Невеста инопланетянина

Глава 4

Отец Кольки крепко пил, и сына зачал в пьяном виде, поэтому сынок умом не отличался. В школе он едва переползал из класса в класс, был второгодником, а восьмилетку так и не закончил, поскольку угодил в колонию. Колька рано начал воровать — сначала дома, но после того, как был отцом нещадно выдран, переключился на соседей. Влезал в дома, тащил продукты, деньги — все, что попадалось под руку, и в результате получил три года общего режима. Могли бы дать и пять, поскольку эпизодов деле было много, но суд учел смягчающие обстоятельства — неблагополучную семью и юный возраст подсудимого. На тот момент Кольке исполнилось 16.

Сидел в Бобруйске, в колонии для несовершеннолетних, где наконец закончил восемь классов. Страна заботилась своих гражданах — даже таких, пошедших по кривой дорожке. Их образовывали и воспитывали, стараясь превратить воров и хулиганов в достойных членов общества. Давали им профессию и навыки, а по отбытию срока устраивали на работу. Но Колька становиться членом не желал, ему не нравилось работать. Он рано стал курить и выпивать, все это требовало денег, украсть их у других людей или же у государства ему казалось легче, чем добывать трудом. Нормально Колька вел себя в колонии лишь первый год, в который и окончил восьмилетку, а далее скатился в «отрицалово» — как звали тех, кто нарушал режим в местах лишения свободы. Так он поступил сознательно, поскольку оставшуюся часть срока Кольке предстояло отбывать в колонии для взрослых, и он хотел туда попасть с определенной репутацией. Он же вор, а не какой-то там «мужик», который будет честно отбывать на зоне назначенное государством наказание. Как упоминалось выше, умом он не блистал, впрочем, как многие уголовники.

В колонии для взрослых Колька окончательно прошел курс воровских университетов и на свободу вышел с наколками на пальцах и убеждением, что жить нужно весело, красиво, добывая деньги для этого воровством, но не работой. Отца в живых он не застал — крепко выпив, тот не добрел до дома, свалился под забором, где захлебнулся собственной блевотиной. Сестра уехала жить в город и знать брата не хотела — он поколачивал ее подростком. Осталась только мать. Рано постаревшая, худая, она обрадовалась сыну, ожидая, что тот станет ей опорой на склоне лет. Зря радовалась. После того как Колька пропил те небольшие деньги, которые заработал в местах лишения свободы, он стал тянуть их с матери. Когда та отказала, избил ее. Добыв желаемое, Колька вновь напился, но наутро сообразил, что от матери он много денег не получит — пора идти на дело.

Замок на сельском магазине он сломал легко. Не оборудованный сигнализацией, магазин в деревне — добыча легкая и в тоже время неплохая. Да денег в кассе было мало, но зато нашлись одежда, выпивка, продукты. Колька там переоделся, сменив поношенный пиджак за новый, крепко выпил, закусив яичницей, которую поджарил на новой сковородке, включив в розетку плитку, которую нашел в подсобке. Никто ему не помешал. Стояла ночь, и люди спали. Свет в окнах магазина, располагавшегося на околице, внимания не привлек. Колька развеселился так, что написал записку для милиции, которая прибудет утром. Вырвал из тетрадки листок (школьными товарами здесь тоже торговали) и накарябал ручкой: «Привет тебе, мент, от Васьки рыжего!» Почему от Васьки, к тому же рыжего Колька не смог бы ответить, спроси его об этом кто-нибудь. Ну, просто так замкнуло в его налитых алкоголем немногочисленных извилинах.

Довольный, с полной сумкой бутылок и продуктов Колька отправился в свою деревню и дома завалился спать. Разбудили его сотрудники милиции. Как оказалось, бросив в магазине свой поношенный пиджак, Колька забыл в его кармане справку об освобождении, которую он не успел обменять на паспорт. Сотрудники уголовного розыска ее нашли, а дальше просто. Приехали по адресу, где обнаружили железные улики и дрыхнувшего на кровати вора. Раскрытое по горячим следам преступление…

