Никогда не было, но вот опять. Попал 4

Глава 30

Царь слушал меня внимательно и не прерывая, лишь, когда речь зашла о колхозах, стал уточнять некоторые моменты. Когда я рассказал о колхозах всё что знал, он хмыкнул и ухмыльнулся. Увидев мой вопрошающий взгляд, пояснил:

— Умно придумано. Так бы мужики зерно попрятали и сгноили в земле, чем почти бесплатно отдавать, а колхозники сами его везут и сдают. Умно!

Под таким углом я колхозы не рассматривал, но, похоже, у царя свой взгляд на крестьянство. Чуть позже он заинтересовался золотодобывающими артелями, о которых я рассказал походя. Но тут и мне было всё понятно. Государству золото было необходимо, но общие затраты по его добычи превышали стоимость добытого металла.

Частные исключения, конечно, были, но они не играли существенной роли. Поэтому государство в лице чиновников и старалось переложить эти затраты на добытчиков. Хотя было совершенно непонятно, почему тогда создали кучу бюрократических препон, столь затрудняющих жизнь рядового старателя. Для меня этот вопрос был важен и я его царю задал. Тот в очередной раз усмехнулся и посоветовал мне не рассуждать на темы, в которых мало что смыслю, но добавил, что многие ограничения постепенно снимаются. Разумеется, спорить с величеством я не стал и лишь сидел молча, наблюдая за раздумывающим царем.

— Всеобщая грамотность и индустриализация, говоришь? Хочешь, чтобы мужики все грамотными стали? Тут с имеющимися грамотеями не знаешь, что делать! — резко высказался император.

— Ваше Величество, индустриализация невозможна без грамотных рабочих. Про инженеров и механиков я не говорю. В России своих инженеров не хватает катастрофически. Хорошо обученные работники делают хорошие вещи, которые ценятся по всему миру, что даст наполнение налогами казны.

— Для этого требуется много учителей! Слишком много!

— А так же врачей. Кстати врачами и учителями вполне могут работать женщины. Но учиться им у нас практически негде.

— Предлагаешь и баб учить⁈ Нечего им учиться, пусть детей рожают. И потом, где денег взять на всё это? Вон железную дорогу через всю Сибирь тянуть надо, а денег нет. Занимать приходиться.

— Мне кажется, что слишком увлекаться займами не стоит. Ведь «берёшь чужие и на время, а отдавать приходится свои и навсегда», — процитировал я высказывание известного советского поэта.

— Как, как? Свои и навсегда! — засмеялся царь. — Хорошо сказано! Сергей Юльевич очень хочет кредит у французов взять, вот ему я это и скажу.

— Ваше Величество, брать кредиты конечно можно и даже нужно, но мне кажется, что в России и своих денег достаточно. Надо лишь их направить на развитие промышленности.

— Вот как! И где же те деньги? — сделал удивлённое лицо царь.

— Россия, Ваше Величество, самая богатая страна мира по природным ресурсам. Главное как этими ресурсами распорядиться. Например, вот прямо сейчас ценнейший ресурс выливается на землю.

— Это какой же?

— Бензин, мазут, гудрон, Ваше Величество. Сейчас это отходы при производстве керосина из нефти, а буквально года через два его будут покупать за золото.

— Это ещё почему?

— Технический прогресс! На смену паровым двигателям придут двигатели внутреннего сгорания, больше половины которых будет работать на бензине, остальные на мазуте.

Царь поморщился, похоже, бензин у него энтузиазма не вызвал. Ладно, зайдём с другой стороны.

— Ваше Величество, что вы скажете о возможности добывать алмазы.

— Алмазы? Ты хочешь сказать, что у нас есть месторождение алмазов? — оживился царь.

— Есть и не одно. Но то, что можно разрабатывать уже сейчас находится в Сибири в довольно глухом углу. Алмазы там можно отыскать на поверхности. Я даже помню примерные координаты. Если Вас они заинтересует, могу сказать. Мне тоже с Хруновым в этом предприятии поучаствовать интересно.

— Говори! — приказал царь.

Заинтересовало, значит, ухмыльнулся я про себя. Всё таки забавно; на нефтедобыче и бензине денег заработать можно гораздо больше, чем на алмазах, но это проза жизни и значит не интересно, а алмазы это алмазы. Ну что же получайте очередную головную боль Ваше Величество, но вслух произнёс:

— 62 градуса и 30 минут северной широты и 114 градусов восточной долготы. Рядом там один из притоков реки Вилюй, название, правда, не помню.

