О бедном мажоре замолвите слово

Глава 24

«Даймлер» катил по проспекту в потоке, а я мог себе позволить редкую роскошь для мента на наружном наблюдении — чуть расслабиться. Вроде как слежка, но Касуми с этим справлялась гораздо лучше меня. Да и честно сказать — не любил я всё это «филерство».

Руль слушался, сиденье — как кресло в бизнес-классе… А, оно же и так бизнес-класса, чего это я. Молодое тело, хорошая реакция, зрение с плюсом, машина — чуть ли не разумная. Почти комфорт. Чего б так не работать?

Такси, за которым мы шли, держало курс в сторону центра города. Здражевский внутри, серьёзный, как будто на приём к прокурору собрался. Правда, до Репеньской набережной он доехать не спешил — крутился по району, петлял, разворачивался. Таксисту, видать, наплел, что от жены хочет оторваться.

— Или осторожничает, или ему вдруг понадобилось купить кефир, — пробормотал я себе под нос.

— С вероятностью семьдесят девять и три десятых процента — объект «Пшек» проверяет наличие хвоста, — тут же оживлённо проговорила Касуми в ухо.

Она уже ему и кличку придумала? Какая… самостоятельная! Впрочем, если уж машинам суждено захватить мир, пусть это будут красотки, вроде подружки моего товарища.

— Он нас спалил? — я все же непроизвольно напрягся.

— С вероятностью девяносто восемь и девять десятых — нет, — тут же отрапортовала она. — «Даймлер» попадал в его обзор меньше двух минут назад. По данным уличных камер объект визуального интереса не проявлял.

— Он мог просто не палиться. Или водитель — его знакомый.

— Диалога не было. Только при посадке, сказал, что нужно заехать на несколько адресов. Всё нормально, Миша-сан. Он нас не заметил. Уйти не сможет. Мы его прижучим и накукан…

— Касуми, — раздался в канале усталый голос Турова, — Собралась. Прямо сейчас.

— Пардоньте, — буркнула нейросеть и некоторое время проявляла себя только сухим отчетом в виде фотографий в чате. Обиделась, наверное.

Репеньская набережная, как направление только звучало понятно. По факту — иголка в бетонном лабиринте. Несколько километров кафешек, скверов, магазинов, пристаней и скамеек. Назначить встречу на Репеньской, это как сказать: «Жду тебя в четверг. В Москве. Сам найдёшь.» Понятно, что собеседник сказал Здражевскому точный адрес, а тот вслух повторил только название улицы. Вот и приходилось ждать, куда он нас приведет.

Меня напрягало не это. А то, что в какой-то момент «Даймлер» придётся бросить и топать за бухгалтером пешком. Мало ли по какой причине — слепая зона без камер, например, куда Касуми заглянуть не сможет. А как «топтун» я так себе. Слежка вообще не моё. Вот засада — да! Поджидать хищника, а потом нанести один единственный удар — это я мог и любил.

Но… другого варианта не было. Здражевскому знал куда едет, я — нет. Хорошо еще Касуми помогает!

Такси встало у одного из торговых центров «Северное сияние» — шестнадцать этажей стекла и стали, со множеством кафе, где могла и состоятся встреча с таинственным визави поляка. Сам «пшек» расплатился и вышел, сразу попав в зону нескольких камер. Собрался было войти в ТЦ, но вдруг остановился, и достал из кармана телефон.

— Ему звонят, — доложила Касуми. — Он только «дакает»… Миша-сан, похоже ему назвали другое место встречи. Он меняет маршрут!

Не знаю, есть ли у нейросети была душа, но Касуми откровенно кайфовала от происходящего. Слежка, тайны, шпионские страсти — не уверен, что Саша закладывал в нее любовь ко всему этому. Скорее уж — само получилось.

— Веди, — буркнул я, давя раздражение. Происходящее нравилось мне все меньше и меньше. И подталкивало к выводам, которые заставляли тревожиться.

— Идет по Репеньской… Свернул на Победителей… Сразу ушел на Нагорную… Миша-сан, там через квартал будет мертвая зона — камер нет или не работают.

— Твою мать! — выругался я, одновременно с этим вдавливая педаль газа. В тот момент, когда Касуми сообщила о мертвой зоне, все мои подозрения превратились в уверенность.

И ведь не скажешь никому — задержите его! Туров дома сидит, Касуми, при всей ее невероятной полезности — бестелесная нейросеть! А я в двух кварталах, и в этом районе не особенно разгонишься!

