Охота на зверя (СИ)

Глава 10

— Хэдишш, постой.

Мне очень не хотелось выходить и смотреть ему в глаза. Надо было вроде как немного подготовиться. Не знаю, мне хотелось иметь хоть какую-то надежду, что Шака не так плох. Что он не воткнет мне нож в спину, ведь он меня спас, а мог просто украсть папку. С другой же стороны — он эту папку сжег.

— Энид? — напомнила о себе Хэдишш, ожидая, когда я скажу причину, по которой остановила её.

— А ваша информация — насколько она правдива?

— Конкретней.

— То, что Шед здесь только три дня. Он же мог просто не попадаться вам на глаза, вы ведь следите не за всеми жителями Пирамиды, нас слишком много, а вас — мало. — я чувствовала, насколько уже замерзла, но выходить прежде, чем получу ответ, не хотела.

— Во-первых, вы сдаете себя сами. Во-вторых, мы принимаем не всю информацию и не ото всех. И в-третьих, да, он действительно мог просто не попадать в поле нашего зрения.

И тут меня немного осенило.

— Но вы впервые следили за ним в клубе «Лига». По какой причине? Как вы на него вышли?

Хэдишш облизала губы, я заметила, как она нервно теребит дужки черных очков. Она набрала полные легкие воздуха:

— Мы вышли на него через тебя. Тени следили за тобой по просьбе Двойни… — она сказала это очень тихо.

Мой язык превратился в кусок камня и еле ворочался во рту:

— По причине?

Камень. Камень. Камень. Они будут меня шантажировать. Посадят на крючок как червя. Мне хотелось наорать на неё, потребовать всё, что есть на этом компьютере. Распечатать всё. И мне не нужна для этого шпага. И плевать, что Хэдишш, скорее всего, сильней. Но вдруг я заметила её выражение лица — она была испугана.

— Спроси об этом его, хорошо? — прошептала Хэдишш, чуть подавшись вперед.

Я тоже наклонилась к ней:

— И как предлагаешь мне это сделать? Он вроде как приходит только сам.

Хэдишш похлопала глазами разного цвета:

— Через меня.

— Отлично, позовешь его?

— Нет, — смущенно улыбнулась Хэдишш, но тут же поспешила объясниться: — Просто пока не могу, но как только смогу, тогда обязательно. Он найдет тебя сам, если ты ещё носишь в кармане его кровь.

Я удивленно коснулась кармана. Ампула действительно была там. Откуда она знает?

— Пожалуйста, скажи ему, что у меня много вопросов.

Хэдишш вместо кивка, которого я ожидала, открыла дверь и пригласила меня выйти.

Что я ожидала увидеть: скучающий Шака сидит в кухне и с унылым видом поедает третью или четвертую пиццу сотрудников. Что я увидела:

— Пас!

— Ха! — воскликнул Шака и пододвинул к себе стопку с восемью кругами замороженной пиццы.

Он и те двое полу-тене-людей играли в покер на еду. Отличное мужское развлечение. Стол, стоявший прежде у стены, был выдвинут на середину кухни. Они разве что не курили сигары. Пиджаки сброшены, рукава белых рубашек закатаны до локтей, черные очки валялись рядом.

Один из сотрудников повернулся к Хэдишш. Молодой, не больше двадцати, край — двадцать пять.

— Кажется, он всё сожрал, а остальное мы проиграли…

— Значит, ты пойдешь и купишь всё, что проиграл! — рявкнула Хэдишш.

— Идем, — махнула я рукой и двинулась на выход. Шака прихватил свой выигрыш и радостно зашагал за мной.

— Бывайте, парни, как-нибудь ещё сыграем!

— Никогда больше! Ты постоянно блефуешь! — бросили ему вслед.

— Кто не блефует, тот больше рискует, — пробормотал Шака за моей спиной. И меня будто иглой под ребро кольнули. Кажется, я тоже пытаюсь продуть свою партию в покер. Только пока не знаю, какой была ставка.

