Невеста инопланетянина

Глава 1

Кир мягко, но сильно надавил на позвонок, и ощутил мягкий толчок под пальцем. Ага, встал на место. Подчиняясь мысленной команде, медицинский робот убрал манипуляторы с позвоночника пациентки и втянул их в корпус. Кир взял помощника и спрятал его в сумку, после чего осмотрел следы его воздействия. На позвонках остались красные пятна, но ссадин не случилось. У робота на концах манипуляторов специальные подушечки, которые, с одной стороны, не наносят сильных травм плоти пациента, а, с другой, не препятствуют силовому воздействию по вытягиванию позвоночника или тракции, если пользоваться медицинскими определениями.

Убедившись, что работа сделана нормально, Кир нажал на точку возле шеи женщины. Та зашевелилась, приподнялась, а затем и села на лавке. Посмотрела на целителя. На морщинистом лице блеклые от старости глаза. Грудь обвисшая, личика не носит — пожилая женщина.

— Одевайтесь, — Кир протянул ей вязаную кофту. — Я закончил.

Женщина надела кофту, застегнула пуговицы и поднялась на ноги.

— Пройдитесь, — предложил ей Кир.

Пациентка, ступая осторожно, словно бы по льду, прошлась по крашеному полу до стола перед окном, повернулась и вернулась к лавке.

— Не балиць, — сказала удивленно. — А ведь як спину скрутило! Чуть ступлю и рэже як ножом.

— Только будьте осторожны, — подсказал ей Кир. — Тяжестей не носить, если нужно что поднять с земли и пола, присядьте, но не наклоняйтесь, а не то все повторится. У вас там позвонок сместился, и хорошо, что не протрузия. Иначе бы потребовалось оперативное вмешательство. Я позвонок вернул на место, но он может вновь сместиться.

— Протрузия? — удивилась женщина. — Што гэта за хвороба?

— Межпозвоночный диск выдавливается в канал позвоночника, но фиброзное кольцо при этом остается целым. Если он прорвется, будет грыжа.

— Грыжа — гэта дрэнна[1], — согласилась женщина. — Ох, вучоны ты, Васильевич! Як табе аддзячыць?[2]

— Это к матери, — сказал ей Кир. — Я у пациентов денег не беру.

И он вышел в комнату, где за столом сидела мать.

— Есть кто на прием? — поинтересовался у нее.

— Не, — мать замотала головой. — Яна апошняя.[3]

— Ну, тогда я баню затоплю, — сообщил ей Кир. — Суббота как-никак.

— Топи, — мать согласилась.

Кир снял с вешалки фуфайку и накинул на себя. Сунул ноги в валенки, стоявшие возле порога, и оставил мать одну, впрочем, ненадолго. В комнате явилась пациентка.

— Помогло лечение? — спросила ее мать.

— Як памаладзела, — заулыбалась та. — Як ён гэта робить? Штосци там нажав на позвоночнике — и спина никольки[4] не балиць. А то чуть хадзила. Дзякуй вам, Сяменовна.

— Тольки ты пабяряжыся, — сказала мать. — Тяжкае не носи и не наклоняйся.

— Ён казав, — кивнула пациентка. — Як мне вам аддзячыць? Десятки хопить?

— Ты ж пенсионерка?

— Да, — сказала пациентка.

— Хватит и пятерки.

Пациентка вытащила из кармана кофты кошелек, извлекла наружу синюю бумажку, положила перед матерью.

