Некромант

Глава 19

Темно. Окна наглухо занавешены. Потянуло сквозняком…

Я улыбнулся, подумал — «Кто из них?» Упругое маленькое гладкое тело скользнуло под простыню, я не пошевелился, только вздохнул:

— Соня…не надо этого делать! Ну, ни к чему! Ты потом пожалеешь!

Больше не успел ничего сказать. Губы девушки жадно впились в мои губы так, будто слаще не было ничего в мире. Кожа к коже, грудь к груди. Я не железный, я тоже человек! Ну сколько можно себя сдерживать?! Сколько можно меня провоцировать?!

Она оседлала меня, и когда я в нее вошел — охнула, выгнулась, вцепилась ногтями мне в грудь, и задвигалась, задвигалась так, будто делала это уже десятки, сотни раз! Я схватил ее за крепкие, налитые мышцами бедра, и стал ей помогать. А потом не выдержал, завалил на спину и стал брать ее сильно, грубыми толчками, уже не думая ни о чем, не заботясь о последствиях! Ее ноги обвили меня, руки вцепились в мои ягодицы так, что подумалось — будут синяки. Девушка будто заталкивала меня в себя, старалась поглотить целиком, без остатка!

Я выдержал всего минуты две, сказалось длительное воздержание.

С минуту лежал рядом с тяжело дышащей, покрытой потом девушкой…нет, теперь уже женщиной. Ее рука потянулась ко мне, погладила по животу, опустилась ниже… А потом и сама партнерша переползла на меня и стала целовать грудь, живот…опускаясь ниже и ниже.

Она была очень страстной, и на удивление умелой. Я спал со многими женщинами, но эта — юная, смущающаяся до румянца, недавно еще бывшая девственницей — дала бы сто очков вперед самой умелой из профессионалок. Давно меня так умело не возбуждали…

Мы занимались сексом час, или полтора — в кромешной тьме, находя друг друга на ощупь, не говоря ни слова. Только стоны, только утробный рык, только мокрые, чавкающие звуки, спутники любовных игр. Мы оба были мокры так, как если бы попали под дождь. И я невольно подумал о том, как будет завтра выглядеть моя постель — в потеках любовных соков, в поту, и…«ржавых» мазках. Брр…хоть сжигай эту простыню, свидетеля преступления.

Мы меняли позы, набрасывались друг на друга, будто занимались ЭТИМ последний раз в своей жизни. А когда я излился пятый раз подряд и бессильно упал на постель, девушка встала, подошла к окну и отдернула занавесь, стоя под струями сквозившего из окна ветерка. А потом легла рядом — прохладная, гладкая, желанная.

Полежав минут пять, я вздохнул, протянул руку и погладив плоский живот партнерши с уважением и толикой удивления сказал:

— Ну ты даешь, мелкая! Не ожидал от тебя! Вот это страсть! Вот это женщина!

— Спасибо! Тебе понравилось? — я услышал явственный смешок, и…буквально подскочил на кровати:

— Вы?! Что вы делаете?! Зачем?!

Мозилла, на лицо которой упал свет красной луны, была сейчас так похожа на свою дочь, что у меня даже дыхание перехватило. А еще — у меня засбоило сердце! Это надо же — приехать в дом к родителям твоей девушки и переспать с ее матерью! О господи…это же просто какое-то извращение!

— Я — снова усмехнулась Мозилла — Ох, уж эти мужчины! Неужели нельзя сразу отличить молоденькую девчонку от взрослой женщины? Вы такие невнимательные…

— А если сюда войдут?! — продолжал паниковать я — А если ваш супруг узнает?! Зачем вам это?!

— Потому, что хочу — усмехнулась Мозилла — И потому, что могу. Разве это не достаточная причина? А что касается мужа…знаешь, если бы он узнал, что я собираюсь отправиться в твою постель — он бы слезно просил нас с тобой позволить посмотреть на то, как мы это делаем. Он бы даже заплатил тебе за это, веришь?

Я почему-то сразу поверил. Вот поверил, и все тут! Я на Земле видал всякое, в том числе и такое. Понять я это могу — если тебе нравится, почему бы и нет? Главное, чтобы никому не мешало. Но принять для себя лично — не могу. Собственник. Я за свою женщину убью.

— Иди сюда — сказала Мозилла грудным голосом — Ну хватит торчать, как столб! Пользуйся, пока есть возможность. Больше этого не повторится. А пока — ночь наша.

— А Соня? Если Соня узнает? — буркнул я, укладываясь рядом с женщиной — Она же вас…тебя возненавидит! Ты что творишь?