Хэдишш вернула нам оружие. Шака повернулся ко мне спиной:

— Эй, не могла бы ты заткнуть пистолет мне за джинсы? А то руки заняты едой.

— Да я с радостью, а ещё специально для тебя сниму его с предохранителя, чтобы ты отстрелил себе зад.

— Ха-ха!

Хэдишш не оценила мои попытки острить и холодно протянула мне пистолет. «Эос», прямо как у Хуга, правда, заводская модель, без дорогих наворотов, которые любили в Семье.

— Придержу пока его у себя, — ответила я. Совать пушку за пояс я не собиралась. — Тебе стоит завести кобуру, а не таскать его словно бандит.

Шака промямлил что-то, явно передразнивая меня. Большой ребенок.

На выходе, когда мы прошли все шлюзы со сканерами и кодами, Хэдишш напомнила:

— Я позвоню тебе и назначу встречу.

— Спасибо.

Она вновь надела черные очки, едва мы вышли в холл.

— Почему вы скрываете, кем являетесь? — спросил вдруг Шака. — Эти ребятки до последнего стеснялись снять стекляшки.

— Они просто идиоты. Враги Двойни могут использовать нас против него, — ответила Хэдишш неохотно. — И если ты откроешь рот о том, что увидел — встретишься с Раадом лично. И не на этой стороне.

— Пустые угрозы, — отозвался Шака и вывалился на улицу, прижимая к груди своё съедобное сокровище, которое уже начало таять.

— Следи за ним, — шепнула Хэдишш. — Найди что-нибудь, чтобы сбить эту спесь.

— Спасибо за совет, хотя я его и не просила, — усмехнулась я.

— Вот тебе ещё совет — найди убийцу нашего брата, и благодарность Раада будет бесконечной. А иметь в друзьях Теневую Сторону очень полезно.

— Знаешь, Семья мне нравится больше, — ответила я и собиралась уже выйти на улицу.

— Энид!

— Чего?

— Деньги за информацию, — Хэдишш положила на стойку толстую пачку крон мелкими купюрами и рядом квитанцию: — Распишись. И ещё, верни плед, это мой…

Я вдруг обнаружила, что всё ещё стою в этом теплом и мягком коконе. Расставаться с ним не хотелось, однако я протянула плед Хэдишш. Затем ещё раз проглядела бумагу с двумя адресами, смяла её и бросила в урну рядом со стойкой.

Я вышла на ярко освещенную улицу, и меня тут же обняла летняя жара. В одной руке шпага, в другой пачка наличности. Возле машины меня уже ждали Шака и ощущение, что я провела в этом странном подвале всю бесконечную жизнь.

— Ну-с? Куда дальше? — спросил Шака, потирая руль «Гиенты», ему уже не терпелось вновь завести двигатель. Я пыталась засунуть куда-нибудь деньги. Пачка никуда не влезала, я вынула оттуда пару купюр, а остальное сунула в бардачок.

Я размышляла, что хорошо бы отделаться от навязчивого спутника. Но не представляла как. Хотелось домой, в собственную кровать. И удивительным образом воспоминание о развороченной квартире привела меня к мысли, что за ней следят полицейские. Это сходу подкинуло мне нехорошую идею. Шака был этому очень не рад.

— Ты рехнулась? Тебя головой вчера приложило? — он попытался тронуть мой лоб. Я шлепнула его по руке.

— Нет. Отвези меня в полицию. Расскажи, где меня нашел, и сдай. Участок центрального района, детектив Каго.

Мне пора вернуться в Семью. Или хотя бы попробовать объясниться. Бегать вечно я не смогу. Да и не хочу. Это не в моих правилах. Маркус учил делать всё максимально честно и открыто. Насколько это возможно в текущей ситуации.

— Нет, это плохая идея, Энид, — Шака был серьезен.

Ещё я рассчитывала, что его задержат тоже. А я как-нибудь попробую смыться от него. Но при этом надо было съездить в квартиру блондина. Я закрыла глаза и тяжело вздохнула. Да, не факт, что Каго поверит Теневой Стороне и отпустит меня. Не факт. Но признавать и то, что я не знаю, что делать и как быть со всей информацией, полученной от Хэдишш, не хотелось. Эти знания только больше всё запутали.

