Оракул с Уолл-стрит 2

Глава 18 Ночь у девушки

Квартира Элизабет располагалась на третьем этаже старого кирпичного дома в Челси, айона, еще не обретшего ту богемную славу, которую я знал из своего времени, но уже привлекающего художников, писателей и интеллектуалов среднего достатка.

Я стоял перед ее дверью, сжимая в руке папку с документами, и испытывал странное колебание. Идея продолжить совместное расследование с профессиональной журналисткой безупречная с логической точки зрения.

У нее навыки и связи, которых не хватало мне. Но после нашего поцелуя ситуация усложнилась. Мы переступали границу профессиональных отношений, а это всегда повышало риски.

— Ну же, проходите, — улыбнулась девушка, отступая в сторону. — Я приготовлю вам кофе.

Дверь открылась почти сразу.

Квартира полностью соответствовала хозяйке. Компактная, функциональная и наполненная интеллектуальной энергией.

Вместо обычных для женского жилища предметов декора стены украшали газетные вырезки, карты и фотографии, соединенные красными нитями. Один угол гостиной полностью превращен в рабочее пространство. Большой стол с пишущей машинкой Underwood, стопки блокнотов и папок, картотека с разноцветными ярлычками.

Запах свежесваренного кофе наполнил воздух, смешиваясь с ароматом типографской краски и бумаги.

— Присаживайтесь, — Элизабет указала на небольшой диван у стены. — Простите за беспорядок, я не ожидала гостей… По крайней мере, обычных гостей, — добавила она с легкой улыбкой.

— Это не беспорядок, это рабочая обстановка, — ответил я, опуская документы на журнальный столик. — Впечатляющая система.

Она направилась к маленькой кухне, отделенной от основного пространства лишь барной стойкой.

— Кофе? Предупреждаю, он крепкий.

— С удовольствием.

Пока Элизабет возилась с чашками, я рассматривал ее стену с материалами расследования. В центре композиции находился логотип Continental Trust, вырезанный из какого-то финансового издания.

Стилизованное изображение земного шара, охваченного литерой «C». От него расходились нити к фотографиям руководителей компании, вырезкам статей о подозрительных банкротствах и схемам корпоративных связей.

— Как долго вы собираете эту информацию? — спросил я, когда она вернулась с двумя дымящимися чашками.

— Почти два месяца, — Элизабет поставила кофе на столик и присела рядом со мной. — Все началось со статьи о серии корпоративных банкротств 1927 года. Я заметила закономерность, которую никто больше не увидел или не захотел увидеть.

— Закономерность? — переспросил я.

— Continental Trust финансировал эти компании через подставные организации, а незадолго до их краха кто-то занимал крупные короткие позиции по их акциям. — Она отпила кофе, глядя на меня поверх очков. — Другими словами, они зарабатывали на падении компаний, которые сами же и финансировали.

— Это серьезное обвинение, — заметил я. — У вас есть доказательства?

Элизабет встала и подошла к картотеке. Через несколько секунд она вернулась с папкой, заполненной финансовыми отчетами и банковскими выписками.

— Взгляните сами, — она раскрыла папку, показывая записи о движении средств. — Здесь видно, как деньги от Continental Trust проходят через цепочку подставных компаний и в итоге оказываются в Midwestern Steel, которая обанкротилась в апреле 1927 года. А это, — она достала другой документ, — отчет биржевого брокера о крупных коротких позициях, открытых за две недели до объявления о банкротстве.

Я внимательно изучал документы, впечатленный ее работой. Элизабет не только нашла все эти материалы, но и связала их воедино, создав убедительную картину финансовых манипуляций.

— Как вам удалось добыть эти данные? — спросил я. — Банковские выписки должны быть конфиденциальными.

— У журналистов есть свои методы, — она загадочно улыбнулась. — И свои источники. Но вернемся к тому, что нас особенно интересует…

Элизабет снова подошла к картотеке и вытащила тонкую папку с надписью «Эдвард Стерлинг».