— Соня? Будет тебе Соня — усмехнулся Мозилла — Она втюрилась в тебя так, что готова на все, чтобы тебя заполучить. Но она не жадная. Если я попрошу — она мне тебя на время уступит. Но Соня ничего не узнает — зачем портить ей настроение? Ведь правда же? Ты ей ничего не скажешь, я ей ничего не скажу, ну и…все. Это останется между нами. Ты уже отдохнул? Или еще нет? Да, ты умеешь ублажить женщину. Завидую твоим девушкам. Мой Кордан уже давно ко мне охладел, вот и приходится…

Она вздохнула, и снова стала меня целовать, лаская языком. Само собой — через пару минут я был уже готов…

Странное ощущение, просто невероятное — я занимался сексом вроде как с Соней, но при этом моя партнерша была лишена малейших намеков на неловкость, неумение, стыдливость. Это была и Соня, и не Соня…

Меня хватило на два часа. Два часа я как заведенный «пахал» эту маленькую женщину, женщину-подростка, и она каким-то образом умудрилась выжать из меня все, на что я был способен. Она поглаживала в определенных местах, покусывала, щипала и царапала, после чего я почти мгновенно восстанавливался, и подозреваю, что ее умение взялось не с потолка, и даже явилось не результатом ее многочисленных связей с другими мужчинами. Мозиллу специально обучали искусству обольщения, и без магии тут точно не обошлось. Чтобы я за три часа сделал это десять раз, да еще так, что партнерша едва не падала в обморок от страсти — я такого за собой доселе не замечал. Ну два, ну три раза подряд…но десять?! Ох уж эти аристократы…затейники!

Потом она уснула, свалившись на кровать прямо из коленно-локтевой позы, а я медленно подполз к краю кровати, встал, и слегка пошатываясь потащился в душевую комнату. Мне нужно было смыть с себя свой и чужой пот и все остальное…излитое посильно. Терпеть не могу спать грязным и потным.

Тугие струи омывали разгоряченную кожу, гладили меня по плечам, выбивали из головы дурноту — холодная вода освежала, позволяла яснее думать. Любовная страсть сродни наркотику, когда у тебя в объятиях лежит красивая, желанная женщина — голова отключается, ты думаешь уже не головой, а совсем другим местом.

И первое, что пришло в голову: «Не верю!». Не верю, что Сонька ничего не знает о шалостях своих родителей. А если знает…может ее невинный облик, смущение, румянец, когда кто-то касается сферы интимных отношений — игра? Актерская игра? Тогда она просто-таки гениальная актриса. Вот только…как можно сыграть румянец?

Как мне теперь с ней себя вести? Нет, неправильный вопрос — как мне себя вести с ее матерью? Правильно было бы сделать вид, что ничего не случилось. Никто ко мне не приходил, никого я не пользовал в коленно-локтевой позе.

Но тут же мои мысли жестоко прервали.

— Опасность! Опасность! — услышал я голос Мастера, и сразу же не понял, о чем он говорит.

— Нападение! Скорее, твою подругу сейчас убивают! Трое! Кинжалы!

Я даже не понял — какую именно подругу. Просто выбежал из душа, шлепая по полу мокрыми босыми ногами, и выскочив в комнату, на долю секунды застыл, ошеломленный увиденной картиной. Трое высоких крепких мужчин кололи длинными кинжалами нечто стонущее, окровавленное, укрытое простыней, и я услышал, как один из них негромко, но с чувством рявкнул:

— Это не он! Не он!

И следом, указывая на меня:

— Вот он!

И мне стало не до рассуждений о том, какую женщину я должен поиметь первой, а какую второй. Мне вообще стало не до женщин. Когда на тебя летят три мордоворота с кинжалами в руках, и эти кинжалы размером со скифский акинак — ты быстренько теряешь гендерную принадлежность и все сопутствующие гендеру поползновения. В бою все равны, и это чеканная аксиома.

Первый кинжал чиркнул меня по плечу — противник был невероятно быстрым, одним из самых быстрых бойцов, которых я видел в своей жизни. Я ускорился, насколько мог, но и он ускорился тоже, и двигался сейчас так, как не так давно в тренировочном поединке это делал ректор. Я уклонился от еще одного удара, и тут же напоролся на кинжал второго бойца, тоже двигавшегося с огромной скоростью. Этот тип распорол мне предплечье, и едва не воткнул второй кинжал в печень — да, в каждой руке он держал по кинжалу, и орудовал ими очень ловко и быстро.