— Так! Ну-ка повтори координаты! — взялся царь за перо.

Я повторил и понаблюдал, как старательно царь записывает координаты.

— Добираться туда не легко, — добавил я ложку дёгтя. — Но если, Ваше Величество, государство мне поможет, то года через два-три я смогу сделать пару-тройку самолётов, которые смогут туда летать от ближайшего населённого пункта.

Царь заинтересованно на меня глянул и порылся в лежащей перед ним папке.

— Это самолёт? — спросил он, доставая из папки фотографию, которую я отдавал Прудникову.

— Это, Ваше Величество, ещё не самолёт, а всего лишь прототип самолёта, но он вполне себе летает.

Император ещё раз посмотрел на фотографию и, положив её обратно, сказал:

— А чего же ты его в столицу не привёз, раз он летает?

— Ну, во первых: он у нас сломался, а во вторых: зачем давать подсказку нашим врагам. Пусть с парапланами экспериментируют.

— И чем государство тебе может помочь, в постройке самолётов?

— Да всё как обычно. Нужны деньги и главное люди. И хорошо бы построить моторный завод. Я, даже с деньгами золотопромышленника Хрунова, такой завод не потяну. Самоё большое это мастерская где смогу делать несколько десятков двигателей в год, а нужно будет сотни, а то и тысячи.

— Эк ты замахнулся!

Царь посидел и, глядя сквозь меня, поразмышлял минуты две. Потом спросил:

— А ещё где у нас алмазы есть?

— В Архангельской области, то есть губернии, — поправился я. — Но они вряд ли сейчас доступны, там до них метров сто копать надо и где они там точно, я не знаю. В том мире их нашли случайно, когда бурили скважины совсем с другой целью. Но можно и поискать, если сейчас имеются такие бурильные установки.

Царь усмехнулся и, покачав головой, сложил листки в папку. Очевидно, раздумывал, что со мною делать. Отодвинув папку на край стола, сказал:

— Как только будет найден первый алмаз там, где ты сказал, то деньги и люди для строительства самолётов у тебя будут.

— А если не найдут, можно мы с Хруновым поищем?

— У меня и не найдут? Ты о чём таком говоришь?

— В моём мире следующий за вами и император Николай Александрович попросил английскую королеву прислать земли с кимберлитового месторождения, чтобы изучить породу и у себя изыскания провести. Ящики пришли в Первую Мировую войну, а вскрыли их при Сталине уже после Второй Мировой войны, спустя тридцать лет. Так промышленность вашего сына без алмазных инструментов осталась. Ещё один шаг к проигрышу войны.

Царь нервно постучал пальцами по столу, потом сжал их в кулак и стукнул, выпуская свой гнев на мебель. Помолчал с минуту и обратился ко мне.

А теперь скажи, чего бы ты хотел для себя лично?

Неожиданный вопрос? Чего бы я хотел? Я пожал плечами не зная, что на это ответить, но потом сказал:

— Если, Вы Ваше Величество, надумаете создавать военно- воздушный флот, то я бы хотел, чтобы моим помощникам, которым придётся учить первых лётчиков присвоили какой — либо офицерский чин, поручика там или лучше как на флоте лейтенанта.

— Что и барышне вашей лейтенанта присвоить? — засмеялся царь.

— А почему нет⁈ — улыбаясь возразил я. — Была же кавалерист — девица Надежда Дурова, будет пилот ВВС Екатерина Балашова. Но я думаю лучше разрешить ей слушать лекции по химии в университете.

— Пусть для начала экзамены по курсу гимназии сдаст, — сказал император, поднимаясь.

Я понял, что аудиенция окончена и тоже вскочил с последним вопросом:

— Ваше Величество, о чём из разговора можно упомянуть Мещерякову и Дурново? О чём можно писать в полицейском департаменте?

— Иди и постарайся вспомнить ещё, что-нибудь полезное. Я обдумаю всё, что ты тут наговорил и приму решения по твоим предложениям, — вынес заключение Его Величество.

Я поклонился, развернулся через левое плечо и, твёрдо ступая, покинул царский кабинет.

Трясясь на извозчике по дороге в гостиницу, думал о том, что очень многое не удалось императору сообщить. Но с другой стороны и того что было сказано вполне достаточно, чтобы меня куда-нибудь законопатить. Но это вряд ли! Информация о будущем пусть и не этого мира, давала власть имущим хоть какой-то ориентир и, то что мне есть ещё чего поведать Его Величеству, давало надежду на благополучный для меня исход. Только надо будет ещё многое вспомнить из курса школьной географии, да и из новейшей истории СССР тоже. Ага! А также из физики, химии и ещё много чего. Но это завтра, а сейчас где-нибудь пожрать надо. Царь ведь только коньячком угостил.

