О бедном мажоре замолвите слово

Глава 13

Интерлюдия — Чашников и Кретов

«Да как ты вообще это позволил ему сделать, позорище? Голыми руками, без магии!..»

Бесит! Как же бесит! Сама ситуация, отцовские слова!

«Ты всю репутацию Чашниковых вчера с говном смешал, щенок! На ранг Воина собрался сдавать? Серьёзно? Хрен тебе, а не Воин! Комиссия даже рассматривать твою кандидатуру не будет! Проиграть магический поединок противнику, который магию не применял — это же под вопрос и твой текущий ранг поставить можно!»

Еще и боль на месте перелома! Хотя, боль-то можно перетерпеть, а вот унижение…

«Сгинь с глаз моих… И не делай ничего! Самым мудрым в твоем положении поступком стало бы пропасть на пару недель, а то и месяцев! Видео мы удалим с большинства источников, но кое-где, кое у кого, оно останется. Да и память людская подольше держится. Особенно — в свете!»

С силой сжав квадратный стакан в кулаке, Павел Чашников несколько секунд боролся с желанием раздавить хрупкое стекло, но сдержался. Ненадолго, правда. Допив содержимое, он просто отбросил его в сторону, ничуть не озаботившись тем, разобьется он или нет. Порядок в комнате сейчас волновал его меньше всего.

Вспоминая недавнюю беседу с отцом, во время которой ему несколько раз хотелось провалиться от стыда сквозь землю, Павел раз-за-разом прокручивал в голове последнюю фразу Чашникова-старшего.

«А о мести даже не думай, Пашка! Только дыхни в сторону Мишки Шувалова — ноги выдерну и сошлю… на Дальний Восток, к ниппонцам!»

В голове парня сейчас был самый настоящий винегрет: процедура лишения статуса наследника Шувалова, кратковременное торжество самого Павла, когда ему предоставилась возможность поквитаться с Михаилом, драка в «Колычеве», которая возникала в мозгу причудливым калейдоскопом из слайдов, боль в сломанном пальце, разочарованная усмешка Машки Коровиной, на которую у него в тот вечер были планы, растерянные взгляды их с Кретовым свиты, которая даже не попыталась что-то сделать.

Странным образом, но Павел прекрасно понимал, что удар в спину боевым конструктом — это было нечестно, как и его претензия по поводу бездействия остальных. Вот только злоба требовала выхода.

— Ты мне за всё ответишь, — прошипел Чашников, бросив взгляд на загипсованный палец правой руки.

Обиду подпитывал и тот факт, что отец настрого запретил родовым целителям что-то делать с ранением сына. Как и ему самому пользоваться услугами сторонних лекарей, способных срастить кость за считанные часы. Мол, это тебе узелок на будущее, сынок. Вот этого Чашников вообще не понял! Какой, нахрен, узелок! Он тут пострадавшая сторона!

Создавалось впечатление, что его отец полностью встал на сторону Шувалова, а не своего родного сына. Чего стоила только его фраза: «Скажи спасибо, что светлый князь Шувалов не имеет претензий к случившемуся».

Это как, вообще? А почему тогда у Чашниковых этих претензий нет? Да, может где-то парень и поступил неправильно, на эмоциях, но вот так показательно лишать его защиты рода! Предать сына в угоду политике и добрых отношений с Шуваловым — это, по мнению Павла, был явный перебор.

Мишке, этому зарвавшемуся гадёнышу нужно придумать достойный ответ, чтобы он раз и навсегда понял, что с Чашниковыми лучше не связываться. Дерзость должна быть наказана. Тем более, если сделать всё правильно — чтобы не подкопаться, но все, кому надо, будут знать, за что «прилетело» Шувалову.

Тем более, князь не станет мстить, если с его сыном, которого старик сам списал в утиль, что-то произойдёт. Устраивать разборки с Чашниковыми уж точно не станет, поскольку понимает, чем это чревато.

«А может решить вопрос кардинально?», — вдруг подумалось Павлу.

Неожиданная мысль показалась Чашникову настолько простой и изящной, что он невольно улыбнулся. И почему он об этом не подумал раньше? Все эти разборки уровня «песочница» пора было заканчивать и заявлять о себе серьёзно. А что может быть серьёзнее, чем показательная расправа над обидчиком? Правильно! Только его скоропостижная кончина!

