О бедном мажоре замолвите слово

Глава 20

С медитацией мы провозились более двух часов. И хотя для головы это время пролетело незаметно, ноющие ноги с поясницей не дали себя обмануть. И как девчонки на йоге могут в таких позах подолгу высиживать?

Но зато, прогоняя в памяти всё, что мы успели с Юлаевым за это время сделать, я понимал, что определённо приехал сюда сегодня не зря. Даже научился артефакты заряжать — сам! Оказалось, что для этого даже науки особой не надо — знай себе переливай крутящуюся по энергетическим каналам силу в предмет тоненькой струйкой. Тем более, что трофейный «движок» содержал в себе как раз конструкт воздушников.

Хотя, по словам наставника, это было не слишком важно. В смысле — какой маной напитывать артефакт и из какой школы внутри него заклинание. Школы — не более чем метод синхронизации. Традиция, а не догма. Опять же, мелюзгу учить проще.

А вот что важно, что грошевая поделка — так он назвал кастет, подобных «напиток» способна была выдержать не больше двух-трех раз. Материал артефакта быстро разрушался при циклах разряда-заряда. Как батарейка, если грубо говорить.

— Знаешь, — задумчиво произнёс Егорыч, наблюдая, как я разминаю затёкшую спину. — Хоть ты меня и не послушаешь, но, на твоём месте, я бы не стал сбрасывать со счетов народную медицину.

— В смысле? — насторожился я.

Для мента с моим стажем само словосочетание — «народная медицина», звучала точно так же, как и «медитация», «цыганские фокусы» и «сглаз на тебе, милок». Короче, старая оперская душа отзывалась закономерным скепсисом. Но, поскольку, Юлаев уже доказал, что к его словам нужно относиться серьёзно, пришлось делал над собой усилие, чтобы на лицо не проскочила гримаса.

— А ты не кривись, а послушай, — проворчал Юлаев, без труда считав моё настроение. — И послушай, что тебе умные люди говорят, которые успели уже пожить на этом свете, в отличие от тебя.

Мд-а-а. Актёр из меня тот ещё.

— Ты, конечно, волен поступать, как знаешь, но мне думается, что прежде, чем соваться в клинику, ты бы сходил к ёкаям.

Незнакомое слово отозвалось лишь частичным узнаванием. Я сосредоточился и начал, как советовал наставник, восстанавливать разрушенные нейронные связи. Попытался вспомнить обстоятельства, прогнал несколько всплывших ассоциаций и вспомнил. В этот раз вышло даже быстрее, чем в прошлый раз.

Ёкаи — японский или, как здесь говорят, ниппонский род людей со странными способностями. Перебрались в Российскую империю пару сотен лет назад, когда Китай захватил их родные острова. Если пользоваться более привычной мне терминологией, то они представляли из себя что-то вроде шаманов-оборотней. С очень сильно развитыми способностями к воздействию на энергетическое тело — как свое, так и других людей.

И не то, чтобы меня это сильно напрягло, так, слегка — не люблю экстрасенсов! — но проблема-то была в другом. Этих ёкаев не так просто было и найти. В смысле, ни в телефонной книге, ни с помощью вывесок на зданиях. Не то чтобы они скрывались, но и принадлежность к древнему племени не афишировали. Большинство людей даже не знало об их существовании.

Магические дворянские рода — и то не все. Мне тут, как я отметил уже не в первый раз, здорово повезло с происхождением.

Юлаев терпеливо ждал, пока я все это сложу в единое целое, и лишь после этого протянул клочок бумаги, на котором был записан номер телефона.

— Скажешь, что от меня, мы знакомы. И будь повежливее, ниппонцы это очень ценят.

— Оборотни? — с серьезным таким скепсисом уточнил я. — Лекари-оборотни?

— Хуже уже точно не будет. Не факт, что возьмутся, да и помогут или нет — бог весть. Но в другой род точно бежать не станут. Репутация для них не пустой звук.

— А причём здесь другой род, — не врубился я.

— А при том, — в тон ответил мне Егорыч. — Вот ты, например, уверен, что информация о том, что некий княжеский отпрыск припёрся чистить засранные наркотой энергетические каналы, не покинет стен процедурного кабинета и пределов твоей больничной карты? Или мне нужно тебе напомнить, как может быть использована подобная информация? Если тебе на себя плевать, во что я охотно верю, подумай об отце и о чести рода в общем.