— Дзякуй! Добрага ты сына выгадавала!..[5]

Кир же в это время, сложив печке полешки домиком, поджег сунутую посреди их бересту и смотрел, как пламя, постепенно разгораясь, лижет высохшее дерево. Наконец-то занялось, и он захлопнул дверцу. Печка загудела, и в предбаннике запахло духовитым запахом сгорающей березы. Кир сел на лавку и откинулся на стенку бани. Надо отдохнуть: сегодня было восемь пациентов…

Перебравшись к матери в деревню, Кир рассчитывал заняться сочинением рассказов, но ему нисколько не писалось. Может, от того, что постоянно угнетала мысль: а как там, в Минске? Позабыли ли его в ОБХСС, или ищут беглеца, собираясь посадить в тюрьму? Комитетчика, который и затеял эту хрень, Кир отправил на лечение, но он ведь не единственный в Конторе.[6] Может быть, кому-то дело передали, и тот объявляет Кира в розыск? Скорей всего, что объявил…

Думы были липкие и тяжкие, не давая Киру пребывать в душевном состоянии, нужным чтобы сочинять. От тоски он занялся домашними делами, ремонтируя и поправляя все, что требовало приложения умелых рук мужчины. Но работа эта быстро кончилась — приезжая к маме в отпуск, он тоже этим занимался, не оставив много недоделанного. Заскучав, Кир чуть не сорвался в Минск, чтобы там, на месте, разобраться с ситуацией и узнать, как обстоят его дела. Но занятие нашло его само.

Как-то утром он увидел мать, когда та, кряхтя и морщась, надевала теплые носки на ступни. У нее это не слишком получалось: мать ойкала и чуть слышно вскрикивала.

— Что случилось? — подскочил к ней Кир.

— Дык спина, — вздохнула мать. — Чуть нагнусь, як стрельне!

— Так, — сказал ей Кир. — Бросай свои носки. Посмотрю я твою спину. Все же медик.

— Дык я ездила в район в больницу летом, — вновь вздохнула мать. — Доктор пасмотрев и кажа, что надо пить таблетки ад спины и мазать мазью. Выписав рецепт и дав больничны. Две недели на работу не хадзила. Як бытцам бы прашло, а тут опять. Надо бы купить таблеток, рецепт-то ёсць.

— Обойдемся и без них, — сказал ей Кир. — Дай я помогу тебе раздеться…

Уложив маму на живот, он погрузил ее в беспамятство, нажав на точку возле шеи, после чего вызвал дрон, забрал у него медицинский робот и выпустил на спину женщины. Пробежав по ней, тот диагностировал у пациентки ущемление межпозвонкового диска и дал рекомендацию, как его поправить, что они вдвоем с успехом и проделали. Мать, очнувшись, не могла поверить в то, что боль ушла и рвалась проверить это в деле. Кир едва остановил, рассказав, чем может обернуться. А назавтра мать привела к нему соседку, у которой Кир диагностировал смещение позвонка возле крестцовой части позвоночника и помог избавиться от болей при ходьбе. С той поры пошло, поехало. Слух о том, в деревне Заболотье объявился костоправ, который эффективно лечит спины, мгновенно облетел район и вышел за его пределы. В деревню повалили пациенты. А поскольку костоправ работал не в больнице и зарплаты там не получал, то за помощь следовало заплатить — так считали люди. Кир пытался возражать — воспоминания о конфликте с ОБХСС его не оставляли, но тут решительно вмешалась мать.

— Табе нельга[7] гроши брать, ну, дык я возьму, — заявила безапелляционно. — Ты ничым им не обязан. Хочуць, каб их спины не балели, хай платяць. Не табе, так маци, што такого сына им адгадавала.

Кир едва уговорил ее, чтобы не брала с пациентов много. По десятке с работающих и по пять рублей с пенсионеров. А если у какой-то бабушки не найдется денег, то он вылечит ее бесплатно. Мать в ответ лишь усмехнулась:

— Ёсть у них грошы. В деревне все свое: бульба, сало, яйки, малоко. Хлеба тольки им купить, дык буханка чорнаго стоит 14 копеек, а батон — 13. Детям грошы аддаюц, и внукам — на конфеты. Мне таблетки с мазью для спины обашлися в три рубля, ясчэ рубль за автобус заплатила, каб в больницу съездить. Лячылась две нядзели, да и то недолго памагло. А тут им сразу.