— Статус! — бросаю я, выкручивая руль и входя в поворот не снижая скорость.

— Пятьдесят метров по Нагорной до Ивановского вала. За ним камер нет, — призрачной шпионке будто бы передается мой настрой и она отвечает быстро и четко. Без своих привычных вставок.

— Давай! — то ли себе, то ли машине, то ли тому олуху, который задом выезжает с парковки и перекрывает мою полосу. — Давай!

Выскакиваю на встречку, проносясь под носом у визжащего клаксоном кабриолета. Поворачиваю на Победителей, проскакиваю квартал за несколько ударов сердца. Выхожу на Нагорную и кажется даже вижу крохотную фигурку переходящего по пешеходному переходу Здражевского.

— Касуми, паси камеры со всех сторон от мертвой зоны!

— Уже. Чисто.

Значит, он уже там. Если я прав, если только я не накрутил себя на ровном месте — убийца, которому поручили устранить бухгалтера, уже там.

— Потеряла объект.

Дома за Ивановским валом стоят сплошной стеной — проклятая старая застройка! — а сама Нагорная становится узкой, будто переулок. Света на улице почти нет. Фигура поляка размывается в тени, а на перекрестке гаснет зеленый свет.

— Да в топку! — цежу я сквозь зубы, и под целый оркестр возмущенных гудков пролетаю на красный.

Почти сразу торможу, выскакиваю из машины и бегу вперед… И через тридцать метров буквально спотыкаюсь о мертвое тело.

— С-сука!

Здражевский лежит лицом вниз, словно споткнулся и упал. Казалось, сейчас он начнет подниматься, после чего примется извиняться и глупо улыбаться — ну надо же какая нелепость со мной случилась! И очки вот треснули! Ну что я за растяпа!

Но капелька крови под левым ухом и неестественно вывернутая правая нога утверждали, что этого уже не произойдет. Никогда.

Как, блин⁈ Как? Его же только что убили, меньше минуты назад! Улица пустая, ни одного человека! Со стороны раны сплошная стена — ни окна, ни двери, ни щели даже! Куда делся убийца! Откуда стрелял? Он бы не смог так быстро уйти!

— «Пшек» мертв, — несмотря на то, что разум в бешенстве, фразу произношу спокойно и холодно. — Убийцу не наблюдаю. Причина смерти — маленькое отверстие под левым ухом. Предположительно — пулевое. Крови почти нет.

— Отрицательно, — сообщает Касуми, имея ввиду, что никто мертвую зону не покидал. — Расширяю радиус поиска. Опиши позу и рану во всех подробностях, я попытаюсь наложить вектор и вычислить траекторию стрельбы.

Я начинаю профессионально описывать место преступления. Дохожу до невозможности выстрела и тут решительно вклинивается Туров. Перебивает:

— Миша, осмотри стену. Со стороны раны.

Не понимаю, чего он хочет, но встаю и подхожу к стене. Кирпич старой кладки, уже выеденный, но крепко сцепленный раствором. Такой, говорят, раньше делали с добавлением яиц — крепче самого кирпича по итогу выходит. Не сразу, но замечаю небольшой чужеродный на этой стене предмет, что-то вроде крохотной шпионской камеры. Протягиваю руку и интуиция взвывает дурниной — опасность!

Отскакиваю быстрее, чем успеваю понять.

— Тут устройство, чуть больше ногтя, — отойдя еще на пару шагов, и на всякий случай уйдя с траектории глазка «камеры». — Вбито в щель между кирпичами, фонит магией. Артефакт похоже. Как ты понял?

— Читал! — огрызнулся Саша, ничего не поясняя. — Рана фонит?

Осторожно подвожу руку к шее мертвеца. Чувствую остаточный след маны. Кроху, но чувствую.

— Да.

— И крови нет?

— Буквально капля. И, она почти черная…

— Дряньство! «Жгут тени». Отойди на всякий, мало ли. Вдруг артефакт не одноразовый.

Я не зря называл Турова ботаном. Он прекрасно разбирался во всем многообразии магических школ России, и моментально определил каким конкретным арканом, встроенным в техно-магическое устройство (артефакт, по простому), убили Здражевского.

В отличие от сегодняшнего Михаила Шувалова. Частично не знающего, частично не помнящего, и уж точно не так прилежно грызшего гранит науки в прошлом.

— Что еще за чёрт?