Старик снова был прав. Такая информация, сама по себе, не такая уж и горячая, но поданная когда и куда следует, она может спокойно превратиться в соломинку, которая и сломает хребет верблюду.

— И коль тебе оставили честь разобраться с этой проблемой самостоятельно, — хитро прищурился Юлаев, — то думается, что моим советом ты воспользуешься очень и очень скоро.

На рассвете, точнее где-то за час до него, бывший наставник разбудил меня и повез к оставленному транспорту. У него, как подозреваю и у всех жителей Гнышек, имелась машина, способная преодолевать эти ухабы, рытвины и пробитые чуть ли не до центра земли колеи.

— На будущее, Миша, — на прощание произнес этот пожилой, но совсем не выглядевший старым мужчина. — Больше не приезжай. Я в эту глушь уехал вовсе не потому, что хотел бы и дальше крутиться в делах княжеского рода. Мы поняли друг друга?

— Четко и ясно, — хмыкнул я. Была бы у меня возможность, я бы и сам держался от себя подальше. — Не приезжать, не звонить, не писать.

— Ну по результатам лечения можешь и чиркнуть пару слов. Телефон теперь есть. Мне будет интересно. Но в дела свои меня постарайся не втягивать.

— Хорошо.

Мне осталось только пожать крепкую ладонь, сесть в свою «пузотерку» и отправиться обратно, к цивилизации. В результате раннего подъема в город я приехал до начала рабочего дня. И первым же делом загуглил (тут другой поисковик был, но суть та же) коммерческие лечебные учреждения, специализирующиеся на приеме одаренных.

Четыре штуки из них находились в географическом центре Владимира, так что сбросив смску начальнице о том, что задержусь минут на пятнадцать-двадцать, я отправился в ближайшую. Носящую гордое название «Императорская корона», и расположившееся прямо в двух минутах ходьбы от набережной Клязьмы. Чтобы сразу было понятно — место пафосное, дорогое.

Подъехав за десять минут до открытия, дождался восьми и сразу же сунулся к регистратуре — хвала всем богам, в этом мире их так и не стали называть рецепшенами.

— Доброе утро! — профессионально приветливо улыбнулась чернявая девушка с очень густыми бровями. Которые ей удивительно шли. — Чем могу помочь?

— Здравствуйте, Алена, — вернул я улыбку. — Да вот хотел бы энергетические каналы почистить. Бурная молодость и все такое. Ваша клиника оказывает подобные услуги?

— Конечно! Данной процедурой пользуются самые известные и знатные рода столицы, — радость на лице менеджера стала еще ярче. — Даже приезжают из провинции многие. Первично вам надо провести консультацию с врачом, который и назначит лечение. Как мне вас записать?

— Пока никак, красавица. Я так, прицениться. Есть ли прайс какой… — глаза девушки стали удивленно расширяться, и я тут же поправился. — Прейскурант, я имею ввиду. Просто чтобы понять, надолго меня это займет, а то дела-дела-дела…

Палимся в мелочах, товарищ майор! Все время из головы вылетает, что в этом мире вместо англицизмов — германизмы. Но, по счастью, Алена не слишком-то на мою оговорку внимания обратила, сунулась носиком в монитор, и через минуту протянула свеженапечатанный на красивом, с позолотой, фирменном бланке, прайс. То есть, прейскурант, конечно же. Да.

Быстро вчитавшись, я про себя коротко хохотнул над названием процедуры: «Арканический лазурит», но заострять на этом не стал, а сразу же добежал глазами до ценника внизу листа. Охренел. Поднял глаза и встретил ясный взгляд Алены.

— Расчет предварительный, — тут же защебетала красотка. — Учитывает только обязательный для этой процедуры алхимические реагенты и работу профильных специалистов. Полную стоимость вам озвучить только лечащий врач после индивидуального приема. Записать вас? Сегодня есть окно на двенадцать сорок пять.

Ясен-красен у него есть окно! С таким-то ценником — полтора ляма в минималке. Что-то я сильно сомневаюсь, что тут очередь к нему стоит от кремля! И это я-то себя считал офигенно устроившимся мажором, с соткой тысяч в месяц на кармане. Да я нищеброд, получается, а не мажор! Даже с «устной благодарностью» от купцов.

— А по срокам? — деланно-небрежным тоном уточнил.