Хорошо бы получить полный доступ к данным расследования. Хорошо бы вернуться назад и поговорить с Каго ещё раз.

— У нас в багажнике восемь почти растаявших пицц, поэтому предлагаю поехать ко мне, отдохнуть, возможно, перепи…

— Шака! — я несильно ударила его гардой по голове, использовав шпагу как палку. Ох, мой старый инструктор по фехтованию уже, наверное, устал крутиться в гробу.

С другой стороны, я была всё ещё голодна как собака и мне надо в спокойное место, чтобы подумать, а квартира моего похотливого «спасителя» пока больше всего подходила для этого. Но мысль заявиться в полицию меня всё равно не отпускала. А ещё мне действительно требовалось встретиться с Раадом. У меня было реально много вопросов к нему. И он мог пролить свет на всю эту историю.

— Итак, ты не сказала «нет», — отозвался Шака, потирая шишку на макушке. Надеюсь, болеть будет долго.

— Хорошо, поехали, — пробубнила я, чтобы он не сильно радовался. В любом случае, я лучше взорву себе мозг, чем дам ещё раз к себе прикоснуться. Этот мутный тип ещё опробует влияние моего ши-ире. А в обстановке собственной квартиры он наверняка будет расслаблен. Да и я, можно сказать, почти сломала его тогда, на подставной квартире, но Пончик всё испортил. Если у меня получится — он скажет всё, что скрывает. А если не выйдет, то я доберусь до его матери — Рене Мердок. Правда, пока я ему не собиралась говорить об этом.

«Гиента» опять как ошалелая влилась в поток слишком медленно едущих, по мнению Шаки, машин.

— И что же тебе всё-таки от меня надо? — вопрос был, скорее, риторический.

— Изначально я хотел пролезть через тебя в Семью, — вдруг ответил Шака. И я уставилась на него так, будто за рулем вдруг оказался кто-то другой.

— Вот как? Тогда я не улавливаю логики твоих теперешних действий.

— Но ты понравилась мне куда больше Семьи, — усмехнулся он и обогнал старый минивэн, из задних дверей которого торчали штабеля кабель-канала.

Я вдруг вспомнила слова Сокол про Легранда. Он занимался чем-то юридическим и помогал псовым. А Шака пересек границу каким-то интересным образом, что в базах данных об этом нет отметки.

— Ты не знаком с Лотаном Леграндом?

Шака мотанул головой, выискивая прореху в плотном трафике. Только вглядывался в дорогу он уж больно напряженно.

— Точно? Он помогал семьям псовых. Вроде как выступал посредником между вашими семьями и градостроительным комитетом. А возможно, и помогал делать документы.

— Ты сказала, «нашими» семьями? Нашими? Это какими? — какой-то холодок появился в его голосе, он нервно врезал по гудку на руле. — Да подвинься ты, ведро!

— Давай проедем через «Соратников»? — не знаю, зачем сказала это. Но будто мой ши-ире этого хотел, меня тянуло туда.

— Зачем?

— Хочу поглядеть на башни. Под «вашими» семьями я имела в виду собак, людей с ши-ире собак.

Шака сморщился и опять помотал головой.

— Нет никаких «наших» семей. Есть просто люди, которым требуется помощь. Это коты делят всех на своих и чужих, создали Семью, целый клан! В Красном Городе каждый сам за себя. Кто-то дружит, кто-то враждует, кто-то помогает, а кто-то предает. Ты, Энид, нихрена ведь про нас не знаешь. Жила под золотой крышей Семьи и в ус не дула. Семья использует нас как дешевую рабочую силу, занижает зарплаты, завышает требования, игнорирует документы об образовании.

Я почувствовала, что говорил он искренне. Сдерживая какую-то внутреннюю ярость.

— Так зачем же ты хотел попасть в Семью через меня?

— Сломать эту систему.

— Через меня? Я была всего лишь девочкой на побегушках, — фыркнула я и отвернулась, уставившись в окно.

