Обитель Варн

Глава 9

- Ваши документы, пожалуйста, - остановил Бэфросиаста патруль у метро.

- А в чем дело? - улыбнулся он хмурому мужчине в военной форме. Тот забыл, чем привлек его внимание этот холеный мужчина в дорогой куртке. Ах, да - ростом и ленивой походкой, в которой угадывалась грация хищника.

Сержант вздохнул, почувствовав себя виноватым за то, что побеспокоил человека с такой очаровательной улыбкой и приятным голосом тенора.

- Вы артист? Я вас где-то видел, - заулыбался молоденький сопровождающий из рекрутов академии правопорядка.

- Да, - качнул пепельными волосами мужчина и вновь посмотрел на сержанта, - так, что вы просили?

- А-а... нет, ничего... По-моему это вы что-то хотели, - промямлил тот, совершенно сдаваясь на милость карих глаз и мелодичного голоса, от которого мурашки шли по коже и хотелось лишь одного - слушать его бесконечно.

- Да, если вам не трудно, не могли бы вы мне помочь? Я проездом в вашем городе, и вот хочу навестить старых друзей, но, - мужчина развел руками, смущенно улыбнувшись, - забыл их адреса и другие данные. Ничего кроме описания внешности у меня нет.

Голос стал жестким, тон приказным, но сержант не уловил смены интонации. Для него было важно лишь одно - он мог помочь этому замечательному человеку, явно звезде мирового масштаба. И с готовностью отстегнул от пояса портативный компьютер с базой данных городского отдела правопорядка.

- Давайте поищем.

- Эти двое засветились у парка отдыха, - Бэф ткнул пальцем в стопку фотографий, предоставленную услужливым сержантом. - Сегодня возьмем их, - заверил Дейнгрина, внимательно разглядывающего снимки.

- Ох, и лица, прямо выставочные экземпляры неандертальцев, - вздохнул тот. - Н-да-а, прелести дикой природы...

- Согласен, они не очень фотогеничны, - хмыкнул Бэф и подал снимки Таузину. - Охота сегодня в парке.

- А-а...Лесс? - осторожно спросил Дейнгрин, ноготком пытаясь пододвинуть фотографию девушки.

Бэф накрыл ее рукой, пресекая маневры гостя:

- Про нее ничего не известно.

И отвернулся от сородича, чтоб скрыть обуявшую тоску.

В окна замка уже смотрел закат, и полумрак принялся растекаться по мебели, стенам и полу, очерчивая их силуэты кривыми линиями сумрака.

- Бэф, Бэф..., - неосознанно шептали, казалось, покрытые инеем губы.

Лесс с трудом разлепила слипшиеся наверняка ото льда веки: холод внутри, снаружи, и нет начала ему, и нет края. Бесконечность в стылом пространстве вечной жизни, что отмерила ей чья-то жестокая рука.

Она со скрипом в каждой мышце расправила скрюченные пальцы и, опираясь на руки, с трудом встала. Тело непослушно качнулось, ноздри дрогнули, улавливая странный запах. Пахло теплом и уютом обжитого человеческого жилища, в котором смех звучал чаще, чем слова печали, злости и раздражения.

Но почему тогда ей холодно настолько, что тело трясет от озноба и челюсть брякает в такт шагам?

Лесс вышла из спальни и пошла на манящий запах фруктов и тепла, выглянула из дверей и увидела стройную, невысокую женщину у плиты. Та что-то жарила на круглом предмете, придерживая его рукой в большой варежке в темно-синий ромбик.

Сон? Мама?

Женщина повернулась и, увидев застывшую на пороге кухни Лесс, доброжелательно улыбнулась:

- Здравствуй, девочка. Кушать будешь? Я пончики с клубникой напекла. Игнат их очень любит.

Из сковороды на вогнутую тарелку упало пять золотистых колец.

Лесс прислонилась к косяку, хмуря лоб: она решительно не помнила эту миловидную, светловолосую женщину в переднике того же тона, что и варежка на ее руке. Она не помнила ее лицо, манеры, как не помнила и не понимала слов "пончики", "Игнат". Впрочем, слово "Игнат" что-то будило внутри, какое-то неуютное чувство загнанного в ловушку зверя, но еще не осознающего этого до конца.

Лесс огляделась, пытаясь вспомнить жилье: огромные окна, красивые светильники, длинный столик на лесенке, огораживающий пространство кухни, где хлопотала женщина, и гостиную с диванами, плоским блином монитора, голограммными картинами и неприятно жужжащей штучкой на столе, плоской и светящейся неровными линиями.

- Игнат не выключил компьютер, - пояснила женщина, увидев интерес Лесс к предмету, стоящему на столе сына.

- А где сам Игнат? - несмело спросила Лесс. Женщина и помещение больше не казались ей незнакомыми, наоборот, стали почти родными. - Мама...

Протянула она не послушными губами, признавая за женщиной право родительницы. Та окинула ее странным напряженным взглядом и резко отвернулась к плите:

- Он в ванной.

Голос прозвучал слишком жестко для родителя. Лесс поежилась: чем она разозлила маму? Наверное, не стоило спрашивать про брата...

Игнат вышел из ванной комнаты, закатывая на ходу рукава водолазки. Вскинул взгляд и увидел Лесс:

- Проснулась?

Странно, чего он боится? - насторожилась та, заметив, как парень переменился в лице. В воздухе запахло серным амбре лжи и тленом страха.

- Ты кто?

- Я твой муж, - упрямо сжались губы, взгляд ушел в сторону. Парень начал тщательно расправлять рукава, разглаживая каждую морщинку.

Муж?.. Что ж...

Лесс не знала этого слова, но предполагала, что за ним стоит нечто среднее между братом и мамой. И повеселела - у нее есть родня, она не одна.

- На охоту пойдем? - с улыбкой двинулась к Игнату.

- На охоту? - задумался тот и качнул головой. - Нет, не сегодня...

- Разве ты не голоден?

- Мама уже приготовила ужин...

- Это? - ноготок Лесс указал на горку золотистых пончиков. Взгляд изучал Игната: он не понимает, о чем речь? - Я хочу есть, а не смотреть.

- Садись, - придерживая ее под локоть, подвел к столу, указал на высокий табурет. - Поужинаем.

Лесс неуверенно села. Женщина хлопнула перед ее носом тарелку с двумя пышками и одарила неприятным взглядом.

- Я не хочу это, - брезгливо изогнула губы Варн.

- Придется захотеть, милочка, - процедила женщина, змеевидно улыбнувшись. И развязав фартук, кинула его на пустующий табурет. - Проводи меня, сынок.

Тот поплелся, низко склонив голову.

- Вы на охоту? - уточнила Лесс.

Женщина кинула, не повернувшись и не сбавляя шаг:

- Нет!

- Сынок, избавься от нее, я прошу, я молю тебя! - просила мать, встряхивая Игната. Ей остался лишь шаг за порог, но она не могла его сделать. - Я чувствую, она опасна. Ты... ты можешь смеяться, упрямиться, но я не позволю ей остаться в твоей жизни, она смерть для тебя!

- Мама ну, что ты выдумываешь? - поморщился Игнат, пытаясь вырваться из хватки женщины, и все поглядывал вверх, на лестницу: не появилась ли девушка. Он очень надеялся, что Лесс не слышит их разговор.

- Я вижу, Игнат, то, чего не видишь ты. Я - мать и чувствую сердцем. Посмотри в лицо своей девице, загляни в глаза - они черны и пусты. Она наркоманка? Где ты нашел ее? В каком клубе? Кто познакомил тебя с этой ...

- Не смей! - отпрянул парень, сверкнув глазами.

- Ты в ее власти, ты слеп и глуп, как... Господи, сынок, послушай меня, поверь, я не против твоих увлечений...

- Это не увлечение, это настолько серьезно, что ты и представить не можешь. Я люблю ее.

- Люби, встречайся, но не лги о том, что ты ее муж, не заставляй лгать меня. Отпусти ее, верни, где взял...

- Мам, что ты говоришь?! - зашипел парень, - я верну ее только через свой труп!

- У вас уже что-то было? Она беременна? - ужаснулась мать.

- Да! Да, - смело солгал Игнат. Трудна лишь первая ложь, вторая слетает с губ легко.

Женщина застонала, качнувшись, схватилась за сердце:

- Она убьет тебя, - прошептала еле слышно.

- Мам, тебе плохо? Мам! - забеспокоился сын.