— Я наткнулась на имя вашего отца, когда исследовала текстильную промышленность Новой Англии, — она открыла папку, показывая газетные вырезки. — Вот сообщение о его смерти в Industrial Gazette. А вот объявление о продаже фабрики Eastern Textile Enterprises. Между этими событиями прошло всего две недели.

Я взял в руки пожелтевшую вырезку, рассматривая фотографию отца Стерлинга, статного мужчины средних лет с внимательным взглядом и аккуратными усами. Рядом с ним запечатлены рабочие фабрики, чинно построенные для групповой фотографии.

— А вот что особенно интересно, — Элизабет достала документ с печатью регистрационной палаты. — Eastern Textile Enterprises принадлежит холдингу Atlantic Regional Industries, который, в свою очередь, контролируется группой инвесторов, среди которых есть Eastern Consolidated Ventures.

— А Eastern Consolidated Ventures связана с Continental Trust, — закончил я мысль.

— Именно, — она кивнула. — Тот же шаблон, что и с другими поглощениями. Но есть еще кое-что…

Элизабет вытащила из папки фотокопию страницы из финансового журнала.

— Смотрите на дату. За месяц до смерти вашего отца Continental Trust открыл кредитную линию для «Харрисон и Партнеры». Внушительная сумма.

Я почувствовал, как пульс учащается. Это могло быть важным связующим звеном.

— У вас наметанный глаз для деталей, — сказал я, изучая документ. — И настоящая журналистская хватка. А есть какие-нибудь свидетельства о том, что произошло на фабрике в день смерти моего отца?

Элизабет покачала головой.

— К сожалению, отчет полиции довольно скуден. Упоминается, что он находился в машинном отделении поздно вечером, вероятно, проверяя новое оборудование. Произошел несчастный случай.

Я задумчиво кивнул. Уже не первый раз я задавался вопросом, были ли эти события предопределены до моего появления в теле Стерлинга, или мое присутствие в этом времени как-то влияло на прошлое?

— Что вы думаете об этом всем, Уильям? — тихо спросила Элизабет, наблюдая за моей реакцией. — Это ведь ваш отец…

Я встретился с ней взглядом, осознавая, что стою перед важным выбором. Притвориться потрясенным и безутешным сыном или быть более сдержанным и расчетливым. Я выбрал середину.

— Я всегда считал обстоятельства его смерти странными, — сказал я. — Отец был опытным управляющим, знал каждый винтик на фабрике. И вдруг такая нелепая случайность… Но у меня никогда не было доказательств чего-то другого.

Элизабет положила руку на мою, и я почувствовал ее тепло.

— Теперь, возможно, они появятся. — Она встала и подошла к рабочему столу. — Есть еще кое-что, что может вас заинтересовать.

Она достала из ящика стола потрепанный блокнот в коричневой кожаной обложке.

— Это мой журналистский дневник. Я записываю сюда все необычные факты, которые могут быть полезны позже.

Элизабет открыла блокнот и показала мне запись, датированную тремя неделями ранее.

«Источник в Continental Trust упомянул „Операцию Анакондо“, секретный проект высшего руководства. Связан с долгосрочным финансовым планированием. Крайняя степень секретности. Источник отказался говорить подробнее, выглядел напуганным.»

— Вы упомянули это название в «Синей птице», — сказала она. — Откуда вы о нем знаете?

Я решил поделиться с ней частью правды.

— Видел его в документе, который Харрисон показывал одному из партнеров. Когда они заметили меня, сразу убрали бумаги.

— А что было в документе? — в ее глазах зажегся профессиональный интерес.

— Я видел только фрагмент. Что-то о «стратегическом накоплении резервов» и «подготовке к фазе активной консолидации». Звучит как подготовка к серьезным финансовым операциям.

Элизабет быстро сделала запись в блокноте.

— Это подтверждает мои подозрения, — сказала она, откладывая ручку. — Continental Trust готовится к чему-то крупному. Возможно, они планируют серию поглощений или ценовых манипуляций.

— Или готовятся к экономическому спаду, — осторожно предположил я.