В день Кир зарабатывал в среднем 50 рублей. В месяц выходило больше, чем когда он делал зубы. Того, что этой практикой заинтересуется милиция, Кир не опасался. Ну, во-первых, денег он не брал, и утверждать обратное никто б не смог. Мать же принимала благодарность от людей, выраженную в форме денег. В СССР не запрещены подарки. Если кто-то пожелал отблагодарить колхозницу за сына, вылечившему человеку спину, то такое действие закон не нарушает. Во-вторых, по образованию Кир медик, и поэтому имеет право оказать болящему содействие — так сказал ему системник. И привел пример: в Полтавской области практикует мануальный терапевт Касьян, занимающийся тем же, что и Кир. По образованию он санитарный врач, и формально не допущен к лечебной практике. Но никто его не трогает, более того, власть его обхаживает и ценит. У него лечатся знаменитости: певцы, артисты, космонавты и начальство, разумеется. Потому что боль в спине демократична и кусает всех, не выбирая: руководитель ты или рабочий.

Добралось начальство и до Кира. Как-то в январе к их дому подкатил УАЗ, из салона выскочил водитель и помог выбраться наружу пассажиру — грузному мужчине лет пятидесяти. Опираясь на плечо водителя, тот поковылял к калитке.

— Старшыня[8] приехав! — крикнула, наблюдавшая в окно за этим мать, и метнулась из дома на помощь.

Через несколько минут вдвоем с водителем они затащили в дом болящего. Выглядел «старшыня» неважно. Бледное лицо, перекошенное болью, хриплое дыхание…

— Вот, Семеновна, — сказал, войдя к ним в хату, — чуть хожу, как видишь. Все спина проклятая. Болела раньше, но сейчас схватила — мочи нет терпеть. Ездил к докторам, но они сказали: нужно делать операцию на позвоночнике. А гарантий не дают — говорят, могу остаться парализованным. Спрашивается, на хрена такая операция? Говорят, твой сын спины лечит. Может мне поможет?

— Костик справится, — сказала мать. — Ён хоть малады, але у гэтым разбирается.

— Хорошо бы поскорее, — сморщился от боли «старшыня». — Чуть теплю.

— Помогите мне его раздеть, — сказал Кир водителю. — Снимем все до пояса.

Охающего пациента он отвел в другую комнату, где и уложил ничком на лавку. Отключил ему сознание и выпустил робота на спину «старшыни». Через две минуты тот дал полную картину заболевания — межпозвонковая грыжа между пятым поясничным и первым крестцовым отделами позвоночника. Разрыв фиброзного кольца и давал такую боль. Кир приступил к лечению. Для начала робот ввел в тело пациента полую иглу и отсосал часть желатинозного студенистого ядра, прорвавшего сквозь кольцо. После чего его заклеил и сделал инъекцию обезболивающего. Лекарства были местными, Кир их купил в аптеке и загрузил в контейнер робота. Какие взять, системник подсказал. Провозились долго — «старшыня» был грузным человеком, его тело заросло немалым слоем жира, поэтому воздействовать на позвоночник оказалось делом непростым. На спине остались ссадины, след от инъекции (Кир их замазал йодом), но нужного добились. Спрятав робота в сумку, Кир коснулся шеи пациента.

— Поднимайтесь, Николай Егорович.

— А? Что? — председатель сел на лавке. — Ты уже закончил?

— Проверяйте, — улыбнулся Кир.

Председатель осторожно встал, недоверчиво прошелся по полу.

— Не болит, — промолвил удивленно. — Как ты это сделал, Константин?

— Фирма веники не вяжет, фирма веники плетет, — привел Кир известную здесь поговорку. — Одевайтесь, Николай Егорович.

И пока тот этим занимался, рассказал ему, как следует вести себя в дальнейшем, чтобы вновь не растревожить грыжу позвоночника.

