Оракул с Уолл-стрит 2

Глава 13 Библиотека

После двух часов, проведенных в бильярдной среди сигарного дыма и деловых разговоров, я ускользнул, как только представилась возможность. Честно говоря, мне слегка наскучило болтать о деньгах с важным видом.

Фонтан Нептуна располагался в западной части сада, в центре небольшого мраморного лабиринта. Когда я добрался туда, Констанс уже ждала, сидя на бортике фонтана и беззаботно болтая ногами в воде.

Увидев меня, она просияла:

— Вы сбежали! Почти не верила, что вам это удастся.

— У меня создалось впечатление, что отказался было бы невежливо, — ответил я с улыбкой, подходя ближе.

Констанс вытащила ноги из воды и быстро надела изящные туфли.

— Большинство мужчин боятся скомпрометировать себя, общаясь со мной без сопровождения. — Она лукаво взглянула на меня. — Вы либо безрассудны, либо слишком уверены в себе, мистер Стерлинг.

— Возможно, просто любопытен, — ответил я.

— Идемте! — Она схватила меня за руку. — Хочу показать вам настоящие сокровища этого поместья.

Мы двинулись по извилистым садовым дорожкам, где на каждом повороте нас встречала новая скульптура или искусно подстриженная живая изгородь.

Констанс вела меня уверенно, очевидно хорошо зная поместье. Вскоре мы достигли небольшого павильона в классическом стиле, скрытого среди кипарисов.

— Это личная художественная галерея дяди Уильяма, — прошептала она, извлекая ключ из кармана платья. — Обычно она закрыта для гостей, но мне разрешили бывать здесь с детства. Я была единственным ребенком, кто действительно интересовался искусством, а не просто доставал конфеты из вазочек в главной гостиной.

Она отперла дверь, и мы вошли в прохладное помещение с мягким верхним светом. Стены увешаны полотнами, которые даже при моем ограниченном знании искусства явно принадлежали кисти великих мастеров.

— Здесь есть ранний Пикассо, — Констанс указала на небольшое полотно с геометрическими фигурами, — и два Матисса. А вот эту скульптуру Родена привезли из Парижа всего два месяца назад.

Я медленно двигался вдоль стен, пораженный качеством коллекции. Здесь были работы, которые в будущем хранились бы в крупнейших музеях мира за пуленепробиваемыми стеклами.

— Потрясающе, — искренне сказал я. — Но должен признать, меня удивляет ваш интерес к современному искусству. Большинство…

— … девушек моего круга предпочитают модные журналы и сплетни? — закончила она за меня. — Я ненавижу предсказуемость, мистер Стерлинг. Это смертельная скука, быть тем, кем тебя ожидают видеть.

Она вдруг оказалась совсем рядом, глядя на меня с вызывающей прямотой:

— А вы, Уильям? Вы тот, кем вас считают остальные?

Вопрос попал в цель с неожиданной точностью. Кто же я на самом деле?

Уильям Стерлинг или Алекс Фишер из будущего? Финансовый аналитик или временной путешественник с опасными знаниями?

— Боюсь, я гораздо более предсказуем, чем вы, — уклончиво ответил я.

— Не верю, — она покачала головой. — В ваших глазах есть что-то… знающее. Словно вы видите то, что недоступно другим.

Я почувствовал внезапное напряжение. Неужели она каким-то шестым чувством улавливала мою инородность в этом времени?

— Просто профессиональная деформация, — я постарался перевести разговор в шутку. — Финансовые аналитики всегда выискивают скрытые закономерности.

Констанс продолжала изучать меня взглядом, затем неожиданно поднялась на цыпочки и легко, почти невесомо поцеловала меня в щеку.

— За смелость, — пояснила она с улыбкой. — Пойдемте, нам пора возвращаться. Скоро начнут искать.

Вечер в поместье Вандербильтов оказался не менее насыщенным, чем день.

После формального ужина, сервированного с королевской пышностью, последовали танцы под небольшой оркестр, играющий модные мелодии с примесью джаза. Констанс, привлекавшая всеобщее внимание смелым темно-красным платьем с открытой спиной, несколько раз выбирала меня партнером, вызывая явное недовольство Гордона Фишера.

Ближе к одиннадцати, когда вечеринка была в самом разгаре, ко мне подошел Ричардсон, главный дворецкий.

— Мистер Стерлинг, мистер Вандербильт просит вас присоединиться к нему в библиотеке. Мистер Прескотт уже там.