— Нет, для Маркуса Ньеро ты была кое-чем большим.

Он опять заставил меня на него посмотреть.

— Да, оружием, — сказала я.

— Не только. Ты всё ещё хочешь знать, что он там писал в своей папочке?

Тем временем «Гиента» добралась до центра Пирамиды, и я прилипла к окну.

— Твою мать! Ты тоже это видишь?!

— О да…

Скульптуры на башнях «Соратников» больше не держались за руки. Один из них поднял руки, будто защищаясь, а второй как раз наоборот — занес огромную, состоящую из стекла и металла руку для удара.

Я откинулась на заднее сиденье и нажала на виски. Шака не стал тормозить и проехал мимо. Улицы были заполнены зеваками и журналистами, и все снимали башни на камеры. Ещё бы. Статуи зашевелились.

— Хочу прокатиться, объедем Пирамиду по трассе? Заедем с юга сразу в Красный Город, а по дороге ты расскажешь, что было в бумагах Маркуса. Только, пожалуйста, обойдемся без этих «мы бедненькие и нас обижают кошки и занижают нам зарплаты».

Салон «Гиенты» действительно был хорошо звукоизолирован. Однако мне даже издалека казалось, что башни вибрируют. Словно дышат.

— Новость месяца после смерти твоего начальника. Кто оживил башни, ха, — фыркнул Шака как-то зло.

— Их оживил ши-ире, — отозвалась я.

— Думаешь?

«Гиента» вырулила на шоссе, прямиком ведущее из города.

Какое-то время мы стояли в пробке. Пару раз мимо нас проезжали полицейские автомобили. В этим моменты я следила за реакцией Шаки. Но он никак себя не выдавал, не опускал голову, не отворачивался. Да, машина была тонированная, но некоторые плохие привычки въедаются в нас навсегда, особенное если ты привык быть осторожным. Судя по всему, Шака полиции не боялся. Либо он действительно хорошо блефовал.

Мы молчали, и наша машина, которая была вовсе не наша, медленно продвигалась по вечерним пробкам Пирамиды. На самом деле я давно не выезжала за границы города. Последний раз пару лет назад, когда появилось вечногорящее поле с его жителями. Ребята из охраны Ньеро собрались, чтобы на выходных съездить туда, и я подрядилась с ними. Зрелище того, что творится с миром за границами вечно суетливой Пирамиды, потрясло меня. Поэтому я старалась жить так, будто за городом ничего нет. Ни странных страшных историй, ни горящих полей с горящими людьми. И по какой-то причине некоторые вещи, которые, как говорил Шака, мне не понравятся, я хотела услышать вне города. Там, где и так происходит всякое. И почему-то мне казалось, что история моего спутника будет располагаться где-то рядом с летающим розовым дельфином.

Постепенно деловой квартал сменился дорогими жилыми районами. Затем пошли промышленные, транспортные и логистические комплексы. Где-то вдалеке за ними виднелись небольшие элитные поселки с домиками как на подбор.

Лесов вокруг Пирамиды было мало, зато тут и там попадались болота с торчащими мертвыми стволами, которые стали мелькать в окно машины слишком уж быстро. Я глянула на спидометр.

— Начинай.

— Он много писал про красный камень, — ответил Шака, крепко держась за руль. «Гиента» неслась под двести по крайней левой полосе шоссе. — Он писал про твои реакции. Твое поведение, твою психику. Что ты любишь помыкать людьми, когда это требуется. Про то, как ты обращаешься с людьми, у которых есть ши-ире. Ты используешь их словно инструменты. Молоток, отвертка, пистолет.

— Ничего нового, — Маркус говорил мне об этом лично. И да, Шака не лгал. «Молоток, отвертка, пистолет» — это слова Маркуса.

— Но сама ты — сломанный инструмент. С изъяном. Но дело всех каракуль твоего наставника, или кто он там был тебе, не в этом.

— Он писал что-то о моем прошлом? — он не мог, ведь я рассказывала ему не всё, но вдруг. Вдруг он нашел её и узнал?