И новый срок в пять лет, почти что максимальный по 87-й статье.[29] Суд учел повторность преступления, поскольку Колька был уже судим за кражу. Шесть лет судья не дал, поскольку очень веселился, читая дело. Скостил за это год для дурака. Веселились и сидельцы в колонии, куда отправился осужденный. Ведь так по-глупому спалиться… Кольку наградили кличкой Лох и зачислили в «шестерки» — прислугу, исполняющую приказания других преступников. И хорошо, что этим дело обошлось, могли и вовсе опустить…

С зоны Колька возвратился с желанием доказать, что он авторитетный вор, а не какой-то недоумок, каким, по сути, и являлся. Для этого требовалось пойти на дело, которое оценят в воровской среде. И Колька даже знал какое: он возьмет сберкассу. Как это сделать, видел в зарубежных фильмах. Вот он врывается в операционный зал, стреляет в потолок, и бледные кассиры выкладывают на стойку пачки денег, а Колька их небрежно смахивает в сумку. Для дела требовалась банда, поскольку ограбить кассу в одиночку сложно, и Колька это понимал, верней, наслушался на зоне от других сидельцев. Как минимум, ему понадобятся двое. Один — стоять на стреме, второй поможет в зале.

Освободившись, Колька быстро отыскал помощников. Димка с Сашкой умом не отличались, зато любили выпить на халяву, а Колька не скупился. В колонии он заработал денег — не слишком много, но для начала хватит. Тем более, что самогонка стоит дешево, картошка с салом — в погребе. Мать по приезду сына уехала жить к дочери. Та вышла замуж и жила в другом районе, поэтому посиделкам трех будущих налетчиков никто не помешал. Потенциальные подельники, развесив уши, внимали красочным рассказам о сладкой жизни уголовников и уважении к ним в зоне. Про рестораны и красивых девок, которые легко дают фартовым пацанам. Сам Колька в ресторанах не бывал ни разу, на девках — тоже, он просто пересказывал собутыльникам то, что услыхал на зоне. Сидельцы любят попиз… пардон, наврать с три короба.

Для дела требовалось вооружиться, и Колька раздобыл охотничью двустволку. Ее он попросту украл — влез в дом, когда хозяина в нем не было. В милицию тот не пожаловался — ружье хранил без регистрации, и Колька это знал. В лесных деревнях браконьеров много. Кабанчика на мясо завалить, косулю, зайца… В деревнях о браконьерах знали, но односельчан не выдавали, поскольку те делились мясом. Да и опасно заложить — сарайчик может вдруг сгореть, а то — и хата.

Двустволку Колька превратил в обрез, спилив приклад, а вместе с ним — стволы. Вместе с ружьем украл патроны. И было ровно пять — немного, но для дела хватит. Сберкассу Колька присмотрел, определился с временем налета. Но наступило 8 марта, и они втроем решили погулять, как следует. Нажрались самогонки и отправились на танцы. И там случилось непредвиденное…

Сказать, что Колька был взбешен, означало приукрасить его чувства. Он дошел до белого каления. Его как будто бы воткнули головой в парашу, причем, прилюдно. Мало того, что незнакомый фраер его легко побил, но он вдобавок сообщил, что Колька «пидор гнойный», и это слышали приятели. Да за такое оскорбление порядочные пацаны должны обидчика зарезать, но Колька струхнул. Он храбростью не отличался, впрочем, как многие уголовники. Теперь же Димка с Сашкой не пойдут на дело с Колькой — в их глазах авторитет крутого пацана растаял безвозвратно. Они ведь разбежались с места драки, оставив Кольку одного.

Вернувшись в дом, он выпил самогонки, но она не сняла его злобы, а только распалила его больше. Недолго думая — он вообще не думал много — Колька зарядил обрез и, прихватив бутылку с самогонкой, отправился искать обидчика. Тот девку провожал, поэтому, возможно, к ней и зашел. Где фершалка живет, известно всем в селе, и Колька это тоже знал. Пробравшись к дому санитарки, он разглядел свет в окнах и мелькавшие за занавесками тени. Выходит, фраер там. Колька оттянулся в переулок и ухоронился за забором. Осталось подождать. Чтоб не замерзнуть, он периодически отхлебывал из горлышка, затягивался сигаретой. И наконец дождался — фраер вышел из калитки и зашагал по улике. Колька выбросил окурок и вытащил из-под полы пальто обрез…

Кир не успел пройти от дома санитарки и с десяток метров, как в голове буквально возопил системник:

«Опасность! Впереди засада!»