Я последовал за ним через анфиладу залов в противоположное крыло дома. Мы остановились перед массивной двустворчатой дверью красного дерева с бронзовыми накладками, изображающими сцены из греческой мифологии.

— Библиотека, сэр, — Ричардсон открыл дверь и отступил, пропуская меня вперед.

Помещение, в которое я вошел, можно было назвать библиотекой лишь условно.

Это настоящий храм знаний, протянувшийся на два этажа вверх, с галереями, соединенными спиральными лестницами из кованого железа. Стены от пола до потолка занимали книжные шкафы из темного дуба, заполненные тысячами томов в кожаных переплетах.

Высокие стрельчатые окна с витражами, пол из мраморной мозаики, массивный камин из зеленого малахита. В центре располагался огромный круглый стол, покрытый зеленым сукном, на котором разложены карты и документы.

Вандербильт, Прескотт, Колдуэлл и еще один мужчина, которого я не встречал раньше, сидели вокруг стола. При моем появлении они прервали разговор.

— А, Стерлинг! — Вандербильт поднялся, приветствуя меня. — Входите, присоединяйтесь к нам. Коньяк?

Он указал на серебряный поднос с графином и хрустальными бокалами.

— Благодарю, сэр, — я принял бокал, который он мне протянул, и сел в указанное кресло.

— Позвольте представить Сэмюэля Хантингтона, — Вандербильт кивнул на незнакомца, худощавого седого мужчину с аристократическими чертами лица. — Сэм возглавляет Continental Shipping Trust и любезно согласился присоединиться к нашему разговору.

Я пожал руку Хантингтона, отметив про себя еще одно использование слова «Continental» в названии финансовой организации. Случайное совпадение или системная практика маскировки связанных структур?

— Мы обсуждали меняющийся характер мировой торговли, — продолжил Вандербильт. — И хотел бы услышать вашу точку зрения на несколько вопросов, касающихся текущего состояния рынков и перспективных направлений для диверсификации.

Он отошел к одному из книжных шкафов и вернулся с кожаной папкой, которую положил передо мной.

— Здесь краткий обзор основных активов, которыми управляет наш семейный траст. Понимаю, что без углубленного изучения невозможно дать детальные рекомендации, но мне интересны ваши первые впечатления.

Я раскрыл папку и обнаружил несколько страниц с финансовой информацией. Основные активы Вандербильтов включали значительные пакеты акций в New York Central Railroad и других железнодорожных компаниях, недвижимость в Нью-Йорке и других крупных городах, доли в сталелитейных предприятиях, коммунальных компаниях, а также международные инвестиции, преимущественно в Европе.

Вандербильт терпеливо ждал, пока я изучал документы. Остальные мужчины негромко беседовали, позволяя мне сосредоточиться.

— Что вас особенно интересует, мистер Вандербильт? — спросил я, подняв взгляд от бумаг. — Долгосрочная безопасность капитала или возможности для роста?

— И то, и другое, разумеется, — ответил он, усаживаясь напротив. — Но если быть откровенным, меня беспокоит чрезмерная зависимость от традиционных секторов. Железные дороги были основой благосостояния нашей семьи, но их доминирование не вечно. Я ищу следующий «локомотив» для семейного капитала.

— Вы совершенно правы, — кивнул я. — Железнодорожная эра сформировала прошлое столетие, но новый век будет принадлежать другим технологиям. — Я сделал паузу, обдумывая, как сформулировать свои мысли. — Вижу, что у вас остаются существенные доли в New York Central и смежных компаниях. Я бы не рекомендовал избавляться от них полностью, но стоит рассмотреть стратегическую трансформацию этих активов.

— Каким образом? — заинтересованно спросил Хантингтон.

— В двух направлениях. Во-первых, электрификация железных дорог. Это будущее отрасли, особенно для пассажирских линий. General Electric Railway Systems разрабатывает технологии, которые радикально изменят экономику железнодорожных перевозок. Электрические локомотивы быстрее, эффективнее и дешевле в эксплуатации, чем паровые. При этом требуют значительных начальных инвестиций, которые могут позволить себе немногие.

Я сделал глоток коньяка, собираясь с мыслями.

— Во-вторых, я заметил, что вы владеете долями в нескольких судоходных компаниях. Здесь тоже происходит революция. United American Lines переходит с угольных паровых двигателей на дизельные. Это снижает эксплуатационные расходы на тридцать процентов, увеличивает скорость и сокращает количество членов экипажа.