А утром за мной пришли. Нет, вовсе не арестовывать, просто вежливо сообщили, что в Департаменте полиции меня с нетерпением ждут. Понятно! Ждут отчёта о разговоре с царём. Считают видимо, что я им обязан докладывать. А с другой стороны и вправду обязан. Вряд ли бы я попал на приём к величеству, если ни Дурново с Мещеряковым. Так что доложу, мне не трудно. Да и писать воспоминания о «будущем» лучше там у них в уютной комнатке рядом с кабинетом Мещерякова. По крайней мере, никто не отвлекает, а значит легче царское пожелание исполнять.

Когда я вошёл к Мещерякову в кабинет, то застал того за чтением газеты. Увидев меня он отложил газету и ответив на приветствие сказал:

— Вон какой статьёй господин Сойкин о твоих паралётах разразился, — указал он на отложенную газету.

Я, было, потянулся посмотреть, но Мещеряков не дал.

— После посмотришь! А сейчас Пётр Николаевич нас ждёт.

Самое забавное, что и Директор департамента полиции сидел за столом с такой же газетой в руках и читал ту же статью. Однако молодец Пётр Петрович! Видимо не зря его Архипка почти пятнадцать минут над Петербургом катал, вон как высших полицейских чиновников заинтересовала статейка. Надо будет обязательно прочесть.

Мещеряков, войдя к начальству в кабинет, указал мне на стул для посетителей, а сам, взяв ещё один стул из тех, что стояли у стены, сел с торца начальственного стола. Судя по отсутствию какой либо реакции со стороны Дурново на такое самоуправство, он имел на это какое-то право. Видимо, действительно они были друзьями.

— Рассказывай! — без всяких предисловий приказал мне Дурново.

— Что рассказывать? — прикинулся я простачком.

— Ты дурака-то не валяй! Рассказывай о своей встрече с Его Императорским Величеством! — подал голос Мещеряков.

— Тебе для аудиенции отводилось пятнадцать минут, а ты пробыл там больше двух часов, — строго проговорил Дурново.

— Два часа двадцать семь минут! — уточнил Мещеряков.

Я пожал плечами, давая понять этим «полицаям», что совершенно не виноват в том, что отнял у государя его драгоценное время и кратко пересказал, чем царь интересовался. Сказал, не вдаваясь в конкретику, что сделал царю предложения экономического характера. Говорить о судьбе царской семьи в том мире господам из полиции я не стал.

Рассказывая, я поймал себя на мысли, что не испытываю никакого пиетета перед этими высокопоставленными и родовитыми господами. Родословная Мещерякова мне была совершенно не известна, вот про Дурново я где-то читал, что это довольно старый то ли дворянский, то ли боярский род. Меня даже немного забавляло их стремление знать всё, что касается царского окружения. Разумеется, что к царскому окружению я причислен не был, но то, что царь о чём-то расспрашивал меня более двух часов, их напрягало. Наконец Дурново спросил об отношении царя к созданию военно-воздушных сил. Я не стал скрывать, что чёткого ответа я не получил.

— Его Величество сказал, что мне будет оказана всемерная помощь, сразу, как только будет найден первый алмаз.

— Алмаз? Какой алмаз? — чуть ли ни хором вопросили господа полицейские чиновники.

— Я же говорил вам, что сделал несколько предложений для наполнения бюджета страны. Его Величество заинтересовало месторождение алмазов. Я совершенно случайно в той жизни читал о том, как их нашли в том мире и даже запомнил координаты этого месторождения. Их я и сообщил Его Величеству. Жаль, что в этом году геологическую экспедицию отправлять туда поздно. Поэтому первый алмаз там найдут не ранее следующего лета. А значит, и государственная поддержка моих начинаний будет оказана в, лучшем случае, в следующем году. Но это даже и хорошо. Кое-какие деньги у меня есть и если ещё подключится Фрол Никитич Хрунов, то мы успеем разработать более совершенную модель самолёта.

После моего спича на алмазную тему, Дурново с Мещеряковым ошеломлённо переглянулись. Потом Мещеряков осторожно спросил:

— Ты так уверен, что алмазы найдут?

— В том мире первую кимберлитовую трубку нашла женщина-геолог. Если экспедицию хорошенько подготовить и укомплектовать, то найдут наверняка, — уверенно заявил я.