Она взглянула на меня с интересом.

— К спаду? Вы действительно верите, что рынок может рухнуть, несмотря на весь этот оптимизм?

— Посмотрите на цифры, Элизабет, — я перешел на свой лекторский тон. — Маржинальная торговля достигла беспрецедентных объемов. Люди покупают акции, внеся лишь десять процентов от их стоимости, остальное — кредит. Пирамида долга растет с каждым днем. Коэффициент P/E для многих компаний превышает все разумные пределы. Это классический пузырь.

Она смотрела на меня с возрастающим интересом.

— И когда, по-вашему, этот пузырь лопнет?

Я мысленно одернул себя, напоминая, что не должен быть слишком точным.

— Сложно сказать. Может, через несколько месяцев, может, через год. Но признаки перегрева рынка налицо.

— А если Continental Trust тоже это видит? — задумчиво произнесла Элизабет. — Что если «Анакондо» — план по извлечению выгоды из грядущего краха?

— Именно так поступают самые умные хищники, — кивнул я. — Они не просто реагируют на кризис, они готовятся к нему заранее. И судя по вашим документам, Continental Trust уже отрабатывал тактику на отдельных компаниях.

Элизабет поднялась и подошла к стене расследования, прикрепляя новую карточку с надписью «Подготовка к рыночному краху?»

— Это меняет всю картину, — произнесла она. — Если мы сможем доказать, что Continental Trust не только предвидит, но и готовится использовать экономический крах в своих интересах, это будет сенсация.

Я подошел к ней, глядя на разрастающуюся схему связей.

— Но нам нужны неопровержимые доказательства. Косвенных улик недостаточно для такого серьезного обвинения.

— Я знаю, — она повернулась ко мне. — Поэтому нам нужно объединить усилия. У вас есть доступ к внутренним документам «Харрисон и Партнеры», у меня сеть информаторов и журналистские методы расследования.

Мы стояли близко друг к другу, и я почувствовал, как между нами возникает не только интеллектуальная, но и эмоциональная связь. Работая вместе, мы могли раскрыть тайну Continental Trust, узнать правду о смерти отца Стерлинга и одновременно подготовиться к грядущему краху рынка.

— Мы должны быть предельно осторожны, — сказал я. — Если то, что мы подозреваем, правда, то Continental Trust не остановится ни перед чем, чтобы защитить свои планы.

— Я привыкла к рискам, — Элизабет храбро улыбнулась. — Журналистское расследование — не прогулка в парке.

— Здесь речь может идти о большем, чем просто угрозы или шантаж, — серьезно сказал я. — Если они действительно причастны к смерти моего отца и других предпринимателей…

Элизабет задумчиво кивнула, затем подошла к большому деревянному столу, заваленному документами.

— Давайте систематизируем то, что у нас есть, — предложила она, усаживаясь за стол. — И составим план дальнейших действий.

За следующие несколько часов мы полностью погрузились в работу, потеряв счет времени. Элизабет достала большой лист бумаги, и мы начали создавать хронологическую карту событий, связывающих Continental Trust, Харрисона и смерть отца Стерлинга.

Факты, собранные по отдельности, казались мелкими и незначительными. Но объединенные на одной схеме, они складывались в тревожную картину. Фабрика Стерлинга лишь один из многих активов, приобретенных Continental Trust после смерти их владельцев при подозрительных обстоятельствах.

— Смотрите, — Элизабет протянула мне пожелтевшую вырезку. — Джозеф Фридман, владелец сталелитейного завода в Питтсбурге. Погиб в автомобильной катастрофе в 1926 году. Через месяц его активы купила компания, связанная с Continental Trust. То же самое с Робертом Хиггинсом, угольным магнатом из Западной Вирджинии. «Несчастный случай» в шахте.

Я изучал документы, испытывая странное чувство. Как человек из будущего, я привык считать крах 1929 года неизбежным историческим событием, результатом слепых экономических сил.

Но что если это было не совсем так? Что если кто-то сознательно манипулировал рынком, готовясь извлечь максимальную выгоду из краха?