Вандербильт обменялся взглядами с Колдуэллом.

— Мы как раз обсуждали возможность увеличения нашей доли в UAL до контрольного пакета, — сказал он. — Их новый флагманский лайнер «Manhattan» спускают на воду в следующем году.

— Превосходное решение, — подтвердил я. — Но я бы также рекомендовал обратить внимание на их грузовое подразделение. Пассажирские перевозки престижны, но грузовые стабильнее и прибыльнее в долгосрочной перспективе.

Хантингтон одобрительно кивнул:

— Проницательное замечание. Особенно с учетом расширения торговли с Южной Америкой.

Я продолжил, указывая на другие разделы отчета:

— Что касается коммунальных предприятий, ваши позиции в газовых компаниях хороши, но я заметил отсутствие инвестиций в развивающиеся сектора. — Я перевернул страницу. — Например, радиовещание. Columbia Broadcasting только формируется как национальная сеть, но их бизнес-модель имеет колоссальный потенциал. Реклама по радио открывает принципиально новый рынок.

— Реклама? — скептически переспросил Колдуэлл. — Разве это может быть серьезной основой для бизнеса?

— В будущем это станет одной из крупнейших индустрий, — уверенно ответил я, зная историю развития медиа в XX веке. — Компании уже сейчас готовы платить существенные суммы за доступ к массовой аудитории, а радио обеспечивает беспрецедентный охват.

Прескотт, молчавший до этого момента, внимательно наблюдал за мной. Я чувствовал, что он оценивает каждое мое слово, анализируя необычную уверенность моих прогнозов.

— Есть еще одна область, достойная внимания, — продолжил я, указывая на раздел, посвященный недвижимости. — Вы владеете значительной долей в отеле Waldorf-Astoria. Это перспективное направление можно расширить, создав целую сеть премиальных отелей. Туризм и деловые поездки будут только расти. Waldorf Hospitality Group с единым стандартом обслуживания в крупнейших городах Америки и Европы мог бы стать новым стабильным источником дохода.

Вандербильт задумчиво постукивал пальцами по столу.

— Интересная концепция. Унифицированный бренд вместо отдельных объектов… — Он повернулся к Хантингтону. — Что скажешь, Сэм? Ты всегда утверждал, что гостиничный бизнес слишком подвержен экономическим циклам.

— Так и есть, — Хантингтон пожал плечами. — Но в рецессию страдают прежде всего заведения среднего класса. Действительно роскошные отели имеют более устойчивую клиентскую базу.

— Именно, — подтвердил я. — Кроме того, премиальная недвижимость в центральных районах ключевых городов исторически сохраняет стоимость даже при экономических спадах.

Вандербильт налил себе еще коньяка.

— А что вы думаете о финансовом секторе? У нас существенные вложения через инвестиционные трасты.

Это ключевой момент. Финансовый сектор пострадает больше всего при крахе 1929 года, но я не мог прямо сказать об этом.

— Если говорить откровенно, сэр, я считаю текущую ситуацию с инвестиционными трастами тревожной. — Я намеренно подбирал слова с осторожностью. — Многие из них используют слишком агрессивное кредитное плечо и непрозрачные схемы перекрестного владения. Это создает системные риски.

— Вы предлагаете сократить наши вложения? — напрямую спросил Колдуэлл.

— Я бы рекомендовал пересмотреть структуру финансовых активов в пользу более консервативных инструментов. — Я сделал паузу. — И, возможно, рассмотреть нетрадиционные методы сохранения капитала. Например, формирование закрытого инвестиционного фонда для приобретения произведений искусства.

— Искусство как инвестиция? — Вандербильт выглядел заинтересованным. — Это скорее моя страсть коллекционера, чем финансовая стратегия.

— American Art Preservation Trust в Бостоне демонстрирует впечатляющие результаты с таким подходом, — заметил я. — За последние пять лет их портфель произведений искусства показал среднегодовую доходность в двенадцать процентов, при значительно меньшей волатильности, чем у фондового рынка. К тому же, произведения искусства не подвержены прямому влиянию финансовых кризисов.

Вандербильт одобрительно кивнул:

— Стерлинг, ваш подход сочетает консерватизм с необычной дальновидностью. Мне это нравится.

Я решил, что момент благоприятен для осторожного зондирования почвы относительно Continental Trust.

