Оракул с Уолл-стрит 2

Глава 23 Двойная игра

Вернувшись в офис «Харрисон Партнеры» после распределения средств для операции с UGI, я заметил, что большинство сотрудников уже начали собираться домой.

Часы показывали почти четыре. Обычно в это время торговый зал постепенно пустел, оставляя лишь самых усердных аналитиков и клерков, желающих произвести впечатление на начальство.

Мой стол завален бумагами. Утренняя почта, которую я не успел разобрать, уведомления от телеграфной службы, какие-то аналитические отчеты и прочая рутина финансового мира. Но сверху лежала записка, написанная аккуратным почерком мисс Петерсон:

«Мистер Стерлинг, мистер Харрисон ожидает ваш анализ Van Sweringen Company к завтрашнему утру. Все материалы в архиве, секция 14-C».

Я вздохнул. Братья Ван Сверинген и их железнодорожная империя…

Харрисон выбрал для проверки мою слабость. Не корпорацию, а именно частную компанию, что затрудняло анализ.

И конечно, его интересовало мое мнение о бизнесе, который, как я знаю, через пару лет рухнет под тяжестью собственных долгов. Но сейчас он казался непоколебимым.

Отправившись в архив компании, расположенный в полуподвальном помещении, я кивнул мисс Гринвуд, престарелой хранительнице документального наследия нашей конторы. Ее маленькая фигурка почти терялась среди бесконечных стеллажей, но властный взгляд из-под очков, висящих на серебряной цепочке, не оставлял сомнений в том, кто здесь хозяин.

— Мистер Стерлинг, — она поприветствовала меня сдержанным кивком. — Какие-то особые исследования?

— Материалы по Van Sweringen, мисс Гринвуд. Секция 14-C, насколько я понимаю.

— Ах, да, — она поджала тонкие губы. — Мистер Харрисон предупредил. Следуйте за мной.

Мы прошли через лабиринт стеллажей, заполненных финансовой историей компании. Здесь хранились свидетельства каждой сделки, каждого решения, принятого с момента основания фирмы. В воздухе витал специфический запах старой бумаги и кожаных переплетов.

— Вот, — мисс Гринвуд остановилась перед металлическими шкафами с маркировкой «14-C». — Материалы по железнодорожному сектору за последние три года. Братья Ван Сверинген в третьем шкафу справа.

— Благодарю, — я кивнул.

— Я буду в своем кабинете, — она указала на стеклянную перегородку в дальнем конце помещения. — Если понадобится помощь, позовите. Архив закрывается в девять.

Когда она ушла, я открыл указанный шкаф. Внутри находилось несколько объемных папок, содержащих финансовые отчеты, газетные вырезки, телеграммы и аналитические справки о деятельности Van Sweringen Company.

Я знал из истории будущего, что О. П. и М. Дж. Ван Сверинген были одними из самых амбициозных железнодорожных магнатов начала двадцатого столетия. Они построили настоящую империю, используя сложную систему холдинговых компаний и заемных средств.

Экспансия впечатляла. Они контролировали Chesapeake Ohio, Nickel Plate Road, Pere Marquette и другие железные дороги. Но эта замысловатая финансовая структура рухнет как карточный домик при первом серьезном экономическом потрясении.

Я начал методично изучать материалы, делая заметки и выстраивая объективный финансовый анализ. Основная проблема очевидна.

Чрезмерная зависимость от заемного капитала. Братья использовали классическую пирамидальную структуру холдингов, где каждый верхний уровень имел лишь контрольный пакет нижнего, а остальное финансировалось долгом.

Примерно через час, когда я погрузился в финансовые отчеты компании за 1927 год, мое внимание привлекла небольшая неточность. В папке оказался документ, который, судя по маркировке, должен находиться совсем в другом разделе. Это был отчет о встрече Харрисона с группой инвесторов в 1922 году.

Я отложил его в сторону, чтобы позже вернуть на место, и продолжил работу. Но через несколько минут мое внимание привлек еще один документ, явно не относящийся к теме. И еще один. Постепенно я осознал, что среди материалов о Van Sweringen подмешано несколько документов из ранней истории компании.