— От двух дней до трех недель. Но, опять же, все очень индивидуально. Зависит от того, насколько ваша ситуация… запущена.

Выходит, не я один такой долбонавт. Есть и другие моего племени. Не могу сказать, что это меня радовало, но всегда приятно сознавать, что в колонне мудаков ты не идешь первым. И не несешь знамя.

— Ясно-понятно, — хмыкнул я. — Подумаю еще. Листик возьму?

Вот так и завершилось мое первое обращение к местным медикам. Пришлось отказаться по быстрому пройти процедуру реабилитации в клинике — старший Шувалов, без вариантов, денег на это не даст. Точнее, даст, но это рушит всю нашу с ним договоренность, и сразу же ставит меня в заведомо зависимое от него положение.

А значит надо либо самому нужную сумму накопытыть, что невероятно смешно, с ментовской-то зарплатой быстрее само все рассосется. Либо звонить ёкаю. Про регенеративные способности молодого организма даже думать не стоило — не дадут мне столько времени, чтобы само все прошло. Раньше прикопают.

— Ну и ладно! — буркнул я уже в машине. — Не жили хорошо, вот и нефиг начинать!

Достал телефон и бумажку, что сунул мне Егорыч, но набрать номер не успел. Черный экран ожил, показывая номер… Стеллы.

— А мы разве не договорились не светить отношения? — слегка развязно поприветствовал я девушку.

— Какие нахрен! — прилетело в ответ отнюдь не мурлыкающим голоском любовницы. — Жопу в горсть, Миша, и прыжками в отдел! К нам проверяющий из Главка с минуты на минуту подъедет! Аника в ярости!

— Понял, не дурак! — сообщил я уже погасшему экрану. И добавил в пустоту салона. — Был бы дурак, не понял бы.

И рванул с места так, как можно сделать только будучи наследником княжеского рода и ментом одновременно. То есть, с полным игнорированием правил дорожного движения, законов физики и здравого смысла. Была бы мигалка, я бы и ее на крышу «Даймлера» прилепил. Вот народ бы поржал — на таких ласточках наши правоохранительные органы катаются!

Потому что проверяющие из Главка в райотделе — это всегда очень и очень серьезно. В любом из миров. Мне-то, положим, ничего не грозило, а вот моему непосредственному начальству — очень даже. Помню в прошлой жизни за одного не вовремя пришедшего на работу опера, довольно неплохой полковник полиции стал подполковником. Чудо, что на гражданку не вылетел!

До места службы долетел — иначе не скажешь — за какие-то семь минут. Штрафов, наверное, собрал, рублей на сто, не меньше. Но эти-то расходы, в отличие от «арканического лазурита» — кто, блин, придумывал название? — я как-нибудь потяну. Удалось даже по пути в магазинчик заскочить, чтобы обеспечить себе алиби.

Но в оперский кабинет не вбежал, не по чину. Остановился перед дверью, выдохнул, и спокойно вошел. Будто бы поднялся на второй этаж медленным шагом. И вообще этим утром никуда не спешил.

— Дамы! — начал с порога, — доброе утро! А я тут…

Начальника райотдела и крепкого, похожего на профессионального рестлера дядьку в генеральском мундире, я заметил сразу. Кабинет-то крохотный, три девушки, два мужика и я в дверях, уже создали в нем толкучку. Но сделал вид, что сбился, удивленно уставившись на «звездоносцев».

— … кофе для машины взял. — закончил фразу. И сразу. — Господин генерал, господин подполковник! Здравия желаю!

И вытянулся во фрунт, немного придурковато и наигранно, если честно. Но большое начальство оттенки не различало, приняло все за чистую монету. Всегда, кстати, это удивляло. Чем крупнее звезды, тем слабее чувство юмора.

Девчонки на этот мой маневр отреагировали по-разному. Стелла подавила смешок и опустила глаза, Маша поджала губы. А Воронина же сделал страшные глаза и одними губами прошептала: «Убью гада!»

— Вольно… стажер! — хмыкнул генерал. И полуобернувшись к Пушкареву, уточнил. — Этот?

— Так точно, господин генерал!

— Ладно тебе, Александр Сергеевич, — пожурил его проверяющий. — Не будем тут уставщину разводить. Свои же все, верно?

И на меня посмотрел. Очень пристально и жестко. На лице теплая, можно даже сказать, отеческая улыбка. Так командиры на любимых, а главное — толковых — бойцов смотрят. Но глаза при этом — холодные, колючие.