— Дело не в тебе, Энид, — Шака перестроился в средний ряд и чуть-чуть сбросил скорость. — Ему нужен был камень. И я боюсь, что он писал именно о твоем. О красном. Большая часть его каракуль — исследования реакций его дочери, Сэры Ньеро. Реакции на шелк, исследования пересадки ши-ире взрослым людям. Он нашел другой инструмент, более совершенный и податливый.

И это тоже было слишком похоже на слова Маркуса. Мысли были так далеко, я будто кричала себе через вату.

— Ты лжешь. Я тебе не верю. Маркус был мне как отец. Ты нагло лжешь.

— А ещё он знал о синем ши-ире. Знал о зеленом.

— Мне насрать на ваши камни! — выкрикнула я. — Тормози немедленно!

— Нет. Коты рехнулись настолько, что решили изменять своих детей! И не плевать ли на то, что такой человек умер?! То, что он собирался сделать…

— Останови машину, — прошептала я.

Мне было больно. Физически больно, будто в позвоночник сунули раскаленный баорий. Будто кости ломались. Но шпага была холодна.

«Гиента» ещё раз перестроилась и съехала на обочину. Не знаю, по собственному желанию ли Шака сделал это. Я вывалилась из машины, перелезла ограду и съехала по колючему оврагу вниз. Дальше расстилалось поле сухой, выжженной жарким летом травы. ботинки цеплялись за неё, но я продолжала идти.

Меня будто обняла собственная мать. И я была готова бежать от этого ощущения долго, пока сердце не откажет. Грудь и спина болели. Он предал меня? Использовал? На этом свете есть люди, которые так не поступают? Нет-нет-нет, это всё ложь.

— Энид! — окликнули меня сзади.

Маркус ведь не мог узнать о моем прошлом. Шака не мог узнать об этом. Никто кроме меня не мог. Я согнулась пополам, терпеть было невозможно. Эти воспоминания, они взорвались в разуме и перекинулись на тело. Меня затрясло.

— Энид, остановись. Объясни, в чем дело!

Я слышала хруст травы за спиной, он догнал меня, схватил за плечо и повернул к себе. Боль достигла затылка и врезалась в череп. Шака попытался обнять меня. Но мне хотелось лишь, чтобы он тоже это почувствовал.

Я одно целое с камнем и я хочу, чтобы ты подчинился.

— Ты отпустишь меня и отойдешь.

Мне не надо смотреть в глаза. Мне не надо сосредотачиваться. Его ши-ире уже мой. Шака делает два шага назад. Я дрожу всем телом. И я точно знаю, что буду делать то, что всегда любила.

— На колени.

Мама всегда говорила, что я буду королевой этого мира. А перед королевой все стоят на коленях.

Шака опускается на траву. И я вижу, как он на меня смотрит. Обычно они не осознают, что происходит, но не он.

— Ты лжешь мне сейчас?

Боль потихоньку отступает. Но я вижу его глаза.

— Нет, — отвечает Шака. Хрипло, через силу.

— Что было написано там про меня?

Он сглатывает и открывает рот:

— Энид не способна измениться. Энид травмированный чем-то человек. Энид жестока и бескомпромиссна, она не подходит для жизни с камнем. — Шака говорит, но его глаза смотрят на меня неотрывно. — Энид всё ещё тот ребенок, которого я нашел в Красном Городе. Она опасна. Энид хорошее поле для экспериментов и наблюдений. Благодаря ей Сэра сможет…

Шака дергает головой.

— Продолжай.

Я провожу рукой по лицу и смотрю на пальцы — из носа идет кровь. Шака смотрит на меня и молчит.

— Продолжай.

В висках стучит.

— Сэра сможет управлять другими людьми. Всеми. Я помогу ей. Ведь ши-ире везде. В еде, в воде и воздухе. Моя дочь станет…

— …королевой, — усмехаюсь я. — А теперь расскажи мне, что ты скрываешь.

Чувствую на губах соленый привкус. Шака опять молчит, его татуировки опять мерцают.

— Расскажи мне, что ты скрываешь, — с нажимом повторяю я. — В чем собираешься меня обмануть ты?