— Да ты больше знаешь, чем врачи в больнице, — удивился «старшыня». — Почему там не работаешь?

— Образование не позволяет — по диплому только зубной техник. И второе — нет желания. Я в деревне временно — работаю над книгой.

— Слышал я, что сын Семеновны писатель, — заметил председатель. — Но врачом цены бы тебе не было. Может в нашем ФАПе[9] поработаешь, а то там осталась молодая фершалка? Девка она добрая, старается, только не сравнить ее с Филипповичем. Вот уж фельдшер был, операцию мог сделать! Да и делал их в войну у партизан. Жалко, умер в декабре, восемьдесят ему было. До последнего дня работал. Я договорюсь в районе, чтоб тебя в ФАП взяли, там специалистов не хватает. Пойдешь?

— Нет, — ответил Кир.

— Ну, как знаешь, — «старшыня» развел руками. — Ладно, сколько заплатить?

Он полез в карман за кошельком.

— Что вы, Николай Егорович! — замахала мать руками. — Якие грошы?

— Денег мне не надо, — Кир поддакнул ей, — но просьба есть.

— И какая же? — поинтересовался председатель.

— Мать моя не молода, и спиной как вы страдает. Трудно ей трудиться полеводом. Можно ли перевести на легкую работу?

«Старшыня» на миг задумался.

— Есть место сторожа на ферме, по ночам за ней присматривать, — сообщил Чернухе. — Прежнего я выгнал — пил безбожно на работе. Пить Семеновна не будет, так что в сторожа годится. Но зарплата небольшая — меньше, чем у полевода.

— Нам неважно, — поспешил ответить Кир. — Я неплохо зарабатываю, и в деньгах мы не нуждаемся. Если мать согласна…

— Да! — чуть не вскричала мать. А затем, после того как «старшыня» уехал, сказала сыну: — Гэта место для блатных. Ничего не нада делать, лишь присматривай за фермой. А чаго за ёй сматреть? Спяць коровки ночью…

С той поры и повелось: вечером мать шла на ферму, где, закрыв дверь на замок, спала на топчане в комнате для сторожа. Ночью пару раз вставала, обходила ферму, и опять ложилась отдыхать. И, что было удивительным для Кира, высыпалась.

— Там так и тиха и спакойна, — объясняла сыну. — Спять коровки, тиха дышаць, ну якая мыкнець — вось и весь шум.

— А топчан-то жесткий!

— Для спины полезно — сам же говорил. А не высплюсь — прикорну потрохи дома.

Сам же Кир вставал с рассветом, задавал корм курам, нес пойло для коровы и растапливал печь в доме. Приходила мать, и они вместе завтракали, после чего Кир занимался пациентами. Их везли в деревню на машинах — легковых, но иногда в кабинах грузовиков, поскольку с транспортом в СССР было непросто. Прием был неупорядоченным: порой болящих приезжало много, и им приходилось ждать пока дойдет их очередь. Чтобы они не мерзли, мать зазывала пациентов в дом, где угощала чаем из электрического самовара. Вследствие чего болящие воочию наблюдали, как их товарищи по несчастью, кривясь и охая, почти вползали в комнату к костоправу, а обратно выходили бодрыми, веселыми. Это, разумеется, добавляло целителю авторитета. В деревню стали приезжать из городов. Такие пациенты, в отличие от скуповатых деревенских, везли с собой подарки: спиртное, дефицитные продукты. Короче, повторялась ситуация с зубами. Нередко приезжали различные начальники, что не удивляло Кира. Работа-то у них сидячая, и к тому ж нередко вес избыточный — вот и вылетали позвонки. У начальства денег мать не брала, и они не удивлялись — привыкли. Оставляли номер телефона, предлагая свою помощь, если та понадобится. Мать заносила телефон в тетрадку и рядом вписывала имя пациента и то, где он работает. Вдруг пригодится?