«С такими своими никаких чужих не надо!» — мог бы я ответить ему. Но, конечно же, не стал. Дурной я, что ли?

По всему выходило, что в Злобенское районное отделение полиции пожаловал не какой-то там проверяющий из Главка. А вполне конкретный «кат» — сотрудник внутренней безопасности. Да еще и в генеральском чине. Давайте-ка, дети, все вместе ответим на вопрос — какого лешего он приперся? И по чью душу?

— Хотелось бы с вами побеседовать, Михаил Юрьевич, — да кто бы сомневался. — Вы не возражаете, Александр Сергеевич?

— Можете пройти в мой кабинет, — среагировал Пушкарев.

— Я помню дорогу, — намек на то, что провожать проверяющего не нужно.

— Тогда я пока с оперативными работниками обсужу оперативную ситуацию… Здесь.

«И приму оперативные меры!» — захотелось добавить мне. Эка мужика прижало, аж заговариваться начал.

— Прошу, Михаил Юрьевич.

В кабинете Пушкарева гость не стал показательно занимать хозяйского места. Сел за стол сбоку, где обычно присаживались подчиненные на совещаниях. И мне предложил устроиться напротив.

Я опустил задницу на стул и превратился в слух. Отключил всю свою природную язвительность, равно как и лезущие изнутри манеры не самого любезного княжича в истории Российской империи. И замер. Если кому-то хочется побеседовать, то он пусть и начинает.

Вообще, удивительно, конечно. Довольно топорная работа. Нагрянуть с проверкой только для того, чтобы обеспечить приватный разговор с опальным сыном одного из Семи? Так можно было пригласить, как-то без такой помпы все обставить. Сейчас же последний постовой в отделении будет знать, что по душу Миши Шувалова приезжала большая шишка из Главка.

Или на то и расчет? Превратить меня в прокаженного? Человека, от которого все будут шарахаться. Просто, чтобы не попасть под раздачу, когда она начнется. Тоже, кстати, версия. И небезосновательная. Вот только зачем?

Зачем, Дрозд? Наивняк подвыкрути! Из-за папки, зачем бы еще. Какая-то мутная история, сын Шувалова идет в полицию, противники князя тут же начинают свои ходы. Подозревая, что никакой это не скандал в благородном семействе, а хитрая политическая игра старого лиса.

Может он решил сынка своего на место главного полицейского города продвинуть. Мол, пошатается по отделу, потом через пару лет переведется в Главк — без всякой помпы. И так, тихой сапой, доберется до самого верха.

То есть, конечно, власть над полицейским аппаратом для одного из самых могущественных людей в столице, а то и в стране, не самоцель. Но сил ведь, как и денег, никогда не бывает слишком много.

Если принять эту версию, как основную, то у старшего Шувалова какие-то очень далеко идущие планы — это я как бы с точки зрения оппонентов рассуждать пытаюсь. А нам вот надо, чтобы он своих целей достиг? Нет, не надо. Значит начнем вредить. Не из злобы, а просто, чтобы не расслаблялся.

— Михаил, можно без чинов, — в знак того, что беседа предполагается без галстуков, генерал снял фуражку, расстегнул верхнюю пуговицу на воротнике-стойке, и довольно вальяжно закинул ногу на ногу. — Можешь обращаться ко мне Григорий Антонович. Фамилия Платов. Глава отдела внутренних расследований Главного управления.

В одной фразе — и кнут, и пряник. Давай без чинов, и сразу же должность. Да еще такая!

— Как скажете, Григорий Антонович. Так чем обязан визиту? Если можно, то давайте сразу к делу. Я тут человек новый, мне еще репутацию нарабатывать и нарабатывать. Никому ведь не нравится, когда стажер с генералом чаи в рабочее время гоняет.

Я даже не пытался играть испуг. Не поверит. Он понимает, что перед ним сидит пацан, за которого папка вписывался в любой блудняк уже много лет. И то, что старик сына сейчас из дома выгнал, никак характер молодого человека не изменит. По крайней мере, не в ближайшее время.

И сразу же дал понять — знаю, что он чего-то от меня хочет. И предпочел бы услышать прямое предложение, а не хождение вокруг да около.

Платов оказался весьма догадливым.

— Хочу предложить вам, Михаил, послужить Родине. По-настоящему.