«Где? На кого?» — Кир удивился.

«На вас, в ближайшем переулке. У него оружие!»

«Уверен, что ждут меня?»

«Это абориген, с которым у вас был конфликт, и вы его избили. Приказ на ликвидацию?»

«Пусть дрон его парализует, а ты веди меня к нему — подсказывай дорогу».

Спустя минуту Кир свернул в ближайший переулок, где обнаружил у забора лежавшего навзничь человека, которого дрон парализовал ударом электричества. Наклонившись, Кир рассмотрел его лицо. Системник не ошибся — тот самый уголовник. Поморщившись от перегара табака и самогона, Кир подобрал обрез, лежавший рядом с телом, и засунул оружие под куртку. Да, улицы пустынны, но вдруг кто выглянет, а тут писатель гуляет с оружием наперевес…

В машине Кир завел мотор, пока тот прогревался, включил в салоне свет и разглядел обрез. Похоже, настоящее оружие. Он переломил двустволку и извлек патроны в латунных гильзах. Взял один, и лезвием ножика достал из гильзы пыж. После чего похолодел, увидев ниже восемь аккуратных шариков. Картечь… Его собрались убивать. Если бы не дрон, то он лежал бы на снегу, хрипя простреленными легкими и пятная его кровью. Да задница арахнида! Погибнуть так нелепо из-за какого конфликта с пьяным недоумком! Он, похоже, заблуждался о безопасности жизни в СССР и ругал системник, когда тот проявлял о нем чрезмерную заботу.

«Сис! — связался он системником. — Ты спас мне жизнь, спасибо».

«Это моя обязанность», — раздалось в голове.

«Прости за то, что я порой тебя не слушался. Ты оказался прав».

«Вам не стоит просить прощения у машины».

«Ты не машина для меня, а друг. Отныне буду обращаться к тебе так. Не возражаешь?»

«Как скажете, медик-инженер, — раздалось в голове, но Киру показалось, что он расслышал в голосе системника удовольствие. — Как поступить с убийцей? Не трогать его больше? Он очнется примерно через час».

Кир на мгновение задумался. Оставить эту сволочь без последствий? Он очнется и, не обнаружив свой обрез, найдет себе другой. Ну, ладно Кир, его предупредит системник, но у Карины дрона нет. А эта тварь, вполне возможно, захочет отомстить девчонке, и Кир ее не сможет защитить.

«Приказ на ликвидацию! Смерть по естественной причине».

«Выполняю», — раздалось в голове, и Киру вновь послышались нотки удовольствия в голосе системника.

На полпути к своей деревне, Кир остановился на дороге и, выйдя из салона, зашвырнул обрез в болото, покрытое сугробами. Туда же отправились патроны. Снег поглотил их. Весной растает, патроны и оружие погрузятся в воду, а после их засосет трясина. Кир не догадывался, что только что спас жизни двух женщин и одного милиционера. В ходе налета на сберкассу кассиры откажутся отдать мерзавцу деньги и вызовут милицию тревожной копкой. Тварь их убьет, а после вступит в перестрелку с приехавшим по вызову нарядом. Одного из милиционеров он снесет картечью, пока второй не выстрелит в разбойника из пистолета. Вот так бы все случилось, не повстречайся Кир с будущим налетчиком на танцах. Одна из линий в будущее оборвалась, и появилась новая. Но Кир этого не знал…

На следующий день он чувствовал себя тревожно. Труп наверняка нашли и могут вспомнить, что с этой мразью у Кира был конфликт на танцах. И драку их на улице, возможно, тоже кто-то видел. Чтобы связать два этих обстоятельства со смертью покушавшегося, большим умом владеть не нужно. Подкатит к дому милицейский «газик», оттуда выберутся сотрудники розыска и станут спрашивать, где он был, чем занимался ночью в селе Октябрьском… Из-за этих мыслей Кир вел себя рассеяно с пациентами, с трудом воспринимая их жалобы на боли в позвоночнике. Хорошо, что его компактный медицинский робот эмоций не испытывал, поэтому Кир никому не навредил. Закончив к полудню прием, Кир нехотя перекусил и начал собираться. Достал из шкафа белый халат, в котором некогда работал зубным техником, сложил его и сунул в сумку. Туда ж забросил пару шоколадок, конфет, печенье в пачках.