"Слава Богу, еще не все потеряно", - облегченно подумала женщина и изобразила, что умирает от сердечного приступа. Игнат подхватил ее под руки и, уложив на диван, заметался по комнате в поисках успокоительного.

Лесс замерла над тарелкой, глядя пустыми глазами перед собой и чутко вслушиваясь в слова, что доносятся снизу. Потом резко встала и, шагнув к окну, рванула раму на себя, вздохнула стылый воздух ночной свободы и ринулась в темноту, ведомая инстинктом.

Игнат склонился над матерью, подавая ей таблетки, как услышал посторонний шум наверху. Пальцы тут же выронили фальготку, ноги сами вознесли его на второй этаж, где он увидел пустую комнату и распахнутое окно.

- Нет! Вернись, вернись!! - прокатился его голос по немой ночи, пугая запоздавших прохожих.

Мать, метнувшаяся за сыном, с трудом откинула его от окна в комнату, захлопнула створку и начала лихорадочно набирать номер мужа. Пора вмешаться отцу.

Игнат сник, осев на пол, и вдруг заплакал горько, надрывно, не видя и не понимая ничего вокруг. Вселенское горе овладело им и ослепило разум.

- Чайка, вернись, Чайка, - молили губы. А зубы кусали их, наказывая за то, что они осмелились произнести ее имя.

Женщина замерла, с ужасом глядя на безутешно рыдающего сына, обессилено опустилась на табурет. Сердце заболело по-настоящему, страх за родное дитя и жалость к нему сжали сердце немотой отчаянья.

Помочь бы, да не знаешь чем...

Бэф вышел на охоту лично, оставив в замке гостя и Майгра.

Лайко взяли первым. Таузин, погорячившись, значительно изуродовал его. Но с точки зрения других Варн, не настолько и сильно, в зависимости от того, с какой стороны смотреть - в фас или в профиль. Да, и какая разница мертвому-то? А жить ему оставалось до встречи с вожаками разгневанных кланов не более.

Изгоя швырнули к ногам Дейнгрина. Оставив сестер дома, братья-варн вновь взмыли в небо, устремились в город за вторым Варн.

Лесс же встретить и не надеялись, ведь встретить ее, значит, убить, как и этих изгоев. Сестра больше не узнает своих, отвергнет и будет считать врагами, зашедшими на ее территорию. Останется лишь одно - убрать ее, чтоб выжить самим...

Но Бэф, чутко вслушиваясь и вглядываясь в темноту еще надеялся и верил, что Лесс не забыла его, несмотря ни на что, и жива, и они встретятся. Он сможет вернуть ее, исправить случившееся, залечить любую рану, согреть и спасти даже от себя самой. И все будет, как было.

- Лесс, - пустил он тихий голос зова по ветру, маня подругу в свои объятья.

Урва, уловив шепот вожака, потянул ноздрями: в хладные нити ветра вплелось теплое дыхание безграничной, светлой, как солнечный луч, любви...

Ах, как голодно, как хочется глотнуть нектара, лизнуть сочную каплю, но окрик родича по имени Игнат зовет обратно.

Лесс застонала, опустилась на крышу перекрытия меж домами и нерешительно оглянулась. Ее звали и ждали дома, но ее манила ночь. Нет, обман брата ее не задел, лишь слегка удивил: хотел сделать своей подружкой, сказал бы прямо. Но, видимо, для этого нужно было назваться мужем...

Какая разница? Ветер донес до Лесс запах нектара, совсем свежего, но далекого, как чей-то шепот, бродящий в ночи. Она нерешительно замялась - ее тянуло в сторону от дома, и противиться голоду и инстинкту не было сил. Ничего, она насытится и принесет брату каплю нектара в лепестке ногтя и все будет хорошо, он простит, что она ушла одна, не спросясь, не сказав. Она ведь не долго...

Да, у нее странная родня, но главное, что она есть.

Лесс вспорхнула с крыши и полетела на запах.

От запаха нектара в голове Лесс помутилось. Она неуклюже приземлилась на поляну и предостерегающе зашипела, раздраженная присутствием чужака.

Варн оторвался от жертвы и, оглядев Лесс, ухмыльнулся. Еще бы - он был сильным, мощным и неухоженным. Космы свалявшихся волос, простоватое лицо, неопрятная одежда.

- Ты на моей территории, - прошипела Лесс, претендуя на нектар и не смея подойти ближе. Взгляд уже оценивал второго человека, лежащего у ног Варн. С первым ясно - использован.

- Н-да? М-м-м, - хохотнул незнакомец, вылизывая ноготь, и вдруг резким движением сломал позвоночник человеку, откинул в кусты.

Лесс обиженно рыкнула: придется искать другую жертву. Нектар мертвых может привлекать лишь падальщиков, а она гордая Варн! Но тот, что на земле, еще жив. А если попытаться отобрать его?

- Так чем же ты пометила свою территорию? - повернулся к ней чужак, насытившись, - или у тебя есть дружок? А ты ничего... была б постарше, а так - возни с вами сопляками больше, чем толку.

Лесс раздула ноздри, выпрямляясь - этот хам ей все больше не нравился, а голод увеличивал раздражение, вплетая в него ноты ярости.

- У тебя настолько отвратительное воспитание, насколько отвратительны манеры и рожа, - прошипела она, расправляя коготки.

- Ох-хо-хо! - расхохотался Варн, - да ты никак поучить меня решила, деточка? Ох-хо!

Лесс предупреждающе зашипела:

- Хочешь забрать этого? - понял чужак и, ткнув пальцем в тело у своих ног, оскалился. - Попробуй взять.

Лесс приняла приглашение и ринулась в бой: когти с маху вошли в горло Варн. Тот удивлено взревел и вскрыл ударом мышцы на ребрах Лесс. Та взвыв, вскочила ему на спину и, сомкнув зубы на шее, вгрызлась в теплую плоть, заработала ногтями, как ножами, вспарывая ими мышцы чужака, калеча внутренности, разрывая сухожилия. Дикарь не ожидал подобной прыти и ревел, взлетая и падая, метался в надеже стряхнуть противницу, раздавить, убить. Ногти резали ее, руки били с чавканьем врезаясь в тело, но Лесс рыча продолжала рвать чужака на части, не обращая внимания на его маневры.

Он взлетел и впечатал Варн в дерево, стек по стволу, ломая ветви ее спиной. Лесс удержалась, схватила врага за волосы, запрокинула ему голову и, одним движением вскрыв трахею, артерию, впечатала ногти в глазницы. Противники рухнули на землю.

Чужак застонал, когда Лесс неуклюже выбралась из-под его туши. Тяжело дыша, посмотрела на его физиономию и прошипела, пнув в бок:

- "Чем метила, чем метила"? Тобой, дорогой!

Сплюнула в траву чужую кровь, обтерла губы и, шатаясь от усталости, пошла к оставленному человеку. Тот был жив, спал глубоким сном, не ведая, что потерял товарища по ночным прогулкам в парке.

Лесс села рядом и принялась, урча от удовольствия, изымать нектар и поглощать, жадно глотая. И не слышала, не видела, что делается вокруг. Да и зачем смотреть и слушать, если нектар добыт, охота удалась, и будут сыты и она, и ее брат, и их мать. Все остальное не важно.

Она почувствовала появление еще одного чужака за своей спиной, но не повернулась, пока не долизала ноготок и не убрала голову человека со своих ног. Лениво встала и, потягиваясь, повернулась: что-то многовато вас сегодня бродит - мурлыкнула сыто.

Незнакомец шагнул на просвет меж деревьев и благоразумно замер на краю поляны.

- Привет, - прошептал, приветливо улыбаясь. Лесс склонила голову на бок, с интересом рассматривая его. Нашла привлекательным, не чета первому, и улыбнулась в ответ:

- Привет, Варн. Тебя как зовут?

- Бэфросиаст, - прищурился тот. Лесс отчего-то стало радостно. Она рассмеялась:

- А меня, а меня, я не знаю, но у меня есть муж, и он знает.

- Муж? - протянул мужчина, не переставая улыбаться. - Как интересно... Познакомишь?

Лесс замялась. Мужчина медленно пошел к ней. Она отступила влево, он скользнул - вправо, она вправо, он - влево. Так они и закружили по поляне, не спуская глаз друг с друга, словно готовились к битве, но ни один не хотел нападать. Бэф завис в метре от чужака и, глядя на Лесс, спросил:

- Ты его?