— Тонкий, толщиной от одного до трех миллиметров выброс силы темно-серого спектра, характерного для школ Тени, — голосом отличницы ответила вместо своего создателя Касуми. Видать, он загрузил в нее и эти знания. — Работает на короткой дистанции, до трех метров. Почти полностью, за редкими исключениями, игнорирует физическую защиту, то есть способно пробить броню танка при необходимости. В данном случае предполагаю сочетание встроенного в артефакт заклинания и генетического маркера, либо аурного сигнала. Который и является триггером для активации. Само заклинание школы Тени…

Я медленно моргнул. И перебил докладчицу.

— Кто такое может поставить? — к черту подробности и ненужная пока информация по частностям.

— Кто угодно, — теперь уже Саша ответил. — У кого есть доступ к таким технологиям, конечно.

— Военные?

— Скорее «шпионские». В общем на открытом рынке это не купить. И на закрытом проблемно. Я, честно говоря, удивлен. Всего пару упоминаний в сети, причем, в такой глубокой заднице… Похоже, зачищали.

— … понял.

Был бы дурак — не понял бы. Да и главное — что тут понимать-то? Моего свидетеля убили с помощью маготехнологий, которых как бы нет. Что это говорит об уровне организатора и заказчика? Вот то-то же!

И, что важнее — как увязывается с убийством курьера и нападением на меня огневика-поляка? Ума не приложу, как это все объяснить? Одно ясно — зацепил я что-то куда как более серьезное, чем обычный криминал. Вопрос только — нахрена⁈

В этот момент по глазам ударила крохотная, едва заметная вспышка, и черный артефакт отвалился от стены угольком. Ну вообще зашибись! Еще и с устройством самоуничтожения! Хорошо хоть не в моем кармане сработало.

Нашел в кармане пакетик, специально у экспертов взял. Сунул туда улику. Вновь присев на корточки, я посмотрел на тело ещё раз. Аккуратный след на шее, как у хирургического лазера. Что ты такое знал, милый мой бухгалтер, что на тебя так потратились?

— Туров, скинь мне всё, что найдешь по этому устройству. И по школе Тени тоже. Почитаю на досуге. И, зачистите все свои следы в сети. А я вызываю полицию.

— Может, уйти и оставить, как есть? — предложила Касуми. — Тебя никто не видел, к трупу не подтянут.

— Нет, — при всех своих вычислительных мощностях, нейросеть была поразительна наивна в чисто житейских вопросах. — Больше вопросов возникнет. Я его сегодня допрашивал, а потом его вдруг находят мертвым. Скажу, что подозревал, следил и вот…

Другими словами, пора заканчивать играть в героя-одиночку, и подключать отдел. Если понадобится — весь райотдел с Главком. Слишком уж все по серьезному закрутилось.

Набрав нужный номер, я спокойно сообщил: тело, район такой, личность пострадавшего и свое имя. Скрываться, как уже сказал Касуми, не собирался. Пока ждал опергруппу, еще раз прокрутил в голове все произошедшее, но ни к каким выводам так и не пришел. Слишком разрозненно выглядел этот калейдоскоп фактов.

Убийство курьера, с которого все началось, никак не билось с маготехнологиями на последнем преступлении. Равно как и нападение огневика на меня. Не складывались события в единую картину. Напротив, факты выглядели так, будто мне под ноги набросали обрывков от совершенно разных выпусков газет. Фигня, короче, какая-то!

Район был чужой, так что и следственно-оперативная группа приехала не из нашего отдела. Суровые, хмурые люди, как и положено тем, кто уже успел задолбаться за день и не ждет ничего хорошего от предстоящей ночи. Ну и выражение глаз — «ты тут точно при чём». Старший следак, представившийся капитаном Решетниковым, и вовсе смотрел на меня, как на главного подозреваемого.

В принципе, на его месте я бы тоже так себя вел. В подавляющем большинстве случаев, совершаемые людьми преступления — не вызов логике и дедукции. Скорее уж — опровержение их. Другими словами, почти всегда обнаруживший тело и является убийцей. А если еще и родственник…

— Это вы сообщили?

— Я, — кивнул.

— Свидетели?

— Я, — на этот раз еще и плечами пожал.

— Прекрасно, — сказал Решетников с кислой улыбкой, под которой читалось «ну мне, например, все ясно». Достал блокнот и начал опрос так, будто уже получил неопровержимые доказательства моей вины.

Когда добрались до момента, где я сообщил, что следил за убитым, капитан тут же сделал стойку. Аж вперед подался.