Мое любопытство взяло верх. Отодвинув текущее задание, я начал изучать эти «заблудившиеся» бумаги.

Первый документ представлял собой конфиденциальный меморандум, датированный 1923 годом, о сделке с рядом региональных банков. В записке Харрисон инструктировал своих подчиненных о манипуляциях с ценами акций этих банков перед их приобретением более крупными финансовыми институтами.

«Необходимо создать ситуацию временной нестабильности в Second National of Pennsylvania. Наши агенты должны распространить информацию о проблемах с ликвидностью, что позволит приобрести контрольный пакет на пятнадцать-восемнадцать процентов ниже текущей рыночной стоимости».

Это классическая схема манипулирования рынком, которая стала полностью незаконной после создания SEC в 1934 году, но в 1923 находилась в серой зоне финансового регулирования. Тем не менее, репутационный ущерб от публикации такого документа был бы огромным.

Второй документ еще интереснее.

Это переписка между Паттерсоном и группой инвесторов из Бостона, датированная 1924 годом. В письмах открыто обсуждалось соглашение о разделе клиентской базы между конкурирующими брокерскими домами, что явным нарушением антимонопольного законодательства даже по лояльным стандартам 1920-х годов.

«Наша договоренность остается в силе, — писал Паттерсон. — „Харрисон и Партнеры“ не будет привлекать клиентов из текстильного сектора Новой Англии, а Morgan Brothers воздержится от работы с металлургическими компаниями Пенсильвании. Это позволит установить более выгодные комиссионные ставки для всех участников соглашения».

Третий документ содержал информацию о специальном счете в швейцарском банке Credit Suisse, открытом на имя компании Eastern Investment Trust, которая, судя по приложенным бумагам, контролировалась Харрисоном и Паттерсоном совместно. На счет регулярно поступали крупные суммы от различных клиентов «Харрисон и Партнеры» без каких-либо официальных инвестиционных услуг.

Это выглядело как система «откатов» за предоставление инсайдерской информации или преференциальных условий. По сути, прямое нарушение фидуциарных обязательств перед другими клиентами фирмы.

Я методично изучал документ за документом, фиксируя ключевые детали в блокноте с помощью личного шифра, разработанном еще в прошлой жизни. Если у кого-то возникнет интерес к моим записям, он увидит лишь серию бессмысленных цифр и букв.

Одновременно мой мозг лихорадочно анализировал ситуацию. Случайно ли эти документы оказались среди материалов о Van Sweringen?

Это казалось маловероятным, учитывая педантичность мисс Гринвуд. Гораздо более вероятно, что Харрисон намеренно подбросил мне эти материалы. Возможно, чтобы проверить мою реакцию, или, что еще интереснее, чтобы я использовал их против Паттерсона.

Или же наоборот.

Сам Паттерсон мог подложить документы, компрометирующие Харрисона, зная, что тот поручит мне анализ Van Sweringen. Запутанная шахматная партия между двумя старыми противниками, где я оказался пешкой. Или потенциальным ферзем.

Я бросил взгляд на часы. Уже почти семь вечера. Работа над анализом Van Sweringen еще только начиналась, а я потратил целых два часа на изучение этих неожиданных находок.

Вернувшись к основному заданию, я погрузился в финансовые отчеты железнодорожного холдинга. К восьми тридцати мой анализ был почти готов.

Основной вывод, который я планировал представить Харрисону, предельно ясен. Структура финансирования Van Sweringen Company делала ее крайне уязвимой к любым рыночным потрясениям.

В случае снижения доходов от грузоперевозок хотя бы на пятнадцать-двадцать процентов вся конструкция могла рухнуть под тяжестью своего долга.

Конечно, я не мог напрямую написать, что компания разорится через год-два, но мой анализ достаточно ясно указывал на неприемлемо высокие риски при текущей долговой нагрузке.

Закончив основную работу, я аккуратно скопировал наиболее компрометирующие фрагменты обнаруженных документов, полностью понимая ценность такой информации. В войне между Харрисоном и Паттерсоном эти материалы могли стать решающим оружием. Особенно если использовать их в нужный момент.