- Пришел отмстить?

Бэф рассмеялся и щелкнул пальцами. Лесс насторожилась, приготовившись к атаке. На поляну со свистом спланировали четверо Варн - изумительно прекрасная женщина и трое сильных, взрослых мужчин, один другого симпатичнее.

Лесс почувствовала огорчение: их много и они такие красивые, уверенные в себе и плече товарища. Наверняка им тепло вместе. Жаль, но ей пора уходить. Биться с пятью могучими Варн глупо и бесперспективно, да и незачем - добыча использована, Лесс сыта, и в лепестке ее ногтей достаточно нектара для родственников.

Она отступила на шаг, предостерегая чужаков взглядом и шипением: дайте мне уйти и не смейте мешать. Те послушно замерли в воздухе, странно посматривая на нее.

- Куда же ты спешишь? - тихо спросил Бэф.

- К матери и брату. Чужак ваш и человек. Я сыта и ухожу.

- Можно с тобой? Ты обещала познакомить с мужем.

Лесс оглядела четверку за его спиной. Бэф угадал ее опасения:

- Я буду один, они уйдут с чужаком. Ведь ты отдала его нам?

- Да, забирайте, - медленно начала подниматься вверх, увеличивая расстояние меж собой и незнакомцами.

- Так я с тобой? - несмело двинулся за ней Бэф. Остальные не шелохнулись, доказывая свою лояльность. Лесс вздохнула: Варн ей понравился, но понравится ли он брату? Зачем чужому показывать дорогу к дому, подвергая тем самым опасности жилище и его обитателей?

- Нет, - нерешительно качнула головой, останавливая Варн.

- Хорошо, - завис тот в воздухе. Слишком послушно, слишком явно выражая дружелюбие. Лесс развернулась и устремилась ввысь, но тут же почувствовала рядом с собой Бэф. Оглянулась и зашипела, предостерегающе выпуская ногти, целясь ему в лицо:

- Я сказала - нет!

- Я лишь прослежу, чтоб ты добралась до дома. Кстати, твой муж, умеет лечить раны Варн? Изгой серьезно потрудился над тобой.

Лесс понимала, что не должна слушать, понимала, что не должна верить и смотреть в эти теплые, манящие зрачки. Но не могла. Взгляд сам искал лицо мужчины, слух обострялся, а губы чуть ли повторяли за ним его же слова.

- А ты силен...

- А ты слаба, одна не доберешься, - предостерег он.

- Я сыта... - протянула неуверенно.

- Нектар восстановит часть повреждений, увы, незначительную. Ты была голодна, когда он ранил тебя?

- Да-а, - протянула Лесс, любуясь Бэф: как он красив, как ласков его голос, как нежен взгляд. И тряхнула головой: прочь наваждение - ей нужно домой!

- Я провожу...

- Нет!! - зашипела с яростью, отгоняя прочь и для надежности взмахнула ногтями, ринулась на него. Варн легко увернулся и отлетел в сторону:

- Все, ухожу, - заметил, успокаивая. Начал отходить, таять в темноте.

- Ах, какой у нас смелый вожак, - желчно скривилась Ойко, проводив Бэф взглядом.

- Тебе это не по нраву? - спросил Урва, хитро щурясь.

- Отчего же? И смелый, и заботливый... Каждого детеныша выпестует...

- Правильно, - заметил Гаргу. Завис над изгоем, хмуро осматривая его тело. - Стоит ли падаль в замок нести? Может, сразу к границе, братьям?

Мааон пожал плечами.

- Вы б лучше не об этом думали, - прошипела Ойко.

- А о чем?

- Бэф хочет ее вернуть...

- Естественно, - хохотнул Урва. - Глупо терять своих....

- Да? Она уже чужая. Ты думал: как могло случиться, что Варн спала вне дома? Не смогла вернуться? А почему не смогла?

Мааон с интересом уставился на сестру:

- Ты хочешь сказать, что кто-то силой удержал ее?

- Ха! - фыркнул Гаргу. - Кто может удержать Варн от возвращения домой?

- Способов немало... зеркало, например, - посерьезнел Урва и посмотрел в ту сторону, где скрылись Лесс и Бэфросиаст. Мааон прищурился:

- Про зеркала знают только свои. Лесс решили заманить? Кто? Чужаков на нашей территории больше нет. Клан Юзифаса понес еще большие потери, чем мы, и не станет начинать новые атаки без вожака, тем более после договора в Любице.

- Случайность, брат мой - вот что могло случиться.

- Случайность? - выгнула бровь Ойко и кивнула на тело изгоя. - Это тоже случайность? Двухмесячная девчонка порвала не меньше, чем семидесятилетний Варн. Вы посмотрите - она вскрыла ему горло до подбородка именно там, где находятся жизненно важные точки, а потом добила, пронзив глазницы. А Хоф? Вспомните, как она его чуть не прикончила? Тот же прием - мгновенная смерть - удар в глаза и точки под нижней челюстью. Не много ли случайностей?

- Что ты хочешь сказать? - насторожился Мааон. Остальные замерли, выжидательно поглядывая на сестру.

- Она знает, как нас убить. А теперь принадлежит неизвестно кому. И за ней полетел Бэф.

Братья переглянулись, встревожившись:

- Ловушка? - предположил Мааон.

- Ерунда, - отмахнулся Урва. - Ойко просто ревнует. Да, милочка?

- Наши ряды понесли серьезные потери в битве с кланом Юзифаса, но все же мы выстояли. Совет признал право за нами, а не за ним. Но признал ли постановление совета Юзифас? Не он ли навязал Бэф эту через старейшин, чтоб она убила его и лишила нас головы? Сейчас она чужак, и Бэф ей не указ, а, учитывая ее силу и более чем подозрительные знания и способности для столь раннего возраста, я бы не исключала опасности.

- Бэфа ей не одолеть, тем более она ранена, да и слишком молода, чтоб тягаться ним, - отмахнулся Гаргу.

- Ты просто злишься, милочка, что Бэф предпочел тебе Лесс, - заметил Урва.

- Уже нет.

- Ха!

- Думаешь, он вернет ее?

-Уверен. Бэф не станет терять такого перспективного детеныша...

- Правильно, подрастет, мы такого жара любому клану зададим, - размечтался Гаргу и сжал кулаки в предвкушении знатной потасовки.

- Чтоб вернуть ее, нужно напоить своей кровью, - зашипела Ойко. - Как бы он сам ею не напился! Глупцы!

- Есть и масса других способов, Бэф сам решит какой лучше! И не тебе обсуждать вожака и его действия! - бросил Мааон. - Он прав - Лесс стоит вернуть, хоть и силой. Она подрастет и может стать хорошим аргументом в любом споре. Им движет желание усилить клан, а тобой - вернуться на ложе вожака. Ты встала на гиблую тропу Ойко. Берегись.

- Ты уверен, что он вернет ее, а для меня вопрос - вернется ли он сам!

Гаргу расхохотался. Мааон же скривился: большей ерунды он не слышал и от детенышей:

- Продолжай сомневаться и искать ответ молча. А пока помоги донести эту тушу до замка...

- Да, да, займитесь делом, - кивнул Урва. - Я же, пожалуй, помогу Бэф... морально. Все-таки Лесс моя подопечная.

- Не рано ли ты гордишься этим? Как бы не пришлось стыдиться, - оскалилась Ойко.

- Завидуешь?

Игриво повел плечами хитрец, ухмыльнувшись в лицо ревнивицы, и скрылся в темноте.

Лесс пошипела в ту сторону, где растаял Бэф и, немного успокоившись, лизнула нектар в ноготке: ей стоило немало сил поставить навязчивого знакомца на место. Она пристально огляделась - никого - и скользнула в сторону дома. Но полет становился тяжелым, воздух густым. Сил хватило ровно на то, чтоб долететь до крыши ближайшего дома и рухнуть на нее. Лесс с тоской посмотрела вдаль, туда, где можно было уже различить силуэт ее жилища: почему брат не пошел с ней на охоту? Как было бы хорошо вместе... Как тем, что остались на поляне. А этот - Бэфросиаст? Видимо, он вожак, отец всей стаи. И настолько силен, что даже Лесс очаровал, а что говорить о людях? А Игнат - человек? Пахнет от него, как от человека, но его нектар она не видит, значит не человек? Конечно, не человек - он ее брат. И вполне естественно, что она не видит, кто он, но главное знает - брат... Вот только где ты?... Ты ведь так нужен мне сейчас... Отзовись... Услышь... Помоги, Игнат!...