— Были знакомы?

— У меня были подозрения относительно Кшиштофа Здражевского. Он проходил по одному из наших дел.

И медленно вытащил из кармана временное удостоверение стажера районного отделения Злобинского района.

— А-а… — интерес в его глазах сразу погас. Одновременно с этим Решетников перешел на ты. — Так ты, типа, свежая кровь?

— Вроде того.

— А кто тебя вообще самостоятельно «топтуном» за подозреваемым пустил? Наберут, блин, по объявлению!

Именно этот момент выбрала Аника Воронина для своего эффектного появления. Дежурка нашего райотдела с визгом притормозила перед самой лентой полицейского заграждения, а начальница вышла из нее раньше, чем перестал работать двигатель. Точнее, даже выскочила. Гневно.

«Ну все, — обреченно хмыкнул я про себя. — Сейчас начнет при всех строить».

Я достаточно хорошо знал, как работает система, чтобы в этом не сомневаться. Однако, капитанша меня удивила.

— Кто старший? — Она обвела взглядом окружающих, безразлично скользнув им по моему лицу, и безошибочно остановилась на Решетникове.

— Я, — хмуро и, как мне показалось, обреченно, вздохнул следак. — Капитан Решетников, «Южный» райотдел. Добрый вечер, Аника Сергеевна.

О! Так он ее знает! А она его, похоже, нет. Интересный сигнал.

— В каком месте, Решетников, он добрый? — голос у Ворониной был ледяной. — Ты закончил с моим стажером?

— Только начал брать показания…

— Скину тебе его отчет.

— Хорошо.

Капитан явно собирался сказать что-то другое, типа, какого хрена ты на чужой земле распоряжаешься? Но не стал — так, секундная заминка перед ответом. А это еще один очень интересный сигнал. Решетников не просто знал Анику, но еще и понимал, что спорить с ней у него патронов не хватит.

А еще — он ее уважал. Злился, был не согласен с тем, что у него забирают единственного свидетеля, но не спорил.

— Михаил, — женщина повернулась ко мне. Не меняя выражения лица, коротко скомандовала. — В машину.

Я молча подчинился. Не тот был случай, чтобы показывать норов и шутить про симпатию к властным дамам.

Воронина забралась на переднее сидение и бросила водителю:

— В отдел, — после чего не поворачиваясь, произнесла уже для меня. — Когда я говорила без фейерверков, я примерно это и имела ввиду. Рассказывай.

— Ты как тут оказалась, вообще?

Аника, наконец, повернула голову в мою сторону. В холодном взгляде смесь усталости, раздражения и иронии. Взрывоопасная смесь.

— Серьезно? Ты. Меня. Спрашиваешь?

— Осознал. Исправлюсь, — буркнул я тут же.

И в следующие несколько минут сжато рассказал начальнице обо всем происходящем. Убрав из схемы Турова с Касуми, естественно. Как стал подозревать Здражевского в том, что он что-то скрывает, решил за ним проследить, и в процессе — наткнулся на его мертвое тело.

— Чем его убили? — за время моего рассказа, Воронина ни разу не перебила и не отпустила едкого комментария. Вроде такого — на кой ляд ты вообще устроил эту дикую самодеятельность? Вопрос прозвучал только по существу.

— Похоже на «Жгут тени». Почерк школы Тени… — и, заметив, что она ждет продолжения, добавил: — Если, конечно, я прав. А это ещё вопрос — учеником по теории магии я был не самым прилежным.

— Значит, он знал убийцу, раз подпустил его так близко? — профессионал оставался профессионалом всегда.

— Не обязательно. Он мог просто мимо проходить и шарахнуть по ничего не подозревающему поляку. Улица же проходная.

— И подставится под камеры?

«Тут нет камер», — мог бы сказать я. Но промолчал. Иначе бы пришлось объяснять, откуда мне это известно. А так она сама про это скоро узнает.

Так что я просто пожал плечами.

— Или вот, — скрывать улику смысла не было, в смысле, от своих. Решетников на это гордое звание совсем не тянул.

— Что это?

— Похоже на артефакт, — и это все, что я скажу под протокол, дальше пусть эксперты разбираются. — Магией немного фонит. Нашел рядом с телом. Решетникову не показывал.

Брови начальницы взлетели, но взгляд, на удивление, приобрел уважительное выражение.

— Мы не закончили, Михаил, — Воронина быстро отвернулась. — Поговорим в отделе.