Заявить-то заявил, но вот особой уверенности не чувствовал. Мало ли какие сложности и случайности будут там в этой глухой тайге подстерегать участников экспедиции. А с другой стороны кто мне помешает немного замотивировать этих участников, или даже послать свою экспедицию? Фрол Никитич на это денег не пожалеет, да и людей пожалуй найдёт. Надо всё это хорошенько обдумать.

Занятый своими мыслями я не обратил особого внимания на то, что собеседники мои, молча, но многозначительно переглянулись и Мещеряков снова спросил:

— А что ещё ты предложил Его Величеству?

— Да сущий пустяк, но Его Величество к этому предложению отнёсся пренебрежительно, хотя как мне представляется, что оно гораздо прибыльнее добычи алмазов.

— А по конкретнее, — подал голос Дурново.

— Бензин! — предельно кратко и вполне конкретно сообщил я.

— Бензин? Это тот, что в аптеках продают? — произнёс Мещеряков.

— Продают, — согласился я. — Но по чуть-чуть, а тоннами выливают в ямы не зная, куда его деть. Пока выливают! Через год-другой начнут продавать и не дёшево. Я, например, уже сейчас купил бы несколько тонн.

— Да зачем он тебе?

— А на чем по вашему работают моторы паралётов? — спросил я

— На спирту! Я специально интересовался, — сообщил Мещеряков.

— На смеси спирта и бензина, — поправил я Его Превосходительство. — Но могут работать и на одном бензине и, пожалуй, даже получше, чем на спирту. И моторов работающих на бензине будет миллионы буквально через несколько лет. Так что господа скупайте бензин, а лучше стройте нефтеперерабатывающий завод и станете миллионерами.

— А сам чего такой завод не строишь? — насмешливо спросил Дурново.

— Нет у меня пока таких возможностей. Кроме того какие — никакие нефтеперегонные заводы уже существуют и быстро совершенствуются, а самолёты, в ближайшие десять лет, кроме меня вряд ли кто построит. Знаете, хочется к войне с японцами успеть нормальные боевые самолёты сделать. Да немного навалять самураям.

— Так ты всё — таки считаешь, что война с Японией будет? — спросил меня Мещеряков.

— Обязательно будет! Вот только железную дорогу до Владивостока дотянем, так сразу англичане начнут Японию к войне с нами подталкивать и готовить.

— Ну и какая тут связь? — недоумевающе спросил Мещеряков.

— Он хочет сказать, что окончание строительства железной дороги будет означать, что укрепившись на Дальнем Востоке, мы, по мнению англичан, можем двинуть и в Индию. А без Индии Англия быстро перестанет быть самой великой страной мира, — сказал Дурново.

— А она значит самая великая? — скептически поинтересовался Мещеряков, видимо испытывая к англичанам неприязнь.

— А ты спроси любого англичанина и он тебе скажет, что Англия величайшая страна и только англичане люди цивилизованные, а все остальные в лучшем случае полуварвары или дикари. Вот ты, например, варвар и дикарь, потому что русский. — засмеялся Дурново.

Понаблюдав за пикирующимися полицейскими начальниками, я решил, что мне пора сваливать, но помня наказ императора обратился к Мещерякову:

— Ваше Превосходительство! Мне Его Величество приказал вспомнить ещё что-нибудь полезное, ну и записать. Так вот можно ли воспользоваться той комнатой, где я писал свои записки. Удобно знаете, никто не мешает и сейф там есть. Будет куда написанное сложить.

Снова переглянувшись, Дурново с Мещеряковым уставились на меня. Наконец Мещеряков произнёс:

— Разумеется можно. Ты прямо сейчас хочешь начать писать?

— Нет, что вы! Завтра в девять и начну. А пока погуляю по городу подумаю о чём писать. Разрешите идти?

Не дожидаясь разрешения встал, слегка поклонившись, несколько зависшим от моей наглости, чиновникам и направился на выход. А что! Могу себе позволить! Можно сказать с самим царём по-дружески беседую. Подходя к двери услышал:

— А ну стой!

Остановился и повернулся к ухмыляющимся приятелям.

— Однако ты, братец, наглец! Высечь бы тебя, но Его Величество запретил телесные наказания. Ладно можешь идти, — оставил за собой последнее слово Дурново.

Мажоры (от слова major; грубо говоря, переводится как «вышестоящие») — это сленговое выражение, используемое в Советском Союзе и постсоветских странах для обозначения детей из привилегированных семей, которые пользуются своими врожденными привилегиями (кумовство, клановость, избегают заслуженного наказания и т.д.), зачастую высокомерно и оскорбительно.