он торопливо затушил сигарету и подошел, оглядываясь по сторонам.

— Стерлинг! Где тебя черти носили весь день? — прошипел он, схватив меня за локоть. — Харрисон дважды спрашивал, куда ты пропал.

— Был на встрече с потенциальным клиентом, — ответил я, пытаясь выглядеть недоумевающим. — А что тут происходит? Такое впечатление, будто здесь началась война.

Бейкер потянул меня в угол, подальше от проходящих мимо сотрудников.

— Война это мягко сказано. Харрисон и Паттерсон устроили такую сцену, что стеклянные перегородки дрожали. — Он понизил голос до шепота. — Паттерсон передал копии наших аналитических отчетов «Коннорсу и Блумфилду». Это прямое нарушение партнерского соглашения.

— «Коннорс и Блумфилд»? — я сделал удивленное лицо. — Наши главные конкуренты по страховому сектору?

— Именно. Джонсон случайно узнал об этом от знакомого в их компании. Когда он рассказал Харрисону… — Бейкер красноречиво провел пальцем по горлу. — Никогда не видел старика в таком бешенстве. Он ворвался в кабинет Паттерсона прямо посреди встречи с клиентами и обвинил его в предательстве.

Я присвистнул. Ситуация серьезнее, чем я предполагал.

— А Паттерсон?

— О, он тоже не остался в долгу. Обвинил Харрисона в сокрытии информации от партнеров, манипуляциях с прибылью и мошенничестве с клиентскими счетами. — Бейкер провел рукой по волосам. — Называл его «диктатором и тираном, который превратил партнерство в свою личную вотчину».

— И что теперь?

— Харрисон созвал экстренное собрание партнеров. Они сейчас в конференц-зале, решают судьбу Паттерсона. — Бейкер нервно оглянулся. — И кстати, тебе лучше бы показаться Харрисону. Он спрашивал о тебе с таким выражением, что мне стало не по себе.

Я кивнул и направился к кабинету Харрисона. По пути анализировал информацию.

Паттерсон совершил грубейшую ошибку, предоставив конфиденциальные материалы фирмы конкурентам. В партнерском соглашении подобные действия наверняка классифицировались как основание для исключения.

Однако в юридической практике 1920-х исключение партнера было сложной процедурой. Партнерские соглашения того времени обычно требовали единогласного решения остальных партнеров или, по крайней мере, квалифицированного большинства в две трети голосов.

Если Паттерсон имел сторонников среди других партнеров, его исключение могло превратиться в затяжную юридическую баталию.

Я постучал в дверь кабинета Харрисона. Через матовое стекло виднелась его фигура, склонившаяся над бумагами.

— Войдите! — раздался резкий голос.

Харрисон выглядел измотанным. Галстук сбился набок, воротничок рубашки расстегнут, обычно аккуратно зачесанные волосы растрепаны. Глаза покраснели, то ли от усталости, то ли от гнева.

— А, Стерлинг! — он поднял голову. — Наконец-то соизволили появиться. Где вас носило весь день?

— Встречался с потенциальным клиентом, сэр, — ответил я, сохраняя спокойствие. — Саймон Вестон порекомендовал меня своему деловому партнеру из Оклахомы. Обсуждали возможности инвестирования в нефтяной сектор.

Харрисон пристально посмотрел на меня, словно пытаясь определить, говорю ли я правду.

— В будущем извольте информировать о своих отлучках заранее, — проворчал он, явно смягчившись. — Сегодня у нас тут чрезвычайная ситуация.

— Да, я слышал, сэр. Очень неприятное дело.

Харрисон хмыкнул, откидываясь в кресле.

— «Неприятное» — это мягко сказано, Стерлинг. Предательство — вот точное слово. — Он сжал кулак так, что костяшки побелели. — Двадцать лет мы с Паттерсоном строили эту фирму. Двадцать лет! И он передает наши материалы Коннорсу, этому стервятнику, который годами пытался переманить наших клиентов!

Я сохранял невозмутимое выражение лица, хотя внутренне анализировал каждое слово и жест Харрисона.

— Боюсь даже представить, сэр, какое это потрясение для вас.

Харрисон махнул рукой, словно отгоняя муху.

— Дело не в моих чувствах, Стерлинг. Дело в репутации фирмы. В доверии наших клиентов. Если разнесется слух, что партнер «Харрисон и Партнеры» делится конфиденциальными аналитическими материалами с конкурентами, нам конец!

Я понимающе кивнул.

— Что теперь будет с мистером Паттерсоном?