- Тс-с-с, - прошелестело над ухом. Лесс с трудом повернула голову и сфокусировала взгляд: опять этот Бэфросиаст!

- Ш-ш-ш-ш, - зашипела, оскалившись, и тратя последние силы на предостережение.

- Не сердись, малышка, я не причиню тебя зла, - выставил тот ладонь, присев на корточки в метре от нее. Его фигуру обтягивала аккуратная элегантная человеческая одежда, пепельными волосами играл ветер, а в глазах жили покой и тепло. Он казался ей Богом в ту минуту - слишком прекрасным, чтоб быть настоящим. Значит, он всего лишь мираж?

"Да", - черная завеса ресниц прикрыла карие глаза.

"Мираж... не может быть опасен"...- с трудом отгоняя липкий туман перед взором, в голове, подумала Лесс.

"Да. Да-а-а"... - прошелестело мимо сознания и вклинилось в мозг чужим желанием, почти приказом: отведи Бэф к тому, кого ты называешь мужем, покажи ему, где ты живешь. Доверься....

Нет, нельзя подвергать клан опасности...

"Им не причинят зла".

Нельзя верить чужакам...

"Разве Бэф чужак"?

"Бэф? Бэф... Какое знакомое имя... хорошее, пушистое и теплое... Мне плохо, Бэф... помоги"...

"Тише, печаль моя, тише, я рядом, я помогу, доверься мне", -- Бэфросиаст осторожно приблизился к Варн, заглянул в зрачки: "Сегодня тебе не добраться домой, придется погостить у нас"...

"Нет, нужно домой"....

"Завтра, печаль моя, завтра"...

Она почуяла терпкий запах чужака, пропитанный тысячами доз нектара совсем близко, и резко встрепенулась, подстегнутая инстинктом. Ее черные зрачки встретились с взглядом карих глаз. Секунда и Лесс стало засасывать внутрь мрака, бурлящего на дне карих глаз, где жил теплый туман забытья и покоя. Остановись - предостерег инстинкт. Варн сгруппировалась, вскинулась, мгновенно стряхнув с себя чужое влияние. Ногти Варн со свистом порвали воздух, но цели не достигли - Бэф был слишком опытен, силен для нее, молодой, да еще и ослабленной. Он отклонился, легко вспрыгнул на тонкую планку карниза. Варн, пристально следя за ним, принялась вылизывать ногти одной руки, набираясь сил, и пусть тем самым она лишает ужина сородичей - будет новая охота, будет свежий нектар.

"Умная девочка - нужно слушать инстинкт", -- пронеслась в голове оценка чужака. Лесс зашипела: не твое дело!

- Так ты еще и гордячка? - улыбнулся Бэф. Его улыбка послужила еще одним предостережением для Лесс. Она вспорхнула вверх и ринулась на него, желая прогнать раз и навсегда, и, наконец, добраться до дома. Бэфросиаст качнулся в сторону и попытался перехватить забияку, но та увернулась, задев вожака ногтями. Две малиновые полосы на его предплечье показались ей достаточным предостережением. Можно было бы и разойтись, но это явно не входило в планы чужака - он и на шаг не отступил, взгляд от девушки не отвел, но закаменел лицом, сжал губы:

"Ты сама просила помощи, а теперь нападаешь... Как это понимать"?

Лесс засомневалась - разве она о чем-то могла просить чужого? Но...память действительно хранила подобие даже не просьбы, мольбы, обращенной к кому-то очень близкому, нареченному тем же именем, что и навязавшийся на ее голову Варн.

Бэф воспользовался ее секундным замешательством - резко ушел вверх, в темноту поднебесья и ринулся на Варн со спины. Маневр удался: сильные руки хваткой капкана сжали Лесс, перехватив через грудь и предплечья. Пресекли возможность пустить в ход ногти или зубы. Варн зашипела, обозлившись, и в попытке освободиться полетела вперед, ломая заграждение на крыше, потом резко сменила курс, направившись спиной в окно, с треском впечатала наглеца в темный пластик и смогла освободить одну руку. Ногти пошли назад, на автомате целясь в глазницы. Бэф оказался не так проворен, как ему хотелось: лезвия когтей вспороли его щеку и врезались в треснувший пластик окна. Тела, ломая препятствия из антенн, устремились вниз.

Лесс извернулась и уже почти освободила вторую руку, как почувствовала острое, неприятное касание на шее.

"Извини, малышка, придется тебя успокоить" -- пронеслось в голове, и она закричала, почувствовав, как чужак вонзил резцы в ее сонную артерию. Ее закрутило в воздухе от жгучего чувства, разливающегося по телу, как лава по песку и камню.

Бэф с трудом удерживал Варн и отсчитывал секунды бешеного полета: Лесс, обезумевшую от яда, вливающегося в ее кровь с резцов вожака, несло в инстинктивном желании скинуть его, освободиться. Но еще никто не сумел воспротивиться действию яда Бэф.

Конечно, как любой Варн, он не любил применять столь изощренный способ борьбы, но Лесс не оставила ему выбора - ни калечить, ни убивать ее не входило в его планы, но вернуть по-хорошему не удалось, да уже и не удастся. Силой же вернуться не заставишь - для нее он чужак и она будет биться до последнего, как любое существо, не ведающее страха смерти. Осталось одно - парализовать, обессилить, подчинить.

Была бы она обычным детенышем, хватило бы зеркала...

"Неприятно, малыш, знаю", - с пониманием заметил он, услышав ее стон. Варн уже не металась - рухнула на крышу высотки, распластав руки, и слабо застонала, вздрагивая. Теперь только мысленно желая свободы себе и смерти Бэф. Но тот понимал, что Лесс еще достаточно сильна, чтоб предпринять попытку стряхнуть его, взять реванш, потому не отпускал ее, крепко прижимал к поверхности, не ослабляя хватки и на секунду, продолжал питать кровь своей ядовитой слюной. Лишь когда железа над резцами оскудела, а Варн, придавленная мощным телом, еле дышала, Бэф осторожно разомкнул челюсти, лизнул сочащуюся кровью ранку, заживляя ее поверхность, и сел, переводя дыхание.

"Вот и все, печаль моя", - пальцы прошлись по волосам Лесс, по щеке. Варн со стоном чуть приподняла голову, посмотрела на него пустыми глазами. Она была в прострации и полностью во власти Бэф.

"Ничего, малышка, ничего", - успокоил он ее, подтягивая к себе. Лесс тяжело вздохнула, уткнувшись ему в грудь безвольной куклой - и мысли, и тело словно плыли в невесомости, теряя любые ориентиры, кроме одного - Бэфросиаст. Она чувствовала раздражающий, удушающий дискомфорт в области шеи, но не могла и ногтем пошевелить, чтоб дотронуться до ранки, выстроить логическую цепочку в голове, чтоб понять, что произошло.

"Неприятно, знаю. Ранка еще долго будет напоминать о себе, но ты вернулась к нам. Согласись, это малая цена за возвращение", -- сказал он, подставляя лицо ветру, и вдруг рассмеялся: "А ведь ты задела меня! Забавно... Что ж, пойдем, посмотрим на смельчака, что решил забрать тебя у меня. Покажи мне дорогу к дому"...

Урва хитро щуря глаза, улыбнулся - вот и все, Лесс вновь с ними. Конечно, способ возвращения ...хм...м-м-м...

Палец Варн нащупал маленький шарик под кожей на шее: память об укусе Макруса из клана Юзифаса. Правда тот промахнулся и не достиг желаемого эффекта - Урва слишком стар и пережил столько укусов сородичей, что в его крови давно гуляют антитела на любой яд. Но все равно неприятно настолько, что из горла до сих пор вырывается невольное рассерженное шипение только от воспоминания о данном факте.

Н-да - не самый лучший способ возвращения в клан, но с другой стороны, самый надежный. Теперь Лесс, как привязанная, будет следовать за Бэфросиастом и даже если найдутся еще желающие завладеть столь перспективным детенышем, у них не получится. Яд Бэф надолго осядет в крови молодой Варн и будет гнать ее к хозяину сквозь время и пространство.

Урва криво усмехнулся, глядя с соседней крыши на вожака, обнимающего Лесс, и в его голове возникло предположение - а не за тем ли Бэф и укусил ее? Предполагая будущее и пресекая любые негативные всплески со стороны сородичей и самой Лесс. И означало это лишь одно - Бэф ни за что не желает терять юную Варн. Его увлечение не так уж мимолетно, как хочется думать Ойко.