Ведь с моим наставником теперь всё ясно. Наверное, как и со мной? Свет вокруг начинает мерцать, а мой угол зрения сужается.

— Расскажи.

Шака мотает головой, стискивает зубы и смотрит мне прямо в глаза.

Я и мой ши-ире одно целое, и мы хотим, чтобы ты рассказал нам всё. В какую-то секунду мне кажется, что получилось. В какое-то мгновение я вижу, что татуировки на его теле будто исчезли.

А потом моя голова взрывается оглушительной болью, и я чувствую, как врезается колючая сухая трава мне в щеку. И как трещат в груди кости.

Какими же тяжелыми были веки. Меня будто огрели по голове чем-то тяжелым. Что-то в груди по прежнему болело. Будто я сломала ребро. Тут же захотелось опять уснуть. Я правда рассчитывала, что теперь одна. Лежу себе в поле и никого рядом нет. Потому что после такого я, наверное, действительно должна остаться в одиночестве. Я хотела быть в одиночестве.

Но я лежала на чем-то мягком, и кто-то вытирал у меня кровь с лица. Я чувствовала, как меня обдувает ветер, и думала: «Какой же ты идиот, идиот, идиот…»

— …идиот.

— Хм, — отозвался Шака, его голос звучал глухо. — Это ты пыталась убить себя, чтобы узнать мой маленький секретик. Боюсь, что из нас двоих не я идиот.

Он снова прикоснулся ко мне салфеткой, я дернулась. Беспомощная маленькая Энид. Меня тошнит от тебя.

— Отвали… — прошептала я. Проваливай! Убирайся! Брось меня и отвали!

— Я почти уехал. Сел за руль и даже завел двигатель. Но знаешь, меня учили не бросать красивых девушек бездыханными в поле. Хотя ты сейчас выглядишь не очень красиво. А, и да, ты же не девушка, ты монстр. — судя по звуку, он сказал это не улыбаясь. Но вот следующую реплику он лучше бы проглотил. И подавился ею. — Скажи, чтобы заставить человека убить себя, тебе обязательно быть с ним в одном кабинете — или можно просто через дверь?

Я открыла рот, чтобы ответить ему, но только выдохнула. Подняла руку, чтобы дотянуться до его лица, но он перехватил её и с нажимом опустил обратно.

— Отлично, а теперь попробуй правой.

Правой я попробовала, он сделал то же самое. Приоткрыла глаза и обнаружила розовое закатное небо над головой. И лицо мужчины, от которого смертельно устала. Лежала я у него на руках, а под головой было что-то мягкое, словно свитер. Я заметила у него под носом кровь и указала на это пальцем. Шака непонимающе провел ладонью по лицу и цыкнул. Вытер руку о сухую траву.

— Давай ты больше не будешь пытаться убить себя, а заодно и меня, хорошо?

— При чем тут ты?

— Твоё влияние, оно, знаешь, очень неприятно.

— Не надо было сопротивляться.

Он подтолкнул меня в спину, чтобы я села, и выдернул подушку. Правда, это оказались мои лимонные штаны, видимо, Шака принес их из машины.

— Знаешь, Энид, мы знакомы всего четыре дня, а ты уже хочешь, чтобы я раскрыл тебе все карты.

Если бы не боль в ребрах — я бы рассмеялась ему в лицо. Я села и обхватила себя руками, голова кружилась.

— И ещё, — он вдруг ткнул мне пальцем в лоб. — Друзей с помощью пытки красным камнем не заводят, Энид.

Ты мне не друг. Ты мне никто. Но я согласна. Но я…

…опять упала в траву. Как сильно я устала! Никогда в жизни не уставала так. Его камень вытащил из меня все силы, никогда в жизни мне не было так тяжело.

— По-другому я не умею, — пробормотала я, когда Шака, тяжело вздохнув, поднял меня на руки.

— Мы могли бы просто сходить на свидание, — он говорил спокойно и делал вид, что ему не тяжело. Но я была уверена, что он тоже устал.