— Куды ты собираешься? — поинтересовалась мать.

— В ФАП, помогать Карине, — ответил Кир. — Мы с ней вчера договорились. Если кто еще приедет со спиной, направь их ФАП, я там приму.

— Ехай! — согласилась мать. — З Каринай — гэта добра.

В ФАПе Кир застал столпотворение. Если к нему больных на следующий день после Восьмого марта приехало немного, то к фельдшеру их выстроилась очередь. Для большинства людей сегодня выходной, но ФАП работал. В приемной пункта люди заняли все лавки, да еще стояли. Мужчины, женщины и дети.

— Здравствуйте, товарищи, — сказал им Кир. — Я медик и приехал помогать Карине Айковне. Позвольте, я пройду к ней в кабинет? Мне нужно пять минут, после чего мы быстро разберемся с этой очередью.

— Иди, иди! — загомонили пациенты. — Мы ведаем, что доктар.

— Я два часа уже сижу, — вздохнула женщина с мальчишкой лет восьми. — Надеюсь, так скорее будет.

— Не сомневайтесь, — обнадежил ее Кир и открыл дверь кабинета фельдшера.

Карину он увидел за столом, она писала что-то в истории болезни. Напротив, на кушетке, расположилась немолодая женщина в теплой кофте.

— Привет! — сказал Карине Кир. — Приехал помогать. Здесь найдется свободный кабинет?

— Найду, — Карина улыбнулась. — Привет. Немного подождите, — сказала пациентке. — Я скоро.

Свободный кабинет, как оказалось, размещался рядом. Карина открыла дверь в него ключом и завела помощника. Кир быстро осмотрелся. Стол, два стула, умывальник. На раковине — мыло, на гвоздике — вафельное полотенце, похоже, свежее. В углу — кушетка для больных, прикрытая коричневой клеенкой, напротив — застекленные шкафы с лекарствами и инструментами.

— Осваивайся, — предложила девушка. — Филиппович здесь принимал больных. Сейчас я принесу халат.

— Есть свой, — Кир отмахнулся. — Ты лучше дай тонометр и фонендоскоп.

— В шкафу лежат, — Карина указала, — как и другие инструменты. Найдешь. Истории болезни ты будешь заполнять?

— Да я не знаю как, — пожал плечами Кир. — Не делал это прежде. К тому ж, наверное, и права такого не имею — я в ФАПе не работаю.

— Тогда возьми в столе листки бумаги, записывай имя, отчество, фамилию больного и год рождения. Диагноз и рекомендации. Я после все в истории перенесу. Все, занимайся, а я пошла — там люди ждут.

Карина выпорхнула, а Кир снял куртку и надел халат, после чего проинспектировал шкафы и удивился. У неизвестного ему Филипповича оказался богатый инструментарий для операций — скальпели, зажимы, расширители, иглы и хирургические нити. Плюс инструменты для оториноларингологии, включая и рефлектор лобный. Лекарств же — скудный выбор, но в достаточном количестве. Кир взял тонометр и, примостив на шею фонендоскоп, выглянул в приемную.

— Кто тут по очереди? Заходите…

И покатилось. Поначалу, пока Кир не освоился с незнакомыми ему приборами, он тратил на больного много времени, но дальше понеслось. Манжету на руку пациента, накачиваем грушей воздух, мембранная головка прижата к артерии на сгибе локтя. Выпускаешь воздух и следишь за стрелкой на манометре. Первый удар в наушниках — давление систолическое, второй — диастолическое. Верхнее и нижнее, как говорят в народе. Так, женщина, у вас давление повышенное — 165 на 90. Получите таблетку каптоприла, положите под язык и держите, пока не рассосется. Впредь принимайте самостоятельно, когда почувствуете себя плохо. В аптеке продается без рецепта. Следующий! Что с мальчиком? Температура, боли в горле? Измерим и посмотрим. Миндалины воспалены, но гнойников не вижу — обычная ангина. И температура 37,2. Сейчас я смажу миндалины раствором Люголя, а дома полоскайте горло отваром из ромашки — раз пять за день. На улицу не выпускать, пока боль в горле не пройдет. А то опять промочит ноги… Так, следующий, заходите…

В последующие два часа Кир принял полтора десятка пациентов. Увлекшись, он потерял счет времени, и очень удивился, когда вместо очередного пациента в кабинет зашла Карина.