Урва прикусил губу, чтоб не рассмеяться - прекрасно! Теперь он наставник подружки самого вожака. Постоянной подружки! Достойной его...

Варн птицей сорвался с крыши и пошел в радостном кружении над городом в сторону родной обители. Мечты, которым он редко предавался, рвались наружу навстречу луне. Та удивленно смотрела на Варн и не могла взять в толк - сердиться ей или смеяться над фантазером?

- Инга, не нужно мне повторять одно и тоже два часа подряд. Я прекрасно слышу и соображаю. И не вижу причины для паники, - Вячеслав Игоревич, из последних сил сдерживаясь, чтоб не сорваться на жену, пытался впихнуть ее руки в рукава плаща и, наконец, вытащить из квартиры сына. - Два часа ночи, - раздраженно ворчал он. - Вставать в семь. Спасибо, ночь удалась, выспался.

- Ах, тебе главное выспаться? А что сын погибает, не волнует?! - взвилась опять женщина.

- Мам, я похож на погибшего? - спросил Игнат, глядя на родителей с лестницы. Он сидел на верхней ступени и мечтал лишь об одном, чтоб они как можно скорей покинули дом, оставили его один на один с мечтой о Чайке.

- Да, да! - нервно дернулась мать, и отпихнула руки мужа, сама надела плащ, плаксиво кривя лицо от обиды на неблагодарного отпрыска и равнодушного мужа.

Отец виновато посмотрел на сына и, подбадривающе подмигнув, открыл дверь:

- Давай. Обещай больше в окно не прыгать...

- Я уже двадцать раз сказал - я не прыгал!

- А как же тогда... - начала опять мать и была бесцеремонно выдворена мужем на площадку:

- Завтра позвоню, поговорим, - кинул он Игнату и закрыл дверь.

Парень, тяжело вздохнув, поднялся, шагнул в комнату и хмуро оглядел помещение: как неуютно, пусто и мятно в квартире и в душе без Нее.

Игнат медленно прошелся по комнате, задумчиво оглядывая обстановку, провел пальцем по царапине, оставленной ногтем девушки на поверхности стола, посмотрел в темный проем окна и вдруг замер: в пластик со стороны улицы тихо скреблись, словно загулявшая кошка просилась в дом.

Чайка?...Чайка!!

Парень рванул на звук, спеша впустить долгожданную гостью, даже не подумав, что никто из живых и живущих не может скрестись в его окно, расположенное на восемнадцатом этаже.

- Привет, - усмехнулся мощный мужчина, спрыгивая с подоконника на пол. Лесс так и осталась бы на улице, но Бэф, не спуская нехорошего взгляда с парня, протянул ладонь, и девушка, как сомнамбула, качнулась внутрь за вожаком, вложила свои пальцы в его ладонь. Бэф притянул Варн к себе и поцеловал в лоб, демонстрируя Игнату свою власть над понравившейся ему женщиной, давая понять, что третьему даже виртуально меж ними места нет и быть не может.

- Вы... вы кто? - сжалось сердце человечка не от страха, что было бы более естественно и понятно, а от ревности и обиды - почему девушка обнимает этого, позволяет обнимать себя? - Чайка, - позвал он придушенно.

- Ее зовут Лесс, молодой человек, - снисходительно поведал Бэфросиаст.

Игнат вперил тяжелый взгляд в наглого и настолько элегантного, мощного и уверенного в себе мужчину, что при всем желании тягаться с ним не представлялось возможным. Но разве возможно влюбленному сердцу и ослепшему от этой привязанности разуму смириться с фактом и принять его неоспоримость?

Игнат качнулся к Лесс, надеясь, что та посмотрит на него, скажет хоть что-нибудь, а еще лучше, поменяет объятья незнакомца на его объятья. Но она смотрела лишь на мужчину, преданно прижимаясь к его плечу, и, казалось, не видит ничего больше и никого больше не слышит.

- Лесс, - позвал Игнат растерянно, пытаясь за пару секунд сложить все происходящее и привести к одному знаменателю, но ответ сошелся лишь в плоскости мистики. - Кто вы?

- Хороший вопрос, - кивнул Бэф, исподлобья рассматривая человечка. - Я, пожалуй, сделаю тебе одолжение и отвечу, если получу ответ на свой вопрос: как случилось, что Лесс осталась в твоем доме до заката?

Парень скривился, пытаясь понять суть вопроса и его причину.

- Иди сюда, - поманил его пальцем с длинным острым ногтем незнакомец. Игнат было воспротивился, но ноги сами сделали шаг. - Вспомни и посмотри мне в глаза, - послышался приказ.

Юноша вскинул взгляд и словно зачарованный уставился в глубину карих глаз. Память сама начала отматывать пленку событий назад, мелькая кадрами.

- Ясно. А теперь слушай меня и запоминай, как "Богородицу" или теорему Пифагора, - если ты еще раз приманишь Лесс, попытаешься встретиться с ней и удержать, твоя смерть будет выглядеть, как я, и не замедлит явиться. Запомнил?

Голос мужчины, казалось, проникал в каждую клеточку не то что сознания - подсознания, и рождал глубинный трепет, переходящий в дрожь на физическом уровне. Игнат вздрогнул, с трудом отвел взгляд от манящих, затягивающих в трясину страха глаз:

- Кто вы такой? Что с Лесс? - прошептал парень и недовольно нахмурился, оттого что не смог сдержать обуявшие его чувства и выглядеть достойно. Впрочем, что предпринять и как именно он должен выглядеть, чтоб соответствовать слову - "достойно", Игнат и сам не знал. Единственное же, что он понимал - Лесс и этот незнакомец являются очень близкими людьми, причем настолько, что власть и право оного неоспоримо для нее. Этот факт не вносил уверенности и покоя в его душу и, соответственно, мешал здраво рассуждать.

- Не важно, кто мы, важно, чтоб ты запомнил - с нами тебе лучше не встречаться, иначе рискуешь расстаться с жизнью. А она у тебя одна, человек.

Шепнул мужчина и выплыл из окна вместе с Лесс, растворился во тьме.

Игнат еще долго стоял статуей и тупо смотрел в ночь. Он даже не чувствовал стылого осеннего ветра, фыркающего ему в лицо. До парня, наконец, дошло, что он столкнулся с тем, что лежит по ту сторону привычной логики и анализа, сферы мышления. Его любимая - Некто, живущая вне людского сообщества.

Мысли парня сначала разбежались, а потом сошлись к одному знаменателю:

- Я влюбился в вампира, - прошептал Игнат, оседая на пол.

Его попытки найти аргументы против столь возмутительно противоестественного вывода закончились тем, что он заснул прямо на полу, когда солнце уже поднималось над горизонтом.

Бэф, обнимая Лесс, влетел в зал, где собрались Варн, и, как ни в чем не бывало, оглядел присутствующих:

- Не вижу Дейнгрина, - бросил Майгру, взглядом приглашая фужер с нектаром в свою руку - Лесс он необходим сейчас почти, как утопающему глоток воздуха.

- Я здесь, друг мой, Бэфросиаст, - отвесил галантный поклон женской половине населения Дейнгрин, вплывая в залу. - Как ни стремлюсь домой, но уйти, не высказав благодарность за помощь и гостеприимство, не могу. Я и еще два клана - твои должники, Бэф.

Тот кинул насмешливый взгляд на сородича - и что я должен делать с вашей благодарностью? Рука же подала Лесс фужер:

- Пей до дна.

Дейнгрин медленно подплыл к паре и, оглядев пропажу, вздохнул:

- Говорят, погибший изгой - ее ногтей дело, - протянул задумчиво.

- Кто говорит?

- А это секретная информация.

Бэф улыбнулся, прищурившись:

"Ты старый хитрец... Говори, что хотел".

"Слух о молодой и уже настолько сильной Варн быстро облетит кланы. Многие захотят предложить тебе выкуп за столь знатного бойца".

"Она не боец, она моя подруга".

Дейнгрин отвел взгляд и погладил ногтем свои губы, размышляя над словами Бэфросиаста. Тот приметил, что лепестки кузена полны нектара про запас, и усмехнулся:

"Именно за этим ты и задержался: хочешь предложить выкуп первым"?

