Никогда не было, но вот опять. Попал 4

Глава 19

Шагая привычной дорогой к полицейской управе вместе со ставшим уже почти родным, городовым второго разряда Горловым Игнатом Степановичем, о причинах вызова в управу расспрашивать его не стал. Лишь подумал, что видимо весточка мне из стольного города Санкт-Петербурга пришла. А вот о томских утырках Шаркунове и его помощниках расспросить сам бог велел.

— Игнат Степанович, а что твой приятель Рожнев о ховринских постояльцах говорит?

— Так нет их. Уехали. — сказал Горлов равнодушно.

— И давно уехали?

— Так давненько. Как раз после того как в Томске убили хруновского приспешника. Кажется Голубев его фамилия.

— А не Голубцов случаем? — уточнил я.

— Во! Правильно! Голубцов! — вспомнил Игнат.

— И откуда же вам это известно? — даже остановился я, и ещё не веря услышанному, стал расспрашивать я Горлова.

— Так господину Граббе месяца полтора назад депеша из Томска пришла от начальника следственного отделения Жернакова. Он там пишет, что в убийстве подозревают Петухова Макара по кличке «Гребень». Вот нас всех и расспрашивали про этого Гребня и его подельников.

— А почему вас?

— Этот Гребень был помощником Сыча, его «правой рукой». Когда Сыча голубцовский охранник придушил, то Гребень и ещё два варнака в бега подались. Вот нас господин Кабанов и расспрашивал про этих варнаков. Хотел томским следователям помочь.

— Ну и как, помог?

— Да где там! Хотя может быть и кое-что узнал. Нам не докладывают.

— Понятно! — произнёс я.

Это что? Выходит проблема с томскими уголовниками рассосалась? Или нет, и у Голубцова остался приемник, который в курсе всех дел убиенного? Но это вряд ли! Не тот человек был покойный, чтобы своими руками готовить себе конкурента. А вот что он докладывал своему шефу Хрунову это вопрос! Додумать не успел, потому что мы пришли.

В кабинете помощника исправника Граббе находился ещё и Артемий Гурьев, скромненько сидевший у стенки. Поздоровавшись с начальством и кивнув Гурьеву, которого уже сегодня видел, я вопросительно взглянул на Карла Оттовича.

— Присаживайтесь, господин Щербаков, — назвал меня новой фамилией Граббе.

Когда я утвердился на стуле, стоявшем возле начальственного стола, тот подал мне пакет с сургучной печатью, которая свидетельствовала, что пакет не вскрывали.

— Читайте! — коротко произнёс помощник исправника, подавая нож для вскрытия печати.

Я не спеша вскрыл пакет и прочитал довольно краткое послание от Мещерякова: «Приезжайте. С собой возьмите Новых Феодору и ваши изобретения, а также необходимых для демонстрации полётов и радиотелеграфа людей. Для оказания помощи, вас будет сопровождать господин Гурьев. В Тюмени к нему присоединится урядник Евтюхов». И подпись Мещерякова.

— Прочли? — спросил Граббе. — тогда давайте пакет, он вам не нужен. — Деньги на переезд получите в кассе. О тратах составите подробный отчёт. Начинайте готовиться к поездке и не тяните. Артемий Николаевич вам будет всячески помогать.

Это надо же! Даже командировочные выписали! Недурно! Поняв, что меня выпроваживают, я сказал:

— Разрешите вопрос, Карл Оттович?

Тот поморщился и хмуро произнёс:

— Задавайте!

— Что-то случилось с Николаем Александровичем? Я имею ввиду царского наследника.

Граббе, не переставая хмуриться, удивлённо на меня посмотрел:

— Вам что-то известно, господин Щербаков?

— Неизвестно, но я предполагаю, что Николай Александрович в Японии получил травму.

Помощник исправника с минуту меня разглядывал и наконец, с неохотой произнёс:

— Сообщили, что наследнику сумасшедший японский полицейский нанёс удар саблей по голове. К счастью, Николай Александрович остался жив.

«Ну, это вопрос сложный, К счастью! Скорее, к несчастью, Ники остался жив» — подумал я. Нет, ведь предупреждал же! Неужели Дурново с Мещеряковым не поставили царя в известность о возможном покушении на наследника в «Стране восходящего солнца»⁈ Нет, вряд ли чиновники проигнорировали предсказание. И наверняка Николай был предупреждён. Скорее всего, высокопоставленный мажорчик предупреждение проигнорировал, вот и получил саблей по голове. Хотя в нашем мире ума это ему не прибавило, скорее наоборот, посмотрим, как здесь обстоятельства сложатся.

