Одна зима на двоих 2

Глава 11

Пользуясь тем, что бледную луну затянуло густыми облаками, Хасс гнал вперед, не особо заботясь о том, что с земли его могли увидеть. Слишком темно. Даже если случайный путник поднимет голову к небу и заметит, как над ним стремительно промелькнула тень, то не поймет, что это. То ли птица, то ли летучая мышь, то ли просто показалось.

Им удалось затемно добраться до подножья сторожевой гряды, отделяющей Милрадию от Долины Изгнанников. Но вместо того, чтобы опустится к тоннелю, ведущему через каменную преграду, кхассер завернул налево, туда где скалы были ниже, и между ними то тут, то там вились узкие проходы. Миновал один перевал, второй, потом облетел высокий пик, похожий на новогоднюю ель и, проскользив над ущельем, опустился на широкий выступ. Сверху и с одного бока его прикрывал каменистый уступ, со второго – голые кусты боярышницы.

Кинт аккуратно положил свою измученную ношу на землю и обернулся.

– Все. Привал. Ждем здесь.

Ким даже не делала попыток встать. После нескольких часов в лапах у кхассера она чувствовала себя хуже, чем если бы весь день пахала в поле. Тело отказывалось слушаться, в голове гудело и чертовски хотелось пить.

– Я ненавижу тебя, Хасс, – угрюмо произнесла она, глядя на него снизу вверх.

Он криво усмехнулся, но ничего не ответил. Ким еще бастовала и не знала, что никуда ей не деться. Связаны. Навсегда. Но их ждал до-о-олгий путь от ненависти, к чему-то большему.

– Остановимся здесь до вечера. Потом снова в путь. За ночь надо перебраться через долину, а дальше…

Хасс замолчал. Он не знал, что дальше. Сопряжение между Милрадией и Андракисом возникало только зимой, а сейчас обороты набирала весна. Дни становились все дольше, солнце припекало все сильнее, а ветер все чаще приносил с собой запахи оживающей земли. А птицы так и вовсе голосили на разные лады, радуясь теплу и брачным играм.

Кхассер ненавидел беспомощность, и сейчас его душила именно она. Он знал, что его ждало за долиной. Можно сколько угодно махать крыльями над Драконьей грядой, но ничего кроме гор впереди не будет.

И все же, чем дольше он смотрел на унылую, грустную Ким, тем сильнее давило чувство, что выход есть. Должен быть. Не мог Древний Совет не допустить ни единой оплошности. Лазейка наверняка есть, надо только найти. Да, ее искали десятилетиями. Но со стороны Андракиса. Теперь появился шанс попробовать пробиться из Милрадии.

Наконец, Ким надоело валяться на стылых камнях, и она с кряхтением поднялась на ноги. Ветер тут же ухватил подол ее платья и взметнул до самого пояса.

– Чтоб тебя! – она суетливо прижала юбки к ногам и обернулась, чтобы убедиться, что Хасс не смотрит.

Он смотрел.

Неотрывно наблюдал, ловя каждое движение и борясь с диким желанием сгрести ее в охапку и никуда не отпускать. Зверь внутри согласно кивал и недоумевал, чего они медлят. Надо хватать и уносить в свое логово!

Его взгляд пронизывал от макушки до кончиков пальцев. Настолько откровенный и жадный, что Ким поспешила отвернуться. В груди гремело.

– Я хочу пить, – прошептала она, – И есть.

– С водой проблем нет, – Хасс принюхался. Тонкое обоняние улавливало аромат свежего горного ключа, – а вот с едой придется подождать.

Он-то мог отправиться на охоту, поймать пару сурков или завалить горную козу, и удовлетворить голод в зверином обличие, но Ким вряд ли станет жевать сырое мясо.

– Идем, – он поманил ее за собой.

Она отправилась следом без раздумий и лишних вопросов. Доверчиво прошла следом за мужчиной мимо колючих кустов, потом спустилась к тонкому перешейку через ущелье.

Хасс подошел к самому краю:

– Высоко. Могу перенести…

– Я сама, – Ким встала рядом с ним и посмотрела вниз, туда, где дно ущелья скрывалось в студеном мраке.

– Как хочешь. Иди за мной.

Он ступил на перешеек первым. Пару раз пружинисто присел, проверяя его на прочность и, удовлетворившись результатами, двинулся дальше. Ким немного помедлила, но все же отправилась следом, старательно удерживая взгляд на мужской спине.

Сначала все было нормально, но спустя десяток шагов, она ощутила, как по спине бегут мурашки. Казалось, что сквозь завывания ветра пробивается тихий шепот:

– Иди ко мне…иди…я жду тебя…

Темнота ущелья, которая не напугала на краю обрыва, теперь казалась живой. Она манила, шептала, зазывая в свои холодные объятия, звала.