— Случилось что? — спросил ее с тревогой.

— Ага, — Карина улыбнулась. — Больные кончились. Ты скольких принял?

— Да, вроде, восемнадцать. А что?

— Да без тебя я бы с ними до восьми сидела, — Карина хмыкнула. — Что делал?

— Вот, записал, — Кир протянул листки бумаги.

Она взяла их и пробежала текст глазами.

— Вскрывал фурункулы?[30] — вдруг ахнула. — Что, в самом деле?

— А что тут сложного? — пожал плечами Кир. — Режешь бугорок и удаляешь стержень с гноем. После того как рана стала чистой, смазываешь йодом и закрываешь пластырем с салфеткой. Делов-то.

— Так можно занести инфекцию! Я не рисковала. Советовала теплые компрессы, чтобы гной сам вытек.

— Это долго и небезопасно. При больших фурункулах возможен сепсис, если их не удалить. А мне больной попался сложный — высокая температура, слабость.

— Я бы отправила его в районную больницу.

— Когда бы он туда доехал… Он уже на грани был. А так больному стало лучше уже по окончанию операции.

— Будем надеяться, что он поправится, не то меня с работы выгонят, — она вздохнула, — за то, что допустила постороннего к приему пациентов, а он кому-то навредил.

— Не беспокойся — не прогонят, — Кир улыбнулся. — Только спасибо скажут — меньше работы для врачей в больнице. Ладно, у тебя есть в ФАПе чайник и заварка?

— Да, а что?

— Есть хочется. Я привез конфеты и печенье. Есть шоколадки.

— Гм, — она задумалась. — Я вообще-то собиралась поужинать дома.

— Там баба Катя, при ней не поговоришь.

— Ладно! — она тряхнула головой. — Доставай свои конфеты! И шоколадки не забудь — я их люблю…

За чаем просидели долго. Болтали, Кир шутил, Карина вспоминала случаи из практики. Внезапно хлопнула себя по лбу.

— Совсем забыла! Помнишь хулигана, который приставал ко мне танцах, а ты его потом побил?

— Помню, — насторожился Кир.

— Он умер.

— Как? — Кир сделал вид, что удивлен.

— Замерз на улице. Напился и улегся на дороге. И все.

— Ты точно знаешь?

— Конечно! — Карина фыркнула. — Меня ж к нему позвали — разбудили в семь часов. Я быстренько оделась, прибежала, а он уже окоченел. Лежал недалеко от дома бабы Кати в переулке. Какая ему помощь?

— Что было дальше?

— Позвали участкового, он дальше этим занимался. Из райцентра приехала милиция и, вроде бы, прокуратура. Люди говорят: что-то там искали возле трупа, но ничего не обнаружили. Еще бы! Да там до их приезда полдеревни оттопталось — ходили посмотреть. И что искать? Ведь все понятно: напился, лег на дорогу и замерз. Не первый случай.

— Такое было?

— Прошлой зимой, еще с Филиппычем ходили. Пенсионер лег на дороге, а перед этим крепко выпил, ну, и замерз. Его еще потом машина переехала. Жуть! — Карина передернула плечами. — Зачем так пить?!

— А что тот уголовник делал возле дома бабы Кати? — поинтересовался Кир.

— Да кто же знает? Напился и бродил по улицам. Мне про него сказали: пил каждый день с дружками, в тюрьме сидел за кражи, мать избивал. Хоть и не принято о покойных говорить плохое, но люди только радовались тому, что он умер.

— Пусть так — замерз и ладно, — согласился Кир. — Что делаешь, когда приходят с болью в позвоночнике?