Когда дороги заносило снегом — такое редко, но случалось, прием на время прекращался. Кир с матерью отдыхали и много разговаривали. Мать вспоминала детство сына, и каким был Костя непоседливым, пытливым, несмотря на глухоту. Лез, короче, всюду. Очень удивлялась, как сын смог выучиться, стать высококлассным специалистом, и причем не только в медицине. В ответ Кир лишь пожимал плечами. Ведь не скажешь женщине, что сын ее погиб, убитый молнией, а его телом завладел инопланетянин. Вынужденно, но факт такой имеется. Кир был полностью уверен, что настоящий сын Анастасии не смог бы сделать и десятой доли от того, чего добился сам, только осознание, что он — подменыш, смущало пришельца из Обитаемых миров. Поэтому он всячески заботился о матери Константина, чем немало удивлял ее порой. К примеру, убежав в деревню из столицы Белоруссии, он отдал ей деньги, снятые со сберкнижки, как и облигации. О том, что с ним случилось в Минске, Кир тоже рассказал. Мать взяла деньги, заверив сына, что спрячет так, что никакой БХСС не обнаружит. Оставила только облигации. Милиции скажет, что купила их на собственные деньги — и пусть докажут, что это не так. Доход по облигациям выплачивался в виде выигрыша, розыгрыши проводили регулярно, и таблицу со счастливыми номерами печатали в газетах. Мать сказала, что будет проверять. Кир в ответ пожал плечами — в выигрыш он не верил. Эти игры лишь для дураков. Ранее он собирался сдать облигации в сберкассу, забрав их стоимость деньгами. Но если мать хочет по-иному — пусть тешится.

…Подбросив в топку дров, Кир встал и двинул к дому. Неплохо бы перекусить. Через час-другой можно будет мыться, а делать это на пустой желудок не рекомендуется, впрочем, как на полный. Пар не любит обожравшихся, как и голодных. В прежней жизни Кир не сталкивался с баней — в Обитаемых мирах их не существовало, и, тем более, на Агорне, годе воду экономили. На Земле любили баню, а Кир, распробовав ее, присоединился к почитателям парной. Какое наслаждение в жаре хлестать по телу веником, а после окунуться в снег, взреветь и вновь отправиться в парную! От этих процедур вся кожа тела становилась мягкой, нежной, а подушечки на пальцах, теряя влагу, сморщивались, но после расправлялись, приобретая прежнюю упругость.

Мать Кир застал в странном состоянии: сидя за столом, женщина смотрела неподвижным взглядом в печь и, похоже, что ее не видела. На столе лежала их районная газета, а рядом, на клеенке, — тоненькая стопка облигаций.

— Что случилось? — удивился Кир.

— Облигация выйграла, — сообщила мать бесцветным голосом. — Не магу паверыць. Глянь-ка ты, сынок!

Подойдя, Кир вытащил из пальцев матери облигацию, наклонился над газетой, сверил номер с серией. И они совпали с напечатанными на странице.

— Надо же, пять тысяч! — удивился Кир. — Мы с тобой разбогатели, мама!

Он довольно улыбнулся.

— Да навошта гэты грошы? — к удивлению, не согласилась мать. — Выигравшему пять тысяч машину прададуць.

— А зачем она нам?

— Ты не разумеешь. Гэта же машина! Будзеш ездзиць и мяне вазиць, кали понадобится. Люди яе ждуць гадами, ну, а тут без очереди.

Спорить Кир не стал, решив, что утром мама передумает. Не тут-то было! Мать сходила к председателю, сообщив тому о выигрыше. К удивлению Кира, тот приехал к ним с водителем и открыл совет.

— Мне Семеновна сказала, что машину ты не хочешь? — спросил у Кира.