— Мы не в той ситуации.

— Тебе стоит пересмотреть свои взгляды на окружающих людей, — сказал Шака. Его лицо опять было слишком близко, поэтому мне пришлось уткнуться в его грудь. Я чувствовала его камень там, под футболкой, и боролась с тем, чтобы не повторить. В какой момент эта загадка мной настолько овладела? Наверное, когда мои надежды о том, что я была нужна Маркусу не только как инструмент, рухнули с треском. И теперь мне казалось, что этот синий камень меня зовет. Бросает мне вызов.

— Энид, держи руки при себе, иначе я брошу тебя обратно в траву, — буркнул Шака, когда я положила руку ему на грудь, как раз туда, где был его камень. Что если прикоснуться к нему напрямую? Вдруг тогда получится его захватить? Но Шака процедил: — Энид, прекрати.

Он был прав, надо взять себя в руки. Нельзя возвращаться туда.

— Тебе придется встать на ноги, — сказал Шака и опустил руку так быстро, что я чуть не упала. Он придержал меня. — Нечего было слезать с этого чертового оврага.

Он в два шага запрыгнул по склону, протянул мне руку и помог залезть.

— Брось меня, пока не поздно.

— Поздно, — Шака держал меня за плечи и серьезно смотрел в глаза. То ощущение, когда я впервые увидела его камень, вернулось. Вернулся страх. Ощущение, что я ничего не контролирую, что я не могу им управлять. Все люди с ши-ире — мои. Но не он.

— У тебя ничего не получится, — я хотела потянуться к его лицу, но меня опять повело.

Шака усадил меня в машину. И еще до того, как «Гиента» тронулась, вдруг сказал:

— Ты, может, и сломанный инструмент. Но всё можно починить.

— Нет, Шака, не всё, — ответила я, глядя как заходит за горизонт солнце. — Некоторые вещи так глубоко врезаются в память, что их не вытравить ничем и они будут определять твои дальнейшие реакции всю оставшуюся жизнь.

Руины надежды, что я кому-то действительно нужна, погребли меня под собой вместе с воспоминаниями о детстве. У меня не было сил поставить Маркуса в один ряд с моей матерью.

Когда я несколько дней назад сбежала из этой квартиры, то не рассчитывала, что вернусь. Всю обратную дорогу Шака молчал. Это было странно, ведь обычно он не затыкался. Наверняка, он соображал, что со мной делать и как мне теперь улыбаться. А я размышляла, почему он вернулся. Я ему нужна? Но если так, то для чего? Что он пытается выяснить? Он уже знает о моем камне, и теперь я узнала, что да, будет немного больно, но я могу заставить его об этом забыть. Однако он знает. И всё ещё никуда не делся. А значит, он ещё не всё от меня получил. Чистосердечная искренняя помощь? Нет, не верю.

Хотелось заткнуть поток мыслей и воспоминаний. Я засыпала пару раз, прислонившись к стеклу. А когда проснулась, то за окном была уже Пирамида и частые окна огромных домов Красного Города. Везде был свет, люди на улицах и шум. А я смотрела на это словно на сон. Бегущей строкой промелькнула мысль: запомнить это ощущение на случай, если опять решу посоревноваться с синим камнем Шаки и Теневой Стороной.

— Черт, не хочется оставлять такую тачку на улице… — это было первое, что он сказал.

— Она всё равно не твоя и, скорее всего, напичкана прослушкой, — пробубнила я в ответ. Эта мысль закралась мне в голову ещё по пути из «Глаза и уши», но я всё равно позволила Шаке рассказать о содержимом папки. Пусть Двойня тоже услышит это. А я потом спрошу.

Я прекрасно понимала, что машина остановилась, но выходить не хотелось. Как и шевелиться.

— У меня есть растаявшая пицца и мягкий диван, но можешь переночевать в машине.

— А если за твоей квартирой следят? — спросила я, не отлипая от окна «Гиенты».

— Чтобы следить за моей квартирой — надо знать, где она. Когда информация о моем жилище просочилась к теням, то есть как раз после клуба — удаление её из их базы стоило ещё недорого. Выходи, — он шлепнул меня по плечу, и я услышала, как хлопнула водительская дверь.