Между тем недовольный помощник исправника продолжал:

— До наших обывателей сообщение о покушении на наследника ещё не дошло, а сверху уже прислали предписание не допускать волнений по этому поводу. Так что и вы, Алексей, не распространяйтесь об этом происшествии.

Вот в чём причина плохого настроения помощника исправника. Надо препятствовать выражению патриотических чувств у довольно состоятельной категории городских обывателей, а опыта такого нет. Хотел предложить кое-какие меры для выполнения данного предписания, но вовремя прикусил язык и пообещал молчать как рыба. Попрощавшись с Карлом Оттовичем, вместе с Гурьевым вышел из кабинета.

Оказавшись, на улице спросил:

— Ну что, Артемий Николаевич, будем собираться в дорогу? Кстати, вам, как лицу официальному придется вести переговоры со всякого рода чиновным людом. Надеюсь вам выдали соответствующий документик?

— Документик есть! — подтвердил мои догадки Артемий.

— Вот и чудесно! — весело произнёс я. — До Тюмени мы доберемся на пароходе нашей компании, благо он через день-два будет в Барнауле. А в Тюмени нам, пожалуй, нужно забронировать целый пассажирский вагон. Вот это и будет вашей главной задачей. Справитесь?

— А куда деваться. Отсюда дам телеграмму в тюменское управление полиции, думаю, препятствий в бронировании и аренде вагона не будет.

— Отлично, Артемий Николаевич, я на вас надеюсь.

Распрощавшись с Гурьевым, пошёл уговаривать Савватеевну. Та ехать сначала отказалась, но когда я сказал, что едем большим цыганским табором, и Екатерине Балашовой отводится в демонстрации полётов важная роль, то к процессу уговоров подключилась и Катька. Совместными усилиями нам удалось склонить упрямую ведунью к путешествию. И как я предвидел, тут же встал вопрос одежды. В чём ехать, по словам женщины, у них с Катькой было, а вот в чём рассекать по столице, тем более встречается с высокопоставленными особами, то такой одежды не было.

— Савватеевна, мы не завтра едем. Идите к нашему кутюрье Абраму Хайкину и срочно заказывайте. Обещайте, что за срочность я ему щедро заплачу.

— Но он разве сможет сшить одежду по современной столичной моде?

— Сможет! — уверенно заявил я. — Если это будет и не самый последний писк моды, то в его платьях вы будете выглядеть очень хорошо.

Савватеевна, после некоторого раздумья, со мной согласилась. Когда вопросы с дамской одеждой были решены, знахарка спросила, кого предстоит полечить, ведь не показ я её тащу с собой. Проницательная наша!

— Не на показ! — успокоил я Феодору Савватеевну. — Возможно, придётся подлечить самого государя-императора. У него проблема с почками, вроде как последствия перенапряжения после железнодорожной катастрофы, когда ему пришлось держать на плечах крышу вагона, чтобы его семейство спаслось. И наверняка придётся лечить великого князя Георгия Александровича, который умудрился где-то простыть и подхватить туберкулёз. Ну и возможно ещё и голову подправить наследнику.

— А у того-то, что с головой? — непочтительно осведомилась ведунья.

— Несчастный случай! Ему японский городовой саблей по голове засветил. Что с головой неизвестно, но шляпу насквозь прорубил. Вот из этих диагнозов и делай выводы, что брать для лечения. Главное приборчик свой волшебный не забудь. Георгия Александровича нужно вылечить обязательно, царя-батюшку — желательно, а с Николаем Александровичем как получится.

Слышавшая этот непочтительный трёп, Катька неуверенно хихикнула, а озадаченная ведунья лишь покивала головой.

— Да, вот ещё что! Вы о ранении наследника никому не говорите. Это тебя Катерина касается, а то растрезвонишь всему свету, а информация пока конфиденциальная, — выдал я умное слово.

— Я по твоему дура что ли⁈ — обиженно возмутилась Катька.

— Ну, дура — не дура, а предупредить я тебя должен. Мне самому господин помощник исправника запретил болтать об этом происшествии.

Уговорив ведунью, отправился к Глебовым. Нужно было решить, кто из господ изобретателей сможет поехать в столицу для демонстрации радиотелеграфа.