Карина стала говорить, но Кир ее почти не слушал. Смотрел на милое лицо, на черные, густые волосы, глаза под длинными ресницами и тихо млел. Удивительное чувство! Он не испытывал к Карине похоть, не вожделел ее, как прочих женщин, а просто любовался. Его переполняла нежность, такая непривычная, но в то же время сладкая по ощущению. Карина его взгляд заметила.

— Ты почему так смотришь на меня? — спросила настороженно.

— Любуюсь, — признался Кир. — Ты красивая.

— Мне многие такое говорили, — сощурилась Карина.

— Не удивительно, — Кир согласился. — Что есть, то есть. Но ты мне нравишься не только внешне. Хотя с тобой знакомы мало, но почему-то я уверен, что ты очень хороший человек. Умная и добрая.

— Продолжай! — Карина засмеялась. — Люблю, когда меня расхваливают. Может, и стихи прочтешь, писатель?

— Раз хочешь — слушай, — он тоже улыбнулся и стал негромко декламировать:

— Красивые стихи, — сказала девушка, когда он смолк. — Ты сочинил?

— Нет, Пастернак. Мне такие не по силам.

— Отчего же? Ведь тоже книги пишешь?

— Ну, как тебе сказать, Карина? — Кир почесал в затылке. — Медик я хороший, а вот писатель так себе. Таланта невеликого.

— Ты очень странный, — промолвила Карина после паузы. — Обычно парни хвастаются перед девушками, рассказывая о себе. Мол, он такой, сякой и лучших не бывает. А ты — наоборот. Ведь есть чем похвалиться. Совсем ведь молодой, а книжку выпустил, в Союз писателей вступил. Но ты про это мне ни слова. Я помню, приезжали к нам писатели и выступали в клубе. И так себя расхваливали! Мол, все великие прозаики, поэты. Я ради интереса взяла в библиотеке их книжки почитать, так потом плевалась. А твою прочла не отрываясь. Как будто видела, как врач Кирилл везет израненную девушку на самодельных санках, заботится о ней — лечит, кормит. Прочтя, подумала: а меня вот так бы кто-то вез? Ведь я прекрасно понимаю, как тяжело с такими ранеными. Ей ведь нужно было отправлять естественные надобности, но с переломами сама это сделаешь. И врач ей помогал конечно, но, несмотря на это, не переставал любить. Вот это настоящее!

— Он медик, как и мы, — пожал плечами Кир, — нам привычно.

— Не скажи! — не согласилась девушка. — Не каждый смог бы свое чувство сохранить. Ты бы сумел?

Кир на мгновение задумался.

— Со мной в Литературном институте учится врач-реаниматолог, Олег Кувайцев. Мы с ним дружим, он много рассказывал о своей работе. В частности, о пациентах. Они ведь без сознания, поэтому ходят под себя. Духами там не пахнет. Олег сказал мне, что нужно очень любить людей, чтобы работать реаниматологом. Врачу нельзя быть брезгливым, в противном случае пусть выбирает иную профессию.

— Но ты не врач!

— Я медик, — улыбнулся Кир.

— Но все же…

Она не договорила — в дверь кабинета постучали, затем она открылась и на пороге появился мужчина лет сорока. Лицо его кривилось от гримасы.

— Простите, — произнес он сдавленно, и боль звучала в его голосе. — Мне сказали, что здесь принимает костоправ.

— Правильно сказали, — Кир поднялся. — Что случилось?

— Ящик с плиткой поднимал, а спина как стрельнет! Теперь едва хожу от боли. Каждый шаг — мучение.

— Идемте, — Кир подошел к нему. — Посмотрим вашу спину.

В кабинете, где он принимал больных, Кир помог раздеться пациенту — снять пиджак с рубашкой, галстук, майку, затем велел лечь на кушетку и нажал на точку возле шеи. Пациент обмяк. Кир выпустил ему на спину робота (его он захватил с собой), и через минуту знал диагноз. Ничего особо сложного — сместился позвонок.

Дверь в кабинет он не закрыл, поэтому своевременно расслышал в отдалении шаги Карины. Наверно, захотела посмотреть. Обругав себя, Кир снял робота и сунул его в сумку. Едва успел — Карина заглянула кабинет.

— Мне можно посмотреть?