Затем открылась дверь пассажирская, и Шака протянул мне руку, я отодвинула её.

— Не надо, я сама.

Я вышла, не забыв захватить с собой шпагу, Шака недовольно смерил меня взглядом, но ничего не сказал.

Ттот же дом и та же квартира, дальше коридора в которой я не добралась. Что я делаю здесь опять? Почему здесь?

— Вон там ты можешь умыться, вон там спальня, вон там диван, — кивал Шака, его руки были заняты пачкой пицц. Он унес их дальше по коридору, в темную кухню.

Я разулась и прошла вперед. Первой шла гостиная, и, едва увидев текстильный зеленый диван, я тут же плюхнулась на него. Он оказался очень мягким. Вот что я здесь делаю. Я валяюсь на ужасно удобном диване и никогда с него не встану. Я даже не включила свет.

— Вообще-то я мог уступить тебе постель…

Я приподнялась на локтях и обернулась. Он стоял в дверях, без майки, и в спину ему светила коридорная лампа. Сейчас Не было видно, какого цвета его камень. Какое-то время мы так и смотрели друг на друга, а потом Шака, ничего не говоря, ушел. Затем вернулся и бросил мне плед.

— Чур четыре пиццы из восьми мои.

— Если тебя накормить, ты наберешься сил и опять начнешь творить всякую херню, — буркнул он и ушел.

Я улыбнулась. Ага. Что-то треснуло в его броне. Надо просто потыкать пальцем в эту брешь. Но я слишком устала. Было ощущение, что он никуда не денется, пока не получит то, что хочет. Это была не папка и не то, что в ней.

Я села и коснулась груди. Камень. Ребра всё ещё ныли, и я не понимала, откуда эта боль. Но что если ему нужен мой камень? И тем, кто убил Маркуса, тоже?

Нет, если бы ему нужен был мой камень, Шака разделал бы меня сразу после драки на Теневой Стороне. Он не отнес бы меня к этому… Пончику. Нет, ему нужно было что-то от меня живой. Или не от меня. Он сказал, что хотел через меня добраться до Семьи. До Сэры? Или до какой-то другой семьи клана?

Сэра. Боже мой, сколько у неё ко мне вопросов.

Я встала и прошлась по темной гостиной. Солнце уже почти зашло, и оставалась едва заметная полосочка света среди высотных домов. Шака не создавал впечатление особо аккуратного парня. Я провела рукой по телевизору, стоящему напротив дивана — пыль. Да и кто протирает телевизоры? Растений нет. Картин на стенах или постеров тоже. Дешевая люстра на потолке. Пустые полки шкафа, который по задумке явно должен быть наполнен книгами. Пустые полки. Я оглянулась: вещи, их было мало.

Хэдишш говорила, что он появился в их поле зрения три дня назад. Уже почти четыре. Не знаю, вдруг это была не настоящая его квартира, как та, в которой он держал меня до этого.

Я пошла в кухню, дверь в спальню была закрыта. А вот в ванную я-таки завернула. В ней было очень пусто. Одна щетка в стакане и всё. В душевой валялись одноразовые шампуни и бритвы. Будто в номере отеля. Из зеркала над раковиной на меня смотрело чудище. В волосах застряла сухая трава. Синяки под глазами. Я взялась за край топа, чтобы взглянуть на камень, но опустила руку. Чувствовала, что испугаюсь того, что увижу.

Нет, надо посмотреть. Камень располагался на мечевидном отростке, в самой узкой части грудины. Я приподняла топ и так и осталась стоять с открытым ртом. Не надо было смотреть. Не надо было!

Ши-ире, как обычно, слегка торчал через кожу и блестел словно кристалл. Но… я видела кое-что под кожей. Красная полоса, отходящая от камня, тянулась по реберным хрящам в оба направления. Я, одной рукой придерживая топ, другой провела по ребру. Это всё был ши-ире. Вот откуда боль.

Кажется, мой камень… вырос.