— Мистер Вандербильт, изучая ваш портфель, я заметил, что часть активов управляется внешними структурами, включая Continental Trust. Насколько вы удовлетворены их результатами?

В комнате на мгновение воцарилась тишина. Вандербильт и Колдуэлл обменялись взглядами, а Хантингтон слегка напрягся.

— Наши отношения с Continental Trust имеют давнюю историю, — осторожно ответил Вандербильт. — Они управляют примерно восемнадцатью процентами наших активов, преимущественно в промышленном и сырьевом секторах.

— Их результаты неплохи, — добавил Колдуэлл, — но в последнее время возникли разногласия по вопросам прозрачности и контроля.

— Continental всегда славился агрессивным подходом, — заметил я. — Но в текущей рыночной ситуации такая стратегия несет повышенные риски.

Вандербильт внимательно посмотрел на меня:

— Вы имеете какую-то личную информацию о Continental Trust, мистер Стерлинг?

Вопрос задан напрямую, и я понял, что отвечать нужно осторожно.

— Не более того, что доступно внимательному наблюдателю рынка, сэр. Просто анализ их публичных операций показывает растущую концентрацию в отраслях с высоким кредитным плечом. Это может быть оправданной стратегией в периоды устойчивого роста, но создает уязвимость при изменении рыночных условий.

Вандербильт откинулся в кресле, изучая меня взглядом.

— Знаете, Стерлинг, я начинаю понимать, почему Джонатан так высоко вас ценит. Вы выражаетесь очень дипломатично, но суть ясна. — Он повернулся к Колдуэллу. — Ричард, я думаю, нам стоит ускорить тот процесс, о котором мы говорили.

Колдуэлл кивнул:

— Я подготовлю документы к следующей неделе.

Мне стало ясно, что Вандербильты уже планировали сократить свое взаимодействие с Continental Trust, и моя осторожная критика лишь подтвердила правильность этого решения.

— Если позволите личный вопрос, мистер Вандербильт, — решился я, — что заставило вас изначально усомниться в стратегии Continental Trust?

Вандербильт помедлил, словно решая, стоит ли доверять мне столь деликатную информацию.

— Скажем так, — наконец произнес он, — некоторые их инвестиционные решения кажутся мотивированными не только финансовыми соображениями. Они активно скупают металлургические активы в Пенсильвании по ценам выше рыночных. Когда я попытался получить детальное обоснование этой стратегии, мне предоставили лишь общие фразы о «долгосрочном потенциале» и «синергетическом эффекте».

— Они также проявляют необычный интерес к региональным газетам и радиостанциям, — добавил Хантингтон. — Приобретают мелкие издания по всему Восточному побережью, хотя рентабельность этих активов сомнительна.

Это сообщение привлекло мое внимание. Создание медиа-сети могло означать подготовку инструмента влияния на общественное мнение, потенциально важного в период кризиса.

— Кроме того, — Вандербильт понизил голос, — у них слишком тесные связи с определенными политическими кругами. Я не привык смешивать бизнес с политикой в таких прямолинейных формах.

Прескотт, молчавший большую часть разговора, наконец заговорил:

— Уильям, возможно, стоит показать Стерлингу документ, который мы обсуждали ранее?

Вандербильт на мгновение задумался, затем кивнул и достал из ящика стола сложенный лист бумаги.

— Это копия внутреннего меморандума Continental Trust, который попал ко мне через, скажем так, неофициальные каналы. Он помечен грифом «строго конфиденциально» и датирован прошлым месяцем.

Я развернул документ и внимательно изучил его содержание. Меморандум был адресован «координационному комитету» и в тексте упоминалось «формирование резервных активов», «консолидация стратегических позиций» и «план действий в условиях рыночной нестабильности».

Кровь застыла в моих жилах. Очевидно, что это план Continental Trust по подготовке к грядущему финансовому краху.

— Что вы думаете об этом, Стерлинг? — спросил Вандербильт, внимательно наблюдая за моей реакцией.

Я постарался сохранить невозмутимое выражение лица.

— Интересный документ. Судя по терминологии, Continental Trust готовится к каким-то серьезным изменениям на рынке. — Я указал на один из абзацев. — Этот пассаж о «ликвидности в условиях сжатия кредита» особенно показателен. Они явно ожидают финансовых потрясений.

— Именно, — кивнул Вандербильт. — Но что меня беспокоит больше всего, так это то, что они, похоже, не просто готовятся к кризису, а едва ли не работают над его приближением.