— Съездить в столицу конечно заманчиво, но ни я, ни Григорий Мстиславович поехать не сможем, — огорошил меня Сергей Петрович.

— А Виктор Черников? — с надеждой спросил я.

— Виктор, пожалуй, сможет, но у него с финансами туговато.

— Это не проблема. Деньги есть, так что пусть готовится к поездке. Надеюсь, он устройство ваших аппаратов знает и сможет внятно продемонстрировать их работу, ну и на вопросы ответить, если те появятся.

— Об этом не беспокойся. Виктор Александрович, хотя и молод, но теорию знает отменно и руки у него из нужного места растут. Кстати, он очень заинтересовался твоей идеей насчет лампы-триода и собирается экспериментировать. Так что готовь деньги.

— Деньги это пока не проблема. Прикиньте, какое оборудование вам нужно для экспериментов, ну и для производства ваших аппаратов. В столице постараюсь это оборудование закупить. — пообещал я.

— Хорошо! А Виктора Александровича я к вам завтра подошлю, — сказал Сергей Петрович и замялся, не решаясь меня о чём-то спросить. Заметив это, я сказал:

— Сергей Петрович вас что-то беспокоит?

— Алексей, давеча, знакомясь с Виктором Александровичем, ты назвался Алексеем Софроновичем Щербаковым. Отчего так?

Пришлось кратко рассказать всю историю изменения моей личности. Выслушав, Сергей Петрович задумчиво похмыкал и произнёс:

— Надо Анечке рассказать, а то она в недоумении.

— Разумеется, расскажите, но подайте так, что деду пришлось усыновить меня по обстоятельствам имущественного характера. Да собственно оно так и есть. Я теперь совершеннолетний подданный Российской империи и могу от своего имени совершать любые сделки, не напрягая деда.

А ведь неплохо будет, если Сергей Петрович именно так изложит мою историю своей прекрасной жёнушке. Та, разумеется, хранить секрет будет не в силах и обязательно поделится с подругами, а там как выражался киношный папаша Мюллер: «Знают двое — знает и свинья». В конечном итоге моя история в таком изложении дойдёт до заинтересованных лиц и вопросов ко мне поубавится, там и вовсе все привыкнут к моей новой личности. Так что «всё к лучшему в этом лучшем из миров».

А ведь мне придется, наверное, в столице немного задержаться, хорошо, если на месяц, а если на два или ещё дольше. Ведь у меня на сегодняшний момент в Барнауле, есть уже несколько предприятий, где я так или иначе участвую и они требуют пригляда, иначе рискую вернуться к «разбитому корыту». И оставить вместо себя некого. А собственно, почему некого? Есть человек, которого можно оставить, и который как администратор будет, пожалуй, получше, чем я. Правда не всем моим партнёрам по бизнесу эта кандидатура понравится. Но как говорится: «На вкус и цвет товарищей нет».

Любовь моя Сара-Серафима, вот кто справится с делами не хуже меня. А чтобы её никто не обидел, подчиню ей её племянника Илюшу и Гриню с командой из бывших шакалят Стёпки Бугра. Шакалята подросли, Архипка их вымуштровал и теперь у нас есть команда для охраны и всяких специфических, но необходимых дел.

Самоё смешное, что Илюша Гуревич пользуется у них авторитетом, чуть ли не вровень с Архипкой, который не по одному разу отлупил каждого члена банды. Илюша же никого не бил, но авторитет завоевать успел. Я в нём не ошибся, и он наверняка бы подался в революционеры, но теперь нашёл себе дело по нраву и революция, если она и состоится в этом мире, обойдётся без Илюши Гуревича.

Сару пришлось уговаривать и уговаривать интенсивно. Поначалу она даже всплакнула, решив, что я покидаю её навсегда, но я сумел её убедить в неоправданности своих опасений. Перспектива стать моей заместительницей в делах, сначала её немного напугала, но после уговоров и подтверждения, что я её не оставлю, согласилась. Осталось ввести её в курс дела и познакомить с партнёрами по бизнесу. Чёрт, придётся бегать как наскипидаренному, чтобы всё успеть. Но в той жизни, я привык к авралам, так что меня ими не напугать. Справлюсь!

На следующий день с утра навестил Семёна Аркадьевича Тесслера. Узнав, что я еду в столицу и беру с собой Ярошенко и обоих Иванов, Гехта и Сухова, он несколько расстроился. Работа по совершенствованию мотора была в самом разгаре, и отъезд наиболее активных изобретателей очень тормозил дело.