— Смотрите, — я указал на даты нескольких финансовых транзакций. — Continental Trust создал серию холдинговых компаний за два года до начала массовых поглощений. Они планировали это давно.

— И все эти компании, — добавила Элизабет, прослеживая пальцем линии связей, — сконцентрированы в тяжелой промышленности, транспорте и коммунальном секторе. Базовые отрасли, необходимые для функционирования экономики.

— А вот здесь интересный момент, — я указал на другую группу документов. — Связь с политиками. Сенатор Уотерс, председатель банковского комитета, получал «консультационные гонорары» от фирмы, принадлежащей зятю главы Continental Trust.

— Классический конфликт интересов, — кивнула Элизабет, делая пометку в блокноте. — А вот еще одно странное совпадение: в 1927 году, когда Continental Trust начал массово скупать региональные банки, Федеральный резерв неожиданно снизил процентную ставку, что вызвало волну слияний и поглощений.

— Они создают инфраструктуру для чего-то большего, — задумчиво произнес я. — Сначала отрабатывают тактику на отдельных компаниях, потом переходят к целым секторам экономики.

Элизабет достала еще несколько чашек кофе, я потерял счет, которая это была по счету. За окном температура ночь. Мы работали уже несколько часов, но азарт расследования не давал остановиться.

— Вот документ, который может связать Харрисона напрямую, — она протянула мне финансовый отчет. — Перевод в размере пятидесяти тысяч долларов от Transcontinental Holdings, дочерней структуры Continental Trust, на личный счет Харрисона в швейцарском банке. Датировано тремя днями позже смерти вашего отца.

Я внимательно изучил документ. Пятьдесят тысяч долларов в 1925 году — это огромная сумма, эквивалент нескольких сотен тысяч в моем времени.

— Как вы получили доступ к швейцарским банковским записям? — спросил я, впечатленный ее источниками.

— У моего отца был друг, банкир из Женевы, — пояснила Элизабет. — После его смерти я поддерживала эту связь. Иногда даже самые секретные системы уязвимы перед человеческими отношениями.

Мы продолжили работу, выстраивая все более детальную картину деятельности Continental Trust.

Вскоре стена ее квартиры превратилась в масштабную схему связей, центром которой был Continental Trust. Красные нити соединяли документы, фотографии и газетные вырезки, формируя паутину влияния и манипуляций.

— А вот здесь самое интересное, — Элизабет указала на фотографию роскошного особняка. — Загородная резиденция Джеральда Восворта, председателя совета директоров Continental Trust. В ноябре 1927 года там прошла закрытая встреча с участием представителей двенадцати крупнейших финансовых институтов страны. Никаких официальных заявлений не было, но через месяц начался новый цикл слияний и поглощений на Уолл-стрит.

— Как картель, — задумчиво сказал я. — Они координируют свои действия, не привлекая внимания.

— Именно, — кивнула Элизабет. — И обратите внимание на этого человека, — она указала на фотографию импозантного мужчины в костюме-тройке. — Генри Форбс, один из руководителей Continental Trust. Он специализируется на сложных финансовых операциях и руководит отделом слияний и поглощений.

Я напрягся. Форбс тот самый человек, который недавно предложил мне работу над металлургическим проектом в Пенсильвании.

— Я знаю его, — признался я. — Он пригласил меня консультировать один из их проектов.

Элизабет широко раскрыла глаза.

— Уильям, это невероятно ценная возможность! Вы могли бы получить доступ к внутренней информации Continental Trust.

— Но и подвергнуться смертельной опасности, если они заподозрят, что я копаю под них, — заметил я.

Она на мгновение задумалась, затем решительно сказала:

— Я понимаю риск. Но это может быть единственным способом получить конкретные доказательства об «Анакондо».

Я понимал, что Элизабет права. Через Форбса я мог получить важную информацию о планах Continental Trust. Но это рискованно.

— Я подумаю над этим, — сказал я. — А пока нам нужно разработать систему безопасности для обмена информацией.