Я оценил ситуацию, и…дал стрекача. Туда, где лежал мой меч, подаренный мне Соней. Все трое убийц бросились за мной, рыча и что-то бормоча под нос, но моего маневра они не ожидали (Спартак, помню тебя!), и потому опоздали на целую секунду, а секунда в бою стоит всей жизни.

Меч с легким шуршанием покинул свое лакированное ложе, и тут же вонзился под ребра первому настигнувшему меня «ниндзя». Клинок легко перерубил лезвие кинжала, пытавшегося блокировать удар, и вошел в живот убийцы до самого позвоночника.

Второго нападавшего я развалил на две половинки. Третий, видя, что происходит, молниеносно повернулся и бросился бежать, но был настигнут клинком, брошенным мной ему вслед. Меч пробил ему спину на уровне сердца и вошел до самой рукояти.

Я слышал шум в коридоре, слышал звон клинков и крики людей, но мне было не до того. Обитатели дома сумеют о себе позаботиться, а вот Мозилла…

Ее гладкая, красивая спина была исколота так, что казалось — на женщину напал настоящий маньяк. Двадцать ран, не меньше. Одна рана на шее — клинок пробил ее насквозь и вышел из горла. Темно-вишневая, почти черная в сумерках лужа не успела впитаться в перину — слишком быстрым было истечение крови, слишком много ран. Шансов выжить у женщины не было никаких.

Я включил магическое зрение, и увидел ее — прозрачную, прекрасную…как живую. Она стояла неподвижно, закрыв глаза, и от нее к телу тянулась тонкая-тонкая ниточка.

Ниточка?! Так она же ведь еще жива! Мозг жив! Сколько он там живет? Пять минут? А сколько времени я дрался? Минуту? Две? А показалось — целую вечность…

Аура тусклая, но есть. Разбираюсь с цветами. Красные, черные — долой! Только зеленые, только синие, только желтые цвета! Работать, работать! Давай!

Накачиваю ауру энергией — нить, соединяющая призрака и тело-носитель засветилась, засияла, а потом….хоп! Призрак втянулся в тело. Пошатываясь, опускаюсь на край кровати, а потом…валюсь на простыню, прямо в лужу чужой крови. Сил нет. Сейчас меня можно резать, как куренка.

За окном голоса, крики, лязг оружия. Стоны, истошно вопит человек, видимо смертельно раненый. Лежу, прислушиваясь к этому шуму, а еще — стараюсь уловить дыхание Мозиллы. Слава богу, она дышит ровно, свободно, без хрипов и бульканья. Ран на теле не осталось. Вот только немного похудела, но…это ей даже к лицу, стала выглядеть еще моложе. Моложе своей дочери…хотя куда уже моложе?!

— Пет! Пет! — в комнату ворвались мои девчонки, за ними хозяин поместья, за хозяином — слуги. Все вооружены мечами, на всех потеки крови. И вообще — все забрызганы кровью так, будто их кто-то нарочно поливал этой жидкостью из большой кружки. Вспыхнул свет — я почему-то не додумался задействовать магические светильники — и высветилась вся неприглядная картина.

Представляю, как это смотрится со стороны… На постели, лицом вниз — голая хозяйка поместья. Я рядом, с мечом в руках — тоже голый, весь в крови, с порезами на плече и предплечье. Кстати — дергало раны нещадно, они просто-таки горели огнем. Под нами — простыня пропиталась кровью так, что больше не впитывала жидкость, и образовалось что-то вроде вишневого желе из свертывающейся крови. А на полу — изрубленные мертвые тела в различной степени расчлененности.

— Мама? — Сонины брови поползли вверх, она выпустила меч и бросилась к матери — Мама! Очнись, мама!

Мозилла с трудом открыла глаза, непонимающее посмотрела на дочь, и вдруг тихо, но вполне различимо сказала:

— Мне снился такой странный сон…будто я умерла!

Потом женщина обвела взглядом комнаты, остановив его на безмолвно застывшей толпе зрителей, брови ее поползли вверх и она неверяще помотала головой:

— Не сон?! О Создатель…что случилось?

— Мама…как ты оказалась в комнате Пета? — голос Сони дрогнул, но Мозилла не обратила никакого внимания на дочь, сосредоточившись на муже, наблюдавшим за происходящим с легкой полуулыбкой.

Все закончилось примерно через час после нападения. Нападавших, а их можно характеризовать на ДРГ — уничтожили до последнего человека как раз к тому времени, когда вся толпа завалила в мою комнату. Активное участие в охоте за террористами приняли мои девчонки и сам хозяин поместья — это я узнал из рассказа Фелны и Хельги.