— А куда на ней мне ездить? — хмуро буркнул Кир. Ситуация ему не слишком нравилась. И зачем мать растрепала? Все теперь в округе будут знать, что у них много денег, что, в итоге, соблазнит кого-нибудь из криминала их изъять. Захотят влезть ночью в дом, чтобы, угрожая им расправой, потребовать отдать им деньги. Дрон, конечно, не допустит ограбления и парализует негодяев, но такое привлечет внимание. Будет разбирательство в милиции, имя Кира попадет в их сводки, а в итоге выяснится: потерпевший в розыске. И к тому же станут удивляться: как он справился с бандитами? На хрен это удовольствие!

— Как появится машина, так найдется куда ездить, — улыбнулся председатель. — Впрочем, если нет желания, облигацию можно и продать. Я найду желающих ее купить. И дадут пять сотен сверху.

— Нет! — решительно сказала мать. — Бяром машину.

Председатель посмотрел на Кира. Тот подумал и кивнул — ссориться с мамой не хотелось.

— Не понравится — продашь, — заметил председатель. — Новую с руками оторвут, да еще приплатят сверху. Ты какую хочешь?

— Разве выбор есть? — Кир удивился.

— Да, — ответил председатель. — Выигравшему пять тысяч можно взять «москвич» или же «жигули» на выбор. «Волгу» — только тем, чья облигация выиграла десять тысяч. Лучше брать, конечно, «жигули».

— Сколько они стоит?

Председатель глянул на водителя.

— Ну, «пятерка» — восемь тысяч, — сообщил тот. — «Шестерка» подороже, а «семерка»[10] — девять тысяч семьсот, но красивая зараза! Я бы взял такую.

— У меня нет столько денег, — Кир пожал плечами. Он соврал — такая сумма была, если посчитать и выигрыш. Но в апреле сдадут дом, где у него квартира. Деньги пригодятся, чтоб ее обставить. — А «москвич» почем?

— Те же восемь тысяч, — сказал водитель. — В комплектации «люкс».[11]

— Подешевле что-нибудь найдется?

— «Запорожец», — просветил водитель. — Стоит пять шестьсот.

— «Запорожец» я б не брал, — скривился председатель.

— Не скажите, Николай Егорович, — возразил ему водитель. — Хорошая машина. У нее пол ровный, сзади места много, пассажирам там удобнее, чем в «жигулях». Про «москвич» не говорю — он хуже. Печка в «запорожце» замечательная, в нем зимой хоть в майке езди. И плохой дороги не боится — проедет там, где «москвич» и «жигули» зацепятся карданом. Для деревни — лучшая машина, если не считать УАЗ. Но того не продают гражданским. Да, на «запорожце» не погоняешь, как на «жигулях» — мотор пожиже будет, но не спешно ездить — красота. Плюс простой в ремонте. Тесть мой не нахвалится — он два года в «запорожце» ездит.

— Выбираю «запорожец»! — решился Кир. — Только вот водить я не умею.

— Ну, не хитрая наука, — хмыкнул председатель. — Молодой, освоишь мигом.

— И пока права получишь…

— Мы это рЕшим, — председатель сделал ударение на первом слоге слова. — Есть знакомые в районе. Да и ты, насколько знаю, вылечил спину начальнику милиции. Так ведь?

— Не знаю, — Кир пожал плечами. — Я не спрашиваю должности у пациентов.

— Был такой! — сказала мать. — Телефон его в тетрадку записала.

— Как пригонишь «запорожец», позвоню ему — не трудно.

— Только как его пригнать?

— Поможет Саша, — председатель кивнул в сторону водителя. — Не проблема. Это же не позвоночник вылечить. Завтра дам вам с ним машину, съездите в район, предъявишь облигацию в сберкассе и скажешь им, какую машину хочешь.