Мысль, буквально, требовала, чтобы её обсудили, нашли возможные изъяны и, после всех доработок, воплотили в жизнь. И Павел Чашников знал лишь одного человека, с которым можно ею поделиться. Потянувшись за телефоном, Чашников поморщился, когда взгляд снова зацепился за гипс.

«Вот нахрена было правую руку трогать?».

— Алло! Лёня, есть разговор. Нет, не по телефону. Я? Да скажи куда, я сам подскочу… Да, знаю, — взглянув на часы, Павел кивнул. — Давай, скоро буду.

— Мне кажется, что твой старик прав, — задумался Кретов, после того, как Павел озвучил ему свою идею.

— И ты туда же? — раздражённо бросил Чашников. — Вы что, Шуваловых боитесь, я не понимаю, блин.

— Во-первых: говори тише, — поморщился Леонид, просканировав взглядом зал. Заведение хоть и было пустым, но, помимо двух молодых дворян, здесь ещё находился персонал, который мог услышать вещи, для его ушей вовсе не предназначенные. — Во-вторых: страх здесь ни при чём, Паша. То, что ты предлагаешь — весьма заманчиво, не спорю. Только ты забываешь одну простую вещь.

— И что я, по-твоему, забываю? — с вызовом поинтересовался Чашников.

— Ты забываешь, что Шувалов — один из Семи, — очень серьёзно заметил Леонид. — Не то, что за опального наследника… Эти будут мстить смертным боем даже если ты их собачку случайно переедешь, понимаешь? Их общество не поймёт, если они спустят обиду. Ну вот не спорь сейчас, — поморщился Кретов, видя, что Павел хочет возразить. — Дослушай. Так вот… Никогда не думал, что скажу это, но твой старик сейчас совершенно прав.

— Ты предлагаешь спустить это на тормозах? Послушать моего отца и отказаться от мести этому уроду? — вспылил Чашников. — От кого, но от тебя я этого не ожидал.

— Я что-то говорил об «забыть и отказаться»? — делано удивился парень. — Никто ничего забывать не должен. Более того, мы сделаем все намного круче. Но для этого нужно по-умному, а не бросаться совершать глупости, сдавая с потрохами своё участие. К тому же, даже если тебе сейчас удасться все обставить так, чтобы следы не привели к тебе, то тебя все равно будут подозревать. Драка произошла совсем недавно, и ты сразу же станешь главным подозреваемым.

— И сколько надо ждать? — чего-чего, а делать это Павлу очень не хотелось.

— Пару месяцев, — пожал плечами Леонид. — Может, полгода. Отец твой прав, у света память долгая. Нужно переждать именно ее. Зато когда за новыми событиями вчерашнее происшествие забудется, вот тогда никто и не посмотрит в твою сторону, если с Мишкой Шуваловым что-то случится. Тем более…

Здесь Кретов сделал небольшую паузу, явно дразня товарища.

— Что? Ну не томи!

— Работа у него опасная, вот что, — хмыкнул Леонид. — Преступники всех мастей, обдолбанные наркоманы, коллеги, опять же, которых можно подкупить. Да мало ли от чего этот зазнавшийся сноб загнется?

— Так а чего ждать тогда? — будто ужаленный подпрыгнул Павел. — Если выставлять все, не как месть, а просто трагическую случайность на службе, так в мою сторону и смотреть никто не станет!

— А вот это уже разговор… — Кретов кивнул. — Но мне все же кажется, что ты слишком торопишься.

— Это месть — блюдо должно подавать холодным, Леня! Месть. А ты сам сказал — несчастный случай. Кстати, есть у меня человечек один, большой специалист разные вопросы решать. Он может найти кого-то, кто…

— Паша, умоляю, даже вслух этого не произноси!

— Кто решить задачу. Ха! Да никто не подумает даже! Леонид, ты голова, конечно! Вот спасибо, надоумил!

Кретов с кислой миной отсалютовал бокалом. Он бы все-таки выждал. Но Пашка всегда такой был: идея попала в голову, значит нужно ее реализовать! Не зря же символ их рода — текущая из чаши лава.