С каждым шагом Ким чувствовала, что ноги становятся все более ватными, собственное сердцебиение душило, но хуже всего была та легкость, которая расползалась в голове.

Девушку мотнуло раз, мотнуло два, подталкивая все ближе к бездне. А перешеек становился все длиннее и длиннее, превращаясь в бесконечную дорогу над пропастью.

Ким едва могла сделать вдох. Страшно! И этот страх намертво сковывал горло, не позволяя даже шептать. Ее снова повело. В этот раз так близко к краю, что она не удержалась и посмотрела вниз. И тут же на нее набросилась коварная глубина, готовая поглотить беспомощную жертву.

– Тише!

Она скорее почувствовала, чем увидела, как Хасс оказался рядом и крепко сжал ее холодную полную ладошку.

– Смотри на меня!

– Не могу, – пискнула Ким, не в силах отвернуться.

– Смотри на меня, – настойчиво повторил кхассер, – Ким.

Он сжал ее плечи, вынуждая отступить от края. Ее трясло и сквозь прерывистое надсадное дыхание было слышно, как стучат зубы.

– Я с тобой. Не бойся.

Она судорожно вздохнула и все-таки смогла перевести взгляд на него. Цеплялась за теплый янтарь, будто он единственный мог удержать ее на краю пропасти.

– Мы почти дошли.

– Я не смогу, – она все еще задыхалась.

Хасс прижал ее к своей груди и зарылся пятерней в пшеничные волосы.

– Дыши, Ким. Просто дыши, – он прикоснулся губами к ее макушке, чувствуя, как судорожно девушка за него цепляется, – все будет хорошо. Я с тобой.

Хасс медленно отступал, увлекая ее за собой, и в конце концов вывел ее на другую сторону ущелья.

Неподалеку от них звонко журчал ручей, утреннее солнце приветливо заглядывало в ущелье, разгоняя мрак, и где-то неподалеку звонко журчал ручей. Голос бездны стих.

Постепенно ее дыхание выровнялось, а дрожь прошла.

– Пришли, – Хасс аккуратно отстранился, – ты как?

– Хо…хорошо, – икая, произнесла Ким, потом подняла на него смущенный, немного ошалевший взгляд и произнесла, – Пожалуй, обратно ты меня все-таки понесешь.

Вода была настолько студеная, что сводило зубы, и по коже бодро разбегались миллионы обжигающих иголочек. Но зато она была чистая и по-особенному вкусная. Ким умылась, сразу почувствовав себя бодрее, напилась и, позволив себе несколько минут, просто посидеть и помочить ладошки. Потом вернулась к молчаливому Хассу.

– Обратно? – хмуро уточнил он.

Ким кивнула и зажмурилась. Через мгновение сильные лапы подхватили ее с земли. Порывы ветра, поднимаемые сильными крыльями, взметнули и без того растрепанные волосы, ощущение стремительного подъема отозвалось трепетом где-то в животе.

В этот раз полет длился недолго. Кхассеру потребовалось всего пару минут, чтобы выбраться из ущелья и, стелясь низко по склону, вернуться на их уступ.

Не зная, чем себя занять, Ким устроилась на широком плоском валуне.

Ей было холодно. Шерстяное платье, которое она нашла в башне, не могло защитить от коварного ветра, гуляющего в горах. Девушка украдкой потирала еще влажные ладони, пытаясь хоть немного согреться, а потом и вовсе начала на них дышать. Сейчас бы в Андракис, в пыльный лагерь, где всегда жарко.

Хасс молча стащил с себя темную рубаху, позаимствованную у стражника, и накинул ей на плечи.

– А ты…

Получив в ответ насмешливый взгляд, она смутилась. Кхассера не волновали такие мелочи, как прохладный горный ветер.

– Спасибо.

Поплотнее запахнув полы, Ким подняла воротник и украдкой принюхалась. Рубашка была уютной, теплой и пахла им… Неожиданно для самой себя, ей захотелось прикрыть глаза и потереться об нее щекой.

Чтобы сбить непонятный приступ нежности, Ким поднялась с валуна, прошлась пару раз туда и обратно, разминая затекшие мышцы и наконец обратилась к кхассеру:

– Долго нам тут торчать?

Этот утес угнетал ее своей серостью и неприступностью. Хотелось уже вниз, поближе к теплой земле, усыпанной задорными цветами мать-и-мачехи.

– Столько, сколько потребуется. Ждем. Пока отдыхай.