— Семён Аркадьевич, это не страшно Парни отдохнут и подумают, вас я попрошу подумать, как нам сделать аэродинамическую трубу для продувки моделей планеров.

— Аэродинамическая труба? — удивился Тесслер. — Что это за зверь?

Я как мог, объяснил устройство и предназначение аэродинамической трубы и даже набросал эскиз улитки и рабочего колеса центробежного вентилятора, слава богу, что в той жизни пришлось ремонтировать довольно большое количество таких устройств. Семён Аркадьевич заинтересовался новой задачей и лишь посетовал, что времени на изобретательство у него мало.

— Так в чём дело, Семён Аркадьевич? Бросайте вы этот сереброплавильный завод, его всё равно скоро закроют, и переходите работать ко мне. Организуем с вами конструкторское бюро и мастерскую для изготовления опытных образцов.

— Вы, видимо имели ввиду, опытовые образцы? — перебил меня дотошный инженер.

Я немного тормознул, но потом понял разницу. Для этого времени опытными были люди, плод их творчества назывался опытовым, а возможно я чего-то не понимаю. Но бог с ним раз ему больше нравиться называть свои моторы опытовыми, пусть будет так.

— Да, разумеется! Я просто оговорился. Но над моим предложением вы подумайте. Оклад я вам положу тот же плюс премия. Кроме того, если организуем предприятие по изготовлению моторов, то возьму вас в совладельцы.

— Предложение интересное, но надо подумать, — неуверенно сказал Тесслер.

— Думайте, Семён Аркадьевич. Кстати вы напишите, какое нам оборудование нужно для производства моторов. Я в столице постараюсь заказать или сразу купить.

— Список составим, да и без списка, Владимир с Иваном Гехтом знают, в чём у нас нужда, — сказал Семён Аркадьевич и как-то странно замялся.

Я хотел было уже распрощаться с ним, но он обратился ко мне со странной просьбой:

— Алексей, как вы посмотрите на то, что я сделаю предложение Дарье Александровне Зотовой?

Изумлённо на него уставившись, я тупо спросил:

— Предложение? А разве вы не женаты?

— Я — вдовец! — оповестил он.

— Ну так вы у Дарьи Александровны и спрашивайте.

— Она согласна, но сказала, чтобы я с вами поговорил.

Вон оно что! Дарья женщина в себе не уверенная и после внезапной смерти мужа и болезни несколько отчаявшаяся, но получив от меня поддержку, стала воспринимать меня как старшего родственника. Повторное замужество её немного пугала и она искала некие моральные гарантии.

— Это для меня несколько неожиданно. Дарья Александровна напоминает мне мою… мать, — соврал я, — Я поддержал её в тяжёлое для неё время и видимо, поэтому она так и сказала. Я ни в коем случае не против вашего с ней союза. Единственное моё условие — это не причинять ни ей, ни её детям зла, — несколько напыщенно и пафосно сказал я и мысленно добавил: «Иначе я с тебя шкуру спущу!», но вслух говорить этого не стал.

— Помилуйте, Алексей, о каком зле вы говорите? — воскликнул Семён Аркадьевич.

— Да это я просто так, к слову! — произнёс я и окинул инженера своим фирменным взглядом, от которого тот слегка поёжился.

Так в суете сборов прошло полторы недели. Я успел сделать почти всё. И вот, наконец, весь наш цыганский табор находится на палубе парохода «Сильный», и капитан Роговский с неодобрением смотрит на нашу пёструю компанию. Лишь ученик капитана юнга Антон Савельев обрадовался нам с Архипкой. Он сначала расспрашивал нас о своих родных, а потом повёл показывать паровой двигатель. Он с энтузиазмом неофита стал рассказывать нам устройство паровой машины и всего парохода. Было видно, что Антоха нашёл себе дело по душе и года через три-четыре будет у нас свой в доску капитан, тем более, что я был намерен расширять пароходную компанию. Капитан и совладелец нашего пароходства был озадачен поисками еще одного корыта с паровым двигателем.

О путешествии по железной дороге в царской России. https://dzen.ru/a/XOrTCx_DLwCzipOQ

Основной паровоз ушедшей эпохи https://dzen.ru/a/XToC2wk-WgCy8UnS

История железных дорог России. 1881–1890 https://dzen.ru/a/ZRMnpjISKRuYhP_T