Мы продолжили работу, теперь сосредоточившись на практических аспектах нашего расследования. Элизабет предложила систему кодовых слов для обозначения ключевых фигур и организаций, на случай, если наши сообщения будут перехвачены. Я разработал график встреч в различных местах, чтобы не создавать узнаваемого шаблона.

Когда часы пробили два часа, я с удивлением осознал, как долго мы работали. Элизабет тоже выглядела утомленной, но ее глаза по-прежнему горели энтузиазмом.

— Мы должны быть готовы к тому, что они могут предпринять действия против нас, — сказал я, собирая документы. — Если Continental Trust действительно причастен к убийствам, они не остановятся, чтобы защитить свои секреты.

Собрав наиболее важные документы, я сложил их в свой портфель, чтобы изучить дома более детально.

— Я должен идти, — сказал я, глядя на часы. — Завтра рано вставать.

Элизабет проводила меня до двери. Мы стояли близко друг к другу, и напряжение, которое нарастало между нами в течение вечера, достигло кульминации.

— Спасибо за помощь, — тихо сказала она. — Вместе мы сможем раскрыть эту историю.

Поддавшись импульсу, я наклонился и нежно поцеловал ее. Элизабет ответила.

Сначала осторожно, затем с возрастающей страстью. Когда мы наконец отстранились друг от друга, я увидел в ее глазах смесь нежности и решимости.

— Будьте осторожны, Уильям, — прошептала она. — Эти люди крайне опасны.

— Вы тоже, — я сжал ее руку. — Никому не открывайте дверь без предварительного звонка. И если заметите что-то подозрительное, немедленно свяжитесь со мной.

Она кивнула, и я с неохотой покинул ее квартиру, унося с собой важные документы и тревожные мысли о Continental Trust. Но больше всего меня беспокоило другое — как я мог защитить Элизабет, когда наше расследование начнет приносить плоды?

Предрассветный Нью-Йорк окутывал туман, придавая улицам призрачный вид. После бессонной ночи, проведенной в тщательном изучении документов Элизабет, я возвращался домой.

Небо на востоке лишь начинало светлеть, а редкие прохожие, преимущественно молочники, разносчики газет и ранние рабочие, спешили по своим делам.

Мой маршрут намеренно включал несколько поворотов и переходов через переулки. Привычка, выработанная уже давно, ещё с прошлой жизни. Человек, знающий слишком много, должен всегда быть настороже.

Квартальный полицейский кивнул мне, когда я проходил мимо. Я ответил вежливым прикосновением к шляпе. Удивительно, как быстро я привык к ритуалам вежливости этой эпохи.

Подойдя к своему дому, я нырнул внутрь. Тихо прошел, и поднялся по лестнице на свой этаж, доставая ключи.

Что-то было не так. Я остановился в нескольких шагах от двери, внимательно изучая обстановку. После месяцев общения с Мэдденом и его людьми я научился замечать едва уловимые признаки опасности.

Дверь выглядела нетронутой, но небольшая щепка, которую я всегда оставлял в дверном косяке как примитивную сигнализацию, отсутствовала. Кто-то входил в мою квартиру в мое отсутствие.

Инстинкты требовали немедленно уйти, но любопытство и необходимость знать, что происходит, пересилили. Я достал из кармана тяжелую металлическую расческу. Не идеальное оружие, но лучше, чем ничего.

Вставив ключ в замок, я осторожно повернул его, стараясь не производить лишнего шума. Дверь открылась без скрипа, я регулярно смазывал петли именно на такой случай.

Квартира выглядела почти так же, как я ее оставил, но профессиональный взгляд замечал признаки тщательного обыска.

Книги на полке стояли в чуть ином порядке. Ковер у письменного стола имел следы чужих ботинок. Ящики комода были закрыты не полностью.

Я медленно прошел в гостиную, затем проверил спальню и ванную. Никого. Непрошеные гости уже ушли, оставив после себя едва заметные следы.

Но вернувшись к письменному столу, я заметил нечто странное.