Чего именно они ждали, Хасс так и не объяснил. Поэтому немного постояв и возмущенно попыхтев, Ким ушла в самый дальний угол, нашла хорошее место между двух камней, и попробовала там улечься.

Было жестко и не удобно, вдобавок мучал голод, но ей все равно удалось ненадолго заснуть. Она даже сны видела. В них Мелена в ярости металась по главному замку Асоллы, а за ней со звонким тявканьем носились Бонита и Лили. Потом приснилась долина Изгнанников и родной монастырь Россы. Он был весь увит цветущими миар-танами, в которых спали воспитанницы. А может и не спали. Уж слишком бледны были их лица, а губы подернуты могильной синевой. Белоснежные лепестки льнули к их телам, гладили, а пульсирующие тычинки, не просто обволакивали со всех сторон…они скрывались внутри, под кожей и пульсировали в такт угасающим сердцам.

Среди остальных Ким нашла Манилу. От солнечной рыжей девочки ничего не осталось. Яркие волосы потускнели и превратились в серую паклю, ссохшаяся кожа облепила заостренные скулы, щеки впали, а тонкие руки безвольными плетями лежали вдоль тела и казались бледнее самих цветов. Она была словно кукла, вылепленная из воска, но из-под длинных неподвижных ресниц медленно катились крупные слезы.

– Манила! – Ника бросилась к ней, но сколько бы ни старалась, сколько бы не перебирала ногами, пытаясь приблизиться хоть на шаг – все равно оставалась на месте, – Манила очнись!

Ее крик тонул в густой, удушающей тишине. Здесь не было ни ветра, ни запаха, ни шелеста травы, ничего.

Единственный звук доносился из недр монастыря. Сначала Ким не могла понять, что это и до рези в глазах всматривалась в темный проем, но потом смогла различить шаркающие шаги и размеренный перестук посоха по каменному полу.

На крыльцо вышла старая йена. Почему-то полностью нагая и с распущенными волосами. Ее старческое тело с ног до головы было увито черными рунами, которые словно живые меняли свое очертание и переползали с места на место.

Она улыбнулась. Привычно. Мягко. По-матерински. Только в глазах вместо тепла клубилась непроглядная тьма.

– Иди ко мне, Ким, – старуха протянула ей раскрытую ладонь и ласково поманила, – иди, девочка. Я так скучала.

Ее улыбка менялась на глазах. Становилась шире, уголки губ поднимались выше, обнажая острые клыки, между которыми трепетал раздвоенный змеиный язык.

– Иди ко мне!

Ким испуганно дернулась и проснулась, тут же вскочив на ноги. Сердце гремело, как безумное, в висках стоял гул, и она никак не могла понять, где находится.

– Ким…

Голос за спиной заставил ее вскрикнуть и обернуться.

Рядом с ней стоял Хасс и внимательно за ней наблюдал.

– Мне…мне приснился кошмар, – она едва могла говорить, – монастырь в белых цветах, мертвые воспитанницы и йена. Она звала меня обратно…

Грохот камней по уступу оборвал ее рассказ. Кто-то приближался к их укрытию, продираясь сквозь заросли кустарника. И без того испуганная тяжелым сновидением, Ким бросилась за спину Хассу, а он лишь невозмутимо улыбнулся:

– Не бойся. Свои.

– Свои? – не поняла Ким, но, когда ближайшие ветки затряслись и расступились, выпуская на их уступ вирту, в облике ящера, она чуть не завизжала от радости, – Лисса!

Бросилась к ней и крепко-крепко обняла за морду.

– Девочка моя милая, – чесала за ухом, там, где чешуя была мягче и приговаривала – как я соскучилась.

Лисса блаженно сопела и прикрывала глаза, наслаждаясь встречей со своей хозяйкой.

– Я думала, что больше не увижу ее, – Ким чуть не ревела от радости и облегчения.

– Зря, – Хасс тоже подошел к ним. Провел рукой по холке, одобрительно потрепал по загивку, – на редкость умная зверюга попалась.

Только тут Ким заметила, что вирта пришла не налегке. У нее на спине были закреплены походные мешки и ножны с оружием. И пока девушка, продолжала гладить своего зверя, кхассер снял поклажу и начал торопливо ее разбирать.

– Что ты ищешь? – ей было любопытно, поэтому она подошла ближе и присела рядом с ним.

– Сейчас узнаешь, – он развязал серый кожаный мешочек и вытряхнул себе на ладонь крупный треугольный камень черного цвета.

– Это же тот самый камень! От статуи, которая во дворце Асоллы! – тут же узнала Ким.

– Это не просто камень. Это тот самый первый аракит, на котором когда-то создавали привязку для кхассеров. Он – основа.