Харрисон потянулся к графину с виски, стоявшему на боковом столике. Налил два стакана и один пододвинул мне.

— Собрание партнеров только что закончилось, — сказал он, делая большой глоток. — Одиннадцать против четырех при одном воздержавшемся за исключение Паттерсона из партнерства.

Я внутренне присвистнул. Большинство явно за Харрисона. Но голосование не решало всех проблем.

— Но ведь исключение партнера — сложный юридический процесс, сэр? Особенно партнера-основателя.

Харрисон мрачно усмехнулся.

— Вы хорошо информированы, Стерлинг. Да, согласно нашему партнерскому соглашению 1907 года, даже при голосовании партнеров требуется формальное доказательство нарушения фидуциарных обязательств. Юристы уже работают над этим, но процесс займет время.

Он сделал паузу, изучающе глядя на меня.

— А тем временем, Паттерсон имеет доступ ко всем нашим документам, клиентским базам и финансовой информации. Понимаете, к чему я клоню?

— Вам нужно собрать доказательства его нарушений, прежде чем он успеет нанести еще больший ущерб, — ответил я.

— Именно. — Харрисон наклонился вперед. — И здесь мне понадобится ваша помощь, Стерлинг.

Я изобразил легкое удивление.

— Моя, сэр?

— Да. Вы молоды, амбициозны и, что важнее всего, обладаете аналитическим умом. К тому же Паттерсон не воспринимает вас как угрозу. Он считает вас простым аналитиком, моим протеже.

Харрисон открыл ящик стола и достал тонкую папку.

— Мне нужно, чтобы вы проверили эти транзакции, — он положил папку передо мной. — Это список клиентских счетов, которыми управлял Паттерсон за последние три месяца. Сравните их с общими отчетами по доходности. Ищите несоответствия, необычные снятия средств, перемещения между счетами.

Я взял папку, ощущая приятную тяжесть в руке. Это ценная информация, которой Харрисон не стал бы делиться с рядовым сотрудником.

— Также проверьте его коммуникации с клиентами, — продолжил Харрисон. — Мисс Петерсон предоставит вам доступ к архиву его переписки. Ищите намеки на встречи вне офиса, предложения особых условий, любые признаки того, что он пытается переманить клиентов.

— Понимаю, сэр. Но… — я сделал паузу, — разве мистер Паттерсон не заметит моего интереса к его документам?

Харрисон тонко улыбнулся.

— Не беспокойтесь. Паттерсон сейчас отстранен от повседневных операций фирмы. Формально он остается партнером до решения суда, но его доступ к клиентам и документам уже ограничен. — Он сделал еще глоток виски. — К тому же, он даже не подозревает о вашей настоящей роли в этом деле. Думает, что вы просто обрабатываете клиентские отчеты.

Я кивнул, мысленно отмечая, как удачно складываются обстоятельства. Получить официальный доступ к делам Паттерсона — это настоящая удача.

— Сколько у меня времени?

— Три дня, — ответил Харрисон. — В понедельник состоится предварительное слушание по иску об исключении. Нам нужны конкретные доказательства к этому времени.

— Приступаю немедленно, сэр.

Я уже развернулся к двери, когда Харрисон окликнул меня:

— И, Стерлинг… — он сделал паузу. — Я замечаю ваш потенциал. После всего этого, возможно, освободится место партнера.

Я позволил себе лишь легкий намек на улыбку.

— Благодарю за доверие, сэр. Я сделаю все возможное.

Покидая кабинет Харрисона, я чувствовал, как судьба делает очередной поворот в мою пользу. Невольно я оказался втянут в давнюю вражду между двумя титанами фирмы. И, что примечательно, пока от этого выигрывал только я.

С одной стороны, доказательства непорядочности Паттерсона, которые я соберу для Харрисона. С другой, доступ к внутренней финансовой кухне фирмы, который может оказаться бесценным, когда я решу основать собственную компанию.

А самое важное, намек на партнерство. Даже если я не планирую долго оставаться в «Харрисон и Партнеры», статус партнера значительно повысит мои шансы привлечь клиентов в будущем.

Я прижал к груди папку, переданную Харрисоном. Что ж, похоже, ближайшие дни мне предстоит провести, погрузившись в финансовую историю Паттерсона. Не самая приятная перспектива, но, несомненно, очень полезная.

И все это на фоне почти семи миллионов долларов, заработанных за два дня операции с UGI. Воистину, судьба улыбается тем, кто готов к ее подаркам.