Как оказалось, нападение началось изнутри. Кто-то вырезал охрану ворот и стен — пять человек умерли с перерезанными глотками и ранами в спине. Потом были убиты несколько слуг, попавшихся навстречу диверсантам — видимо для того, чтобы не закричали. Возможно, что нескольких слуг перед смертью хорошенько допросили — иначе откуда бы нападавшие знали расположение комнат, и кто в этих комнатах сегодня спит. Всего их было десять человек, трое — лежат в моей комнате. Еще трое — у комнат девчонок. Двое — в комнате хозяина поместья. Остальные пытались скрыться, но совместными усилиями их уничтожили. Сдаваться они не пожелали. Видимо знали, что ожидает после пленения.

Девчонок спасло то, что они этой ночью не разбежались по комнатам, и все, толпой, сидели у Сони. Вернее — лежали в постели и болтали. Когда убийцы ворвались в комнату, девушки не спали, и мгновенно сориентировавшись, тут же вступили в бой. Слава богу, что им достались не такие бойцы, какие напали на меня. А с обычными убийцами они справились довольно-таки легко, тем более что в Сониной комнате имелся целый арсенал различных приспособлений для убийства — начиная с шипастых кастетов и кинжалов, и заканчивая мечами и копьями с длинными, в два локтя длиной стальными наконечниками. Легко ранили только Хельгу, которая попала под первый удар. Убийца направил кинжал ей в грудь, но она успела увернуться и звезданула его в пах. Ну а добить было уже делом минуты. А потом, добив своих убийц, девчонки похватали мечи и побежали спасать отца, мать Сони, и самое главное — меня.

***

— Я не виноват! Я их сюда не звал! — обвожу взглядом Мозиллу, Кордана, девушек, всех, кто сидел сейчас в комнате.

— Ты не виноват — соглашается Кордан — Это я виноват. Я пригласил Ласселя, хотя и знал о его мерзком характере. Однако я не думал, что дойдет до такого. Они пришли убить именно тебя.

— И нас — вмешивается в разговор спокойная, можно сказать безмятежно спокойная Мозилла. Она ведет себя так, будто между нами ничего не произошло, и ее не обнаружили лежащей в моей постели в луже крови. Я кстати так и не придумал, как объяснить моим подругам данный факт — откуда в моей постели нарисовалась хозяйка дома, да еще и голая.

— И нас — кивает Кордан — Видимо обида Ласселя была так велика, что он приговорил и нас. Глупо, конечно, но в его духе. Уверен, что его отец ничего не знает о поведении сына. О таком поведении. Но да ладно…я вас пригласил сюда затем, чтобы решить — что делать в ближайшее время. Фактически мы сейчас находимся в состоянии войны с крупным, одним из самых крупных Кланов Империи. Вам придется уехать, так как я опасаюсь, что вы тоже можете пострадать. Завтра утром бронированной каретой отъезжаете в Академию. Вопросы есть?

— А вы что будете делать? — Соня посмотрела на отца, перевела взгляд на мать, и глаза ее чуть заметно прищурились — Воевать?

— Может быть, и воевать — пожал плечами Кордан — Завтра поедем в поместье отца Ласселя. А там по обстоятельствам — то ли компенсацию с него требовать, то ли воевать. Я уже отправил человека договариваться с наемниками. Охрана к ночи будет усилена — я снял охранников с нескольких ближайших объектов, оставил самый минимум. Еще — направил письмо Императору с описанием того, что сделал Лассель. Не будем забывать, что Клан Ласселя — один из правящих кланов Империи. Отец Ласселя один из советников Императора.

— Но и ты не последний человек в Империи! — нахмурилась Мозилла.

— И я — безмятежно улыбнулся Кордан — Я хоть и не советник Императора, но…я поставщик его монетного двора, поставщик армии — в моих мастерских куется оружие и броня для имперских легионов. Вечером надеюсь получить ответ на мое письмо, и…

Бам-м!

Я вначале не понял, что произошло, но хозяин поместья встрепенулся, встал со стула и пошел к двери. На пороге обернулся, кивнул:

— Не придется ждать вечера. Почта.

Минут десять мы все сидели, дожидаясь Кордана. Я поглядывал на девушек, на Мозиллу. Фелна и Хельга что-то шептали друг другу на ухо, что на мой взгляд было совершенно бестактно. Соня ничего не говорила, и не смотрела на меня. Ясное дело — она все поняла насчет меня и ее матери. Мозилла тоже молчала, смотрела в столешницу и легонько постукивала пальцами по столу. Интересно, как они будут выяснять отношения с между собой? Дочка и мать. Ко мне претензий быть не может — в конце концов, я никому не давал никаких обещаний, в том числе и обещания не спать с другими женщинами. И вообще — даже хорошо, что я переспал с Мозиллой. Это щелчок по носу трем хищницам — что-то уж слишком рьяно они в меня вцепились. Я им что, раб, что ли? В конце концов у меня есть своя воля и свои желания!