Когда я складывал все материалы обратно в шкаф, то услышал шаги. Обернувшись, я увидел мисс Гринвуд.

— Мистер Стерлинг, уже почти девять, — напомнила она. — Я собираюсь закрывать архив.

— Конечно, мисс Гринвуд, я уже закончил, — ответил я, закрывая шкаф и собирая заметки. — Благодарю за помощь.

— Нашли все, что искали? — спросила она, окидывая проницательным взглядом мои бумаги.

— О да, весьма познавательное чтение, — я улыбнулся как можно более невинно.

— Хорошо, — кивнула она, но ее взгляд задержался на моем блокноте дольше, чем требовалось. — Некоторые старые документы нашей фирмы представляют большой исторический интерес.

Что-то в ее тоне заставило меня насторожиться.

— История всегда поучительна, мисс Гринвуд, — ответил я нейтрально, направляясь к выходу.

— Особенно, когда извлекаешь из нее правильные уроки, мистер Стерлинг, — произнесла она мне вслед, и в ее голосе мне почудилось предостережение.

Поднимаясь из архива по узкой лестнице, я размышлял о странностях этого дня. Офис уже почти пуст, только несколько клерков заканчивали сверку дневных транзакций. Я прошел к своему столу, чтобы забрать пальто и шляпу.

Задержавшись на минуту, я открыл сейф и убрал в него копии найденных документов. Потом подумал, вытащил обратно, свернул и спрятал в карман пиджака.

Лучше не оставлять на работе. У меня дома в тайнике им будет уютнее.

Затем я вынул из ящика стола почти завершенный анализ Van Sweringen Company, который начал утром до визита в банк. Завтра первым делом я закончу его и передам Харрисону.

Застегивая пальто, я оглядел притихший офис. Где-то в глубине души шевельнулось странное чувство.

Я начал получать удовольствие от этой сложной игры. Лавирование между амбициями Харрисона и Паттерсона, управление финансовыми потоками, подготовка к краху… Все эти линии сплетались в единую стратегию.

Я хорошо понимал, что хожу по лезвию бритвы. Но, спускаясь по лестнице на ночную улицу Манхэттена, я чувствовал странное воодушевление. Может, в прошлой жизни я был адреналиновым маньяком?

«Если умело использовать найденные материалы, — думал я, — можно не только защитить себя от обоих руководителей, но и получить значительный рычаг влияния. А это именно то, что мне понадобится, когда начнется настоящий кризис».

Вернувшись домой, я поужинал в забегаловке «У Морриса» рядом с домом, поглядывая по сторонам и на всякий случай придерживая под рукой рукоятку тяжелого Colt Detective Special. Потом с великими предосторожностями поднялся в квартиру, поболтав по дороге чуток с домовладелицей мисс Ходжес. Приняв душ, я завалился спать.

После беспокойного сна я поднялся еще до рассвета. Закончив анализ Van Sweringen Company, я запечатал его в конверт, который передам Харрисону позже.

Теперь требовалось сосредоточиться на другом направлении моей деятельности. Революционной концепции розничной торговли для Фуллертона.

Серое утро встретило меня моросящим дождем. Нью-Йорк в такую погоду особенно мрачен.

Размытые силуэты небоскребов, отражения газовых фонарей в лужах, фигуры спешащих прохожих с поднятыми воротниками пальто. Такси быстро доставило меня к месту будущего универмага Фуллертона на 34-й улице.

Строительная площадка гудела, несмотря на непогоду и ранний час. Рабочие в кепках и мокрых от дождя комбинезонах сновали между штабелями кирпича и досок.

Стучали молотки, визжали пилы, гремели грузовики, подвозящие новые материалы. Идеальное, кстати, место для деловой встречи. Шум поглотит любой разговор, исключая возможность подслушивания.

Строительный прораб, заметив меня, махнул рукой в сторону временного офиса, металлического вагончика с обшарпанной дверью. Внутри уже ждала моя «команда»:

Архитектор Томпсон, седеющий худощавый мужчина в идеально отглаженном костюме, строительный подрядчик Дэвидсон, коренастый, с лицом, напоминающим кусок дубленой кожи, и инженер Хендерсон, молодой человек с внимательным взглядом за стеклами модных круглых очков.