Колдуэлл кашлянул:

— Уильям, это серьезное обвинение.

— Я говорю только о своих впечатлениях, Ричард, — твердо ответил Вандербильт. — И я не единственный, кто их разделяет. Джеймс Паркер, один из самых проницательных инвесторов, которых я знаю, начал сокращать позиции в рынке еще три месяца назад. Что вы думаете о нынешней ситуации на рынке, мистер Стерлинг?

Всеобщее внимание сосредоточилось на мне. Я понимал, что мой ответ может существенно повлиять на доверие этих людей ко мне.

Слишком откровенное предупреждение о грядущем крахе будет воспринято скептически, но уклончивость подорвет мою репутацию дальновидного аналитика.

— Текущее состояние рынка вызывает обоснованные опасения, — начал я осторожно. — Фундаментальные показатели многих компаний не соответствуют стоимости их акций. Маржинальные кредиты достигли беспрецедентных уровней. Инвестиционные трасты создают пирамиды заемного капитала. — Я сделал паузу. — Все это признаки рыночного перегрева, который рано или поздно приведет к коррекции.

— Вы предсказываете крах? — прямо спросил Хантингтон.

— Я бы не использовал столь драматичный термин, — ответил я. — Но считаю разумным готовиться к периоду значительной нестабильности. В таких условиях выигрывают те, у кого есть ликвидность и отсутствует кредитное бремя.

Вандербильт задумчиво кивнул:

— Мудрый подход. И он совпадает с моими собственными ощущениями. — Он собрал документы и убрал их обратно в папку. — Стерлинг, я был бы признателен, если бы вы подготовили для меня более детальные рекомендации по реструктуризации нашего портфеля. С акцентом на защиту капитала без чрезмерных жертв в доходности.

— Это будет честью для меня, сэр.

— Отлично, — Вандербильт поднялся, давая понять, что встреча подходит к концу. — Джонатан обсудит с вами практические детали. А теперь, джентльмены, предлагаю вернуться к остальным гостям. Моя жена не простит мне, если я надолго украду самого интересного молодого человека с ее вечеринки.

Когда мы с Прескоттом шли по коридору обратно к танцевальному залу, он тихо произнес:

— Вы произвели сильное впечатление на Вандербильта, Стерлинг. Это редкость. Он показал вам меморандум Continental Trust, который видели лишь несколько человек.

— Документ действительно тревожный, — заметил я. — Похоже, Continental Trust готовится к серьезным рыночным потрясениям.

— Или планирует их вызвать, — еще тише добавил Прескотт. — В финансовых кругах ходят слухи о странной активности Continental. Они формируют огромные резервы наличности и золота, закрывают долгосрочные позиции в акциях. При этом продолжают публично заявлять о бесконечных перспективах рынка.

— Классическая стратегия манипуляции, — кивнул я. — Говори одно, делай другое.

— Вот именно, — Прескотт остановился и внимательно посмотрел на меня. — Стерлинг, я давно хотел спросить… Откуда у вас такое ясное понимание происходящего? Большинство опытных финансистов, не говоря уже о молодых аналитиках, пьянеют от рыночной эйфории. А вы словно смотрите из будущего.

Я почувствовал холодок по спине. Выбор слов Прескотта слишком точен, чтобы быть случайным.

— Просто внимательно изучаю исторические параллели, сэр, — ответил я, стараясь звучать непринужденно. — Все финансовые циклы имеют общие черты. Нынешняя ситуация поразительно напоминает период перед паникой 1907 года.

Прескотт смотрел на меня, словно пытаясь проникнуть в мои мысли.

— Что бы ни было источником вашей проницательности, используйте ее с умом. И осторожностью. — Он положил руку мне на плечо. — Мощное знание всегда привлекает внимание. И не всегда доброжелательное.

С этими словами мы вошли в танцевальный зал, где музыка, смех и шелест вечерних платьев создавали иллюзию беззаботности. Но для меня атмосфера вечеринки уже не могла скрыть тревожных предчувствий.

Вечер продолжался, а я размышлял о полученной информации. Continental Trust, странные инвестиции в металлургию и медиа. Все это складывалось в картину целенаправленной подготовки к грядущему краху.

И уже не в первый раз я задавался вопросом, действительно ли я единственный, кто знает о надвигающейся катастрофе? Или в этом времени есть и другие, обладающие схожим знанием, но преследующие совсем иные цели?