"Ну-у... можно попытаться"? - скорчил рожицу, выражая то ли сожаление, то ли надежду.

"Нет".

"Я так и думал", - качнул головой, помедлил и вкрадчиво заметил:

"Ты не пожалел яда для подружки".

Бэф покосился на вздувшуюся ранку на шее Лесс, прикоснулся губами ко лбу любимой, прося у нее прощение за причиненный вред поцелуем, и уставился на кузена, пресекая дальнейшее развитие данной темы:

"Надеюсь, все"?

"Да, да", - развел тот руками и качнулся к Бэф: "Твое право никто не оспаривает. Я лишь предостерегаю - твоя подруга становится заманчивым призом, несмотря на то, что еще совсем дитя. Прими добрый совет - приобрети зеркало. Старый, испытанный способ возвращения детенышей домой менее жесток и не так опасен для них".

- Вон!

Дейнгрина чуть качнуло, волосы раздуло, непоправимо портя прическу.

- Понял, - выставил тот ладони и направился к окну.

- Коуст и Соувист помогут тебе, доставят изгоев к собратьям.

- Твоя доброта не знает границ, - кинул с насмешкой Дейнгрин, продолжая путь. Бэф усмехнулся, провожая кузена взглядом, и, подхватив Лесс на руки, понес ее в свою спальню. Близость любимой дарила покой и самое безоблачное настроение. В таком состоянии Бэф был не способен воздавать по заслугам каждому провинившемуся в клане.

"Все завтра", -- решил он, усаживая Лесс в кресло.

Принялся раздевать ее, нежно касаясь каждой ранки, зализывать их, втирать нектар, восстанавливая поврежденную ткань. И улыбнулся, вглядываясь в ее отрешенное лицо, уложил в саркофаг и, крепко прижав к себе, зашептал:

- Спи, моя радость. Завтра ты вновь станешь собой и будешь гоняться за Урва, раздражать Хоф, превратишь этот мрачный, покрытый мхом веков замок в полигон для своих затей. Твоя душа забудет единственное, что еще тревожит ее - одиночество. Пока мы вместе, нам не страшен его холод. А мы вместе на много, много веков...

Допрос шел третьи сутки.

Алиса тупо взирала на лейтенанта и силилась понять, чего он добивается, повторяя свои вопросы два триллиона раз.

- Имя, фамилия?

- Алисия Сталеску.

- Личный номер?

- 231351.

- Что вы подложили сержанту?

- Петардные гильзы.

- Где взяли?

- Нашла.

- Какое сейчас время года?

А какое? Вроде бы весна...

- Какой день недели?

- Четверг.

- Уже пятница, Сталеску.

- Пардон...

- Фамилия вашей матери?

- Сталеску.

- Фамилия вашего отца?

- Сталеску.

- Кто дал вам гильзы?

- Никто.

Лейтенант вздохнул и сжал переносицу пальцами - устал служака. Хорошо - помолчит хоть, а Алиса займет антракт сном. Ее глаза давно уже не слипались. На этом допросе она научилась спать с открытыми глазами. Правда лейтенант раскусил ее и в таких случаях отправлял в лицо девушки стакан холодной воды....

"Лучше б пить дал"! - Алиса очнулась и, хлопнув ресницами, слизнула языком капли влаги с губ. Третьи сутки она не знает, чего хочет больше: пить, есть или спать? Но догадывается, что ни того, ни другого, ни третьего ей не полагается.

Лейтенант налил еще стакан и залпом выпил, обтер губы тыльной стороной ладони и присел на край стола:

- Знаешь, Сталеску, я чертовски устал от тебя, - протянул задумчиво, качнувшись к девушке. - Но меня скоро сменят, а тебя - нет. Я поужинаю в ресторане - утка по-пекински, крабовый салат, омары, кусочек шоколадного торта и бокал шартреза. Потом приеду домой - не сам, водитель отвезет, приму душ, лягу спать в мягкую постель в комнате с кондиционерами. А ты останешься в этой вонючей камере дохнуть от жары, жажды и голода. И все из-за своего ослиного упрямства... Как перспектива?

- Класс.

- Ладно, отмороженная, - прищурился лейтенант и вдруг гаркнул. - Встать!

Алиса с трудом поднялась.

- Сесть!

Села, вернее шлепнулась обратно.

- Встать!

Стокман дубль два? Ох, и богаты нацвойска подобными дуболомами...

- Сесть! Встать! Сесть! Встать! Отжаться!... Сесть!.. Продолжим: где вы взяли гильзы?

- Нашла, - прохрипела Алиса.

- Где?

- Под вашей кроватью!

- Фу, рядовая Сталеску! Грубите старшему по званию? Еще одно вопиющее нарушение устава...Как давно вы планировали убить сержанта Стокмана? Фамилии соучастников?

- Ничего я не планировала, никого не убивала, соучастников не приобретала.

- А ведь Стокман скончался, Алиса. Не далее, как два дня назад, ушел к предкам, не приходя в сознание. Понимаешь, что это значит? Да, трибунал и расстрел. Постараемся смягчить приговор, заменив его пожизненным, или будем упрямиться дальше?

Алиса молчала: ей подходил третий вариант - отслужить оставшиеся десять месяцев, пусть с тоннелями и даже пусть под началом Стокман, но отслужить и покинуть "дружескую" территорию дивизиона навеки, вычеркнуть из памяти эти два года, как досадное недоразумение, жуткий, но сон. Однако именно этот вариант ей больше и не светит.

- Значит, будем упрямиться... Хорошо. Фамилия?!

- Сталеску.

- Не слышу.

- Сталеску!

- Личный номер?

- 231351

- Кто вам помогал осуществить план убийства старшего по званию?

- Полковник Карлов и лейтенант Федосов.

Лейтенант, не сдержавшись, ударил ее по лицу. Алиса свалилась с табурета. Тяжело поднялась, потрогала пальцами разбитую губу и исподлобья посмотрела на мужчину:

- Нервы сдают, лейтенант?

- Сядь, - поморщился Федосов, потер шею, отвернувшись к окну. - Мне еще не доводилось бить женщин. Паршивое, надо сказать, ощущение... Но ты меня достала.

Взаимно - согласно кивнула Сталеску, возвращаясь на табурет.

- С минуту на минуту придет моя смена. Я знаю - кто и не завидую тебе. Для него ударить человека, что муху убить.

- Пугаете?

- Констатирую. Он лирику усопших поэтов тебе читать не станет и уговаривать не подумает - выбьет информацию, причем ту, что нужна ему. Ты все скажешь, подпишешь, согласишься с любым вздором буквально через сутки. Максимум. Причем будешь рада взять на себя и чужие преступления... Что так смотришь? Думаешь, лгу? Ничуть. Смысл? Он явится через четыре минуты - очень пунктуальный человек - и ты сама убедишься в его выдающихся способностях. Вспомнишь еще лейтенанта Федосова добрым словом... Три минуты... Выбор за тобой: общаешься со мной - а я, так и быть, готов ради твоих прекрасных глаз остаться в этой неблагоустроенной сауне. Жалко мне тебя - пропадешь ведь...Или будешь беседовать с монстром. Приятных впечатлений не гарантирую, а вот самых отвратительных будет масса... Две минуты... Ты явно стремишься в объятья костолома. Не терпится вкусить прелести сломанных конечностей? Почувствовать себя на месте жертвы средневековой инквизиции и узника гестапо... Твое право... Минута... Ладно, мое дело предложить, твое дело отказаться.

Лейтенант слез со стола и принялся складывать дискеты, флэши, бумаги, приводя в порядок документы. И не обращал внимания на Сталеску.

Алиса даже спать передумала. С долей страха смотрела на сборы Федосова и не знала, что сказать: остановить? - Смысл? Что она ему скажет?

Признаться? В чем?

Добровольно подписать признание во всех смертных грехах человечества?

Да, умеют особисты на психику давить. Ах, мастера! Нет уж, она как-нибудь переживет уход Федосова и будет дальше придерживаться линии своих показаний - авось, целой останется. А что там за монстрик лихого лейтенанта сменит, ей, в общем-то, бирюзово в звездочку.

Дверь за спиной девушки с шелестом отъехала, и Алиса напряглась, чувствуя невольный трепет.

- О, привет! - качнул ладонью Федосов, приветствуя напарника, который не спешил предстать пред очи Сталеску, так и стоял за ее спиной. Лейтенант со значением посмотрел на девушку, добавляя ей неприятных ощущений, и взяв кейс, пошел на выход.