— Доброе утро, джентльмены, — я отряхнул шляпу от дождя и поставил портфель на заваленный чертежами стол. — Благодарю за пунктуальность.

— Мистер Стерлинг, — Томпсон поднялся, протягивая руку. — Мы ознакомились с вашими предварительными набросками. И, должен сказать, у нас возникли кое-какие вопросы.

По его тону я понял, что слово «вопросы» это еще чрезвычайно дипломатичная формулировка.

— Именно для этого мы здесь, — я улыбнулся, развертывая на столе большие чертежи. — Позвольте объяснить концепцию более детально.

Следующие полчаса я излагал принципы самообслуживания и открытой выкладки товаров, новейшую для 1928 года идею, которая только через десятилетия станет стандартом индустрии.

— Видите ли, джентльмены, — я водил карандашом по чертежу, — традиционный магазин с прилавками и продавцами за ними имеет серьезные ограничения. Покупатель не может свободно перемещаться, осматривать и трогать товар. Все происходит через посредника. Это замедляет процесс и ограничивает объем покупок. Соответственно, прибыль не растет.

— Но, мистер Стерлинг, — архитектор Томпсон нахмурился, — так устроены все магазины в мире! Вы предлагаете полностью отказаться от прилавков?

— Не полностью, — я указал на зоны в плане, — для ювелирных изделий, парфюмерии и некоторых других категорий прилавки сохранятся. Но основное пространство будет организовано по новому принципу.

Дэвидсон, строительный подрядчик, почесал квадратный подбородок.

— Это значит, перепланировка всего первого этажа. Перенос несущих конструкций, совершенно иная система освещения… — он покачал головой. — Мистер Фуллертон знает, во сколько это обойдется?

— Мистер Фуллертон лично одобрил концепцию и бюджет, — я достал из портфеля письменное подтверждение с подписью нашего клиента. — Он осознает, что мы создаем не просто очередной магазин, а первопроходца, который изменит всю розничную индустрию.

Томпсон и Дэвидсон обменялись скептическими взглядами, но молодой Хендерсон, инженер, неожиданно проявил интерес.

— Скажите, мистер Стерлинг, если я правильно понимаю, — он склонился над чертежом, — покупатели будут собирать товары самостоятельно? Но как они их донесут до кассы?

— Отличный вопрос, — я улыбнулся. — Для этого нам нужно разработать специальные тележки или корзины. Думаю, мы должны создать прототип металлической тележки на колесиках, достаточно легкой, чтобы ее мог толкать обычный покупатель, но вместительной. Я тут кое-что придумал на досуге.

И достал чертежи тележки, нарисованные мной накануне, после попытки ограбления, когда я пытался творчеством успокоить расшалившиеся нервы в отеле «Плаза».

— Интересно, — протянул Хендерсон, разглядывая мои чертежи. — Я мог бы спроектировать нечто подобное. С направляющими колесами спереди, как у больничных каталок…

— Именно! — я энергично кивнул. — А затем нам потребуется система кассовых аппаратов, расположенных возле выхода, где покупатели будут оплачивать отобранные товары.

— Подождите, — Томпсон поднял руку. — Вы собираетесь позволить покупателям свободно ходить по магазину с товарами? А как же предотвратить кражи?

Это неизбежный вопрос, который задавал каждый, кому я объяснял концепцию самообслуживания. Я уже отвечал на него Хаттону, управляющему финансами Фуллертона.

— Охрана, стратегически расположенные зеркала, открытая планировка для лучшего обзора, — я перечислял подготовленные аргументы. — Но главное психология. Большинство людей честны по своей природе. А те потери, которые действительно случатся, компенсируются значительным увеличением продаж.

— Увеличением продаж? — скептически повторил Дэвидсон. — С чего бы им увеличиваться?

— Потому что когда человек сам держит товар в руках, он с гораздо большей вероятностью его купит, — объяснил я. — А когда товары расположены так, что сами «рассказывают свою историю», покупатель приобретает больше, чем первоначально планировал.

Я видел, что они все еще не убеждены, и решил сменить тактику.