Так и сделали. В сберкассе номер и серией облигации сверили со своей таблицей после чего забрали, выдав Киру соответствующий документ. Сообщили: облигацию пошлют в столицу, где ее проверят дополнительно, а затем сообщат о результате. А через десять дней Кир получил письмо: облигацию признали подлинный, ему выплатят пять тысяч и дадут талон на приобретение машины. Кир договорился с Сашей и отправился в райцентр. Забрал в сберкассе деньги и талон и сел в автобус до столицы. Переночует там в квартире, которую он снял когда-то у врачей — она пока что числится за ним — и выяснит ситуацию, которая сложилась после его бегства. Водитель же приедет завтра на автобусе. Кир встретит Сашу на вокзале, и они вместе отправятся за «запорожцем». В деревню возвратятся на своих колесах.

…Квартира встретила спертой, затхлой атмосферой, какая возникает в доме, в котором долго не бывали люди. Но свет зажегся — его не отключили. И телефон работал, что подтвердил гудок в наушнике. На всякий случай, покидая Минск, Кир дал сберкассе поручение оплачивать фиксированные суммы за электричество и телефон, для этого оставив небольшую сумму на счету. Как видно, это выполняли. Кир сел в кресло возле столика в прихожей, снял трубку с телефона и набрал на диске номер заведующего стоматологическим отделением. Ботвинник отозвался сразу.

— Алло?

— Здравствуйте, Семен Григорьевич. Чернуха беспокоит.

— Константин? Вы в Минске?

— Да заскочил на пару дней. Уеду завтра. А как у вас дела?

— Как полагаю, вас интересует, не искали ль вас? — Ботвинник хмыкнул. — Не беспокойтесь — не искали. По своим каналам я выяснил, что дела в отношении вас не возбуждали и вообще о нем забыли.

— Благодарю, Семен Григорьевич.

— Меня-то не за что — тут не моя заслуга. У них там что-то не сложилось, они на вас рукой махнули. Вам можно возвращаться на работу. Придете?

— Нет, — ответил Кир. — Нашел себе занятие. Неплохо зарабатываю.

— И чем вы занимаетесь?

— Лечу людей, специализируюсь на позвоночнике.

— Но как? — Ботвинник изумился. — По образованию вы зубной техник.

— Но я потомственный костоправ, — ответил Кир, соврав ему с веселой злостью. — Так что, если вдруг спину прихватит, приезжайте. Поправим. Еще никто не жаловался.

— Так, погодите, — Ботвинник зашуршал бумагой. — Мне говорили о каком-то костоправе, я даже адрес записал. Так, где он? Вот, нашел! Березинский район, деревня Заболотье, Константин Васильевич. Так это вы?

Кир подтвердил.

— Не ожидал, — сказал Ботвинник. — Удивили. А как районное начальство? Не мешает, учитывая то, что вы не врач?

— Да я их всех лечил. Остались довольными.

— Понимаю, — вздохнул Ботвинник. — Мне жаль, что вы к нам не вернетесь, но все равно желаю вам удачи. Заглядывайте, если найдете время. Рад буду видеть.

— Постараюсь, — ответил Кир. — До свиданья.

Закончив разговор, он некоторое время сидел в задумчивости. Ведь так переживал и волновался, а в результате выяснилось: зря. Ботвинник, разумеется, скотина — мог сразу уточнить, не заставляя Кира спешно уезжать из Минска, но злиться на заведующего не хотелось. Тот думал прежде о себе, как и другие люди. Хрен с ним! Ведь главное — опасность миновала. Его не ищут, значит, можно возвращаться в Минск. Но он подумает об этом позже. Внезапно вспомнив, Кир набрал на диске аппарата номер сотрудницы жилищного отдела горисполкома. Перед отъездом он успел поставить даме металлокерамические зубы, так что надеялся, что его пока что не забыли. Он не ошибся. Сотрудница подтвердила, что кооперативный дом, в котором Киру причитается квартира, сдадут по графику.

— 24 апреля в домоуправлении состоится собрание жильцов, — сказала дама Киру. — Вам раздадут ключи и ордера. Приходите.