- Завещаю тебе расколоть этот грецкий орех, - бросил сменщику.

Алиса сжалась, услышав в ответ смешок, и приготовилась к спаррингу с циклопом, не меньше. Изображать индифферентный спортивный мат или боксерскую грушу она не собиралась.

Дверь с шелестом закрылась за Федосовым, и новый особист двинулся к столу подозрительно медленно, словно специально тянул время, нагоняя еще больше страха на рядовую. Еще бы - наверняка уже в курсе беседы и прекрасно видел, какое впечатление последний спич лейтенанта произвел на подозреваемую. Вон сколько жучков да камер по периметру помещения натыкано!

Сталеску почувствовала приближение нового тирана всеми аксонами нервных окончаний. Низко склонив голову, покосилась на мужчину, остановившегося слева в метре от нее - начищенные армейские ботинки, крепкие ноги - ни тебе шерсти, когтей и хвостов, напророченных лейтенантом. Взгляд пошел вверх, к лицу обещанного монстра.

- Привет! - широко улыбнулся Игнат Гнездевский, с насмешкой разглядывая вытянувшееся от удивление лицо Сталеску. - Вижу, не ожидала.

Хмыкнул он, присаживаясь на край стола:

- Ужинала? Понятно - нет. Федосов садист тот еще.

Игнат нажал кнопку на поверхности стола и приказал:

- Обед на двоих и включите кондиционер! Ох, и парилка здесь, - качнул головой, оглядев помещение.

- Ты?! - обрела дар речи Алиса.

- Я, - кивнул, заверяя Игнат.

- Но ... ты...

Игнат, перегнувшись, открыл ящик стола и оптом сгреб в него весь состав документальных нагромождений, потом ногой пододвинул табурет и жестом пригласил девушку:

- Двигайся. Сейчас поужинаем и поговорим. О, кондишены заработали, - вскинул голову вверх, осматривая пазы приборов, словно из них должен был повалить как минимум дымок фреона.

Алиса зажмурилась от блаженства, когда прохладный воздух коснулся ее лица.

- Н-да-а, девушка, ваша живучесть делает вам честь. Я и двух минут в этой парной без ущерба для психики не смог пережить.

Алиса хмуро уставилась на него:

- Ты кто?

- Ну, вот - еще не покушали, а уже к делу! Как скажешь... Да, ты двигайся к столу, что сидишь посреди комнаты, как мухомор на пригорке? Давай, будь как дома, но понятно, не забывай, что в гостях. То есть - ноги на стол не возлагать, в салфетки для монитора не сморкаться, - усмехнулся Игнат.

- Весело тебе? - оскалилась в ответ Сталеску, умиляясь его беспринципности, - какие славные вояки у нас в отделе расследований обитают - сами преступления планируют, сами расследуют. Не служба - сказка!

- А я не особист, Алиса, я своновец. Неужели еще не поняла? - почти с нежностью посмотрел на нее Гнездевский.

- Ах, вот как... Да, куда уж нам... Был рядовой, теперь - лейтенант, а в свете открывшихся фактов можно смело предполагать звание капитана.

- В точку, - кивнул тот и слез со стола, увидев двух дежурных с подносами на перевес, застывших у входа. - Прошу сюда.

Ужинали молча. Алиса, несмотря на зверский аппетит после трехдневной голодовки, впихнуть в себя все содержимое комплексного офицерского ужина не смогла, да и вопросы мучили сильней голода - хотелось пищи, но для ума и желательно с внятными пояснениями.

Она решительно отодвинула поднос, уставилась на Игната:

- Ну, и зачем я нужна СВОН?

- Абсолютно, - отрицательно качнул головой мужчина, тщательно пережевывая бутерброд с икрой.

Алиса растерялась - вывод, к которому она пришла, был, по ее мнению, единственно верный. Ан нет. Тогда зачем этот своновец крутился вокруг них с Люцией?

- Маликова?

Игнат закатил глаза к потолку и вновь отрицательно качнул головой. Проглотил пережеванное, взялся за чай. Сталеску еле сдержалась, чтоб не отобрать у него стакан и не потребовать объяснений.

- С чего ты вообще решила, что вами заинтересовался СВОН?

- А зачем ты тогда ламбаду вокруг нас танцевал, вербовал в ряды камикадзце?

- А с чего ты решила, что вокруг вас? У меня свое задание было, не имеющее к вам ни малейшего отношения. Пошел пописать, а там две красотки со швабрами.

- Твое задание было пописать в местном сортире во благо Отечества? Ни себе фига, какая сложная задача! За нее, наверное, капитанские лычки и получил? - ехидно скривилась девушка. Игнат фыркнул и чуть не подавился чаем от смеха. Отодвинул стакан и, сложив руки на столе, с улыбкой воззрился на Сталеску.

- Ты чудный экземпляр острозубой стервочки. Но таких у нас хватает, так что сильно не резвись, мне ведь в ответ покусать не сложно. Практика большая.

- Слышала, ас. Вы еще мастер полотер и гипнотизер-оратор.

- Расскажи это полковнику, может, проникнется и майора присвоит?

- Да, видала я твое начальство...

- Правильно, даже знаю где - далеко, глубоко, со всеми вытекающими последствиями, - Игнат нажал кнопку вызова дневальных, насторожив Алису. Она молчала, пока не убрали со стола. - Так-с, ну, что, поговорим девица- красавица?

Гнездевский в раздумьях отстукал пальцами по опустевшей поверхности стола пару тактов и включил компьютер:

- Не знаю, удивлю ли тебя, но...в фекалиях ты по саму белу шейку. Подруженька твоя сдала тебя со всеми пунктами. Ну, не просто так понятно, за реабилитацию и комиссацию. Вещички на выход собирает. Во-от... снимает перечисленное на счет за потертый фейс. Глянь, если не веришь, - мужчина повернул ноутбук к девушке. На экране был счет Люции Маликовой, значительно обогащенный и сейчас убывающий. Цифры стремительно менялись, пока не сошли к нулю.

- Оп-па! - развеселился Игнат и, словно издеваясь, с насмешкой посмотрел на девушку. Алиса и хотела бы не видеть, не знать, не верить, да факты мешали.

- Фальсификация, - из упрямства буркнула она, прикусив губу, и запретила себе думать о Люции плохо, чтобы ей еще ни показали, ни рассказали. - Я и не такой фильм могу снять.

- Как скажешь, - пожал плечами Игнат. Та легкость, с которой он согласился, усугубила отвратительное состояние Алисы. Она зло уставилась на него:

- Что ты хочешь?

- Ничего. Вопрос не ко мне. Переверни - что хочешь ты?

- А ты джин?

- Почти, - Гнездевский всем корпусом развернулся к девушке и начал вещать. - Давай реально посмотрим на ситуацию: положение твое с любой стороны смотри - не позавидуешь. Стокман мертв, и все улики, показания свидетельствуют против тебя. По ним следует, что ты задумала убийство, давно и планомерно шла к его исполнению. Причина ясна, и в общем-то... с точки зрения тех, кто был в курсе ваших трений с сержантом, понятна, даже в какой-то степени, возможно, и оправдано. Но трибуналу сентенции не нужны, у них на руках будут факты: ты спланировала убийство человека, который исполнял свой долг и усиливал контроль в ответ на твои эскапады. В свете всяческих бумажек: показаний и характеристик следует, что он - ангел, а ты - исчадие ада. Отмороженная девица, хамка, хулиганка. У него чистый послужной список, благодарности и прочее, у тебя - приводы, характеристика... на вурдалака приятственее будет. Короче - приговор ясен еще до начала слушанья дела: нарушение территориальной собственности гражданина и должностного лица, издевательство над старшим по званию, игнорирование его приказов, срывы занятий, грубость по отношению к сослуживцам, воровство - где вы прибамбасы брали? Ага, с оружейного склада, из учебки...

- Ты дал...

- Я? Да ни боже мой! Я вообще в природе не существую. Далее - сознательное уничижение авторитета служащего ОНВ и подрыв в его лице лучезарного облика всех национальных войск, соответственно. Всего перечисленного хватает на двадцать лет штрафных исправительных работ без смягчения приговора. А если добавим сознательное, хорошо спланированное убийство... - Игнат развел руками. - Расстрел однозначно, вне зависимости, признаешь ты себя виновной или нет. Вина все равно уже доказана, зафиксирована и лежит под моей ладонью.