— Проходи! — Кир сделал жест рукой. — Смотри: я только что обследовал больного и нашел причину боли. Сместился позвонок, вот этот, — он коснулся его пальцем. — К счастью, тут прямое соскальзывание позвонка, поэтому легко поправить. Сейчас я это сделаю.

Наклонившись, он мягко, но довольно сильно нажал на позвонок. Тот чуть сместился внутрь, встав на положенное ему место.

— Вот и все.

Кир выпрямился и улыбнулся девушке.

— Ты его вылечил? — не поверила Карина.

— Сейчас узнаем.

Кир снова наклонился и нажал на точку возле шеи пациента. Тот зашевелился, затем сел на кушетке и взглянул на молодую пару.

— Вставайте! — Кир сделал жест ладонью вверх. — И пройдитесь.

Мужчина неуверенно поднялся, шагнул вперед разок, другой.

— Не болит! — воскликнул удивленно. — Нет, немножко ноет, но это ерунда.

— Пройдет, — пожал плечами Кир. — Я вам поставил позвонок на место, но впредь, если задумаете тяжелое таскать, обзаведитесь бандажом и надевайте. В ближайшую неделю и этого не делайте. Понятно?

— Да, — ответил пациент. — Спасибо, доктор! Я вам сколько должен?

— Ничего, — ответил Кир. — Я с пациентов денег не беру.

— Но мне сказали…

— Одевайтесь! — Кир перебил его. — Впредь будьте осторожны. Вам повезло, что вы меня застали в ФАПе, мог и уехать. И чтобы делали?

— Понял! Спасибо еще раз!

Пациент оделся и вышел. Кир выглянул в окно. У входа в ФАП стояла «волга». Когда нечаянный пациент вышел из дверей, из машины выскочил водитель и открыл дверцу. Мужчина загрузился, и «волга» укатила. «Кто-то из начальства, — подумал Кир. — Тогда с чего он ящики таскал? Ремонт, наверно, делал и не удержался».

— Костя, — отвлекла его Карина. — Скажи мне, почему он даже не вскрикнул, когда ты двигал позвонок? Ведь это больно.

— А я лишил его сознания, — ответил Кир, — поэтому он ничего не чувствовал

— Как это?

— Нажал на нервный узел, — он подошел к Карине и коснулся пальцем места возле шеи, — вот здесь. Гарантировано отрубает человека на полчаса, порою — больше. Меня Олег Кувайцев научил. И позвонки вправлять.

— Что, просто показал, и ты освоил? — она засомневалась.

— Нет, конечно, — Кир улыбнулся. — На однокурсниках тренировались.

— Они не возражали?

— Им было интересно, особенно девчатам.

— Ага! — Карина хмыкнула. — Развратники!

— Мы медики, — не согласился Кир. — И многим помогали, Олег, конечно, главным образом, а я лишь ассистировал. Снимали боли и недомогания. На теле человека есть немало нервных точек, воздействуя на которые, можно ему помочь.

— Меня научишь?

— Попытаюсь, но результат не гарантирую.

— Считаешь меня глупой?

Она нахмурилась.

— Не обижайся, — Кир вздохнул. — Тут такое обстоятельство. Когда я был глухонемым, мой организм как средство компенсации развил другие чувства — обоняние и осязание. Они сильнее, чем у других людей. Прикладывая палец к телу человека, я ощущаю нервный узел — он под подушечкой пульсирует. У других найти не получается — проверено. Смотри! — он прикоснулся пальцем возле своей шеи. — Запомнила, где это? Теперь потрогай.

Карина приложила палец к указанному месту.

— Почувствовала?

— Нет, — она убрала палец.

— Вот то-то и оно, — заметил Кир.

— Но все равно меня научишь! — она насупилась.

— Как скажешь, — он снова улыбнулся. — Тому, что знаю и умею, но с позвоночником работать ты не сможешь — не хватит силы в пальцах.

— Ладно, — Карина согласилась. — Когда начнем?

— Наверно, завтра.

— Ты приедешь?

— Если позволишь.

— О чем ты? Конечно, приезжай, я буду ждать! — Карина вдруг смутилась и покраснела.

— Обязательно приеду, — заверил ее Кир…