А вообще удивительно — как это я не смог отличить мать от дочери, даже если они так похожи! Нет, ну была конечно же мысль, что как то…слишком легко я овладел «Соней». Уж на то пошло, я прекрасно знаю, что такое первый раз с девственницей. И не отличить рожавшую женщину от мелкой девчонки?! Это надо быть идиотом. Или…тем, кто сам желает обмануться.

От этих мыслей меня отвлек Кордан, который вошел в кабинет, держа в руках желтоватую хрусткую бумагу с императорским вензелем. Он положил бумагу на столешницу, сел во главе стола и осмотрел нас внимательным взглядом, остановив свой осмотр на моей физиономии. С минуту он пристально меня созерцал, а потом вдруг спросил, эдаким легким, даже чуть насмешливым голосом:

— Петр, а откуда Император знает о твоем существовании?

Все посмотрели на меня, ну а я сделал как можно более удивленное лицо и пожал плечами:

— Ну…вероятно знает. А откуда — может вам лучше спросить у самого Императора? А в чем дело?

— А в том, что император упоминает твое имя — которого я в письме вообще-то не называл — и сообщает, что дуэль есть дело чести, и что тебе предоставляется возможность исправить ошибку. Кстати — я так и не понял, какую ошибку, чью ошибку…наш Император отличается великолепным чувством юмора. Вот только иногда приходится догадываться — что именно он имел в виду.

— Может потому он дураков возле себя и не терпит? — с усмешкой предположила Мозилла — Умеешь понять его мысли, его слова, значит, достоин быть советником. Если нет…понятно.

— Намекаешь, что у меня не хватаетума понять? — усмехается Кордон — Может тогда у твоего….спасителя спросим? Как он видит ситуацию? Раз уж Император решил, что Сину виднее…как я могу оспаривать его решение? Ну как, Пет, решишь? Моя дорогая супруга говорит, что ты очень хорошо работаешь головой, давай, помоги нам разрешить ситуацию!

Не понравился мне его тон. Явные «подколки», намеки, и настолько прозрачные, что Хельга и Фелна переглянулись, а Соня замерла и побледнела, поджав губы. Ох, чем это все закончится?! Ну почему ты, Соня, не пришла ко мне раньше мамаши? Почему не ушла из теплой девичьей компании? Я ведь тебя ждал! Потому и попался! Или…ты была в курсе? Нет, этого не может быть…

— Ошибка заключается в том, что некогда папаша этого Ласселя не предохранялся, трахая его мамашу — пожал я плечами, и продолжил, не собираясь выбирать выражений. Мне честно сказать все эти хреновы недомолвки и намеки надоели. Как и политические выверты.

— Император практически впрямую предлагает мне убить Ласселя на дуэли. Не будет придурка, не будет и проблемы. Скорее всего Император уже связался с папашей Ласселя, тот отловил сынка, сынок ему повинился, и в ближайшее время, уверен, вы получите письмо, в котором папенька будет предлагать устроить встречу. На встрече он предложит выкуп за сына и компенсацию за понесенный вами ущерб. Вы можете принять компенсацию, или не принять ее. Если примете — Лассель затихнет на какое-то время, потом все равно примется гадить. Потому что вы нанесли ему еще одно оскорбление, каковым он считает выплату вам компенсации. Когда помрет папаша и этот недоумок станет главой клана — он станет вам мстить, наплевав на выгоду и убытки от войны. Почему Император хочет смерти этого парня — я не знаю. Может именно потому, что знает, что будет тогда, когда Лассель придет к власти. Меня просто хотят использовать как палача, и при этом я не получу никакой компенсации за свою работу.

Криво усмехаюсь, смотрю в серьезное лицо Кордана. Тот медленно кивает, собирается что-то сказать, и тут звучит сигнал почты:

Бам-м!

И все смотрят на меня, а я сижу такой весь из себя простой, томный и всезнающий… Угадал, чего уж там! Хотя что тут особо угадывать…по-моему все ясно, как божий день. Кроме одного — зачем императору понадобилось втравлять меня в новую историю? Погибели моей хочет? Черт подери, я еще с Элроном не разобрался, а этот черт на троне предлагает мне убить наследника правящего клана! И что, папочка не будет мстить? Да ни в жисть не поверю!