Алиса угрюмо молчала - а что скажешь?

- Давай так - сейчас ты отправляешься в камеру и думаешь. Крепко думаешь... дня два. Больше дать не могу, этот срок - фантастика... И мыслишь в одном направлении - хочешь ли ты умереть во цвете лет из-за гнилой подружки и дурного сержанта? Что тебе милей в свете данного выбора - превратиться в постановление о расстреле, в уведомление о, прямо скажу, паршивой смерти, что уйдет в родной дом, или написать рапорт о принятии тебя в ряды СВОН, где тебя научат, не размениваясь на мелочи, применять силы на благо Отечества.... А чтоб не возникало сомнений, и ты не навесила мне еще одно внеочередное звание - мастера по развешиванию макаронных изделий на уши, я советую тебе ознакомиться с одним документом.

Игнат порылся в ящике стола, куда скидал бумаги и флэши, вытащил пластиковую папку:

- Вот он, милый! Возьми, Алисия, почитай. Весьма поучительная информация.

Девушка нехотя взяла листы, принялась читать, и чем дальше вчитывалась, тем сильнее менялась в лице:

"- Лиса, извините, Алиса Сталеску, давно задумала убить сержанта. Мне трудно вспомнить, когда она первый раз сказала - "я его убью!" Но это точно произошло в первый год службы под его началом. Алису выводило из себя буквально все, чем нам приходилось заниматься. Она постоянно ворчала, критиковала и службу, и начальство, и устав, а сержанта возненавидела за одно то, что он не давал нам послабления. Я не придавала значения ее выпадам, думала - устала, постепенно втянется в режим и все пройдет, но постепенно разговоры об убийстве стали напоминать паранойю. Она говорила об этом каждый день и даже не раз просила меня помочь. А потом попросила постоять на углу дома сержанта, чтоб она могла в его отсутствие беспрепятственно проникнуть в дом и заложить взрывчатку. Я отказалась и... подумала, что она бредит. Я и мысли не допускала, что ее угрозы воплотятся в жизнь. Поэтому не доложила сержанту о том, что задумала Сталеску... Да, и откуда она могла взять взрывчатку?...

- Вы знаете, отчего погиб сержант Стокман?

- Говорят, от взрыва...

- Он чистил оружие. Боевой патрон попал ему голову, следующий патрон в связи с несоответствием калибра и особым видом детонатора сработал, как мина.

- Вы хотите сказать, что она все-таки поменяла патроны и заложила мину в доме сержанта?

- Именно. Ваша подруга...

- Какая же она мне подруга после подобного преступления?"

- Не верю! - Алиса брезгливо отбросила листы от себя. - Сочинение рядового из особого отдела. Практикуются юнцы, да? Или подобный пасквиль прерогатива тренировочных занятий СВОН?

- Алисия, а какой мне смысл чернить твою подругу? - поддался к ней Гнездевский.

- Не знаю, - совершенно расстроилась она.

- Может, Маликова замешана в преступлении, а? - подозрительно прищурился капитан.

Алиса сжала челюсти, опустила взгляд.

- Ясно-о-о, - протянул тот, - женская солидарность. Хор-рошая вещь. Одна топит, другая в ответ и "мяу" не скажет. Ну, дело твое.

Игнат нажал кнопку, вызывая караульных:

- Двигай в камеру думу думать. Ежели раньше в ум войдешь, позовешь. Я не гордый - приду, - широко улыбнулся ей в лицо и, придвинувшись, положил ладонь на колено девушки.

- За что ж такая честь-то, а? - в упор посмотрела на него Сталеску.

- О-о! Ну и взгляд - валькирия! Не пугай ты меня, а то ведь энурез заработаю, спишут, - замахал тот ладонью, улыбаясь во всю зубную наличность.

- Что ж ты такой веселый? И заботливый. Что хочешь? - качнулась к нему Алиса.

- А сама не понимаешь? - качнулся к ней и Игнат: во взгляде больше не было смеха. Он стал острым, пристальным.

- Тела? - выдохнула ему в лицо Сталеску.

- Зачем мне твое тело? У меня этих тел - три взвода. Живу, как падишах.

- Тогда что? Только не говори мне, что у тебя врожденная доброта и альтруизм в генах из поколения в поколение передаются и вообще ты святой бессеребренник.

- Почти в цель. Да, и что с тебя возьмешь, кроме того самого тела, что мне без надобности? Нет, фигурка, конечно, у тебя... - Игнат задумчиво погладил колено девушки, - симпатиш-шная. Но я лучше видал и имал, - вскинул взгляд, в котором непонятная тоска смешалась с почти осязаемой нежностью. - Нравишься ты мне, Лиса, есть в тебе то, что не в каждом и при тщательной проверке найдешь - стержень. С виду юная чаровница, барышня - гимназистка, а на деле зубы сломаешь.

- Вот и побереги премоляры.

Игнат хмыкнул:

- Давай дружить, а, Алиса? Я тебе в такую сказку устрою, что все маликовы и стокманы от зависти портупею съедят.

- Еще одной в гарем али- Гнездовского?

- Зачем? С твоими-то данными ко всем? Ты у меня по спецпредложению пойдешь, как суперагент. Таких дел с тобой натворим.... Я раз предлагаю, девочка, кто соглашается - не жалеет.

- А кто не соглашается?

- Ответ придумай сама.

Алиса внимательно посмотрела в зеркально чистые глаза капитана и попыталась найти причину его лояльности и явного расположения к ней. Но куда шестерке понять туза? Однако жить хочется любому существу и желательно - хорошо жить. А для этого Алисе нужен покровитель, иначе не выбраться, не всплыть и не выгрести. Этот хитро сделанный своновец подходил на роль буксира и спасательного жилета за неимением других вариантов. К тому же был приятен и внешне и внутренне - не хам, не дурак, да еще веселый и необидчивый.

И все же Сталеску не торопилась сказать - "да", надеясь за те два дня, что с барского плеча кинул ей на раздумья капитан, разгадать его игру и хотя бы иллюзорно просчитать варианты будущего, что ей сулят его сладкие речи. Также наметить входы, выходы и запасные аэродромы, что, возможно, у нее есть в сложившейся ситуации.

- Ладно, пан Гнездовский, очаровали вы гимназисточку. Подумает она на досуге о вашем нерукотворном образе спаса...

- Люблю умных баб, - кивнул Игнат, нажал кнопку вызова охраны второй раз. Дверь тут же распахнулась. - Проводите рядовую Сталеску.

Ее словно специально провели мимо корпункта, где стояли отслужившие в ожидании транспорта, что доставит их на чартер до дома. Среди них была Люция.

- Маликова! - окликнула ее Сталеску в порыве. Та даже не повернулась.

Алиса пока не видела подругу в новенькой форме, при всем параде, готовую вылететь домой, не верила до конца в то, что она подставила ее намеренно, предала. А тут дошло, душу скрутило от ярости и обиды. Девушка рванула от конвойных в сторону корпункта и толкнула Маликову:

- Я к тебе обращаюсь!

Та вперила в нее злобный взгляд, в котором не было и крохи прежних добрых чувств, дружеских отношений. Алиса застыла, словно встретилась с гремучей змеёй. Конвойный, подлетев, схватил Сталеску за плечо и силой потащил к комендатуре. И та пошла, автоматически переставляя ноги, а сама все оборачивалась на Маликову, вглядывалась в ее лицо и не видела той Люси, что была ей лучшей подругой долгие, долгие годы. Алисе хотелось возмутиться, заплакать, воззвать к прожитым вместе дням, неделям в том аду, что уже закончился для нее ценой жизни двух человек: Сталеску и Стокман.

- Гадина ты, Люська, - прошептали губы.

Та, видимо, прочла, поняла и презрительно усмехнулась в ответ. Плевать мне на тебя и на все то, что ты думаешь обо мне, говорил ее взгляд, я - домой лечу, а ты - гори здесь синим пламенем хоть в тоннеле, хоть в печи крематория!

"А может, вложить ее? Испортить настроение"? -- мелькнула шалая мысль и тут же погасла. Алиса свесила голову и побрела своей дорогой на личную Голгофу...

Горько, больно, но она сильная, сможет, выдюжит, а Люция... Бог ей судья и палач - судьба. И она. Если доживет и выживет - свидятся. Выживет. Примет она предложение Гнездовского - куда теперь деваться? Тем более, должок образовался подружке любимой...

Кому-то должной быть Алиса не любила.