— Спасибо, буду, — сообщил ей Кир и отключился.

После чего он встал, отправился на кухню, где приготовил ужин из привезенной с собою снеди. Достал из шкафчика початую бутылку коньяка — он не допил его в тот вечер, когда с трудом, но вырвался из цепких лап ОБХСС. Спиртного он не употреблял давно, сегодня можно. Такие вести!

Он ел, когда вдруг зазвенел в прихожей телефон. Немало удивившись: кому он мог понадобиться, Кир проглотил кусок, отправился в прихожую, где снял трубку с аппарата.

— Алло?

— Костя? Это Кострица Маша. Добрый вечер. Наконец-то ты откликнулся. Я звонила в поликлинику, но там сказали: ты уволился, уехал, а куда, они не знают. Звонила на домашний неоднократно, но телефон не отвечал. И вот застала. Ты вернулся?

— Да заскочил на пару дней. Уеду завтра, — сообщил ей Кир, немного растерявшись. Звонка от Маши он не ожидал.

— Я знаю, что случилось после банкета в ресторане, — продолжала Маша. — Сергей мне рассказал — не сразу, но я его прижала. Скотина он безрогая! Забыл, что у него жена работает в торговле, и у моей заведующей милиция в кармане. Никакой бумаги из вытрезвителя к нему бы на работу не пришло — решили бы вопрос.

— Но он счел лучшим заложить меня сотруднику КГБ, чтобы спасти свой зад. Друг называется. Мне из-за этого пришлось уехать.

— Знаю, — со вздохом сообщила Маша. — Он в этом тоже мне признался. Сказал, что очень угрожали, и он струхнул. Но ты не беспокойся — ничего не будет. Он написал письмо для КГБ, в котором сообщил, что обвинил тебя по недоразумению. За зубы денег ты с меня не брал, а он решил, что да, поскольку я взяла у него 500 рублей из гонорара, но их отдала родственникам. Никто преследовать тебя не станет. Прости нас, Костя!

— Тебя прощу, — ответил Кир, — Сергея — никогда. Я больше знать его не знаю! Так и скажи скотине.

— Понимаю, — вздохнула Маша, — ожидала. Одна лишь просьба: не говори об этом никому. Узнают, что Сергей — стукач, не станут разговаривать. Хоть уходи из института, а ему учиться нужно. И на работе будут неприятности. Ведь он устроился в редакцию журнала, вступил в Союз писателей. Нигде не любят стукачей. Прошу тебя!

— Ладно, — подумав, согласился Кир. — Но ты мне больше не звони. Пока.

Он бросил трубку и вернулся в кухню. Допил коньяк и зажевал колбаской с хлебом. Злость, овладевшая им при разговоре с Машей, испарилась. Хрен с ними — с Машей и ее предателем супругом! Пусть остаются в прошлом. Только сейчас Кир осознал, что к прежней жизни не вернется. Не станет больше делать зубы пациентам, работать в коллективе, где ему завидуют, и есть опасность угодить под жернова БХСС. Да ну ее, стоматологию! Он врач и будет заниматься болезнями позвоночника. Во-первых, это интереснее, а, во-вторых, доходнее, чем прежнее занятие. Милиции к нему придраться сложно, к тому ж сомнительно, что это станет кто-то делать. Зубного техника заменить несложно, а где найти специалиста, который вылечит вам спину? При здешнем уровне медицины задача нерешаемая. Не тронут, более того, окружат заботой и вниманием. Вот тот же председатель не зря пошел навстречу его просьбе устроить мать на легкую работу и помогает Киру приобрести автомобиль. Зато теперь любому скажет: «В моем колхозе есть костоправ, который вылечит вам спину лучше, чем в больнице. Хотите, примет вас без очереди? Устрою». В советском обществе возможность оказать редкую услугу ценится дороже денег.

И с этой мыслью Кир и уснул. Машиной он займется завтра.